Прокуренный

      Хосок всегда курил. Курил, когда они гуляли, взявшись за руки, по парку; курил, когда отвозил Юнги на работу на своей старой и потрёпанной жизнью машине; курил, когда только довёл омегу и себя до оргазма, уходя на балкон. Мин любил наблюдать за ним, когда тот курит: как альфа поджигает сигарету, закуривая, немного нахмурив брови, складочки на лбу образуя, как делает первую тягу, блаженно прикрывая глаза, после выпуская горький табачный дым в воздух, как наблюдает за завитками, создающимися произвольно и которые тут же растворяются, как стряхивал пепел большим пальцем, который мог попадать на штаны дешёвые. Он всегда молчал, погружаясь в мысли, неизвестные никому кроме самого Хосока. Тогда словно мир вокруг переставал существовать и даже омега, находящийся рядом. Юнги не пытался с ним заговорить в эти моменты, а когда попытки всё-таки производились, то всё равно получал в ответ молчание. Это был словно ритуал, который никто не мог прервать. А когда сигарета заканчивалась, Чон словно по щелчку пальцев возвращался обратно на Землю, тогда и разговаривать сам начинал, и эмоции на лице появлялись на смену задумчивости.       Омега был молод. Недавно закончил школу и вступил на тропу взрослой жизни. Устроился в какую-то забегаловку, чтобы заработать самостоятельно на первое время проживания в университете. Хосок же был старше его на четыре года. Они познакомились случайно благодаря общим знакомым на вечеринке, устроенной в честь начала учебного года, Мин тогда только перешёл в выпускной класс. Всё началось с их первой встречи. Хосок смотрелся среди всех так важно и интригующе, что омега не мог не заинтересоваться. Он помнит, как они обменялись контактами и начали долго-долго переписываться, встречаясь часто, гуляя и рассказывая друг другу смешные истории из жизни. Юнги влюблялся. Он начал восхищаться альфой, его умные выражения из книг удивляли, шутки заставляли смеяться до боли в щеках, а сам Хосок улыбался широко и так красиво, что омега непроизвольно засматривался на красоту его профиля.       Они начали через месяц отношения. Юнги был очень счастлив. Он влюбился до безумия, не обращая внимания ни на что, кроме Чона, и не замечая никого, кроме него. Хосок же был как-то холоден. Он обнимал Мина и целовал без особого энтузиазма, не дарил нежных касаний и мимолётных чмоков в лоб. Но Юнги всё устраивало. Он не обращал внимания на такие мелочи. Ему доставляло удовольствие само нахождение рядом с альфой.       Первый секс у них произошёл скомканно. Хосок уже опытный, а Юнги — нет. Он стеснялся и сильно начинал нервничать, когда ладони альфы гладили по интимным частям тела — по внутренней стороне бёдер, по ягодицам, по низу живота. Но он хотел Чона. Никто ещё омегу так не касался. Хотел, чтобы он был его первым. А тот лишь всё делал быстро, без толики нежности, словно для омеги всё было не в новинку. За секунды расправлялся с одеждой, резко кинув обнажённого Юнги на кровать, целовал грубо и неприятно, оставляя на фарфоровой коже укусы и засосы, смазывал и растягивал на скорую руку омегу, а входил всё-таки медленно, словно вспомнив, что у Мина это первый опыт, но потом, схватив за бёдра, сильно сжимая их, вдалбливал Юнги в кровать, хрипло постанывая и рыча от удовольствия, а у другого — слёзы в глазах от боли и стоны совсем не от наслаждения. Кончив, Хосок поцеловал в последний раз Юнги, стирая слёзы с его щёк быстрым движением ладони, сказав, как ему всё понравилось и какой омега прекрасный, и ушёл курить. А Мин лежал и не понимал, что это было. Это так и происходит? Или он какой-то не такой, раз не получил от секса удовольствия? Он не понимал, что не так. У него с любимым альфой был секс, но это было совсем не так, как он представлял в своей голове. Ему сложно было вообще что-то сказать об этом. Юнги лишь укутался в одеяло, скрываясь от прохлады, исходящей с балкона, прогоняя свои мысли подальше, подумав, что в следующий раз будет лучше и он будет больше готов, заснув, не дождавшись Хосока.       В следующие разы ему было чуть легче, но большого удовольствия всё равно он не получал. А альфе всё нравилось — бледная и приятная кожа омеги, которая покрыта его отметинами, податливость тела и приятный омежий запах горьковато-травянистый. Он хотел Юнги и брал, а Мин был совсем не против. Ему нравилось доставлять удовольствие альфе, видеть, как тот хочет его и как тот получает удовольствие от процесса. Они даже уже жить начали вместе у Хосока. Так что, омегу всё устраивало, он был рад, что они так близки и что он так нравится Хосоку.        В какой-то момент, когда Чон снова ушёл на балкон курить, Юнги пошёл за ним, решая попробовать эти сигареты, которые альфе успокоение приносят. Хосок совсем не удивился просьбе омеги дать одну, просто спокойно протянул ему её без вопросов. Он не особо обращал внимания на омегу, который, затянувшись, закашлял. У него не было никакой реакции — он был опять в своих мыслях. А Юнги всё продолжал, в точности повторяя за Хосоком действия и, выкурив сигарету почти полностью, так и не понял, что в них такого.       Они жили. Хосок был отстранённым, смотрел на омегу больше изучающе, чем с любовью, а Юнги был по уши влюблённым. И, учась на втором курсе, увидев положительный тест, омега только обрадовался и даже не подумал, что это какая-то проблема, Хосок уже работает и взрослый для того, чтобы заводить детей, и наверняка будет рад этому чуду. Но от альфы он получил совсем другую реакцию — удивление, разочарование и ужасно убивающее презрение. Тогда у омеги что-то внутри рухнуло, тогда розовые очки на его глазах дали сильную трещину. Хосок задумчиво вложил купюры ему в ладонь со словами «ты знаешь, что сделать», и Юнги просто потерялся. И только тогда как-то начал оценивать ситуацию трезво. Он на втором курсе, работает на малооплачиваемой работе, живёт у альфы и у него ничего нет. Поэтому омега пошёл в клинику без вопросов, даже не ощущая грусти от этого — скорее ему было грустно от реакции альфы, — а через несколько дней сделал аборт. В этот промежуток времени перед процедурой Хосок совсем с ним не разговаривал, только часто курил, не обращая на Юнги никакого внимания, словно его в квартире не было. Возвращаясь после процедуры, омега надеялся получить хоть какое-то тепло, но зайдя, увидел собранные пару сумок со своими вещами, хаотично лежавших на полу в коридоре. Тогда слёзы сами потекли по щекам непрекращающимся ручьём. Он побежал на балкон, где и увидел стоящего мирно курящего Хосока, Юнги, совсем не обращая на его занятие внимания, начал звать альфу, умоляя поговорить, повторяя «что я сделал не так?», но ответом на всё служило холодное и твёрдое: «Юнги, уходи, ты мне не нужен».       Юнги разбился. Как хрустальная ваза. Он отшатнулся от Хосока, понимая всё в секунды, и, глотая слёзы, ушёл. Его розовые очки полностью разбились. Омега взял вещи, которых было мало, и пошёл к другу, с которым они редко, но общались в университете. Вариантов у него больше так-то не было. А Чон продолжал курить и наблюдать за небом, опять погружаясь в своим спутанные мысли, которые никто так и не узнает. Видимо, он только сейчас осознал, что начинать эти отношения было ошибкой. Они стали ему неудобны. Он не хотел чувствовать эту ответственность, которая начала у него появляться рядом с омегой.        Юнги тогда тоже начал курить. Он как будто альфе на зло пытался это делать или для того, чтобы вспомнить, с каким наслаждением это делал Хосок. Он курил, захлёбываясь в рыданиях. Он был брошен словно на помойку. Его университетский друг, даже скорее знакомый, особо не лез к нему. Дал жилье — и на том спасибо.       Курение быстро переросло в привычку. Прошлое постепенно отпускало, хотя и оставалось глубоким шрамом в сердце. Но Юнги учился, работал, снял себе жильё и продолжал жить, строя себя заново. Окончил университет на программиста, но ушёл в музыку, которой начал увлекаться на последних курсах. Она ему доставляла огромное удовольствие.       Альфы его перестали интересовать после расставания. Он окунулся в учёбу и работу с головой, хотя и не стал затворником — ходил в бары, клубы и любил гулять ночью, другие же, видя задумчивого и какого-то скучного в глазах других Юнги сами не хотели подходить к нему.       В один из вечеров в кафе, куда омега часто ходил обедать, а сейчас устраивал себе ужин в честь хорошо выполненного заказа, на него заглядывался альфа, мило улыбаясь. Он этого особо не заметил, выбирая себе, что заказать. Омеге неожиданно принесли шоколадное пирожное, которое тот постоянно брал себе на обед — это было его любимое. Но он совсем не растерялся, поглядел по сторонам, замечая взгляд на себе, который после только игнорировал, и, съев пирожное, Юнги вышел, чтобы покурить, а тот альфа через какое-то время вышел вслед за ним, встав недалеко от парня, блаженно курящего. Он был красив — пухлые губы, мягкие черты лица и прекрасные глаза, в которые омега мельком взглянул.       — Меня зовут Чимин, — теперь уже не незнакомый альфа протягивает Мину руку, нежно улыбнувшись.       — Юнги, — медленно произносит омега, выдыхая табачный дым и пожимая протянутую ладонь.       — Ты очень красивый, Юнги. Ты же любишь это пирожное, да? Я видел, что ты ел его вчера на обеде. Надеюсь, не прогадал. Ты мне понравился. Думал, тебя больше не встречу, — начал тараторить тот, на секунду только замолчав, продолжил: — Не хочешь поужинать вместе? Мне бы хотелось составить тебе компанию.       А Юнги смотрит на него, пока тот волнительно всё произносит, продолжая улыбаться, а после ожидая ответа, и омега спустя столько времени наконец чувствует что-то. Какую-то неожиданную заинтересованность.       — Спасибо, ты тоже красивый, Чимин. Да, я люблю это пирожное, ты не прогадал. И да, я не против с тобой поужинать, — почему-то Юнги еле заметно улыбается и вообще зачем-то соглашается на предложение.       Он не знает, что это за альфа, почему он так нервничает и почему так мил с ним, но ему правда стало интересно. И от Чимина совсем не веет чем-то плохим, он словно излучает добро. Поэтому омега, выбросив сигарету, заходит с ним в кафе и садится с ним за один столик. На что он решился — Юнги не знает, но пока он вкусно ужинает, и слушает интересные рассказы парня, и впервые улыбается в обществе альфы, чувствуя, как сердце приятно начинает постукивать.