1913

За окном уже воссияло солнце, и лучи живо играли в комнате Эдварда. Его сознание готовилось к пробуждению: слышались звуки, доносившиеся с улицы, чувствовались свет и свежие запахи этого утра. Его комната была небольшая, обставлена строго, но дорого. В ней красовались бледно-зелёные обои и стандартные полы, приятным дополнением была дубовая мебель. Три стука и в его обитель влетела вдовствующая миссис Мид, прислуга его матери, носившаяся с ним ещё с младенчества. Она представляла собой очень худую, по своему существу очень низенькую особу, однако статности её не было равных. Все черты ее лица были словно математически рассчитаны в нужных пропорциях, поэтому миссис Мид можно было смело назвать привлекательной. Ум ее также не отставал: именно она прививала Эдварду философию эпохи Просвещения с малых лет. Будь она не сироткой, которую однажды взяли под крыло родители мистера Вортона, а особой дворянского происхождения, то ее образ делал бы ей великую честь. Она была замужем много лет назад за дворецким этого семейства, но муж скончался от приступа, настигшего его слишком рано, детей в браке у них не было. -Bonjour, Monsieur, votre train va arriver dans quelques instants, dépêchez-vous*- затрещала она на языке, которому ее обучили хозяева. — Merci**, — улыбчиво ответил мистер Вортон. Сам Эдвард представлял собой крайне высокого юношу, среднего телосложения, с длинными конечностями, скорее похожего на привидение, чем на человека. Бледная кожа в следствие анемии и острые черты лица все больше склоняли прохожие к первому варианту. Его нельзя было назвать идеалом мужской красоты, тем не менее сестра Эванс не раз повторяла, что в нем есть что-то притягивающее взгляд: загадочность, которую легко запомнить. Помимо анемии мистер Вортон ещё с младенчества имел слабый иммунитет: часто болел, из-за чего в семь лет, после очередного тяжелого недуга, стал частично глух на правое ухо. Но как бы то ни было, все эти дефекты компенсировались его высоким положением в обществе, а также интеллектом и образованностью. Эдвард неторопливо поднялся с постели и его взгляд опустился на прикроватный столик, где со вчерашнего вечера лежали билет на поезд и на пароход до Дублина. Совсем недавно он вернулся из Германии, где жил на почти год, он даже хотел было разобрать чемоданы и наконец проститься с прошлым, прожитым где-то далеко от дома, но— как бы Эдвард не старался— ему не хватило духа, и вот теперь все ещё собранные чемоданы оказались очень кстати. Всё это время он проживал в уютном поместье в южной стороне Бирмингема: в доме, где уже много столетий проживает его семья. Миссис Вортон, хоть и считала, что сыну негоже в таком возрасте сидеть на попечение у матери, однако напрямую не возражала и, возможно, в глубине души была рада компании сына. Собравшись и позаботившись о туалете, Эдвард вышел из своей спальни и направился в столовую. Убранство материнского гнезда отличалось своей чистотой и англиканской скромностью: дубовая мебель, фарфор из городских мастерских и колоритные ковры. Молодой человек плотно позавтракал перед тяжёлой поездкой и уже собирал оставшийся багаж. Снова стук. — Ваша матушка, сэр, желает вас видеть, — прошептала миссис Мид. — Да, сейчас буду, — хрипло ответил мистер Вортон, а затем откашлялся. — Вы здоровы, сэр? Может стоит отложить поездку? — побеспокоилась любопытная миссис Мид. — Не волнуйтесь, миссис Мид, когда для этого нет истинных причин. Она ничего не ответила, лишь недовольно покачала головой. Эдвард торопливо спустился вниз, где его ждала миссис Вортон, урождённая Джейн Ридли. Сама она являлась женщиной, вероятно, вполне симпатичной когда-то в юности, но утратившей свою выразительность. Ее черты лица были тусклые, маленькие, за исключением глаз и широких бровей. Женщиной она была невысокой и жилистой. Одетая в ночнушку с цветочной вышивкой, она носила к нему чепчик, украшенный кружевом. — Ох, придумал же ты, неспокойная душа, преподавать, так ещё и в Ирландии, у черта на куличиках с вашей, — она запнулась, боясь задеть чувства сына, — проблемой. Эта женщина давным давно подбивала своего покойного мужа— мистера Джорджа Вортона Старшего— на продажу этого захудалого поместья в Ирландии. Ей всегда казалось недостойным английской знати владение имуществом в тех краях, не по праву считавшихся населенными дикарями. Тем не менее супруг был непреклонен и гордился своими ирландскими корнями, терявшими свой след в период эпохи Просвещения. — Так хотела моя голубка Дебби, я не могу пойти против ее последней воли, тем более, что сам горю желанием свершить то, что собираюсь. Его матушка покачала головой, что-то пробубнила под нос, а затем уткнулась в новенькую утреннюю газету с громкими заголовками об очередном политическом скандале или перспективами фондовой биржи. Как читатель уже, вероятно, понял, наш герой сегодняшним поездом отправится в порт, откуда его корабль отойдёт в Ирландия. Его конечной точкой станет то самое фамильное поместье в Манстере, где он собирается разместиться для дальнейшего преподавания в элитной школе для юношей. И так, когда все приготовления были завершены, мистер Вортон отправился в добрый путь. Возможно, любой другой на его месте был бы стеснён страхом перед неизвестностью, однако наш герой был скорее воодушевлен. В нем играли чувство долга и желание показать себя. Эдвард всё ещё не находил себе места без жены, однако теперь им двигало желание жить дальше, поймать дух свободы, блуждающий в этих неспокойных степях. Эдвард питал особую привязанность к поездкам на поезде. Его размышления все больше покоряли мозг, запутываясь в узлы и составляя параллели. Эти несколько часов непрерывного стука колёс и гудков машиниста являлись тем самым временем, где от него ничего не зависело, где он может предаться без остатка любому делу, забывая о горечи жизни до тех пор, пока машинист не дёрнет за гудок в последний раз и пассажирам не откроются двери. Мистер Вортон ненавидел ездить полагающимися ему первым классом и всегда старался покупать билеты на второй и реже третий, как сейчас, поэтому напротив молодого человека сидела семья, состоящая из родителей и дочери. Отец хоть и был человеком крупной породы и все же оставался ниже нашего главного героя, его пальцы были в мазолях, что свидетельствовало о тяжком труде. Жена его была его противоположностью: миниатюрная, хрупкая и мягкая. Ее нежные маленькие руки также были в мозолях, из чего я сделал вывод, что они фермеры. Что касается их девятелетней дочурки, сие миловидная особа сидела спокойно, изредка поправляла нежно-розовое платье, недавно купленное папой, и перебрасывала через плечо две аккуратные чёрные косы, очаровывая других своими румяными детскими щёчками. Эдвард лишь перелистывал газету время от времени. И все же все его внимание было обращено на эту семью. Он никогда не любил детей, но всегда знал, что они у него будут. О семейной жизни, впрочем, Эдвард также никогда не думал. Так было до знакомства с Дебби: она тоже не любила детей, но души не чаяла в замужестве. Поезд прибыл на станцию вовремя, поэтому у мистера Вортона оставалось достаточно времени для прогулки по городу. Он ранее уже бывал в этом миленьком городишке, не так много лет прошло с тех пор, но жизнь уже не та, что прежде. Эдвард о том, могли ли бы они с Дебби оказаться здесь однажды? А может не одни, а с собственными детьми? Его воображение писало манящую картинку: яркие образы, истинные чувства и эмоции, высокие мотивы и деятельность, — но стоило Эдварду вернуться в реальность и всё возвращалось на свои места. Время пролитело незаметно, и вот наш протагонист уже спешит к кораблю. Его накрывала ностальгия по дальним плаваниям, новым знаниям и людям. Звуки волнующегося моря уже звенели в ушах, приковывая к себе внимания путешественника. Серые тучи и ветер сулили шторм, но Эдвард был бесстрашен, когда перед ним стояла задача, без сомнения, он может горы свернуть. На судне было так спокойно и тихо, что мистер Вортон был не в силах противостоять сну, даже держа в руках обожаемого Эдгара Алана По. Долгая поездка утомила, а волны и приглушённая болтовня пассажиров, словно колыбель, погрузили его в сон. Корабль причалил к порту Дублина. Широко расхаживая по брусчатке, Эдвард смотрел на оживленную набережную, иногда оборачиваясь в сторону морского горизонта. В воздухе висел запах свежей выпечки и сигарет, из ближайшего бара доносились звуки набиравшего популярность джаза. Ему навстречу торопились чопорные джентельмены и важно вышагивали леди, возле мясной лавки «Блума» выясняли отношения ирландские юноши, то и дело толкая друг друга и выкрикивая слоганы. Эдвард постарался отвести взгляд, чтобы не нарваться: нынче английские господа здесь не то чтобы в безопасности. Он присел на лавку и схватил газету, оставленную кем-то возле него. «MURPHY MUST GO»***- кричали заголовки местной оппозиционной газеты. Мистер Вортон всегда старался быть в стороне от политики, ему казалось, что его положение не позволяет ему вставать на одну сторону с рабочими и крестьянами в борьбе за власть, поэтому он тут же отложил прессу и начал двигаться обратно в сторону порта. Школа сердобольно обещала послать за ним человека, но загвоздка состояла в том, что в тот день экипажей стояло слишком много, чтобы опознать нужный, а из-за большого количества народу нужной таблички было не разобрать, даже грамотно написанной. — Прошу прощения, сэр, — обратился к мистеру Вортону, низенький, немного горбатый мужчина, его волосы уже почти все поседели, лицо немного насупленно, а одежда и обувь давняя, но чистая, — вы- мистер Вортон? — Да, с кем же я имею честь говорить? — своим звонким басом начал Эдвард. — Мое имя- мистер Честер Вуд, я руковожу обслуживающим персоналом в школе для юношей имени св. Бенедикта. — Очень приятно, — протянул руку наш главный герой. — Взаимно, дорога долгая, мы сделаем пару остановок, и послезавтра уже будем там. Я взял на себя смелость забрать ваш багаж. Эдвард в ответ лишь кивнул, а затем проследовал за старцем в экипаж. Дорога и впрямь была долгая, везде они встревали в кочки, стучали камни по стеклу. Ирландия всегда была предметом восхищения Эдварда. Он тоже ласково называл ее «зелёной старушкой», но из-за пасмурной погоды пейзаж нельзя было назвать живописным; туманы застилали зелёные луга и холмы. Одинокие деревья с уже опавшими листьями в полях нагоняли скорее тоску ю, и все же, эта местность уже нравилась Эдварду, он видел в ней своё отражение, поэтому редкие лучи солнца, в этот дождливый день, заставляли его улыбаться, наполняясь энергией. Однако и в этой сказке есть свой старый добрый злодей. Герои наблюдали за опустевшими хижинами, бездомными жителями, некоторые из которых потеряли рассудок от горя. Сколько детей в то время стали сиротами, сколько женщин потеряли честь не по своей воле, сколько мужчин были обречены не скитания без работы. Когда герои не были заняты думами о происходящем или личном, они говорили, развлекали друг друга рассказами, вели занимательные дискуссии, делились планами. Их остановки в глухих гостевых домах подарили Эдварду много впечатлений и знакомств. Свойственная ирландцам импульсивность вызывала в нем восхищение, мужчины искали поводы лишний раз напоить его славным ирландским гиннессом, а девицы, которые то и дело втягивали его в танцы, заставляли непроизвольности смущаться. Из долгих бесед с Честером Эдвард узнал, что всего в школе обучаются пару десятков мальчишек, а уроки точных наук ему поручено вести лишь у старших классов. Что из обслуживающего персонала там трудятся лишь несколько кухарок и служанок, потому что юношей обучают быть опрятными, не смущаться работы в доме. Старец также представил ему всех преподавателей, подробно описав каждого, он даже умудрился выдать какие-то сплетни. Эдвард не стал пренебрегать скромностью, поэтому мало чем открылся дотошному старику, и все же их беседы были довольно занимательны. И вот, наконец, их экипаж достиг поместья четы Вортон. Всего таких гнёзд семейства было четыре: в Дербишире, где обитала матушка Эдварда и где сам он провёл детство, поместье в Чешире, которое они сдавали семьям, просторная квартира в Лондоне, где жил брат с семьей и вот это. По величине оно сильно уступало другому поместью, наружный облик его тоже был беден, много лет умелая рука не касалась этого фасада. Навстречу хозяину выбежала домоправительница, которая выполняла всю работу по дому, и где-то в стороне курил разнорабочий- её муж. Оба полные и низкие, одетые в старое, но стираное тряпьё. Морщины уже везде проступали на их лице и остальной коже, но жизненной силы в них было достаточно, чтобы вот уже пятнадцать с лишним лет служить дому семьи Вортон. Сам мистер Лески- выходец из Сицилии. Давным давно он собирался переправиться в Новый Свет, но в портовом городе, откуда он должен был отплывать, ему на глаза попалась его будущая жена, и именно она помогла ему найти работу. Вот так и началась история их совместной жизни. Эдвард оповестил их о своём приезде, поэтому сад был приведён в порядок, как, собственно, и внутреннеe строгое убранство дома. — Добрый день, сэр, мы получили письмо о вашем скором приезде, поэтому поместье приведено в полный безукоризненный порядок. На стол накрыто, постель готова. — Здравствуйте, миссис Лески, очень рад слышать и благодарен вам за ваш труд. Прошу, приготовьте приборы и место за столом для нашего гостя- мистера Вуда. — Ох, мистер Вортон, сэр, что вы, я тороплюсь приступить к делам. — Боюсь, это не просьба, дорогой мой друг. Управляющий помялся какое-то время, слегка смущаясь, а немного погодя совсем растаял, узнав о тех кулинарных chef d'œuvres****, что предлагает хозяин поместья.