Интеграция душ

      – Экспекто Патронум! – произнес я название заклинания, которое практиковал с момента начала моих тренировок в начале июля. Кончик палочки из лавра засветился и оттуда потянулась серебристая дымка, начавшая принимать форму животного. Слава Мерлину, я наконец смог освоить это заклинание! Еще перед несчастьем с медальоном я пытался его изучить, но у меня никак не получалось, а уж теперь, когда счастливых воспоминаний кот наплакал, я очень переживал по поводу успеха. Но все обошлось, и теперь я смотрел на огромного полупрозрачного ворона, летающего посреди подвала дома на Гриммо, служащего мне импровизированной зоной для тренировок. Спустя почти двадцать дней практики, я смог сделать свой первый телесный Патронус! Нужно будет как-нибудь отметить это чудесное утро 27 июля 1997 года.       Окрыленный успехом, я поспешил рассказать о нем единственному «живому» человеку, с которым можно хоть как-то поддержать беседу – портрету моей матери. В последнее время я часто разговаривал с ней по душам касательно моих мыслей насчет будущего и в целом, как мать и сын, конечно, с поправкой на то, что она портрет. Пусть в доме и хватало других портретов членов семейства Блэк, отличавшихся при жизни достижениями и умом, большим, чем у матушки. С ней единственной я мог поговорить по душам, так как остальные – это всего лишь пособие для начинающего лорда Блэка по части вдалбливания последнему необходимых знаний. Я уже спустился на первый этаж и увидел занимательную картину: Наземникуса Флетчера, пытающегося пробраться сквозь прозрачную стену защиты, разделяющую коридор на первом этаже и весь остальной дом. Эта стена была результатом применения семейного заклинания Инвисибилиса Праесидио, проще говоря, заклятия Незримой Защиты. Его отличительной особенностью было то, я мог видеть через стену Флетчера, а он меня – нет. Воспользовавшись этим фактом, я протянул свои руки сквозь слой защиты и притянул коротышку к себе. Я был бы дураком, если бы перед этим не обезоружил его перед захватом, поэтому, когда тот в перепуганном состоянии оказался по ту сторону от защитного барьера, в своей руке я держал уже две палочки.       – К чему вся эта клоунада?! – задал вполне логичный вопрос Флетчер, когда немного пришел в себя. Действительно, повел я себя эксцентрично, но могу же я так сделать, когда у меня хорошее настроение. Кому-то могло показаться, что я поступил опрометчиво, но знающий человек, что заклятие Незримой Защиты не сможет пропустить существо или объект, представляющие опасность для того, кто наложил его, то есть меня. Так что можно и подурачиться.       – Я Блэк. – сказал я, передавая ему отобранную палочку. – Такое поведение у нас естественно. А теперь ты ответь на мой вопрос. С какой целью ты ко мне пожаловал?       Флетчер несколько замешкался, явно подпирая слова, прежде чем сказать:       – Прошлой ночью Орден Феникса организовал вывоз Поттера в безопасное место, но нас быстро обнаружили. Они знали нас, поэтому пожиратели напали в тот момент, когда...       – Стоп. – прервал его я. – Признаюсь, ты меня заинтересовал, Назем. Поэтому рекомендую тебе не изливать словесный понос, а отдать свои воспоминания о прошлой ночи. У тебя два варианта: в первом, болезненном, ты подставляешься под Легилименс, а во втором, соответственно безболезненным, ты сливаешь их в колбу для Омута Памяти, который, о чудо, ты не успел в свое время выкрасть из кабинета моего отца. Мне, честно говоря нравится первый вариант, но какой выберешь ты?       – Второй. – разочаровал меня Флетчер.

***

      И почему так совпало, что я решил уничтожать Крестраж именно в ту ночь, когда произойдет операция «Семь Поттеров»? Волдеморт, скорее всего, почувствовал уничтожение частички своей души. Иначе как объяснить то, что он в какой-то момент впал ступор, который позволил Назему избежать кары разъяренного обрубка, убившего Грюма и Бруствера в порыве ярости. Это, к сожалению, все, что смог увидеть Флетчер, прежде чем трусливо сбежать или по-слизерински, прагматично оценив свои шансы, изящно свалить.       Двоякая ситуация, однако. С одной стороны, я подставил Бруствера и Грюма, далеко не последних авроров, хоть и бывших. С другой стороны, я возможно спас всех остальных, когда в пещере выдал свои координаты Волдеморту и всем Пожирателям; Змееликий уж точно переоценил свои приоритеты в тот момент и сразу отправился на место уничтоженного крестража, местоположение которого я любезно указал. Одно ясно – с Поттером нужно встретиться в ближайшее время. Пожиратели начали действовать, и мне тоже нужно встретиться с главным мессией магической Британии по поводу предоставления мне информации касательно крестражей; Поттер точно должен знать больше меня о них. Я думаю, что Дамблдор не просто так брал того под свое покровительство.       Однако Поттеры Поттерами, а у меня появилось дело первостепенной важности – сходить в банк Гринготтс. Я до сих пор не легализовал себя на бумагах, а последние события показали мне, что власть Министерства хрупка настолько, что достаточно пнуть ногой его дверь, и все гнилое строение развалится. Отсюда следовало, что нужно спешить к гоблинам, пока мои активы не перевело будущее правительство узурпаторов Волдеморта на счета, скажем, тех же Малфоев – марионеток Темного Лорда. Ведь можно предъявить претензию о том, что живых наследников мужского пола у Блэков нет, а значит имущество должно отойти к ближайшим родственникам, то есть к моей кузине и ее муженьку. И лучше бы оно отошло к Нарциссе, а не Беллатрикс, которой путь на тот свет уже заказан.       Я выпроводил Флетчера, предварительно приказав тому не распространяться ни о себе, ни о чем другом, связанном со мной. В общем, ожидать дальнейших команд. Зачем он мне нужен? Так ведь он полезный инструмент, не задающий лишних вопросов, который легко заткнуть. Такие, как он, сейчас на вес золота. С чистой совестью я отправился в «Горбин и Берк» по каминной сети, так как Лютный переулок находился очень близко к банку, практически напротив друг друга. Все предусмотрели коротышки; зачем тому, кто находится в розыске пробираться через всю Косую Аллею, чтобы попасть в банк? Достаточно же просто дорогу перейти, и ты получишь свои капиталы. А детишкам и их родителям как приятно каждый раз, когда они идут снимать деньги для покупки школьных принадлежностей, видеть по соседству с единственным в магической Англии банком переулок крайне антисоциальных типов. Этим я воспользуюсь, в качестве меры предосторожности вновь примерив образ дядюшки Альфарда, сменив цвет плаща на черный. Хоть подобные косметические метаморфозы и выматывали, однако они были слишком эффективными, чтобы ими можно было пренебрегать.       Когда я наконец добрался до величественного белокаменного здания, отполированные двери которого охраняет гоблин-привратник, я невольно призадумался: а какого, собственно, хрена, я так уверен в том, что от семейного сейфа хоть что-то осталось? Ведь Сириус мог по доброте душевной отдать все сбережения предков, скажем, тому же ордену Феникса, в котором тот состоял. Деньги Блэков хоть и не чета тем же Малфоям, однако и они бы помогли нарастить влияние и поднять престиж организации, фактически запрещенной на территории магической Британии. Но оставим эти размышления.       Когда я проходил через холл, ведущий к основному через серебряные двери, у меня возникло чувство, что банк находится в упадке. Нет, я знаю, что сейчас все боятся Пожирателей и лишний раз не высунутся из своих домов, но в Первую Магическую войну от посетителей отбоя не было в свете появления наследничков, угасших или почти угасших, родов, которые лишились своих глав вследствие попадания по ним шальной Авады. А сейчас разве люди не гибнут? Гибнут, и еще как. Неужели после мнимой смерти Темного Лорда все поделили до такой степени, что умирают сейчас только обнищавшие чистокровные, вроде тех же Уизли, или магглорожденные в придачу с неверными полукровками? Интересно, насколько сейчас выросло состояние Малфоя. И куда только смотрел Далблдор? Вопросов все больше, а ответы придется искать не одни сутки.       – Мозгошмыги, – сказал кто-то справа от меня, когда я направлялся в одному из гоблинов, ответственному за дела по наследованию. – Их полно у тебя!       Я развернулся в сторону этого голоса и увидел белокурую девушку лет 17-18, которая что-то рассматривала вокруг моей головы. Лицо у нее было довольно симпатичное, с этаким выражением меланхолии, глаза я не смог рассмотреть, так как она носила что-то похожее на те очки, которые были в ходу в маггловских магазинах приколов в семидесятых. Как их там, очки-калейдоскопы?       – Мозго... что? – спросил я о новом слове у этой странной девушки.       – Мозгошмыги. Их не видно, они летают в воздухе и забираются в голову, размягчая мозги. – «объяснила» мне блондинка. – Я сразу их почувствовала. Два как раз носятся над тобой и пытаются забраться тебе в голову. Это странно...       – Почему странно? – спросил я.       – Обычно у людей всего один мозгошмыг, а у тебя их два.       – Действительно... – попытался я принять это. – А с каких пор ты видишь этих... мозгошмыгов?       – С рождения! – весело ответила мне она.       Значит, вариант с постоянным принятием психотропных веществ отменяется. Может она действительно что-то видит? Мне почему-то захотелось спросить у нее про ту пару мозгошмыгов. Я уже было хотел продолжить разговор, но меня прервали.       – Луна, вот ты где. – сказал мужчина, подошедший к нам со спины девушки. – Пойдем скорее домой. Мы и так здесь порядком задержались.       – Конечно, папа! – ответила обозначенная Луна своему, как выяснилось, отцу и перевела взгляд на меня. – До свидания, мистер...       – Арктурус, можно просто Арктур. – назвал я ей свое второе имя.       – До свидания, мистер Арктур с фальшивой бородой!       На такое прощание я лишь нервно кивнул, размышляя о том, как она смогла понять, что борода ненастоящая. Определенно, она не сумасшедшая, но абсолютно ясно то, что в голове у нее наберется минимум с десяток этих "мозгошмыгов".       – Прошу меня простить за манеры дочери. – извинился отец Луны, поглядывая на нее, уходящую в сторону выхода. – Меня зовут Ксенофилиус Лавгуд, а имя этой леди вы уже знаете.       – Очень приятно. – ответил я Ксенофилиусу. – Я кажется видел, что числе редакторов журнала "Придира" числилось ваше имя. Очень занятное чтиво.       – Рад слышать, уважаемый. Извините меня еще раз, но мы спешим. Нынешнее время и обстановка не особо располагают к разговорам.       – Конечно... – ответил я, недоумевая о том, что тот решил проигнорировать своего читателя, которых у «Придиры» должно быть очень мало. Не похоже на то, чтобы Ксенофилиус так сильно опасался Пожирателей, если пришел в такое время банк при условии, что пишет он явно не хвалебные оды в своих статьях. – Всего доброго.       Постояв еще какое-то время с выражением лица "что это было, черт побери", и, обдумывая то, с кем и о чем мне только что пришлось говорить, я вновь развернулся и отправился к нужному мне гоблину. Тот сидел на своем месте и перебирал какие-то бумаги, но, заметив меня, поднял свою голову и обратился:       – Здравствуйте, уважаемый клиент! Чем могу быть полезен.       – Доброго дня! – Ответил я на его, непривычное для гоблинов, дружелюбие. – Мне бы хотелось вступить в наследство.       – Ваша фамилия? – сказал гоблин, открывая архив с делами всякого рода волшебников и волшебных семей.       – Блэк.