to all the guys i've fucked before

Учитель по вокалу предупреждал Кёнсу, что нужно беречь голос и не относиться к нему, как к чему-то, само собой разумеющемуся, но Кёнсу, как и все заносчивые старшеклассники, никого не слушал. И вот, пожалуйста — потерял голос, едва разогрев связки. Урок, на который он притащился с другого конца города, пропал, и теперь ему нужно было минимум две недели восстанавливать голос — поменьше говорить, а еще не кричать и не петь. А ведь прослушивание в компанию уже через месяц, уныло вспомнил Кёнсу. Месяц всего остался, а он целых две недели по собственной дурости потратит не на подготовку, а на лечение. Учитель, недовольно цокнув языком, сказал, что ничего поделать тут нельзя и что Кёнсу придется вернуться домой. Смысла в теории не было, если нет возможности практиковаться. На улице было жарко и душно, поэтому на автобусной остановке Кёнсу снял школьный пиджак, расстегнул пару пуговиц на рубашке и выпустил ее из брюк. Стало полегче, но не намного. Пришлось пропустить три автобуса, потому что в это время они все были заполненными людьми — раскрасневшиеся измученные лица торчали из открытых окон. В четвертый по счету автобус Кёнсу наконец-то влез, но его, худенького и миниатюрного, быстро затолкали в самый конец автобуса, прижали лицом к железной стенке и зафиксировали в этом положении. Так себе поза. Хотя… ладно, и здесь был существенный плюс. Он почти всем телом притиснулся к относительно прохладному металлу, а из небольшого окошка на уровне глаз дул ветерок. Жить можно и ехать тоже, а тащиться ему предстояло минимум сорок минут, если автобус не попадет в послеобеденную пробку — тогда минуты ожидания растянутся в часы. Кёнсу прижался лицом к стенке, стянул рюкзак с плеч и поставил между ног. Неплохо. Можно перетерпеть. В основном к его телу сзади прижимались чьи-то спины, и было ужасно жарко — Кёнсу пытался как можно сильнее вжаться в стену, чтобы уйти от чужой горячей кожи. В наушниках играл сборник классических баллад — одну из этих песен Кёнсу собирался исполнить на прослушивании, поэтому постоянно включал их по кругу, запоминая особенности исполнения и сложные мелизмы. Сзади кто-то суетился, толкался и пихался локтями, чтобы добраться ближе к выходу — Кёнсу отмечал это автоматически, погрузившись в мелодию. Почувствовал, как кто-то вплотную прижался к нему сзади, и недовольно поморщился — чужое тело было крупным и ужасно горячим. Теплое дыхание касалось макушки Кёнсу, лопатки уперлись в чью-то крепкую грудь, а задница в тонких темных брюках впечаталась в чужую ширинку. Кёнсу попытался отодвинуться, но двигаться дальше было некуда, поэтому он просто ерзал на месте несколько секунд, пока не понял, что именно он делал. Он же буквально трется задницей о чей-то пах! Щеки вспыхнули от стыда, Кёнсу остановился и даже дыхание задержал — надеялся, что его не поймут превратно и не примут за извращенца. Сегодня прямо комбо придурковатости от До Кёнсу. Полыхая щеками, Кёнсу все еще думал о том, какой он тупой придурок, но все равно почувствовал, как чужая рука на секунду задержалась на его бедре. Исчезла так же быстро, как появилось ощущение, поэтому Кёнсу не придал этому особого значения. Автобус как раз поворачивал и, может, кто-то не удержался на месте и случайно схватился за него, бывает. Но спустя минуту прикосновение повторилось. Чья-то горячая лапища легла на бедро, провела вверх-вниз и медленно переместилась влево — кончики пальцев легли на внутреннюю сторону. Кёнсу возмущенно и удивленно дернулся — это уже не было похоже на случайность. Кажется, мужик, прижавшийся к нему сзади, реально подумал, что школьник терся задницей об его член и захотел потискать в ответ. Кёнсу вытащил наушник из уха, повернул голову вбок, чтобы попросить убрать руку, но из горла вырвалось едва слышное сипение. По спине пробежались мурашки. Точно, у него же нет голоса. Мужик окружил его своим телом, отгородил плечами от всех остальных и втиснул в угол — Кёнсу только сейчас заметил. Его ноги стояли рядом с ногами Кёнсу, замыкая их по обе стороны. Грудью и животом Кёнсу вдавило в металлическую стенку, руки бесполезно болтались по обе стороны — он попробовал оттолкнуться ладонями, но вес чужого тела не позволил это сделать. Он мог крутить головой, но ничего толком не видел — все остальные стояли к нему спиной и были в наушниках. Никто его не видел. Просто превосходно. В животе все поджалось от беспокойства — неужели этот мужик реально решил его облапать? Он такие сюжеты только в низкопробной порнушке видел, но никогда не хотел оказаться их участником. Может, этому чуваку хватит его бедра и он отвалит? Можно подождать и потерпеть, ладно. Кёнсу попытался опять что-то сказать, но в горле что-то неприятно заскрежетало и вместо слов вырвалось сиплое шипение. Мужик поменял руку. Теперь левой он касался бедра Кёнсу, а ладонь правой по-хозяйски легла на ягодицу. Серьезно? Кёнсу попытался дернуться и освободиться от этих якобы объятий, но опять ничего не вышло. Теплое чужое дыхание скользнуло по шее, вызвав еще один табун мурашек. Этот ублюдок его… нюхал? Рука мяла ягодицу — сначала одну, потом вторую, — проходилась ребром ладони по шву штанов между половинок. Обычно Кёнсу нравилось, что на его сочную задницу обращают внимание, для этого он и носил узкие джинсы, но сейчас ему хотелось бы, чтобы она куда-то делась. Может, тогда этот мужик потерял бы к нему интерес. Рука, которая была на бедре, поползла выше, к ширинке. Нет-нет-нет. Кёнсу замотал головой и опять дернулся, но это было похоже на трепыхание пойманной рыбки в крепкой сети — бесполезно. Мужик был слишком крупным, а Кёнсу — миниатюрным. Он не мог ему противостоять. И крикнуть не мог. И обратиться к кому-то еще. В груди сдавило от волнения и страха. А в животе, наоборот, потянуло и дернуло возбуждение. Ладно… может быть, он иногда представлял, как его лапают в автобусе, но… Крупные пальцы потянулись к пуговице на его ширинке, расстегнули и потянули за замочек молнии вниз. Кёнсу втянул носом воздух и закусил губу — член зачем-то заинтересовался тем, что делал незнакомый мужик. Чужие пальцы вскользь зацепили бугорок, после чего медленно провели по поясу штанов и остановились на пояснице. Свободно скользнули внутрь. Боже. Кёнсу задрожал, но пока не мог понять, от злости или от нежданного прихода возбуждения. Мужик наклонился к его уху — обжигающее дыхание прокатилось по коже шеи. — Круто, что ты молчишь, детка, — шепнул он, лизнув мочку Кёнсу. О, если бы он мог говорить, он бы высказал все, что думает обо всей ситуации и чьем-то домогательстве. Но получилось только тяжело выдохнуть и шмыгнуть носом. — Я так и понял, что это было приглашение. Ну, то, что ты терся об меня. Нет, никаких приглашений не было! — Ты пиздец сексуальный. Ты школьник? Старшеклассник, судя по всему, — говорил мужик, прерываясь на пару секунд, чтобы опять вобрать в свой рот мочку уха Кёнсу. — Такой горячий симпатюля ко мне впервые попал. Кёнсу что-то возмущенно прохрипел. — Ты немой? Охуеть, — шепот мужика сочился восторгом. — Никогда не трахал немых. Стоп. Он собрался Кёнсу трахнуть? — Если ты еще и не давал себя никому выебать, я просто сорвал джекпот сегодня. Кёнсу бессильно трепыхался, пока ладонь скользила ниже и ниже, подцепила резинку трусов и проникла под них, оглаживая нежную кожу. Пальцы грубо схватили ягодицу Кёнсу, после чего отпустили. Опять схватили и отпустили. Потом переместились в сторону, легли на горячую ложбинку. Кёнсу всего затрясло, когда палец, играючи, ткнулся в дырку. — Жопа просто огонь, — мужик не уставал шепотом комментировать то, что лапал. — Дырка тугая и сухая. Сладкая целочка. Рука оставила в покое ягодицы и Кёнсу на секунду подумал, что все закончилось, но нет. Штаны начали съезжать вниз. Кёнсу судорожно вцепился руками в пояс спереди, но мужик одним движением схватил Кёнсу за запястья и заставил выпустить брюки. Кёнсу беззвучно хныкнул. Позорище. Штаны сползли ниже, оголив задницу. Мужик не упустил возможность потрогать ее, после чего стянул с Кёнсу трусы. Одежда соскользнула до колен, Кёнсу не дотянуться, потому что согнуться не получилось бы. Теперь его задница была голой и в чужой власти. — Сладкая, сочная попка, — мужик вылизывал ухо Кёнсу, бесстыдно шепча пошлости. При этом его пальцы, смоченные, видимо, слюной, терлись между половинок. Раздвигали их в стороны, шлепали по коже. На них все еще никто не обратил внимания. И людей не становилось меньше. Какой-то сюрреализм. Прямо сейчас в автобусе школьнику пихают пальцы в задницу и всем насрать. Кёнсу прикусил губу, когда толстый палец проник в него сразу на две фаланги. Мужик сладострастно замычал, ткнувшись лицом в макушку Кёнсу и втянув носом запах его волос. Было так жарко, как в адском котле. Было так стыдно. И почему-то хотелось, чтобы мужик продолжал его трогать. — Знаешь, я бы вставил тебе прямо сейчас, детка, — поделился с Кёнсу мужик, в это же время разрабатывая попку школьника под себя. — Без подготовки. Я мог бы. Я так делал. Но ты молчишь и не дергаешься — это классно. Сделаю так, что тебе тоже будет приятно. Пока одна рука занималась дырочкой, вторая уже успела влезть под рубашку. Кёнсу сначала не заметил, что проворные пальцы вовсю ласкают его плоский живот, ведут выше и кружат грубыми кончиками вокруг сосков. Почему это так приятно? Что с Кёнсу не так? Неужели он конченый извращенец? — Я тебя ни разу не видел в этом автобусе, котёнок. Ты ездишь позже? Кёнсу кивнул. — В семь? Опять кивок. — Только по средам? Путем нехитрого опроса мужик выяснил расписание Кёнсу, толкаясь уже тремя почти сухими пальцами в раздраженную дырку. Монотонное движение действовало гипнотически — Кёнсу прислушивался к ощущениям и даже начал получать удовольствие от пальцев в себе. И от ситуации в целом. Ну это же точно сюжет порнушки. Кёнсу, значит, всегда хотел, чтобы его трахнули в общественном месте? Он потерял девственность не так давно, всего месяц назад, на вечеринке у друзей — ему, порядочно наклюкавшемуся, вставил какой-то студент, но Кёнсу совсем не жалел. Ему нравилось вот это ощущение запретности, опасности и того, что их могли обнаружить. А тут, в автобусе, кому-то хватило бы лишь поворота головы, но никто не оборачивался. — Если ты, котёнок, тоже кайфуешь от ебли на публике — могу предложить свои услуги. Здесь через пару остановок есть охренительный скверик, можем в следующий раз там этим заняться. Сядешь мне на колени и попрыгаешь. Как тебе идейка? Кёнсу… кивнул. Звучало классно. Четыре пальца в его заднице добавляли этому предложению несколько баллов офигенности. — Ты мог бы мне отсосать на какой-нибудь остановке. Или могу тебя выебать в туалете Макдака. У меня фантазия хорошая, котёнок, твоя жопа будет в работе всегда, поверь мне. Кёнсу верил. И почти скулил, беззвучно умоляя наконец-то ему вставить. Вжикнула молния и в ложбинку ткнулась крупная головка. Мужик не спешил входить, давая Кёнсу прочувствовать размеры ствола. И Кёнсу был приятно удивлен. Как для корейского мужика, у этого был длинный и твердый. Рельефный и с явно тяжелой головкой. Мужик прижал его лицом и телом к металлической стенке и терся членом по ложбинке, низко рыча. Кажется, Кёнсу собрались затрахать до смерти. И без презерватива. — Я чистый, котёнок, поэтому без резинки. Не беспокойся. Автобус повернул и мужик вставил аккурат в этот самый момент и до самого конца. Дырка, разработанная слюной, вспыхнула резкой болью, Кёнсу беззвучно приоткрыл рот и рефлекторно подался вперед, пытаясь уйти от боли. Никто ему не позволил. Мужик уложил руки ему на талию и начал двигаться. Амплитуда толчков сперва была небольшой, но позволявшей Кёнсу прочувствовать чужой член полностью. А потом мужик взял бодрый темп и принялся долбить стволом так, что сбивалось дыхание. Живот Кёнсу, его член и лицо терлись о металлическую стенку, но чужой член так превосходно натирал что-то внутри, что Кёнсу было плевать. Он плавал в волнах кайфа, вознесясь высоко над землей. Лапы мужика оглаживали все его тело. Трогали нежные соски, живот, хватали за стройные бедра и без конца мяли зад. Он дышал Кёнсу на ухо, лизал шею и шептал грязные вещи. Он называл Кёнсу шлюхой, давалкой, сучкой, похотливой дыркой для траха и емкостью для спермы. Он говорил, что хотел бы трахнуть Кёнсу в рот, спустить туда же. Говорил, что хотел бы посмотреть, как Кёнсу выебут толпой незнакомцы и предлагал прямо сейчас им это предложить. Кёнсу дрожал, извивался в его руках, а приближающийся оргазм сводил все внутри и колол в кончиках пальцев. Ему тоже почему-то нравились эти идеи. — Ты — моя шлюшка, котёнок. Твоя задница обязана принимать только мою сперму. Кёнсу исступлено кивал, балансируя на самой грани. — Если вдруг ты не появишься в автобусе снова — я тебя найду и украду. Прикую к батарее и буду трахать каждый день по несколько раз. Понял меня? Дададададададада, просто разреши уже кончить… — Ты что, уже? Подожди-ка. Мужик остановился и вытащил член из Кёнсу — Кёнсу, если бы мог, застонал от досады. Перед глазами все плыло и плясали круги, в легких не было воздуха, а еще его всего скрутило от подступившего к самому порогу, но так и не наставшего оргазма. Чужие грубые ладони опять легли на задницу, с силой оглаживая аппетитные ягодицы. — Может, мне так тебя и оставить? С растраханной дыркой и спущенными штанами? Я уверен, кто-то другой точно тебе присунет, котёнок. Такую попку грех не заполнить. Шлепок ожег кожу, а Кёнсу вздрогнул. — Но я все-таки не такой жестокий. Дотрахаю, — благородно выдал мужик, вошел в Кёнсу одним толчком и буквально пришпилил своим членом к металлической стенке автобуса. Кёнсу кончил, по подбородку потекла слюна, а мозг резко стал желеобразным. Было хорошо. И стыдно. Но хорошо. Мужик спустил внутрь, еще и размазал вытекшее по ягодицам, художник херов. Задница Кёнсу опять оказалась в его ладонях, когда он наклонился к уху и шепнул: — Ты же не решил, что это все? Три моих друга тщательно следили, чтобы наша с тобой шалость, котёнок, удалась, так что твоя тугая попка обязана их поблагодарить. Это что, шутка? Видимо нет, потому что лицо Кёнсу резко развернули на бок, в рот проникли чьи-то толстые пальцы, а к влажной заднице притерся чей-то ствол, еще больше первого. — Привет, малыш, — шепнули в ухо. — Познакомься с хуем номер два, тебе придется частенько его видеть и пробовать. Мы нашли в твоем рюкзаке айди-карту, До Кёнсу, и сделали парочку интересных снимков. Так что сейчас я тебя трахну, а потом ты выйдешь с нами на той остановке, где мы скажем. Понял? Кёнсу выдохнул и… кивнул.