Open up my box and pull the string Am I just a musical machine for ransom? I will only listen if you scream Lose your voice for me and I will sing your anthem Living in fear, living afraid Hysterical every day All because I let your poison paralyze me
— Сесилия… Красивый цветок, что произрастает только в местах, где дует резкий и холодный ветер. Возможно в этом есть какой-то смысл? — не отрывая карандаша от листа скетчбука, спросил Альбедо. С каждым новым штрихом образ человека с букетом этих цветов в руках становился всё более детальным. — Не знаю. А почему ты вдруг спросил о них? — Сахароза в изумлении посмотрела на собеседника. Альбедо так и не ответил, всё ещё старательно выводя линия за линией. Девушка отпила немного кофе из бумажного стаканчика, а после вдруг добавила: — У меня они ассоциируются с тобой. Прости, я не слишком хорошо могу объяснить подобное, просто… Ну ты ведь тоже прошел через многое, и, как мне казалось, только тогда, когда… Эм… — Сахароза поправила очки, пытаясь подобрать слова, — Только с ним ты казался мне счастливым. Хотя сейчас я и понимаю, что это не так. Карандаш упал на асфальт, провалившись между досками скамейки. Девушка рядом вздрогнула, когда услышала этот звук. Альбедо же не моргая смотрел на свой рисунок. — Что-то случилось? — Нет, просто ерунду нарисовал какую-то. Месяц без практики даёт о себе знать. — парень резким движением руки вырвал лист из блокнота, — Хоть бери да бросай рисование, честное слово. — губы художника дрогнули в нервной полуулыбке, — Надо тогда было Академ брать. — усмехнулся Альбедо. — А Тимей предупреждал, между прочим. — хмыкнула в ответ Сахароза. — Будто бы я сам не могу оценить свое состояние. Я отучился в медицинском училище два года, не забывай. Своего рода тоже доктор. — усмехнулся Альбедо, поправляя невидимый галстук. — Ты можешь, не спорю. Но тормоза у тебя не работают. Впрочем, кто я такая, чтобы тебя судить… — Сахароза встала со скамейки, отряхнув плащ, и направилась дальше по одной из тропинок парка. Не имело значения, пойдет ли за ней Альбедо. Сейчас девушка могла лишь как попугай повторять одно и тоже, в надежде, что художник наконец услышит ее и поймет. Однако, Альбедо слишком упрям и самоуверен для того, чтобы хоть попытаться поговорить с ним о чувствах. И ведь речь не о чем-то там романтическом, как думают некоторые, только услышав это слово, а том, что творится у Альбедо в голове. С возвращением Дотторе стал постепенно возвращаться и старый Альбедо, тот самый, из прошлого. Импульсивный и резкий. Только… Он будто лишь пытается собрать этот образ из осколков вновь. Пытается этим самым защитить себя. Альбедо не знает, как жить дальше. Он не доверяет ни себе, ни окружающим. Складывается впечатление, что он сам себя загнал в угол. — До свидания, мистер Альбедо. — пробормотала себе под нос Сахароза, окончательно потеряв художника из виду.***
— И да, я поговорил с Итэром. Он согласился встретиться со мной у того самого похоронного бюро. — Дотторе, расплываясь в довольной улыбке, наблюдал за птицами из окна своего кабинета. В ответ ему — тишина. Пронизывающая до костей, но такая желанная. Конечно Дотторе соврал о чужом согласии, но лишь так он мог получить необходимую реакцию. — Сахарок, не молчи. Я ведь знаю, что тебе есть что сказать. — Не называй меня так, — отчеканил Альбедо. Его голос прерывался шумом улицы и разговорами други людей. — Вышел прогуляться? Это прекрасно. Я уж боялся, что ты превратишься в затворника после случившегося… Почему ты так себя не бережешь? — Ты позвонил, чтобы просто похвастаться. Я тебя услышал. Доволен? Прекрати тратить моё время. — голос по ту сторону звучал раздражённо, но при этом так… Живо? Возможно, всё, что определяло Альбедо как человека сейчас — ненависть к собеседнику. Но и в этой ненависти он был прекрасен. Дотторе знал, что сейчас он здесь правит бал, ведь эта злоба была направлена исключительно на него. Именно он все ещё оставался самым ярким воспоминанием этого мальчишки… Это льстит. — Адрес тот же, после восьми я дома. Это если ты захочешь всё нормально обсудить.***
Конечно. Дотторе не идиот, он делает всё это специально. Эти его игры… Они выматывают, раздражают и, как бы не было это мерзко признавать, интригуют. Но это не значит, что Альбедо нравилось происходящее. Он лишь не имел права что-то изменить. Марионетка в глупом театре, что только и способна дёргаться, когда ее тянут за ниточки. Брыкаться, кричать, плакать — всё, но только не уйти. Ведь эти ниточки держат крепко, сколько бы кукловод не клялся в обратном. Поддастся на эту до смешного глупую провокацию сейчас — шанс сделать что-то стоящее после. Ведь Альбедо не мог больше ничего, кроме как играть в эти глупые игры. И если он хоть раз не подчинится, то кого-то вновь убьют. Пожалуйста, пусть хоть в этот раз не его руками… Знакомый вид, приевшийся в своё время настолько, что сейчас от него становилось тошно. Дома, обыкновенные серые высотки, грузно возвышались над Альбедо, с хитрецой наблюдая за ним светом из окон чужих квартир. Человек внутри этой композиции ощущался чем-то настолько маленьким и незначительным. А разве это было не так? Ведь этот человек вновь лишь ржавая шестерёнка в огромном механизме плана Фатуи. В ладонь впивались острые кончики ключей — Альбедо стиснул связку так сильно, что вот-вот, казалось, по кулаку побежит капля крови. Зачем он всё ещё хранил их? Ответа художник не знал. Возможно, они были напоминанием о давно потерянном счастливом прошлом, где он не мог сопереживать или чувствовать. Было время, когда ничтожная шестерёнка управляла этим огромным механизмом. Было время, когда Альбедо работал на Фатуи бок о бок с… — А вот и ты. — хриплый голос, лукаво тянул каждое слово, — На пять минут позже чем я ожидал. Сдаешь позиции, сахарок. — Не называй меня так. — прошипел сквозь стиснутые зубы Альбедо, — Ты хотел чтобы я пришел — я здесь. Теперь рассказывай всё, что мне ещё неизвестно. — Ну вот почему ты так сразу. Проходи, располагайся. Чаю сделать? Кофе не предлагаю, ведь кому-то завтра вставать на пары, я угадал? — ехидно усмехнулся Дотторе. — Я дальше порога не ступлю. — Жестоко… Ты даже не поинтересовался как у меня дела. Не то чтобы это тебя когда-то волновало конечно. — тихо пробурчал Дотторе. В квартире пахло медикаментами и спиртом, а белые стены без единого акцента делали её ещё больше похожей на больничную палату. — Вижу ты наконец пребрался. — Оу, ты это оценил. Как славно! — Ближе к делу, Зандик. — прервал его Альбедо. — И ты даже не расскажешь, как там моя любимая мондштатская шарага без меня существует? Я, между прочим, скучаю. И по ней, и по тебе. А ты! Эх, жестоко! — с театральным отчаянием воскликнул Дотторе, глядя на Альбедо и тут же, словно опомнившись, продолжил: — Ладно, не хочешь — не надо. А вот я себе чай сделаю. Ты ж не против, если я на кухне пошуршу немного? — Валяй. Я пришел сюда за ответами, а не за беседами с тобой. Скажи мне, зачем тебе Итэр, и я уйду. — сказал Альбедо, но Дотторе будто и не услышал его вовсе. На кухне послышалась какая-то возня, зашумел электрический чайник, и, судя по звуку, Дотторе достал несколько кружек. — Ты хоть сессию летнюю хорошо сдал? — крикнули из кухни. — Ага. — А художка как твоя? Не загнулся клуб ещё? — Нет. — Мелкого Рагнвиндра видишь хоть иногда? А то нашим тартальевских отчётов мало. — Это допрос? — Нет. Я просто скучал по твоему голосу. Этот бессмысленный диалог продолжался ещё несколько минут, пока Дотторе с сияющим улыбкой выраженим лица не вернулся в коридор, держа в руках две кружки чая. — Зачем тебе Итэр? — уже во второй раз спрашивает Альбедо. И уже во второй раз не получает ответа. Этот раунд бесконечен. Но, пока у оппонента есть столь желанная информация, приходится продолжать. Альбедо плясал под дудку этого психа слишком долго, чтобы сдастся на таком простом испытании. — Что ты хочешь в обмен на ответ? Я и так пришел сюда, говорю с тобой. Неужто ты надеешься на большее за… Факты? — недоверчиво переспросил Альбедо. — Я не настолько идиот, чтобы думать, что ты согласишься. Чай. Просто выпей со мной как в старые добрые и я расскажу тебе все. Абсолютно. — безумная улыбка сверкнула на лице Дотторе, когда он говорил это «абсолютно». Что-то здесь не так… — Для затравочки, ты связан с Итэром куда больше чем я. Просто, похоже, ты стал совсем слеп на детали, сахарок. — Иль Дотторе. Прекрати так меня называть. — раздражённо выпалил собеседник. Раунд номер два. Цель — найти ответы. Задача — поддасться этому психу. Игра началась. — Ладно. Хорошо. Договорились. Надеюсь, что ты не решил убить меня. — смягчил тон Альбедо, стягивая кроссовки. — Я слишком сильно люблю тебя, чтобы провернуть что-то подобное. Максимум, что может оказаться в кружке — снотворное или наркотики. Но не думай, что я настолько жесток. Наверное. Двойной блеф. — Можешь сам выбрать из какой пить. Тройной блеф. — Договорились. Альбедо сел на край дивана в гостиной, пристально наблюдая за оппонентом. Что ж, он добровольно сделал шаг, позволив мышеловке захлопнуться. Только, пока мыши ведутся на сыр, он — на информацию. А ведь, по сути, ему нет дела до Итэра или нынешних дел Фатуи. Это лишь праздное любопытство. Так почему Альбедо так рискует? — Говори. — Сначала чай. На удивление, сделав глоток, Альбедо не начал задыхаться или что-то в этом роде. Действительно обычный чай... Только вот горчил слегка, но это вроде норма. — Итэр Райто. Славный мальчик, согласись? — Дотторе выдержал паузу, ожидая ответа, но, так ничего и не услышав, продолжил, — Хорошо жил он: мама есть, папа тоже, любовь, гармония и взаимопонимание… Завидно? — снова пауза и снова тишина в ответ, — Я знаю, мне тоже. Так вот… А! Кстати! Помнишь Дайна? Который Дайнслейф. Имя казалось Альбедо знакомым, но воспоминания о нем словно отошли на второй план и сфокусироваться на них было сложно. Поэтому он лишь отрицательно качнул головой. — Сестра Итэра была знакома с ним. Как тесен мир, ужас просто! — усмехнулся Дотторе, — Эй, ты меня вообще слушаешь? — ответа не последовало. Этот мальчишка всё ещё следил за каждым жестом Дотторе, но его взгляд казался расфокусированным, — Славно. Его сестра, Люмин, сбежала из дома к этому Дайнслейфу. А он ведь не дурак. Пока девочка мечтала попасть в большой город и стать успешной, он искал ей верное применение. И нашел, что удивительно. Альбедо? Слабый организм людей с пониженным гемоглобином да ещё и после передоза. Но всё же, что-то рано ты, друг. — Дайнслейф это тот самый перец из Каэнри’и. Он послал на ту встречу вместо себя именно Люмин. Да-да, ты подстрелил сестру своего ненаглядного блондинчика! — выпалил Дотторе на одном дыхании, но человеку, сидящему рядом, было уже плевать. Светлые ресницы слегка подрагивали, а рот был приоткрыт. Такой невинный и хрупкий… Принц мела. Дотторе осторожно оцертил пальцами линию чужой челюсти, с восхищением наблюдая за бездействием в ответ. — Прекрасен как всегда, мой принц. Будто из фарфора. Как жаль, что я не могу сделать это, когда ты в сознании, — Дотторе наклонился, оставляя на чужих губах лёгкий поцелуй, — Как бы я не хотел большего, я не могу позволить себе. Я люблю тебя, мой принц, и не могу позволить никому причинить тебе вред. Даже себе. Мне лишь нужно, чтобы ты оставался рядом чуть дольше. Даже если потом ты возненавидишь меня с новой силой. Я не псих, вовсе нет, — Дотторе взял безвольно лежавшую на диване руку Альбедо в свои, — Но с тобой я схожу с ума. Мне жаль, что в тот день я так ошибся. Я до сих пор не могу поверить, что ты больше не вернёшься сюда по собственному желанию. Всё ещё в мыслях зову тебя мальчишкой, а ведь сам пропустил твой двадцать третий день рождения. Забавно… Это моя исповедь в никуда. Но я все равно надеюсь, что однажды ты поймёшь. Прости меня, мой принц.