Beatitudo

Тома пинает камень на обочине в сторону пешеходного перехода и устремляет свой взгляд в небо. Ему, впрочем-то, плевать на то, что сейчас происходит с Аякой, с кем она и почему не ответила ни на одно сообщение. Ему, впрочем-то, сейчас в целом на все наплевать. Пачка новых сигарет в руках оказывается почти моментально. Тома крепко пальцами сжимает фильтр, смотрит долго в упор и сомневается, начинать ли ему вообще; он ведь раньше никогда не курил. Он ведь даже не влюблялся никогда, но вот сейчас, когда мысли все заполнены одним человеком, очень хочется. И не только покурить, но еще напиться и позвонить кому-нибудь. Желательно Аяке. И чтобы она ответила — тоже желательно. Жаль только, что все попытки его — пустышки. Он будто невидимка, его в принципе не замечают. Тома только может натянуто улыбаться, когда Аято, немного поломавшись, лепит ему в лицо какую-нибудь очередную отмазку про то, что у нее нет времени, что она занята учебой и так далее. И после всех этих провалов, которые чередом шли без остановки, Томе хотелось лишь убиться о кирпичную стенку, чтобы перестать существовать для Аяки даже как человек, чтобы она просто его забыла, как ненужное воспоминание. Хотя Тома, по идее, никогда нужным воспоминанием и не был. Он даже просто нужным не был. Табачный дым забивается прямо в легкие, и парень почти сразу подавляет в себе рациональное желание закашлять. Он делает еще одну затяжку, но крепче и жмурится, не в состоянии остановиться. Лучше его убьют сигареты, чем она. Пусть его убьет эта вредная привычка, а не Аяка. Потому что быть влюбленным и не услышанным граздо больнее, чем умирать от рака легких. — Привет, — говорит Тома в динамик хриплым голосом автоответчику, — я все еще люблю тебя, знаешь? Но ему, как, впрочем-то и всегда, никто не отвечает.