empty space

— Слышали последние новости? — Говорят, объявилось два тёмных заклинателя. — Да невозможно это всё, люди ерундой маются! Не было в истории никаких тёмных заклинателей, байки всё это. — Ты бы ещё сказал, что и Баошань-саньжэнь — выдумка. — А с чего ей бы не быть выдумкой? Вэй Юн скучающе крутит яблоко в руках и нетерпеливо откусывает. В повседневной жизни, как уже можно догадаться, на злого и страшного-престрашного тёмного заклинателя она не тянет. Ей даже не хочется вмешиваться в разговоры бесконечно пьяных торговцев. Сюэ Ян возвращается к ней с довольным лицом и мешком, перекинутым за спину. — Слышала, что о нас говорят? — Ещё бы. Лови, — девушка усмехается, бросая яблоко. Сюэ Ян изысканно ловит в полёте, — что дальше делать будем? Вэй Юн никогда не была обижена на этот мир, который забрал у неё родителей и вынудил скитаться по пустынным улицам в попытке найти еду. После того, как она повстречала мальчика, лишившегося мизинца, жизнь стала немного легче. Им в силу не принадлежности к какому-либо ордену не удалось развить золотое ядро в период, когда нужно было. Поэтому черпать силы пришлось там, где не ступала ещё ничья нога. Они не стали от этого заклинателями, но приобрели нечто более могущественное — тёмную ци, бегущую по венам. На освоение и изобретение техник ушли годы, чтобы сейчас вернуться в мир во время войны. Вэй Юн и Сюэ Яну всё равно, за кого сражаться — они и названия орденов меж собой путают. В тот раз Ци Шань Вэнь был сильнее. Они синхронно подняли мертвецов и натравили на этих людей в красно-белых одеждах. Просто потому что было скучно. Потому что нравилось убивать. Потому что интересно смотреть. — А-Юн, мы, имя такую силу, ютимся там, где придётся, и на последние деньги скупаем яблоки. Ты никогда не хотела подчинить мир? — Сюэ Ян седлает осла. Яблочко возмущённо фыркает. — Я бы не против, — Вэй Юн зевает, — но подчинить — мало. Всем миром ещё и управлять придётся, а эта часть мне совсем не нравится. Вольный дух крепко закрепился в ней, тогда ещё маленькой потерянной девочке. Она помнила, как родители бродили по свету, показывая ей самые красивые места, и, безусловно, одним противным кланом Чан её кругозор не ограничивался. Они странствовали столько, сколько себя помнили, чтобы сейчас вернуться в одну точку. — Постойте. Рядом мелькает фиолетовая молния. Сюэ Ян оборачивается первым, потому что осёл пугается и сбегает. А он не любит, когда его покой нарушается. Если бы Вэй Юн не стояла рядом, держа за руку, весь гнев, вся сила тёмной магии выплеснулась бы на главу Цзян. — Вы двое, — ей кажется, что он вполне неплохо выглядит и им ровесник, — те самые заклинатели, которые овладели тёмной энергией? Она нежно улыбается. Цзян Ваньинь не признаёт, что заискивает и боится — немного, но ей ощутимо. Вэй Юн многому пришлось обучаться, каждому приёму. И, к сожалению или к счастью, не владением меча. — У Вас к нам дело? Мне казалось, мы заступились за тех, кто был в большинстве, — в глазах наверняка отливает красным, потому что собеседник отшатывается. — Не казалось, а заступились, Вэй-цзэ, — напоминает Сюэ Ян, — у Вас есть к нам дело, глава Цзян? Ему определённо не нравится, как тот смотрит на Вэй Юн. — Вы не принадлежите ни одному ордену, путешествуете на пугливом осле и питаетесь гнилыми яблоками в то время, как можете завоевывать мир. Конечно, у меня есть к вам дело, — хмыкает Цзян Ваньинь, — я предлагаю вам вступить в орден Юн Мэн Цзян. Вэй Юн замирает в удивлении. А после вновь расслабленно смеётся. — Хотите привязать нас к одному ордену, чтобы мы не сражались за другие? Умно, глава Цзян, очень умно. За то, что Вы были первым, кто решился на такой отчаянный шаг, мы согласимся. Она просто знает, что Сюэ Ян примет любое её решение, потому что так или иначе будет весело. *** — Что это? — спрашивает Вэй Юн, осматривая Храм Предков. Цзян Чэн вздыхает пятидесятый раз за одну прогулку. — Место с табличками умерших. Когда была жива моя мать, она наказывала адептов, и те стояли на коленях в этом Храме. Сюэ Ян заглядывает в него первым — обычно это священное место, куда проходимцам с улицы вход запрещён. Но Цзян Чэн не рискует. — Вэй-цзэ, — зовёт он, — я вижу твоё имя. — Где? — восклицает Вэй Юн, нагло обходя Ваньиня. Свечи одурманивают приятным ароматом, а в самом отдалённом конце и впрямь красуется табличка. «Вэй Чанцзэ. Вэй Цансэ. Вэй Юн.» Цзян Чэн протирает глаза. Он её видит впервые. — Мой отец, — негромко произносит, — несколько лет искал ребёнка погибших друзей. О нём или ней не было вестей, и ему ничего не осталось, кроме как счесть его мёртвым. Напомните мне свои имена. — Мы не родные, — быстро отвечает Вэй Юн, — и я правда могла бы стать одной из вас? Может, если бы она не бежала тогда из Илина, её жизнь сложилась бы совсем иначе. Но Вэй Юн не жалеет. Она не привыкла о чём-то сожалеть. И в жизни, где своим названным братом ей приходилось звать Цзян Ваньиня, она тоже была так же счастлива.