***
Эй, рыжеволосая ведьма, — неожиданно подхватив сзади Уизли-младшую за талию, Забини закружил девушку и принялся целовать улыбающееся ему личико, которое так и лучилось счастьем и светом. Девушка смеялась и хохотала. Эмоциям не было предела. Это то, что ей и было нужно. Теперь она поняла, что окончательно отпустила Гарри и чувствует к нему только лишь что-то детское, доброе, то, что можно назвать первой любовью, но не той, с которой она захочет провести всю оставшуюся жизнь. В жизни каждого из нас так или иначе есть человек от которого мы без ума, при виде которого трясутся коленки и дрожат руки, а в животе порхают самые яркие бабочки, но это не тот с кем мы проведём всю свою жизнь. С Гарри у неё лишь самые тёплые воспоминания, которые она всегда будет греть в самом укромном месте её сердечка. Она отпускает его, но всегда будет помнить как свою первую любовь. Она наконец-то повзрослела и поступает как взрослый человек. А Блейз тот с кем она начнёт новую страницу, новую главу, тот при виде которого все её мысли в порядке и голову не разносит на молекулы и атомы. — Блейз, доброе утро, — наконец радостно воскликнула гриффиндорка и, закинув ладошки на шею парню, затянула его в долгий и нежный поцелуй. Он же в свою очередь обхватил тонкую девичью талию и притянул её ещё ближе, так, что чувствовал сквозь тонкую ткань белой школьной рубашки маленькую, но упругую грудь, которая упиралась в его, мужскую сильную. Джиневра Уизли целовала Блейза Забини на глазах у всего Хогвартса в центре Большого зала. Девушки, которые спали с ним, но никак не могли заставить его встречаться с ними, готовы были растерзать гриффиндорку, ведь ни одна из них не могла целовать его перед всеми, когда им только вздумается. Парни со Слизерина, да и не только, смотревшие на Уизли и обожавшие её из далека, не понимали «как». Каким образом эти два несовместимых человека сошлись? Да он же слизеринец и настоящий бабник, а она гриффиндорская красавица, своенравная, гордая и ревнивая особа. Только они не учли одного факта, людям не обязательно быть одинаковыми, чтобы быть вместе и любить друга друга. Симус, сметавший завтрак за обе щеки выронил вилку и лишь изредка хлопал чёрными ресницами, авось показалось. Слизеринец и гриффиндорка. Привидится же такое. Поэтому он потёр глаза, но целующаяся пара так и не исчезла. Не показалось. Астория, радостно демонстрировавшая однокурсницам свою новую сумочку из последней коллекции "Ведьмино счастье", осталась с разинутым ртом и округлёнными глазами. — Юхуу, девчонки, теперь Забини занят, но у вас всегда есть я. Единственная ваша надежда. Ваш покорный слуга Теодор Нотт всегда к вашим услугам, но вы записывайтесь пожалуйста в очередь, — наигранно выдохнул Тео и повернувшись к девушке, сидящей рядом, весело подмигнул, — Чем занимаешься сегодня вечером, Агнес? Агнес Монкли, была худощавой блондинкой с пухлыми губами и большими зелёными глазами. Светлые волосы идеально завитые в лёгкие локоны спадали на утончённую талию, а белесые, но объёмные ресницы были прокрашены ярко-чёрной тушью, которая удлиняла их до невиданных размеров. Это была девушка из высокого сословия, сходившая с ума от любви к Забини и натерпевшаяся от его наплевательского отношения и безразличия к себе многого. Три неудачные попытки суицида уже говорят о многом. — Да пошёл ты, — холодно ответила девушка и задрав светлую голову кверху, высокомерно прошла к выходу из зала. Маска безразличия сохранялась лишь до двери. Как только она услышала за собой звон захлопнутых дверей, эмоции начали хлестать девушку по самое не хочу. Боль, слёзы... Боль, слёзы... И так из раза в раз. Её разрывало на части, ведь она намного лучше этой Джиневры, она идеальна: манеры, речь, поведение, не летает на какой-то метле. Она воплощение прекрасного и безупречного. Но видимо быть просто идеальной недостаточно. Прижавшись спиной к каменной стене, девушка скатилась на пол и, рыдая, принялась шептать как молитву следующее: — Чем она лучше меня? Чем же Блейз Забини? Объясни мне... Я не понимаю чего во мне не хватает… — Ну как думаешь, мы воспроизвели достаточно впечатления? — прямо в губы парню выдохнула свой вопрос девушку и блаженно приоткрыла глаза. — Мы справились с этим на отлично, милая. Грейнджер должна нами гордиться, — наклонившись к уху своей девушки, прошептал парень и ухмыльнулся. — Какой же ты засранец, Забини. Не шути так, ведь она моя подруга и она единственная кто поддержал нас, — ответила незамедлительно Джинни, но улыбку сдержать так и не смогла. — Знаю, прости. — Гарри, ты тоже это видишь? — потупив взгляд, спросил Рон и толкнул локтем друга, стоящего рядом и впавшего в такое же оцепенение как и он сам. Нет, Рон конечно был осведомлён об отношениях этих двоих, но чтобы так, перед всеми... Парень не был готов к этому, поэтому и не смог скрыть удивления. — Вроде да, — растерянно произнёс Гарри, но удивлённого взгляда так и не оторвал от парочки. — Как думаешь нам надо что-то сделать или сказать? — Не знаю. — Иди скажи что-нибудь. — Почему я? Сам иди. — Ладно, — собрав всю свою злость в кулак и упрятав её куда подальше, он сделал шаг навстречу сестре. Он обернулся к Гермионе и прочёл в её глазах просьбу, мольбу не устраивать цирк. Только не сейчас. Он не сделает это только из-за лучшей подруги, из-за его Гермионы Грейнджер, перед которой он виноват за те слова в купе, он не имел права говорить ей этого, — Кхм... Забини, я, конечно, не в восторге оттого, что ты встречаешься с моей сестрой... кхм... — принялся театрально откашливаться Рон, и пытаясь в голове подобрать подходящие слова, продолжил, — Но раз уж выбор моей сестры пал на тебя..., то мне ничего не остаётся кроме того как принять. Блейз опешил и удивился подобным словам Уизли, но потом медленно протянул ладонь и пожал, вспотевшую от нервов, руку Рона. Слова здесь ни к чему. Это рукопожатие было громче любых слов. Гермиона наконец тяжело выдохнула и мысленно поблагодарила Рона, а взгляд неожиданно пал на Малфоя, который сидел за столом Слизерина и медленно пожирал её глазами, издали. В руках парня находился бокал с напитком, Нотт что-то оживленно рассказывал ему. Но он так и не отвел взгляда от Гермионы. Серые глаза, цвета мокрого асфальта прожигали в ней огромную дыру. А далёкий, отрешённый взгляд, смотрящий будто издалека и заглядывающий в самые глубины души, примерно так можно было охарактеризовать его взгляд, который сначала кажется слишком самоуверенным, хотя вовсе таковым и не является, немного напугал девушку. Он в открытую разглядывал её с конца зала, ведь прекрасно знал, что всё внимание обращено на друга и его девушку. Эти гляделки продолжались бы, если Гарри не подтолкнул застывшую подругу к столу Гриффиндора. «Что это чёрт возьми было?»***
— Джиневра Уизли, поднимайся с постели немедленно, — завопила Грейнджер, одной рукой надевая молочную блузку, а другой швыряя первую попавшуюся под руку подушку в подругу. — В первый же учебный день опоздать. Какой позор. Джинневра!!! — Ещё минуточку, — пробубнила девушка и уткнулась лицом в ту самую подушку. — Быстро, ни то я оболью тебя ледяной водой, — произнесла Гермиона и накинула мантию Гриффиндора. — Мы, итак опоздали на завтрак. — Я приду ко второму уроку. — Нет, ты сейчас же поднимешься с постели. — За-ну-да, — протянула рыжая и наконец поднялась с тёплой постели, сонно потирая глаза и вздрагивая от утренней прохлады, которую впустила шатенка. — Чтобы через 15 минут ты была готова, а я побежала на урок, — схватив со стола сумку с учебниками, настойчиво произнесла Гермиона. Громко стуча каблучками, Грейнджер стремительными шагами направлялась на магловедение и на ходу поправляла чулки, на покупке которых настояла Джинни. Она медленно прошла в кабинет, прервав урок и тем самым обратив всё внимание присутствующих к собственной персоне. И опять наткнулась взглядом на Малфоя. Самодовольный и высокомерный. Но сейчас ей было не до него. — Извините за опоздание профессор... — замявшись произнесла Гермиона и сконфузилась, потому что не знала имени нового профессора. — Конкордия Роули. Я ваш новый учитель по магловедениию мисс Грейнджер, — радушно улыбнулась женщина преклонных лет, — Так, куда бы мне вас посадить мисс Грейнджер? Профессор прошлась маленькими чёрными глазками по всему кабинету и остановилась на Малфое, который сидел один. Не каждый захочет сидеть с Пожирателем Смерти. Нотт сидел с Паркинсон, по её же просьбе. Блейз как обычно проспал и решил прийти ко второму. А Драко пришлось сидеть одному. Ему ли привыкать к одиночеству? Пожиратель Смерти всё-таки и прекрасно знает что такое одиночество. А если уж говорить по факту, то все мы одиноки, хотя у нас может быть валом друзей. — Отлично! Я нашла для вас прекрасное местечко. Вы будете сидеть с мистером Малфоем. Разве не прекрасно, два лучших ученика школы будут сидеть вместе, — милая старческая улыбка стала ещё шире. — Ну чего вы встали, милочка? Мистер Малфой вполне симпатичный и обаятельный юноша, поэтому думаю вы поладите. Садитесь уже. «То что мне нужно!» — подумала Гермиона и с лёгкой, наигранной и немного смущённой улыбкой прошла к своему месту. — В этом году как вы уже знаете магловедение стало обязательным предметом для всех учащихся... — весело защебетала профессор, но Драко её совершенно не слышал, он боковым зрением разглядывал Грейнджер, свою спасительницу и первую любовь, и медленно слушал нотки персика и цветущего жасмина, которые въедались в его клетки крови, в самое ядро — сердце клетки. Медленная смерть Драко Люциуса Малфоя равносильна Гермионе Джин Грейнджер. «Этот аромат. Персик и жасмин, ни одной девушке не шёл этот аромат так как тебе, Грейнджер. Он будто создан для тебя» — зрачки его глаз увеличивались и желание заполучить её не убавлялось ни на один процент. Он сгорал от желания и считал минуты на дорогих наручных часах, сделанных в единственном экземпляре для него на заказ из белого и жёлтого золота, настоящая гоблинская работа, чтоб наконец выбежать из кабинета, запереться в ванной комнате и хотя бы там, мысленно заполучить её. В голове он мог завладеть ею, быть с ней единым целым. Там она была его, без каких-либо но... — Малфой, — девушка подтолкнула его локтем, — Поднимись! Перекличка идёт. — Что!? Чего тебе Грейнджер? — растерялся Драко и озадачено посмотрел на девушку, уже не боковым зрением. — Мистер Малфой, я понимаю, что вы сидите с красивой и милой девушкой, но давайте не будем отвлекаться от урока, — улыбнулась женщина. — Чушь какая! Я? На Грейнджер? Да вы явно шутите? — усмехнулся блондин и сходу напялил маску искусного лжеца, — Такие девушки как Грейнджер меня не интересуют. Был бы тут Забини! Весь класс точно заполнился бы его хохотом. Ведь когда-то Драко и ему пытался навязать эту искусно-продуманную ложь. Но Блейз не дурак и знал своего друга как свои пять пальцев. Ученики затаили дыхание в ожидании первой стычки между слизеринцами и гриффиндорцами, но ничего подобного... Гермиона лишь фыркнула, закатив глаза, и продолжила что-то чиркать в своём пергаменте, делая вид будто вовсе ничего и не слышала. — Ну и отлично, мистер Малфой. Теперь прошу обратить ваше внимание на меня... — продолжила профессор, всё также радушно улыбаясь. Может она чем-то больна, могли предположить окружающие, но они не видели мир её глазами, ведь во всём эта женщина находила добро и одни только плюсы. И посадив этих двоих вместе, она поняла, что всё-таки что-то из этого да выйдет. Что эта девушка сможет растопить лёд, покрывший и заковавший его доброе сердце. По крайней мере, она хотела в это верить и надеялась. Урок окончен. Малфой вскакивает с места и, не дожидаясь слов профессора, выбегает с искривлённым выражением лица из кабинета. Он несётся словно вихрь, безжалостно сметая всё на своем пути. И всё это из-за одной девушки. «Что это с ним такое? Я же всегда пользовалась этими духами. Вроде бы они приятно пахнут» — обиженно подумала Гермиона, прислушиваясь к собственному аромату духов, и расстроенная вышла из кабинета.***
После обеда в Большом зале Гермиона собрала все нужные учебники и пергаменты и медленно поплелась в библиотеку, чтобы дать волю мыслям, расслабиться и отдохнуть от всей внешней суеты. Да и подготовиться к завтрашним урокам, но не тут-то было. Она заметила Малфоя, рассматривающего книги на огромных полках. «Вот сейчас-то я и узнаю почему ты выбежал из кабинета словно тебя пчела ужалила» — ухмыльнувшись данной мысли, девушка уложила все свои принадлежности на ближайший стол и спокойно, непринуждённо прошла к полке с книгами где стоял Драко словно бог, сошедший с небес к простым смертным. Лицо не выражало каких-либо эмоций, как будто он не знал какого это улыбаться или морщить лоб. Он стоял словно статуя в своих чёрных брюках и белой рубашке, рукава которой были закатаны по локоть, при этом шикарно оголяя предплечья и чёртову метку. Тонкие пальцы проходились по корешкам книг, в поисках чего-то. Гермиона же ненароком загляделась на парня, настолько он был обаятелен и приятен взору человеческому, что ни каждая смогла бы устоять. — Грейнджер, я не картина с выставки, а, если уж смотришь, то будь добра платить, — наконец взяв книгу с полки, слизеринец обернулся к гриффиндорке, которая стояла на месте точно прикованная. Её буквально поймали за местом преступления. Разве она сделала что-то плохое? Разве нельзя просто смотреть на человека? И вообще с чего он взял, что она смотрела именно на него? Какой самоуверенный нахал, подумала Гермиона, но вымолвить ничего из этого так и не смогла. — Я... я пришла за книгой, — растерялась девушка и стремительным шагом прошла к полке с книгами, где стоял Малфой. Потеснившись с ним в этом узком проходе, Гермиона повернулась к нему спиной и резко дёрнула рукой первую попавшуюся книгу. «Чёрт, не стой ко мне спиной. Грейнджер, выметайся отсюда, а то потом не сможешь остановить» — Учебник по зельеварению!? — Драко нагнулся к уху гриффиндорки, опаляя нежную кожу морозным дыханием, и с ухмылкой добавил, — А того учебника, что стоит у тебя на столе, тебе не достаточно? Хам! Нахал! Да как он смеет так ставить её в неловкое положение. Щёки приняли пунцовый оттенок, по телу начали разноситься волны тока, а бельё и вовсе стало каким-то неудобным. Чёрт, да она же никогда в жизни не краснела! В библиотеке стало слишко душно или это всё он, который находился слишком близко к ней. Почему вообще её тело так реагирует на него!? Ерунда. Не могла она возбудиться от одного его дыхания над ухом и от ощущения твёрдой груди, которая вроде как нечаянно касалась её спины. Возможно, вовсе и не нечаянно. Но всё же не могла она. Он Малфой, который убил её родителей, а она Грейнджер, которой нужно отомстить за родителей. А оправданий убийству она не будет искать. Незачем. Этому нет никаких объяснений. Он знал её родителей, но всё равно убил, посчитав их за каких-то отвратительных маглов. Он не попробовал дать им шанс. Господи, как же он их убивал? Медленно, ломая каждую косточку или быстро и безболезненно? Как он мог стать убийцей? Он ведь не был таким. Он не смог убить Дамблдора. Но убил их. Причём вообще её родители? За что он так жестоко поступил с ней? Детские обиды и вражда ли повлияли на него? Разве можно убить людей из-за прошлых обид и недосказанных слов? Видимо можно. И она поступит с ним также. Она поступит с ним хуже, расколов это безжалостное сердце... И оставит его в живых. Так намного больнее... Разбитое сердце невозможно склеить. Его уже не соберёшь как детский пазл по маленьким кусочкам. Оно будет разбито и сочиться адской болью. И никто и никогда не склеит его своей любовью, не сможет исцелить как бы им не хотелось. Это невозможно. Целителем может быть только тот кто разбил, но разве люди переступят через свою гордость и смогут всё изменить? Сомневаюсь. Столько разбитых сердец в мире, но на лицах этих людей столько улыбки, будто они самые счастливые в мире. Скрывать боль, вот чему учатся эти люди. — Я и не заметила, что учебник есть у меня на столе, — промямлила Гермиона и как ошпаренная выбежала из прохода между полками. Почему такое маленькое расстояние между полками? Блондин лишь улыбнулся подобной реакции и продолжил шарить на полках в то время как гриффиндорка неслась к выходу из библиотеки. Она злилась на своё тело за то, что оно так реагировало на его присутствие. Злилась потому что никаких не могла совладать над этим. Не могла подчиниться разуму. Не могла приказать и заставить выполнить указ. За это и карала себя Грейнджер. «Я не должна отклоняться от своего плана. Месть. Вот что меня должно интересовать в нём. Месть — это то, что должно двигать мною» — твердил внутренний голос девушки пока она летела словно ураган. Она и не заметила как столкнулась в коридоре плечом к плечу с Теодором Ноттом. — Эй, Грейнджер. Можно было извиниться за..., — не успел договорить Нотт и впал в ступор как только увидел выпавший цветок из сумки гриффиндорки. Парень приглянулся. Роза. Это была грязно-розовая роза. Лепестки подсохли и уже начинали по краям крошиться, но, если бережно хранить цветок меж страниц книги, то ему не грозит никакая опасность. Оставь Тео розу на полу, то неуклюжие ученики растоптали бы, поэтому он незаметно для окружающих подобрал её. Бросив маленький платочек с шеи прямо на цветок, быстро нагнулся и схватил. Ха! А Малфой говорил, что пластрон это безвкусица. Знал бы он как сейчас эта безвкусица пригодилась его другу. — Роза!? Пепельная роза значит, Грейнджер? — прокручивая между пальцами засохший цветок и осматривая с разных ракурсов, шёпотом произнёс Тео. Он резко помрачнел, а былую улыбку как водой смыло. Поместив увядшую и высохшую пепельную розу меж старых страниц книги и закинув на шею развязанный платок, парень медленно поплёлся в библиотеку. Сердце немного покалывало и с бешеной скоростью колотилось о рёбра. Но это терпимо. По сравнению с той болью, что значили для него эти пепельные розы...***
— Гермиона! Пожалуйста! Пойдём ты тоже! — без устали твердила Джинни, крутясь вокруг Гермионы словно змея возле своей жертвы. — Нет. — Гермиона Джин Грейнджер на какого чёрта мы покупали тебе эти шикарные платья? Чтобы они попросту пылились в шкафу? Нет, я не позволю. Этому не быть. Ты немедленно же встанешь с постели и пойдёшь со мной на вечеринку. И мне плевать на твои отговорки, по типу «там же Малфой». Если он тебе нравится, так и скажи. — Джинни! — завизжала Гермиона и заткнула уши подушкой, пытаясь не слышать последнее предложение подруги. — Раз это не так, то вставай, сейчас же. — Ладно. Но меня ведь никто не приглашал. Как я там появлюсь? — В роли моей лучшей подруги, а теперь поднимайся. У нас впереди ещё много работы. Платья одно за другим летели на мягкую постель, кисточки творили красоту, на и без того прекрасном лике девушки, каждая кудряшка выпрямлялась магловским утюжком. Теперь длинные и густые кудри были выпрямлены и стали куда в разы длиннее. Тело обволакивал грязно-розовый шёлк на тонких бретельках, едва достигая колен. И такого же цвета босоножки на невысоком каблучке. А розовая помада дополнила образ нежностью и невинностью. Грейнджер сейчас не была Грейнджер. Это была совершенно другая девушка. Гермиона до войны. Милая и не видавшая той жестокости войны. Это была вновь Гермиона до войны, девочка-подросток. — Ты восхитительно выглядишь, Гермиона, — придирчиво осматривая недавно проделанную работу, радостно заключила рыжеволосая. Гриффиндорка изучала себя в зеркале. Смотрела на новую себя и не могла поверить в то, что это она. Это не настоящая Гермиона, а какая-то жалкая подделка. Настоящая Гермиона, та Гермиона, в жизни не согласилась бы на всё это. Но той Гермионы нет. Она умерла. Гермиона похоронила её с родителями в тот день, когда узнала об их смерти. 5 июня умерла Гермиона Джин Грейнджер. Сейчас это совершенно другая девушка. Девушка, которая должна отомстить за родителей. Она продолжала смотреть в собственные глаза в отражении, но больше всего боялась увидеть жестокость и злость в них. Прикусив прокрашенную нижнюю губу, Гермиона заправила прядь за ухо, ещё раз взглянула на себя и прошла к выходу из комнаты. «Сейчас не время переживать из-за этого. Я не жестока. Это он поступил с моими родителями жестоко, а я поступлю с ним похуже. Я позволю ему жить с дырой в сердце...» — Пойдём? — Джинни весело протянула руку Гермионе, и та вложила ладонь в её, натянуто улыбаясь. — Пошли, не пропадать же твоему труду.***
Холод подземелий быстро обволок бархатную кожу девушки с худеньких ножек до головы. А по телу пробежала мелкая дрожь, когда двери в гостиную слизеринцев распахнулись. Страх и стеснение накрыли девушку словно снежная лавина. «Интересно, а там будет Драко?» — первая мысль, которая заползла в голову девушки. А отделалась она от самой себя тем, что он нужен ей, чтобы отомстить. И не более. Месть, без устали твердил здравый смысл, а сердце пыталось достучаться до неё, но ничего так и не вышло. Ей не за чем думать сердцем, ведь оно ни к чему хорошему не подтолкнёт. Только, если надавит на слабости и в конечном итоге, разобьёт её саму. Пройдя в мрачную гостиную с большим количеством тёмно-зелёного, изумрудного, Гермиона затаила дыхание. Она представляла себе гостиную слизеринцев иначе. Но ей нравилось это. Эти темнота и мрак. Она будто оказалась там, где и должна быть. Может распределительная шляпа всё-таки ошиблась? — Грейнджер! — поприветствовал её Блейз и, обняв за талию, вывел в центр гостиной. Ей стало неудобно перед подругой, вдруг она воспримет этот жест как-то ни так. Но Джинни уже сидела на диване и улыбалась, оживлённо обсуждая что-то с Ноттом. — Привет, — смущённо поприветствовала слизеринца Гермиона. — Пепельная роза... — шумно выдохнул Тео, когда резко обернулся в её сторону и замер. Его взгляд остекленел, а губы приоткрылись в немом удивлении. — Что? — Цвет твоего платья: пепельная роза, rose cendrée, — бегло пояснил Тео сначала на русском, а потом ненароком обронил фразу на французском, но восхищённого взгляда оторвать так и не сумел. Его никогда не интересовали хорошие девочки, напротив, ему нравились грубые аристократки, которые воротят нос. Но сейчас он был поражён её красотой. Именно её. Тео никогда не видел гриффиндорку настолько красивой. Платье действительно очень шло девушке и шикарно подчёркивало девственную красоту её тела. Эту невинность. «Ты так похожа на мою мать в этом платье...» «Пепельная роза...» Гермиона смущённо воротила головку: то на Блейза, то на Тео. В глазах курчавого парня запылал тот огонь, детский огонёк, который потух сразу после смерти матери и не воспламенялся при виде нынешних красавиц ещё ни разу. Даже при виде Агнес, его глаза не пылали так, как сейчас. Была ли это любовь с первого взгляда? Неизвестно. Но одно точно ясно, Гермиона напомнила ему мать, которую он схоронил три года назад в фамильном склепе Ноттов среди пепельных роз, которые разносили свой пленяющий аромат по всему поместью, не оставляя равнодушным ни одно чёрствое сердце в стороне. Эти розы – единственное, что осталось ему от матери. Может, Гермиона была подарком судьбы, как напоминание о матери, надежда, что она рядом? Мама... Сколько же боли приносило это слово его израненному молодому сердцу... — Грейнджер, — раздался за спиной девушки юношеский голос и медленно захлопал в ладоши, — Какая встреча! Ты решила нас, простых магов, обрадовать своим появлением. Что же забыла такая хорошая девочка в подземельях слизеринцев? Она обернулась к нему всем корпусом и подошла ближе. Слишком близко. Задрав голову к верху, она встретилась с ним взглядом, лицом к лицу. — А что? Нельзя? Боишься, что у других пропадёт интерес к твоей персоне? «Что это за маленький кусок ткани на её теле? Она ведь замёрзнет. Идиотка. Зачем надо было так наряжаться? Она и без этого платья краше всех девушек мира» — жадно осматривал её тело Драко, в особенности оголённые ноги и злился. Парень стянул с себя пиджак и лёгким движением накинул на хрупкие плечики девушки. Смотря в упор ей в глаза, он хмыкнул и прошёл к дивану. «Что это, чёрт возьми, было? Что он сделал?» «Блять... Кто меня просил это делать? Она бы замёрзла и простудилась бы. После не ходила бы на занятия. А мне ведь надо становиться лучше неё. И с кем я потом буду соревноваться в знаниях? Эти все, не такие умные как она» Он всегда мечтал накинуть свой пиджак на её тело, согреть её маленькое тельце своей одеждой и сейчас был самый подходящий момент. Он не стал что-либо объяснять ей(и не должен, как посчитал он сам, если уж сделал, значит так и должно быть) и с безразличным выражением лица уставился на Блейза. Мол, сделай уже что-нибудь. Скажи какую-нибудь хрень и отвлеки их. И Блейз как истинный друг только усугубил ситуацию. — Раз все в сборе, то давайте сыграем в бутылочку? «Идиот» — Играют все. Без каких-либо отговорок. Гермиона прошла к дивану и села прямо напротив Драко, закинув нога на ногу. Ткань платья медленно поднималась всё выше и выше, оголяя стройные ножки. Взору Малфоя открывалось всё больше и больше голой кожи. Парень взглядом поглощал каждый изгиб её тела, пока не понял, что на него в ответ взирают карие девичьи глазки. Гермиона намеренно не прикрыла оголённые ноги. — Я буду играть, — вслух обронила свои слова гриффиндорка и вслед последовали радостный возглас и свист Блейза. «Какого чёрта ты творишь Грейнджер?» «Теперь сыграем по моим правилам Малфой...» Она безустанно взирала на него своими наглыми карими глазками и не чуть не смущаясь немного потянула юбку платья, ещё выше на парочку сантиметров. Она заставит его понервничать, заставит раскрыть чувства к ней. А, если их нет, то заставит появиться. Малфой и Грейнджер нагло пожирали друг друга взглядами, сидя визави, и ни один не собирался отступать, ведь каждый преследовал свои цели. — Кто будет крутить первым? — задала вопрос Паркинсон, которая с самого начала отмалчивалась, дабы рассеять напряжённую атмосферу между ребятами. — Ты, — спокойно ответил Блейз подруге. — А где бутылочка? — спросила Гермиона и тут же увидела огромную бутылку огневиски, которую с грохотом поставил на стол улыбающийся Забини, — Хорошо. Но ведь она новая и соответсвенно крутится тоже не будет. — Вот именно Грейнджер! В этом и суть! Она не будет крутится, если в ней что-то есть. Но, если содержимое изъять, то будет крутится на отлично, — подмигнул Гермионе слизеринец. Драко лишь ухмыльнулся и все находящиеся в комнате поняли о чём идёт речь. Только не Гермиона. Она никогда не бывала на вечеринках. Поэтому и не знала что к чему. — Так, а куда можно вылить напиток? — С ума сошла? — схватив бутылку из рук девушки, Забини напугал бедняжку своим диким воплем, — Грейнджер, мы всё это выпьем. — Выпьем?! — тяжело сглотнула девушка и поморщилась, ведь она никогда не пробовала алкоголь. Вся гриффиндорская смелость куда-то испарилась и пиджак на плечиках стал тяжеловатым, словно это тяжёлая ноша. — С чего ты взял, что она выпьет? Это же заучка Грейнджер. Ставлю 100 галлеонов на то, что она не осилит и одного бокала. — Три бокала. Я выпью три бокала. Но, если ты проиграешь, то исполнишь моё желание. Идёт? — тут же поймала на слове блондина Гермиона. — По рукам. — А ты быстро учишься, Грейнджер. Такими темпами ты могла оказаться на Слизерине. Случайно шляпа не ошиблась при распределении? — ответа не последовало. Между Драко и Гермионой началась битва взглядов, теперь они в открытую смотрели друг на друга, выражая ненависть. — Тогда приступим. Блейз с обожанием подхватил бутылку на руки и лёгким движением откупорил её. В нос сразу ударил терпкий аромат спиртного от которого Гермиона поморщилась бы, если не спор с Малфоем. Разлив по стаканам содержимое из бутылки, парень с ловкостью схватил его и плюхнулся на диван между Джинни и Тео, закинув ладонь на рыжую. Гермиона решила не отставать и, приподнявшись, схватила самый ближний стакан и поглотила его начисто, чуть морщась от неведомого ей привкуса во рту. Сначала была горечь, а потом вроде как даже приятно. Тепло разливалось по всему телу, будоража каждый дюйм тела. Ей нужно это чёртово желание. И ради него она пойдёт и не на такое. Малфой приоткрыл рот и остался приятно удивлён, также как и все находящиеся в комнате. «А ты оказывается удивляться тоже умеешь» — Эй, Уизли, она точно впервые пьёт? — спросила хихикающая Паркинсон и, придвинувшись к Малфою, с интересом добавила. — Малфой, готов исполнять желание гриффиндорской принцессы? — Это только начало. Думаешь она продержится? — самодовольно протянул свои слова Драко, крутя стакан с напитком в руках, но взгляда от Гермионы так и не отвёл. Он в упор смотрел на неё и пытался разглядеть, что правит этой молодой девушкой раз она так пытается заполучить это желание. Ненависть?! Она уже не живёт по тем детским стереотипам. Любовь?! Навряд ли. Зато он отлично помнил как морщился и краснел, когда в первый раз пробовал алкоголь с друзьями, стащив бутылку из погреба отца и за которую ещё получил оплеуху. Но он прекрасно знал, что готов выполнять хоть тысячу желаний. Лишь бы это была Грейнджер. После второго стакана щёки гриффиндорки приняли пунцовый оттенок, а в крови количество алкоголя уже повысилось. Стало как-то слишком хорошо и спокойно. Её уже ничего не беспокоило: ни уроки, ни Джинни, ни Малфой, ни родители, ни месть... А после третьего становилось уже как-то не по себе, она не контролировала ни свои слова, ни действия. В теле разыгралась какая-то лёгкость, она чувствовала себя пушинкой, пылинкой. Будь она на ногах, то обязательно бы упала. Слава Мерлину, что она сидит. — Я выиграла! — завизжала девушка, улыбаясь. — Это было честным пари, Грейнджер. — Ты признаёшься, что проиграл гриффиндорке? — игриво спросила смеющаяся девушка. — Нужно уметь принимать свои поражения, смотреть правде в глаза, а не пытаться увильнуть от неё, — с решимостью в голосе ответил блондин и заставил девушку задуматься над словами. А какая она твоя правда, Гермиона Джин Грейнджер? Какая же? Только давай без лжи и лести. Будь честна хотя бы сама с собой. Месть и точка. Продолжала утверждать Гермиона. Глаза застелены пеленой лжи, поэтому кроме мести девушка ничего и не видела. Хотя в глубине души Малфой был ей приятен. И даже очень. Его общество, общение с ним... Всё это заставляло кипеть её кровь в жилах до образования пены. Только вот девушка без устали твердила, что ненавидит его. — Я начинаю, — воскликнула Пэнси и с азартом крутанула бутылку, по видимому алкоголь дал и ей в голову. Горлышко остановилось на Джинни, рыжей подружке Блейза. — Уизли?! Какой приятный сюрприз. Сейчас и узнаем, что в тебе такого, отчего у этого сносит крышу. — Поверь мне на слово, Блейзу одного моего взгляда достаточно, чтобы сносило голову, — ухмыльнулась рыжеволосая. Ухмылка?! Ухмылка в точности как у Блейза. Притянув Пэнси за шею, Джинни зарылась тоненькими пальчиками в тёмные короткие волосы слизеринки и затянула ту в долгий, мучительный, рвущий тонкую кожу губ, поцелуй. Алая и бордовая помады смешались воедино как и их хозяйки, которые раздирали рты друг друга страстным поцелуем. Гермионе как-то стало не по себе, поэтому она отвела взгляд от целующихся девушек и встретилась глазами с Малфоем. Он всё это время глядел на неё?! И оказавшись пойманным даже не покраснел или не отвёл смущённого взгляда. «Он всё это время смотрел на меня?» — Э, хватит! Остановитесь! — запаниковал Блейз и отдёрнул девушку за светлую ладошку, кожа которой была почти прозрачной. — Пэнс, иди целуй там кого-нибудь другого, а не мою девушку. — А мне понравилось. Уизли, я была бы не против повторить, — подлила масла в огонь слизеринка и весело захохотала от искривлённого выражения лица друга. После горячего поцелуя девушек, хитрый взгляд Блейза пал на Гермиону, которая с самого начала была согласна играть. — Что ж, крути бутылочку Грейнджер, — обворожительно улыбнулся Забини и затянул Джинни в медленный поцелуй, сплетая языки в страстном танго. Гермиона тяжело сглотнула, но виду не подала, что переживает. О, чёрт! Это был её первый поцелуй. И он будет неизвестно с кем. Чёрт возьми, она не учла этого факта. Зачем она согласилась на эту чёртову игру. Бутылка сначала крутанулась с невиданной скоростью и начала останавливаться как бомба медленного действия. Раз! Два! Три! Чёртова бутылка. Горлышко бутылки остановилось на Теодоре Нотте. Каким образом? Почему именно он? — Да, ладно тебе Грейнджер. Не бойся. До тебя ещё никто не жаловался на то, что я плохо целуюсь, поэтому думаю тебе понравится, — подшутил Тео, поднялся с изумрудного дивана и нагнулся к прекрасному лику своей пепельной розе. К девушке, чьё платье было цвета пепельной розы. Да и она сама сейчас походила на розу; цвела и пахла. Обхватив одной ладонью шею растерянной девушки, парень медленно коснулся её полураскрытых губ своими, таких нежных как лепестки роз. А другой рукой слегка коснулся её плеча и пиджак Малфоя сполз к талии девушки. Он вложил в этот поцелуй всю нежность и мягкость на какую только способен был при живой матери. Он целовал её так, будто это был хрупкий фарфор — одно неловкое движение, и он разобьёт его на мельчайшие осколки. Целуя её, он понимал, что хочет всю свою оставшуюся жизнь оберегать эту девушку, быть с ней рядом, защищать её. Гермиона впала в эйфорию: это был первый поцелуй и он, на удивление, был восхитителен, прекрасен. Она и представить себе не могла, что поцелуй может быть настолько чувственным и нежным. Сейчас не было ни Малфоя, ни его пиджака, ничего вокруг. Она просто чувствовала и наслаждалась его поцелуем, мягко ухватившись ладошкой за рукав его белой рубашки. Все наблюдали со стороны, их удивлению не было предела. Кроме Малфоя. Он обхватил ладонями локотники кресла и сжал их с невиданной силой и злостью. Сейчас он был готов убить Тео, своего лучшего друга детства. И всё это из-за девушки, в которую он безумно влюблён. Челюсть была напряжена и Гермиона опять увидела на лице слизеринца что-то кроме безразличия и самодовольной ухмылки. Второй раз за вечер. Вот это да. Он находился в бешенстве и вне себя. «Ага, вот ты и попался Малфой!» — подумала девушка как только оторвалась от сладких губ Нотта. Алкоголь в организме зашкаливал, хотя это было всего лишь три стакана. Но они дали о себе знать. Проявились на поведении гриффиндорки; она хихикала, смеялась и хохотала. «Да она же пьяна. На какого чёрта я согласился на это пари с ней?» — злобно вскочив со своего места, Малфой двинулся в сторону Гермионы. — Грейнджер, иди сюда, — схватив за ладонь, слишком резко потянул девушку на себя, к своей груди и подхватил на руки шатающееся тельце. Было уже плевать кто и что подумает. Он просто уложит девушку спать, в своей постеле, пока она ничего не натворила. Да, он был зол на неё за поцелуй с Тео, но он с ней не встречался, чтобы контролировать каждый шаг или запрещать что-то. Поэтому он затолкал свою злобу куда поглубже и направился с пьяной девушкой в свою комнату и напоследок, чтобы Джинни не волновалась, бросил: — Я уложу её спать, потому что в таком состоянии она не доберётся до своей спальни сама. Растерянная Джинни, лишь коротко кивнула головой в знак согласия и осталась смотреть вслед тому, как дверь быстро затворилась за Драко и её пьяной подругой. Брови Тео взлетели и сходу нахмурились. Он хотел было подняться, но Паркинсон оказалась проворнее и со спины положила ладони на крепкие плечи, немного сжав их. Он обернулся к ней и увидел как она отрицательно покачала головой. — Не делай этого, не лезь. Это вовсе не твоё дело, — шёпотом произнесла девушка, нагнувшись к уху парня и села на место Гермионы, почти рядом с ним. Она смотрела в упор, заставляя его сидеть на месте, поэтому он и сдался. «Одну пепельную розу я уже потерял, а вторую не отпущу. Никогда. Даже, если это будет стоить мне жизни. Я не откажусь от неё, я буду терпеливо ждать. Моя пепельная роза, пусть ты сейчас не со мной, но когда-нибудь я тебя заполучу»— стянув изумрудный платок с шеи и крепко сжав его, парень вышел из душного помещения. Он бессмысленно носился по коридорам, шумно шаркая ногами, и не понимал, что вообще происходит с ним. Какая-то иллюзия затуманила голову и не вылезала оттуда. Эта грациозность, эти изгибы тела, эти плавность движений... Ох, Мерлин! Они не давали ему покоя. Всё стояло перед глазами как самые счастливые детские воспоминания. Он мечтал перенести поскорее это всё на холст. Перенести с помощью красок всё что так пыталось вырваться наружу. Оживить картину, которую он в жизни не разрешит стереть заклинанием «Обливиэйт». Даже если у него ничего не сложиться с его пепельной розой. Свежий воздух. Тишина. В какой момент для него это стало столь важным, ведь он всегда любил веселиться? Может он всегда был таким, просто притворялся и хотел казаться таким же как и все? Не пытался понять насколько он индивидуален и необычен. Не понимал насколько прекрасны в нём эти черты характера, дарованные от матери. — Мама, — шумно выдохнул свои слова Тео и поднял голову к небу. На дворе стояла ночь. Вокруг лишь кромешная тьма и ни звука. А по лицу парня уже стекала солоноватая слеза, которую он сходу стёр рукавом рубашки и задрал голову ещё выше, пытаясь сдержаться. Почему, когда чёрт возьми нам так больно, мы поднимаем голову к верху? Почему пытаемся сдержать эти чёртовы эмоции? — Она копия тебя, мам. Я никогда и никого не любил, пытался скрыться от этого чувства, боялся, избегал, но увидев её в этом платье, я почему-то почувствовал себя дома. Как будто так и должно быть. Будто она должна быть рядом со мной. Я будто понял смысл твоих слов. Ты сразу поймёшь, что она та самая, помнишь? Она та самая, мам. Понимаешь? Она та самая... Как же мне не хватает тебя, мама... Ты бы сейчас поняла меня. Слизеринец зажал пальцами переносицу и зажмурил глаза, а потом тяжело выдохнул и принялся за рисование на холсту. Он не рисовал, а оживлял образ девушки, чьё платье пепельной розы. Белая рубашка уже была заляпана красками различных оттенков, а улыбка так и не сходила с лица парня. Это была болезненная улыбка. Его кисти, то медленно, то слишком резко скользили по холсту, восполняя всю красоту и необыкновенность того момента, что хранились в памяти Тео.