Прокуренный

      Табачный дым, витая по комнате, впитывается во всё вокруг: в руки худые, дрожащие, которые сигарету тонкую держат, в волосы, отросшие и в пучок собранные, в майку, растянутую и пятнами покрытую, и в кожу бледную, фарфоровую, затмевая запах духов дешёвых, по скидке купленных, и собственный — человеческий. Юнги курит в квартире маленькой, лишь окна открывая, воздух свежий в комнату немного пропустив, но и про это он иногда забывает, в работу окунувшись с головой. Только Чимин — парень омеги — приходя, взглядом хмурым комнату обводит и окна нараспашку открывает всегда, чтобы запах табачный хоть чуть-чуть выветрить, и всегда укоризненно бросает: «Может уменьшишь дозу никотина? А то, что на пачках рисуют, может и с тобой случиться». В ответ он всегда получает одно и то же: «Постараюсь, но ничего не обещаю». Чимин глаза при этом закатывает, но всё равно к омеге подходит и целует в макушку рядом с пучком, руками талию окольцовывая. С ощущением приятных рук на талии Юнги наконец-то о делах забывает, а когда чувствует на шее дыхание горячее, поворачивается и целует полные губы альфы.       Чимин, как обычно, интересуется работой, которую парень делает почти каждый день. Про музыку, которую сочиняет парень, и биты, на заказ сделанные, омега всегда рассказывает с особым воодушевлением, а альфа только и рад слушать, ведь самому жутко интересно, что нового придумал его гений. Но видная усталость, чувствующаяся не одним Паком, берёт вверх: хоть работа и наслаждение приносит, но времени много занимает. Юнги ноутбук закрывает после рассказа о новых строчках и обнимает Чимина крепко, его запах розмариновый, ставший любимым, который не перекрылся табаком горьким, вдыхая; в щёку того целует, горячим дыханием обдавая кожу, а руки альфы, до этого на талии лежащие, ниже спускаются, к ягодицам и к бёдрам пленяюще мягким, которые в домашних штанах скрыты. Тогда кровать их одеждой заполняется, которую пара бросает бездумно, комнату тут же страстью наполняя.       Они целуются всегда долго, прелюдии растягивая. Чимин вкус горький слизывает, чтобы его не осталось на губах бледных, иногда их покусывает, ранками кожу, алеющую тут же, покрывая, вдыхая запах бергамота, который от возбуждения перекрыл стойкий, впитавшийся никотиновый. Омега в ответ волосы альфы сжимает, оттягивая, альфу рычать заставляя, и наслаждение от этого получает. Чимин времени не жалеет на растяжку любимого, лишь бы тот как можно больше удовольствия получил, а входит быстро, как омега любит, почти сразу простату находя, угол нужный, за время отношений долгих автоматически запомнившийся, и впивается руками в бёдра круглые, на которых синяки всегда остаются и видны старые, ещё не сошедшие. Мин стонет хрипло, горло болеть заставляя, подаваясь на встречу движениям резким, желая больше почувствовать внутри тела разгорячённого. Он часто сверху садится, глядя в глаза, которые уже за несколько лет изучены полностью, и руками кубики на торсе обводит, полосы красные оставляя ноготками, немного отросшими. Чимин вначале доводит омегу до оргазма яркого, а после сам его получает через время некоторое. Альфа после волосы потные перебирает, уже все растрёпанные и без резинки, которая наверняка в кровати где-то затерялась, а Юнги руку сжимает, иногда еë целуя, получая поцелуй в ответ.        Купались они по очереди, а потом что-то поесть заказывали, чтобы найденный только что сериал вместе посмотреть, который после они ещё долго обсуждали, убираясь в комнате. Юнги к окну иногда уходил, чтобы вновь сигарету скурить, стараясь не дымить в сторону недалеко сидящего Пака. Тот уже ничего не говорил, он лишь ждал, когда вновь сможет уткнуться в макушку родную. Заваливались на постель с приходом ночи и состояния сонного и в обнимку засыпали. С утра Чимин вставал раньше омеги, кофе парню делал, разбудить не забывая, чтобы его горячего выпил, а не остывшего, и на работу уходил, напоследок в макушку того поцеловав, запах любимый вдыхая. Юнги просыпался с улыбкой, чувствуя губы родные на коже, и вставал, как только дверь захлопывалась, кофе приготовленный попивая и вновь за работу усаживаясь.       Вся жизнь Юнги строилась из таких дней, которые происходили довольно часто, душу грея и в мыслях откладываясь. Но сейчас он понимает, что всё изменится, держа в руке тест положительный, а в другой — сигарету тлеющую. Его лицо слезами обмывается из-за страха. Он боится расставания. Боится потери. Боится утонуть в мрачной квартире, в сигаретном дыме. Боится остаться в одиночестве.       Чимин приходит раньше с работы и слышит с порога всхлипы громкие. Он сразу же бежит в ванную и глядит на омегу, испуганного и взлохмаченного, который в руках тест держит, и сам в ступоре от увиденного оказывается, но потом быстро подходит, слёзы солёные сцеловывает, обнимая крепко, и в глаза смотрит радостно. Только тогда Юнги успокаивается немного, в шею утыкаясь, запах успокаивающий вдыхая и обнимая Пака в ответ, ногтями немного впиваясь в лопатки, боясь, что тот всё равно уйдёт и оставит.       Альфа чай ромашковый находит на полке, в глубине завалявшийся, заваривает его продолжающему всхлипывать парню и улыбается часто, чтобы напряжение у любимого ушло, то и дело целуя мимолётно в места разные: то в нос, то в лоб, то в щёку пухлую. Через время истерика проходит и успокоение долгожданное наступает. Они ложатся на кровать, устроившись удобно: омега на груди альфы лежит и руки обе крепко сжимает, а Чимин продолжает его обнимать, подбородок на голову положив.       — Поговорим? — наконец-то спрашивает Пак.       — Я принимал каждое утро эти сраные таблетки. Какой в них прок, если они не работают! — тут же рычит омега, не отвечая на вопрос.       — Такое бывает. Ты знаешь. Стопроцентной гарантии ничего не даёт. Даже презервативы, которые мы, кстати, часто не использовали.       — Я знаю. Что ты чувствуешь сейчас?       — Мне сейчас больше интересно, что ты чувствуешь, Юн-и. Ты хочешь ребёнка?       — Я не думал об этом никогда. С тобой я готов почти на что угодно. Но ребёнок это не что, а кто. Живой человек, в конце концов. Мои мысли сейчас слишком спутанные. Единственное, про что я думал, когда увидел две полоски, — лишь бы ты меня не бросил.       — Боже, котёнок. Как ты мог такое подумать? — услышав от омеги такие слова, Чимин тут же обнимает его крепче. — Я люблю тебя. Люблю всего. Люблю проходить с тобой трудности. Люблю вместе вечера проводить и жаркие ночи. Люблю твой хвостик на голове, который ты не снимаешь никогда. Люблю всё, что связано с тобой. Люблю тебя до луны и обратно, — Юнги слушает внимательно, голову приподняв, а Пак каждое слово уверенно произносит, ладонью щёку поглаживая, и смотрит прямо в глаза, слезами наполнившиеся вновь, — то, что ты беременный, не отменяет того факта, что я люблю тебя. Мы сейчас решим, что делать. Ты подумаешь, хочешь ли ты этого, а я приму любое твоё решение. Отвечая на твой вопрос, скажу, что я правда рад и думаю, что мы сможем его вырастить и нормально воспитать, дав ребёнку всё необходимое. Но ты будешь рожать, а не я, и ты будешь его вынашивать, а не я, так что решение полностью за тобой. Но если ты захочешь этого, то твою сигаретную зависимость полностью придётся прекратить. Здоровье ребёнка важнее.       — Я… Я боюсь. Я об этом мало думал… Я же курю, не переставая уже столько лет… Бросить? Смогу ли? — глаза Юнги испуганно глядят в другие, каплями слёз продолжая мокрые дорожки оставлять на щеках.       — Поспи, малыш, завтра встанешь и обдумаешь всё хорошенько. Как говорится, утро вечера мудренее. Я уверен, ты всё сможешь, а я тебе помогу и рядом всегда буду, — альфа чмокает в губы и по голове гладит, омега в ответ головой в знак соглашения кивает. Они ложатся поудобнее, в крепких объятиях друг друга находясь, в одеяло укутываются и тут же засыпают.       Юнги проснулся рано, даже раньше самого альфы. Он всё время ворочался, спал плохо из-за мыслей, терзающих голову. Время на часах показывает 5 утра, а сон настигать не собирается. Мысли в голове с приходом утра стали хоть чуть яснее, да и эмоций меньше, чем вчера.       Омега смотрит на мирно спящего альфу и улыбается от тихого сопения. Он уверен в этом мужчине, хотя вчера было в сомнениях всё. Хочет с ним семью. С ним и беременность с родами не так страшны. Ответственность он готов взять, всё-таки уже взрослый человек. Курение не то, за что стоит держаться. Он хочет ребёнка, пусть и незапланированного. Хочет увидеть его, каким он будет и на кого похожим. Вместе с Чимином воспитывать его и растить. Омега почти уверен, что тот ни на шаг не отойдёт от него во время беременности и всегда будет опорой.       Юнги ещё шире улыбаться начинает, представляя Чимина, который будет гладить округлый живот, и как будет укачивать малыша плачущего. Обдумав всё и решив, он берёт пачку с сигаретами, сминает и выкидывает. Делает кофе на двоих, а после уходит в ванную, чтобы смыть всю усталость, накопившуюся за последние сутки.       Чимин в это время просыпается, встаёт и ждёт Юнги за столом с кофе ароматным. Он чуть улыбается, не увидев на столе пачку лежащую, и уже готов расцеловать омегу за решение, пусть пока и не озвученное.       Омега выходит из ванной и садится напротив, готовый говорить, а альфа берёт его за руку, чтобы дать уверенности и поддержки, и ждёт терпеливо, когда тот начнёт.       — Я сегодня так плохо спал. Мысли о ребёнке и ответственности не отпускали голову. Вчера мои сомнения касались только тебя, а ночью самого ребёнка. И только с утра, встав, я всё обдумал окончательно. Да, этот шаг очень серьёзный, и он касается не только нас, но и будущего человека, но думаю, мы вместе справимся. Мы вместе точно справимся. Я готов. Я готов бросить курить. Я готов к ответственности за жизнь ребёнка. Я готов строить семью на новом уровне. Но только рядом с тобой, — Юнги поднимает глаза на Чимина и сжимает его руку, — я готов, Чимин. Я полностью готов.       — Котёнок, — нежно произносит Чимин, быстро встав со стула, и садится на колени рядом с Юнги, взяв в ладони его мило улыбающееся лицо за щёчки мягкие и расцеловывает, шепча «люблю тебя» в перерывах, а после в глаза смотрит и говорит со слезами навернувшимися: — Конечно вместе, Юн-и. Конечно. Я буду всегда рядом. Мы сможем.