Спасённая жизнь

За окном падали снежинки. Алевтина сидела за пультом, а рядом стоял Андрей с кружкой горячего чая. Он смотрел на то, как она что-то записывае в блокнот. Ему просто нравилось за этим наблюдать. Вдруг, Аля подняла голову, посмотрела на Андрея и улыбнулась. Её взгляд гипнотизировал, а губы манили. Мужчине казалось, что она была самой красивой девушкой на свете. Он улыбнулся в ответ. Атмосфера, царящяя в комнате нравилась им обоим. Медику и диспетчеру было комфортно просто молчать вместе. Им обоим хотелось, что бы этот момент длился вечно, но они оба считали, что сейчас не время для откровенных признаний. Они молчали. Но их наслаждение прервал звук телефонного звонка. Улыбки моментально пропали с их лиц. — Ставь на громкую — сказал Андрей, ставя кружку на стол. Сейчас решалась его судьба на ближайшие пару часов, а возможно и на всю жизнь. Аля нажала какую-то кнопку и заговорила в микрофон: — ПСО 99-06. Что у вас случилось? — Здравствуйте. Помогите, пожалуйста, — трудно было разобрать, кто позвонил, так как в телефоне звучал шёпот. Детский. Но этот кто-то был очень напуган. Он (или она) заикался, а голос его дрожал. — Обязательно поможем. Только скажите, что произошло. — Аля старалась сказать это максимально спокойно. Она не хотела ещё сильнее его пугать, мало ли, чо может сотворить ребёнок на нервной почве. — Я сейчас, — всхлипывает кто-то, — в школе. Тут люди с пистолетами… Или автоматами… Я н-не разбираюсь. Они, — снова всхлип, — они уби… они уб… у-у-уб-б. — Ребёнок, — тихо сказал Андрей, подтвердивший свою догадку по высоким ноткам, проскакивающим в этой тираде. Аля кивнула ему и продолжила. — Тихо. Успокойся. В какой школе ты учишься? — В 143-ей, — голос уже срывался на плачь. — Девочка, — сказал определивший по доносившимся из динамика звукам медик, смотря на Алю. — Помогите, пожалуйста. М-мне страшно. Они забрали у всех телефоны. Я… я… Я взяла его… украла… я просто… я просто очень хотела, и… мне было очень-очень с-ст-трашно, — собеседник неровно дышал и часто всхлипывал. Алевтина сделала Андрею жест, чтобы он не стоял и, заговорила в рацию: «В 143-ей школе вооруженные люди. Возможно есть жертвы. В опасности дети. Срочно выезжаете». Одной рукой Аля начала набирать сообщения в другие необходимые службы. Снова сделав голос мягким она заговорила, пытаясь успокоить девочку: — Тихо. Отряд уже выехал. Спецназ тоже. Ты лучше скажи: у тебя всё в порядке? Твоей жизни ничего не угрожает? — Д… д… Нет, — последнее слово прозвучало максимально неубедительно и девушка хотела продолжить разговор, но собеседник сбросил вызов. Девушка была уверена, что за пол секунды до этого она слышала взрыв. — Чёрт, — вслух выругалась Аля. Похоже, всё действительно плохо. Но что бы там ни случилось, она была уверена: девочка не врёт. Спасатели приехали на место раньше спецназа. Часть правого крыла школы была разрушена. Его и правда взорвали. Обрушились второй и третий этаж. Первый почти не пострадал. Грек предложил проникнуть в помещение через окно. Звучит банально, но в итоге Саид дал команду действовать, и действовать осторожно. Он никогда бы не разрешил своим людям подвергать себя такой опасности, тем более не в своём деле, но в опасности дети и нужно хотя бы потянуть время. Грек, Петров и Соколов начали обходить здание по периметру в поисках окна класса, в котором нет никого кроме детей и учителя, которых можно начать эвакуировать. Гиреев стал разгонять от места происшествия зевак, планирующих стать блогерами и снимающих на телефоны происходящее. Вика заняла наблюдательную позицию, а Балашов и Семечкин остались ждать спецназ. Уже через пару минут Скворцова увидела, как Саша, (который, кстати две недели назад выписался из больницы) бесстрашно заходит в школу через главный вход, с непонятно где найденной арматурой. — Идиот. Ничему его жизнь не учит, — раздраженным голосом сказал Андрей, но, взяв рюкзак с лекарствами и достав из кармана перцовый баллончик, побежал за Греком, предупреждая начальство по рации. Только он открыл дверь, на него выпал человек с разбитой губой, окровавленым носом и, судя по всему, вывихнутой челюстью. Падая, он ударился головой о бетонный пол и больше не двигался. — О, Андрюх ты вовремя — сказал запыхавшийся Грек. Этот герой побежал в самое пекло, нарушил приказ и рисковал жизнью, которая больше понадобится при самой эвакуации, но Балашов, скорее всего, на его месте поступил бы так же. Проигнорировав слова Александра медик присел на корточки и проверил пульс. — Жить будет, — сказал он и выкинул ноги молодого человека с дверного проёма, как нечто противное — чтобы не мешали закрытию двери, — надо забрать у него рацию, — сказал Андрей, начиная обыскивать карманы. Через полминуты он вытащил от туда телефон и рацию, и даже каким-то образом нашёл маячок. Спасатель решил закрепить его на стене в коридоре, на «посту» молодого человека, дравшегося с Греком, на случай, если кому-то придёт в голову проверить его местоположение. А рацию Андрей оставил себе, что бы передать её начальству и вовремя узнавать о планах преступников. Он закончил эти действия и вытащил на открытую местность сопротивляющегося Сашу как раз к приезду отряда специального назначения. — Скворцова, будешь встречать школьников здесь, — начал Гиреев, — Балашов, бери троих ребят и бронежилет и ищи, кому нужна помощь. В случае чего они тебя прикроют. Грек и я берём спецназ и занимаемся эвакуацией детей. Петров и Соколов возьмут следующую группу, она должна скоро подъехать, и кинологов, и тоже приступят к работе. Вопросы есть? Вопросов нет. Начинаем. Спасатели вошли в школу. Быстро оценив обстановку, Гиреев сказал: — Я беру первый этаж, Саша второй. Андрей, идёшь к правому крылу. Там обрушилась часть здания. Возможно кому-то нужна твоя помощь. Закинув рюкзак с лекарствами на плечо, Балашов, в сопровождении спецназа, оправился на второй этаж, так как с первого этажа к развалам было не попасть. Уходя, он слышал, как Саид отдаёт команду нескольким спецназовцам ждать Петрова и Соколова, которые должны были эвакуировать третий этаж. Идя к месту обрушения, Андрей думал о том, кому могло понадобиться убивать детей, чем они могли кому-то не угодить? Совсем недавно он нашёл на своём пути ещё тёплое тело мальчика, который, видимо вышел в туалет и не усел добежать до класса… С пулей, пробившей маленькую детскую головку насквозь. Так, в размышлениях Балашов дошёл до места назначения без препятствий (не считая нескольких мёртвых тел, реанимировать которые уже не было возможности), не встретив не одного террориста. Первое, что он увидел на открытой местности, отодвинув с глаз упавшую на них чёлку — мальчик, лет тринадцати, лежал, придавленный бетонной плитой, неспособный самостоятельно выбраться. Аккуратно подобравшись к нему, и убедившись, что жизни парня ничего не угрожает, спасатель заговорил, оценивая ситуацию: — Сколько вас здесь? — Ну… Человек двадцать и Кира… Этот урод свалил за пару минут до взрыва! Это он взорвал! — его голос был подавлен, из-за задерживаемого с большим трудом крика. — Понятно. Не бойся, мы тебе поможем, — произнёс Андрей и продолжил, обращаясь к спецназовцам, — сейчас мы с тобой поднимим плиту, а ты вытащишь мальчика. Аккуратно, у него могут быть сломаны ноги, — после этого они незамедлительно начали выполнять команду, в то время, как третий остался стоять, и прикрывать товарищей. — Отнеси его к Вике, — сказал Андрей последнему, — Там уже должна быть скорая. И это приказ! — добавил он, понимая, что парень не намерен оставлять коллег. Балашов понимал, что они рисковали. Но сейчас по-другому нельзя. Андрей не успел понять о каком «уроде» говорил мальчик, потому что услышал крики в паре метров от себя: — Эй, помогите! Мы тут! — медик кинулся к источнику звука. Плита лежала, под углом, образуя своеобразную пещерку, в которой и находились дети. — Сколько вас там? — крикнул он. — Двое! Я и Ева. — Хорошо. У вас кто-нибудь ранен? — Да! Я! У меня рана, может быть заражение крови! — «Это плохо» — подумал Балашов и крикнул, чтобы девочки услышали: — Отползите к дальней стороне от меня и не шевелитесь, если это возможно. Сейчас мы вас вытащим! — и, вместе с бойцами спецназа, они принялись разгребать завал, скидывая на улицу обломки парт и куски бетона. Когда внизу образовалась свалка обломков, а в месте разгребания небольшая дырка, Андрей увидел, как в неё протискивается чья-то голова, задевая верхнюю плиту, которая и без того держалась очень плохо. Моментально среагировав, спасатель подхватил тяжёлый кусок, когда-о являвшийся потолком, спасая девочку от раздавливания. Один спецназовец помог держать плиту, а второй начал поочереди вытаскивать школьников. Сначала непослушную девочку, потом её подружку, потом ещё двоих мальчиков и девочку. — Там ещё двое. Плитой придавлены, пульса нет. Они, скорее всего погибли ещё при падении. У одного сломана шея, у другого — позвоночник, — проинформировал лейтенант СОБРа. — Чёрт. Ты уверен? — выругался Андрей, и после положительного кивка уронил плиту. Глупо было надеяться, что не будет двухсотых. Но сначала надо помочь живым, а потом заняться мёртвыми… У одной девочки была сломана нога, и вернувшийся третий спецназовец понёс её к скорой. — НЕТ! МЕНЯ! Меня спасать надо, а не эту шл… — Чш-ш, — перебил её спасатель, пропустив незаконченное слово мимо ушей, — твоей жизни сейчас ничего не угрожает, а от царапины ты не умрёшь. Её тебе обработают, а сделают это сейчас, или на 20 минут позже — нет разницы. Потерпи немножко. Но, если тебе так интересно, могу сказать, что если зараза уже попала в кровь ничего не изменится, — вот это было зря. Даже очень. Но рана девочки действительно была не опасной. Это даже была не рана. Просто содрана кожа, правда, довольно глубоко. Шрам останется, но на этом неприятности кончаются. Она очень легко отделалась. Начиная разбирать другой завал, спасатель продолжил, — почему ты сказала, что вас там двое, когда вас там было семеро?! — От напряжения голос подрагивал, в нём слышалось раздражение, а иногда проскальзывали угрожающие нотки, которые Андрей не мог сдержать. — Я сказала только за себя и Еву! Остальные пусть сами говорят, если надо! «Будет очень сложно кого-то спасать, когда сами дети так себя ведут» — подумал Андрей. — Нам тут много работы, — со вздохом произнёс он в слух, обращаясь к спецназовцу. *Несколькими минутами ранее* Грек и спецназ бесшумно пробирались по коридору школы. Они встретили двоих недоброжелателей, но всё прошло успешно. Из открытой, а точнее отсутствующей двери доносился мужской голос. — Всё ещё думает?.. Ладно. Скажи ему, чтобы думал быстрее, если хочет увидеть своих учеников живыми! — Кто-то закричал… Раздался выстрел. — Условия остаются прежними, — голос был холоден, а рука безжалостна. И ни малейшего сомнения в глазах. И вот, Саша уже не идёт быстрым шагом, а несётся на всех парах, преодолевая несколько метров, разделявшие его и террориста за считанные секунды. Не дав ему времени на раздумья, Грек выхватил у него из рук автомат и оглушил мужчину прикладом, после чего оценил обстановку. Это был класс 9-й. На полу, в лужах крови лежали семеро школьников. Грек присел на корточки, чтобы проверить пульс у одного парня. Как и полагалось, его не было, но тело было горячим, а глаза открыты, невидяще смотря в потолок. Восьмая девочка лежала на руках у своего парня (так подумал Грек) с пулей в животе, но всё ещё живая. Она захлёбывалась кровью, и билась в судорогах. Остальные сидели у дальней стены класса, боясь пошевелиться. Спасатель и спецназовцы немедленно принялись эвакуировать выживших школьников. В скором времени подъехали ещё несколько отрядов спецназа. Во время эвакуации никто не пострадал, но перед этим погибли слишком многие. Террористы обезврежены. Дети спасены. Но что им было нужно? Зачем им надо было расстреливать подростков? — думал, наверное, каждый спасатель. Но, в итоге он всё равно приходил к выводу, что это не его дело. Его дело — спасать. Школа была небольшая, максимум 1500 учеников, а то и меньше. В первую смену в школе было человек 800 и около 30 из них погибли. Захватчиками были какие-то неопытные идиоты, и слава богу. Наркоманы, психически больные, или просто пьяные. А, может быть — всё вместе. Безжалостные, не имеющие ничего, кроме оружия. Благодаря этому получилось так быстро их обезвредить… Но неизвестно, что было бы, если бы та девочка не позвонила в 112… А возможно она вообще не выжила. Андрей, слышащий весь её разговор с Алевтиной даже не знает, как её зовут, чтобы обнаружить её фамилию в списках выживших или погибших. Мужчина собирался положить вещи в машину и подождать, пока выведут из здания последние классы и пересчитают всех школьников, что бы убедиться, что никто не оказался под завалом. Он посмотрел на небо. Оно было голубое, чистое, что непривычно для начала ноября, а потом опустил глаза и снова увидел полуразрушенное здание школы, лужи крови и накрытые белой тканью тела. Это всё не совмещалось, не укладывалось в голове и… — Не уезжайте! Не уезжайте, помогите, пожалуйста! Там Кира, она. Она наверно… — к спасателю подбежал мальчик тринадцатилетний мальчик, которого он первым вытащил из-под завала. Подбежал. Значит, ноги, всё же целы. Это вызвало на лице Андрея лёгкую улыбку. Но у него был окровавлен нос. Голубая рубашка, руки и вьющиеся волосы тоже в крови. — Успокойся. Сделай три глубоких вдоха и скажи ещё раз: что случилось, — начал Андрей громко, а потом постепенно снизил голос, чтобы не пугать сильнее и так напуганного ребёнка. Он взял его за плечи и начал легонько массировать, чтобы успокоить. Мальчик послушно вдохнул и выдохнул несколько раз, а потом начал: — Кира о… — Кто такая Кира? — перебил Андрей. — Это моя одноклассница. Когда это только началось этот урод… Физик. Впустил в класс парня с автоматом, и тогда я понял, что он за них! Кира тоже поняла. А она такая наивная… Совсем ещё ребёнок… Встала и попыталась заговорить с ними, переубедить. На что получила пулю в ногу!.. В голень. Потом этот упырь потащил её к себе в лаборантскую. Там он опять стрелял. Я слышал. А потом, через несколько минут она кричала. Возможно, она ещё жива! Помогите ей! Он её изнасиловал. Я давно догадывался, что он пед-дафил!.. — Как тебя зовут? — Д-дмитрий. — Значит, Дима, — Андрей присел на корточки и посмотрел на мальчика снизу вверх — ты большой молодец, что рассказал. Возможно, этим ты спас ей жизнь. А сейчас: я умоляю тебя, сиди здесь и не лезь никуда. Спасатели сами всё сделают. И больше не думая ни секунды Андрей рванул в школу, в сторону взорванной части здания, параллельно сообщая об этом по рации. И так потеряно много времени. Если в девочке действительно две пули, то она, должно быть потеряла слишком много крови… Если, конечно, вторая пуля не попала в сердце, лёгкие или голову… Добежав до места, он увидел нужную ему комнату. Она тоже частично пострадала от взрыва. Если Кира упала, её должны были найти кинологи, но так же велик шанс того, что она сейчас находится на уцелевших четырёх квадратных метрах. К ним было никак не подойти — держались они на внешней стене, и Андрей прыгнул на бетонный «островок». У него это получилось на удивление тихо, и как-то по-кошачьи. Приземлившись, он осмотрелся по сторонам. Окровавленое кресло и шкаф, который вот-вот упадёт — справа, и небольшой стол слева. Думая, что делать дальше на фоне уличного шума Андрей услышал тихие всхлипы. Совсем рядом. Он присел заглянул под стол — пусто, потом повернул голову и увидел. Между шкафом и диваном, свернувшись клубочком, в луже собственной крови сидела и вздрагивала при каждом вдохе девочка. — Кира, — тихо позвал он. Услышав своё имя девочка вздрогнула сильнее обычного, но не подняла голову. Видя, сколько крови она потеряла, он понимал, что у него не больше двадцати минут. Действовать надо было аккуратно. Дёрнется — вместе со шкафом полетит вниз. Щель была очень маленькой. Туда едва пролезло бы только колено Андрея. Как там помещался ребёнок он вообще не понимал, но надо было её от туда вытащить. — Тихо, малыш, не плачь. Я — врач, я помогу — девочка подняла глаза, но ещё сильнее вжалась в угол и отрицательно замотала головой. Спасатель понял: она очень напугана и не пойдёт на контакт — дай мне руку, — предпринял отчаянную попытку Андрей и протянул свою, — дай ручку и всё это закончится. — Н-н-нет, — произнесла она и вслипнула, утыкаясь носом в свои колени, — нет. Мне страшно! — она начала пытаться спрятаться за своими руками, обхватив ими голову, начав бледнеть, даже белеть и ещё сильнее вжиматься в стену. — Засунув руку в щель глубже чем по локоть, Балашов наконец-то дотянулся до ребёнка и взял за предплечье. — Я тебя не обижу, — произнёс он — и не дам никому другому тебя обидеть, только разреши помочь… — его голос был спокойным. Тихим но уверенным. Сам же медик очень сильно волновался. К островку уцелевшего бетона подбежали Грек и Соколов, но Андрей был полностью сосредоточен на спасении ребенка. Девочка подняла глаза и посмотрела на него, решаясь. Но времени было мало. Медик сжал маленькую ручку на столько сильно, на сколько это было возможно, чтобы не сделать больно, но и, если что, не дать вырваться и полететь вниз и толкнул шкаф. Он с лёгкостью поддался и уже через несколько секунд, вместе с камешками, которые когда-то были полом, оказался на земле. Девочка продолжала вжиматься в стену. А в ручке крепко держала телефон. Когда Андрей осторожно потянул её на себя, пол под ней начал осыпаться. Телефон полетел вниз. Она уже сидела, в плотную прижавшись к дивану, подлокотник которого сильно выпирал, образуя «крышу» над головой сжавшегося в комочек ребёнка. Когда между диваном и краем осталось максимум 15 см, Андрей понял, что больше нет времени ждать. Он резко дёрнул маленькую ручку на себя, и поймал девочку раньше, чем с ней что-то случилось. Аккуратно взяв Киру за талию, и всё ещё сжимая предплечье, мужчина поднял бледневшее на глазах тельце на руки и со вздохом произнёс: — Всё закончилось, малыш. Всё будет хорошо, — его голос звучал уверенно, но сам он уверен не был. Оставалось «всего лишь» устроить переливание, вытащить две пули и не дать ребенку потерять сознание, ведь если она его потеряет, то больше никогда не вернётся обратно.