Ломтик неба сквозь заборы

Роше нехотя, но резко проснулся, словно подорвался по команде, чуть не разбив стекло противогаза, что лежал рядом. Сначала подумал, что он все-таки не до конца добил ту стаю гулей и некоторые из них пришли за кровавой расправой над ним или эльфом. Настоящей причиной подъёма стал неожиданный грохот бочки, стоявшей посередине. Все ещё находясь в полудрёме, он схватился за автомат. К нему спиной лежал на боку Йорвет, свернувшись калачиком, по противоположную сторону "камина". Пробираемый мелкой дрожью, он обнял себя руками поперек груди и согнул колени. Быстрый, еле разборчивый шепот на Старшей Речи нарушал тишину. Эльф был был явно не в себе. Так способны говорить только безумцы, отличного от их с Роше вида. Когда сталкеры умирали, они тоже часто бредили. На какую-то долю секунды Вернон действительно испугался, что скоя'таэль сейчас "приедет". После того диалога, все вопросы касаемо сердца Зоны были обсуждены, они пришли к какому-никакому перемирию, насколько оно было возможно с их тяжелыми взаимоотношениями. Роше наконец увидел карту - видавший виды лист тонкой желтоватой бумаги, свёрнутый в несметное количество раз. На пожелтевшей бумаге было множество зарисовок карандашами разной степени новизны, будто кто-то снова и снова вносил новые детали, редактировал и исправлял. В целом вырисовывалась обширная территория Зоны и где-то в ее середине многократно обведен пригорок - там и расположено сердце. Пометки были на Старшей Речи, но общая суть была ясна Вернону и так. Доверяясь Йорвету, в нынешней ситуации Вернон ничего не терял, с малой долей вероятности мог даже приобрести. Потеряв когда-то все в прошлой жизни, он мог обрести свободу. Позже командиры приняли внегласное решение - лечь наконец спать и хоть какое-то время не мозолить друг другу глаза. Для Роше, с изъятым оружием врага и алкоголем, гулявшем в крови, это не составило больших трудностей. Но сквозь сон он еще долго слышал бессонное сопение и ворочание "белки". Темерец тяжело поднялся с плаща, на котором лежал, подошёл, пытаясь понять, что же, черт побери, стало причиной такого шума. Он посмотрел на сжавшегося, дрожавшего всем телом Йорвета. Опустив тыльную сторону ладони скоя'таэлю на лоб, темерец убедился в своих догадках - был жар. Вернон тряс его за плечи, повышал голос, бил по щекам. Растормошить Йорвета так и не удалось, как бы Роше не старался. Темерец не знал, что именно делать и вообще, стоит ли. Он и не предполагал, как отреагирует на это Йорвет, но эльф бы точно не стал унижаться, прося о помощи. Что-то внутри Вернона не давало тому спокойно, по-эгоистистки бросить все так, как есть. Снова, черт побери. Просто помощь, просто нежелание просыпаться от постороннего шума, просто собственная выгода. По крайней мере, если эльф не врёт, то у него и правда могло что-то получится с золотым шаром, как бы глупо все не звучало. Возможность построить жизнь заново, путем исполнения заветного желания - такое дорогого стоит. А надежда умирает последней. Поэтому эльф не должен сдохнуть. Вернон успел несказанное количество раз проклясть себя за свое же спонтанное решение проблемы. Он крайне надеялся, что оно не будет чревато последствиями. Темерец с трудом перетащил дрожащее тело на свой растеленный плащ. Проверил заранее, не достаёт ли тот своими длинными ногами до бочки - так резко просыпаться от грохота снова не хотелось. Уложив эльфа боком, обнял того поверх одной рукой. Получилось неловко, скомканно и жёстко - как будто впервые обнимаешь кого-то в своей жизни. Роше всё ещё старался удерживать границы, насколько они были возможны в этой ситуации. Хотя, спустя столько времени проведенного в одиночестве эти прикосновения действительно можно было считать первыми. Вернон старался сильно не налегать на эльфа. Почувствовав тепло сквозь слои одежды, Йорвет инстинктивно прижался спиной навстречу, заставляя Роше втянуть ноздрями воздух и жалеть ещё больше о своем решении. Чужое, такое чужое присутствие и так близко. Как ни странно для него самого, Вернон не умер от контакта с Йорветом, его нельзя было назвать противным или омерзительным.. Просто чужое тело в объятиях ощущалось непривычно. Спустя время он понял, насколько оно приятно, но причислять эти ощущения к эльфу Роше не спешил. Роше приложился лбом к горячему затылку эльфа. Просто лежать и сверлить его взглядом было бы глупо. Подумав, темерец аккуратно положил ему свой шаперон под голову - ему хреново, ему нужнее. Вернон все ещё ощущал, как дрожит под его руками чужое, вражеское тело. Повернуть его лицом Роше не решился - это было бы слишком. Волосы Йорвета сильно отросли с их посленей встречи, образуя собой темно-каштановый шлейф. Пряди то и дело задевали лицо Роше, отчего тот морщился. Будто засекая, темерец стал считать, когда же наконец стихнет скоя'таэль, каждый раз обнимая сильнее, когда тело пробивала особо крупная дрожь. Вернону даже стало нравится дарить тепло, быть нужным, хоть и косвенно и неосознанно. Темерец снова мог чувствовать себя живым, хоть на короткое время. За окном небо становилось все светлее и серее, вытесняя черный цвет - скоро рассвет. Холод зачастую достигал своего апогея именно в это время, заставляя кутаться в одежды. В бочке оставались красные угли, которые практически не давали тепла - толку от них сейчас было мало. Эльф в чужих объятиях совсем стих, сменив судорожные вдохи и выдохи на спокойный, размеренный темп. Даже сейчас сквозь относительно безмятежный сон Йорвет с кем-то перекидывался редкими фразами на Старшей Речи. Как бы ни старался вслушиваться Вернон, понять, о чем говорит скоя'таэль, у него так и не вышло. Роше же смог лишь провалиться в неспокойную дрёму, вызванную ставшим недавно таким чужим теплом и присутствием кого-то другого так близко. Вернон даже позволил себе наслаждаться этими минутами. Но как ни странно, в тот момент его голову занимала лишь одна парадоксальная мысль: как долго будет глумиться эльф над своим спасением. Когда темерец смог более-менее свыкнуться с происходящим, то Йорвет, не осознавая сам того, подкинул новых сюрпризов. Наверное, чтобы темерец лишний раз не особо ему доверял. В какой-то момент скоя'таэль повернулся к нему лицом, вытянул руки и опоясал ими талию Вернона, прижавшись ближе, что дальше некуда. Йорвет уткнулся носом в шею темерца, тем самым посылая мурашки по всему телу. Теплое дыхание не грело шею, а скорее опаляло выдохе и остужало на вдохе. Могла бы получится красивая игра контрастов. К такому не привыкаешь, слишком чуждо. Бедный Роше вот только успевший свыкнуться с происходящим, охренел от жизни. Но тут его застала дилемма. Можно попытаться выйти из схватки Йорвета, но а что если тот надумает проснуться? Не трогать эльфа вовсе - совсем перебор, который невозможно будет оправдать самому себе, и это самое страшное. В итоге Роше решил оттолкнуть эльфа, не лежать же с ним в обнимку. Неужели остроухие действительно так любвеобильны, что стремятся к этому даже неосознанно? Вернон какое-то время наблюдал за эльфом, чтобы убедиться наверняка, что тот не очнулся. Благо, Йорвет остался безмятежен. Хотя безмятежность никак не вязалась с борьбой, войной за жизнь, отпечатавшейся шрамом на лице скоя'таэля. Скорее было похоже на полуразрушенную эльфскую статую - былое великое наследие, потерявшее всякую ценность. Почти рассвело, сквозь форточку пробивался тусклый равномерный свет, набиравший со временем силу. Ещё немного и можно было бы увидеть солнце, не будь это Зона. Солнце, как же давно он его не видел, черт возьми. Самое яркое во всех смыслах слова воспоминание о прошлой жизни. Следом последовали события об аномалии с галлюцинациями. Вернона передёрнуло и он сильно пожалел, что кончились самокрутки - именно тогда, когда так нужно. Темерец понял, что больше нормально спать не сможет, да и не было смысла. Усевшись, Роше забрал собственный шаперон из-под головы Йорвета - было утро и было холодно. Сейчас жизни эльфа ничего не угрожало. Где-то ненароком вновь проскользнула мысль об недоэльфских легендах и несметных богатствах, что обещал золотой шар. Когда совсем не во что верить, поверишь и в подобное, купишься даже на подобную, казалось бы совсем самоубийственную и глупую авантюру. Но им, командирам старого мира, забытого и уничтожаемого Зоной, терять было абсолютно нечего. И Вернон по-настоящему хотел верить. Верить хоть во что-то. Посещение забрало у него Фольтеста, вместе с ним - веру, положение в обществе и политический вес. Роше хотел бы поквитаться с ней за все отобранное, отвоевать то, что принадлежит по праву. Ему не привыкать забирать свое силой. Если справедливость не придет, то совершится справедливый самосуд.