Франция, Поместье Лестрейнджей
Август, 1976
За длинным обеденным столом в светлом помещении, неприлично сгорбившись над книгой, сидела девушка. Ее длинные темные волосы ниспадали по плечам, изредка мешаясь под руками, когда она перелистывала страницы. Увлеченная сюжетом, мисс Лестрейндж совершенно не заметила, как двое молодых людей, приходившиеся ей родными братьями, наперегонки вбежали в обеденный зал.
Их встретила тишина, прерываемая нервным постукиванием ноги об пол.
— Смотри, Басти! — елейно протянул Рудольфус. — Наша сестрица нас опять не замечает.
— Должно быть, общество старых книг ей куда больше интересно.
Двое не спеша пересекли зал, расположившись на стульях, отделанных изумрудным бархатом, с изящными ножками с золотистым отливом. Они заговорщически переглянулись друг с другом: порой их ментальной связи можно было позавидовать.
— Ну же, красавица, посмотри на нас, — молодой мужчина не оставлял надежд разговорить младшую сестру, недовольно оглядел ветхий переплет в её руках. — Ты от своих книг вообще отрываешься?
Шумно вздохнув, Ралина перевернула страницу, не отвлекаясь от увлекательного романа.
Ей осталось прочесть меньше ста страниц, после чего она наконец-то сможет перейти к другой книге, одну из которых ей посоветовала близкая подруга мисс Паркинсон. Уж она-то знала толк в маггловских романах, хоть и упорно отрицала.
— Верно. За целое лето ты позабыла, как выглядят твои братья, — Рабастан в нетерпении постукивал пальцами по поверхности стола.
— Вовсе нет, — небрежно бросила девушка, морща чуть вздернутый нос. — Никого я не забывала! Мне всего-то нужно дочитать, пока…
Не успела она договорить, как голоса парней зазвучали хором:
— Пока родители не вернулись!
— Да, — угрюмо кивнула Лина, неуютно ерзая на месте.
Как бы ее не влекли книжные персонажи, порой нравившиеся сильнее сверстников, она испытывала вину за то, что в самом деле пренебрегала обществом братьев на протяжении летних каникул. Дело не в том, что ей было с ними скучно, хотя временами между Рудольфусом и Рабастаном проскакивали шутки с двойным дном, отчего Лина чувствовала себя недооцененной. В основном она помалкивала, не смея беспокоить братьев о своих личных переживаниях, дабы не отнимать их ценное время.
Всегда послушная, Ралина следовала советам матери, воспитавшей ее такой, какой следует быть чистокровной волшебнице из высшего общества — покладистой, тихой, не создающей проблем.
Отдохнуть от непрекращающихся нравоучений, шлепков из-за скверной осанки и болтливости, девушка могла лишь за чтением, когда выдавался свободный час, не находящийся под контролем матери.
— Бросила бы ты свои маггловские романы, пока наша
chère mère не сожгла их, — нараспев протянул Рудольфус, в миг выхватив из рук сестры книгу. Он с явным пренебрежением пролистал временем пожелтевшие страницы, не найдя ничего интересного. — Скукота.
— Осторожней! Это книжка Кэти, не смейте ее повредить!
— Что за Кэти? — невзначай поинтересовался Рабастан, умирающий от ничегонеделания.
— Кэти, просто Кэти.
Девушка недовольно закатила глаза. Братья наградили ее молчаливыми, но определенно требовательными взглядами, как бы давая понять: мы желаем знать подробности, а именно то, с кем ты водишься.
Не выдержав, Ралина ответила:
— Кэти МакДугол с Пуффендуя. Она вместе с Клотильдой одолжила мне пару книг на лето, когда мы возвращались домой в Хогвартсе-экспрессе. Я дала ей слово, что верну книги в целости и сохранности.
— Ты говоришь о девчонке с двумя хвостами? Той, у которой очки больше лица? — Рабастан зашелся в смехе, откровенно высмеяв внешний вид сокурсницы, который без преувеличения оставлял желать лучшего, ровно как и ее вздорный характер. — Ох, и сочувствую тебе, Лина.
— Будь повежливее, ты говоришь о старосте. Мерлина ради, имейте хоть толику уважения, — сложив руки на груди, сердито добавила она, слыша, как собственный голос дрожит.
Пожалуй, быть откровенной и смелой Лина могла разве что в компании братьев и близких друзей. На публике ей приходилось отыгрывать роль молчаливой мадмуазель из светского общества, не интересующейся ничем, кроме шляпок, вновь вошедших в моду, и зонтиков.
— Да будет тебе! — с ухмылкой, Рабастан в пару шагов оказался рядом с сестрой. Приобняв ее за плечи, он подарил ей улыбку. — Мы ведь тоскуем. Лето пролетело быстро, а ты дальше книжного переплёта ничего и не видела. На приемах прячешься, дома пропадаешь в библиотеке. Верно, Руди?
— Совершенно верно. Давай-ка, проведи со своими братьями последние летние дни. — Подходя ближе, молодой человек расплылся в милейшей улыбке, на которую только был способен. — Да-ва-й.
Ралина опустила голову.
На приемах, едва не каждые выходные устраиваемых влиятельными семействами, Лестрейндж предпочитала отсиживаться в тени, дабы не быть замеченной в обществе противоположного пола. Она знала, стоит ей парой фраз перекинуться с тем или иным холостым чистокровным волшебником, как матушка не упустит возможности ухватиться за возможность выгодного брака для дочери.
Рано или поздно, Ралине, как и многим девушкам ее положения, придется стать женой состоятельному волшебнику, не предавшего чистоту крови. Ей серьезно повезет, если будущим мужем окажется сверстник. Именно к этому ее готовила мать с того момента, как Лина начала ходить, если не сидеть.
Мотнув головой, тем самым отогнав дурные мысли, вселяющие печаль, девушка взглянула на братьев, терпеливо дожидающихся ее ответа. Она чувствовала, что Рабатсан был напряжен — его хватка на ее плечах сделалась жестче.
Напустив на лицо притворную игривость, Ралина хитрым взглядом заскользила по молчаливым лицам, кверху важно задрав подбородок.
— Ну, и разве я могу отказать столь блистательным джентльменам? — она рассмеялась, все же забрав книгу из рук Рудольфуса. — Чем займемся?
Улыбки легли на лица Рудольфуса и Рабастана, более чем оставшихся довольными ответом сестры.
— Вот это другое дело. Итак, пожалуй, сначала отправимся в город, прогуляемся по парку и, конечно же, съедим по мороженому в
Arlequin Gelati, поговаривают, у них оно лучшее во Франции! — с блаженной улыбкой промурлыкал Рабастан, на языке чувствуя сладкий вкус, от которого слюна едва не стекала по подбородку при одном упоминании.
— Ты прав, братец, — Рудольфус усмехнулся, качнув головой. — Лично я, как и всегда, непременно закажу три шарика клубничного мороженого с кленовым сиропом. Идеальное сочетание, не находите?
— Ну, а я фисташковое с горячим черным кофе. Себе не изменяю.
— А я… — не успела Лина договорить, как была нагло прервана братьями.
— Шоколадное!
Не растерявшись, девушка тут же отвесила смачный подзатыльник рядом стоявшему Рабастану, одновременно с тем пнув локтем под ребра Рудольфуса. Братья абсолютно не ожидав удара, зашлись в смехе. Лина не то, чтобы была физически сильна, поэтому ее удары боли не причиняли.
— Вы оба невоспитанные грубияны! Что за идиотская привычка обрывать меня на полуслове? — Ралина схватила подушку, с обеих сторон на ней был вышит герб семьи, и принялась ею лупить братьев в качестве воспитательных мер. Она могла поклясться, если бы мать застала ее за неженским делом, оскорбляющим честь, то не смогла бы вернуть книги Кэти, так как от них бы не осталось ничего. — Наглецы! Невоспитанные мальчишки!
— Полно, сестренка, смилуйся! — взмолился Рудольфус, шутки ради сложив ладони в молитве.
Мужчина увернулся от очередного удара, используя брата в качестве защитного щита. В то время как Рабастан хохотал, не пытаясь уклониться от сестры, являясь единственной преградой между Ралиной и Рудольфусом.
— Смешно тебе? — притворно елейным тоном поинтересовалась девушка. — Может, тоже хочешь получить?
— Прошу, успокойся, Ралина, это всего лишь невинная шутка. — Рудольфус по-прежнему прикрывал лицо руками, ожидая возможного возобновления смехотворной битвы.
— Ваши шутки не заканчиваются на протяжении шестнадцати лет, — фыркнув, волшебница, лишенная сил, выпустила из рук подушку, упавшую на пол к ее ногам.
Утерявшая тень настроения, Ралина прошла мимо парней прямиком к дивану, забравшись на него с ногами.
— Сколько можно себя так вести, вы же уже не дети. Ладно он, — небрежно махнув в сторону младшего брата, проговорила Лина. Рабастан состроил оскорбленную рожицу, ни разу не обидевшись. — Ну, а ты, Руди? Ты же самый взрослый, не устал?
— Кажется, кто-то хандрит, — подразнил слизеринец, пригладив пуговицы на рубашке.
Не удостоив младшего брата ответом, Рудольфус неспешным шагом прошел к дивану, опустившись подле сестры. Спиной откинувшись на изящную, но жесткую спинку дивана, он за локоть потянул Алину на себя, тут же опустившую голову на его грудь.
— Что случилось, милая? Что расстроило мою красавицу сестру?
Извечно серьезный и собранный, лишь наедине с семьей Рудольфус становился мягким, насколько это было возможно при его сложном характере.
— Расскажи нам, — попросил Рабастан, удобно устроившись на коленях сестры. — Ты же знаешь, мы переживаем за тебя. И за… — хотел было он продолжить, как вдруг поймал предостерегающий взгляд брата, не закончив предложение.
Рудольфус покачал головой. Сейчас ему не хотелось мучать сестру вопросами, лишний раз терзая ее малоприятными воспоминаниями прошлого.
— Все дело в том… — еле слышно всхлипнув, начала Ралина неуверенно. — Я просто боюсь, что мы можем утерять нашу связь и отдалиться. Ты уже закончил Хогвартс, Руди, а нам с Басти еще два года учиться, но без тебя. Раньше ты нас часто навещал, водил в Три метлы и от этого было легче. Вот только скоро ты должен жениться, а это значит, что у тебя не будет свободного времени на нас как прежде.
Она всхлипнула, уже не сдерживая слез, стекающих по щекам.
Помрачнев при мысли о женитьбе, Рудольфус коснулся заплаканного лица сестры, осторожно утерев слезы, словно она малый ребенок. Ему совершенно не нравилось ее унылое настроение, за последний год ставшее привычным явлением.
Рабастан слегка приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть обоих.
— Посмотри на меня, — осторожно протянул Руди, двумя пальцами приподняв лицо девушки за кончик подбородка, тем самым стараясь поймать ее взгляд. — Никто и ничто нас не разлучит. Это невозможно. Ты и Рабастан — самое дорогое, что у меня есть. Поверь, Лина, сего факта не изменить, сколько бы сил не было приложено. За каждого из вас я отдам свою душу и спущусь в самое пекло ада, если потребуется, будьте уверены. — Ухмылка коснулась его губ. — Сделаю все и даже больше, но вас не потеряю. Тебе не стоит переживать напрасно. Что до Хогвартса, то я продолжу вас навещать, как и раньше.
Ралина слушала мужчину внимательно, ловя каждое слово, затаив дыхание.
— Поэтично и драматично, братец, — Рабастан хмыкнул. — Но он прав, мы всегда будем вместе, и никто не посмеет встать между нами. Это ясно, как третий закон трансфигурации. Я клянусь тебе, вам обоим.
Он положил ладонь на грудь, как бы укрепив сказанное действием.
— И я клянусь, клянусь вам обоим.
— Клянусь. — сказала Ралина, утерев нос рукавом тонкой рубашки. Ее лицо озарилось ослепительной улыбкой.
— Ну же,
chère sœur, куда подевались твои манеры? — с лукавой улыбкой Рудольфус поглядел на влажный рукав девушки. — Не сомневаюсь,
chère mère не простит тебе этого пятна.
— Верно-верно, — подтвердил Рабастан, заложив руки за голову. — Она же отдала за нее целых пятнадцать галеонов!
— Неоправданная плата, — тихо пробубнила волшебница, пряча улыбку в уголке рта.
— Поздравляю! Наша сестра снова в строю!
Рабастан протянул руку брату, ожидая братского рукопожатия. Рудольфус ответил с энтузиазмом.
— Я люблю вас.
— Как и мы,
mignonne. — Мужчина заключил сестру в крепкие объятья. — Может, присоединишься? Будь лапонькой.
— Только ради вас!
Рабастан со смехом накинулся на обоих, прижав их к мягкому дивану своим телом, без какой-либо возможности выбраться из крепких объятий.
Гостиную наполнил звонкий смех Ралины, к которому присоединились два более грубых голоса.
Через несколько секунд раздался щелчок аппарации — вернулись родители.
— Один…
— Два… — подхватил Рудольфус.
— Три! — не выдержав, воскликнула Лина.
Втроем они сорвались с места, не расцепляя рук. Пробегая мимо домашних эльфов и родителей, которые толпились в зале подле подножья парадной мраморной лестницы.
— Где ваши манеры? — возвысила голос миссис Лестрейндж.
В ответ на ее высказывание раздался безудержный хохот, сотрясший стены древнего поместья. Братья с сестрой трансгрессировали, отправившись в кафе за десертом.
Миссис Лестрейндж недовольно покачала головой, сжав губы.
— Любовь моя, полно. — поддерживая супругу под локоть, произнес представительный на первый вид мужчина. — Они всего лишь дети, дай им насладиться детством.
— Ох, Себастьян… Разве этому я их учила? Столько времени потрачено, а им хоть бы что! — огорченно сказала женщина, вынимая бриллиантовые серьги из мочек ушей. — Рудольфус должен заниматься делами семьи вместо того, чтобы допоздна засиживаться с приятелями в баре. Ралине пора перестать витать в пустых мечтаниях, дабы найти подходящую партию. Рано или поздно ей придется связать себя узами брака с мужчиной, который станет частью нашей семьи. Я не переживу, если она опозорит нашу фамилию. Рабстан же, он и вовсе ребенок. Самый настоящий.
Высказавшись, Селестина Лестрейндж ощутила, как тяжкий груз покидает ее плечи вместе с дурными мысли.
Назвать детей, в именах которых главенствовала буква «Р», бала идеей миссис Лестрейндж, привыкшей выделяться среди чистокровных семей, похожих друг на друга, как под копирку, о чем она ни раз говорила. Ее муж против не был, так как сильно любил свою благоверную, за долгие года брака ставшую не только верной женой, но и лучшим другом, вечным спутником.
—
Mon amour, — мистер Лестрейндж ободряюще сжал ладонь жены в своей. — Ты прекрасная жена и мать, не стоит себя ни недооценивать, ни тем более корить. А дети… Они обязательно повзрослеют, оправдав твои надежды. Вспомни хотя бы нас в их возрасте.
— Только не начинай, — женщина улыбнулась, добавив: — Знаю я твои намеки, негодник!
Мужчина не ответил, крепче обняв жену, вовлекая в глубокий чувственный поцелуй. Этого у них нельзя было отнять — за столько лет, что они провели вместе, мистер и миссис Лестрейнджи не утратили и доли чувств к друг другу.
***
Сентябрь, 1976
Первое сентября — одна из важнейших дат для каждого студента. Это то время, когда пора вновь вернуться за школьные парты, встретиться с повзрослевшими за лето однокурсниками, погрузившись в последние новости и сплетни. И наконец-то взяться за голову, чтобы успешно закончить свое обучение, итог которого определит будущее, о чем излишне часто напоминали преподаватели.
Вот и сейчас толпа на платформе лишь увеличивалась в размерах, заполняя собой пространство. Родители провожали в школу детей. Кто-то из них садился в ярко-алый Хогвартс-экспресс в последний раз. А для растерянных и одновременно счастливых первокурсников поездка должна была произойти впервые.
Двое юношей, выделяющихся из толпы, бежали сломя голову к нужной платформе, держа багаж над головами, дабы ненароком не задеть кого-то. Гриффиндорцы попутно приносили извинения тем, кого все же им удалось зацепить, пусть не по своей воле.
— Давай же, Бродяга, поднажми! — пытался перекричать шум неумолкающей толпы широкоплечий юноша с взлохмаченными волосами, похожими на птичье гнездо. — Иначе поезд отправится без нас! — добавил он, оглянувшись, чтобы убедиться, что друг не отстал и не затерялся.
— Хогвартс не переживет этот год без нас! — уверил в ответ Сириус Блэк. — И мы не можем позволить этому произойти.
Оба отчаянно пытался восстановить дыхание, когда добравшись до нужного места, остановились напротив поезда, не успевшим тронуться с места.
— Ты прав, мой друг. Как думаешь, Хвост и Лунатик уже в купе? — кивнув в сторону вагонов, спросил волшебник, протирая краем мантии стекла очков.
— А то! Поторопимся, иначе староста нам всю плешь проест. А я рисковать не хочу, своей шевелюрой слишком дорожу.
— Бродяга, я тебя обожаю! — Джеймс громко рассмеялся, подхватив чемодан.
Друзья направились к ступенькам поезда, как вдруг взгляд одного из юношей, оглядевшего платформу, зацепился за незнакомую фигуру волшебницы, стоявшую неподалёку. Неосознанно замешкавшись, он так и замер, пытаясь лучше разглядеть ту, что привлекла его внимание.
— Да, что такое? — недовольно выругался парень, врезавшись в спину друга. — На что ты там уставился, Сохатый?
Покуда он взглядом не нашёл невысокую девушку с невероятно длинными черными волосами, доходящими ей до бедер, Сириус рот не закрыл.
По обеим сторонам от девушки стояли двое парней, всем своим видом излучая статность и какую-то особенную силу, присущую членам аристократических семей. Перед ними стояли родители: видимо, они как раз прощались с детьми, поочередно обнимая каждого.
Затем юная мисс обратилась к молодому мужчине, стоявшему от нее по правую сторону. Приподнявшись на носки туфель, она коснулась губами гладко выбритой щеки старшего брата. Он в ответ обнял ее.
— Я буду скучать, — тихо прошептала Лина, не отпуская ладони мужчины.
— Как и я,
sœur.
Рудольфус обратил внимание на Рабастана, и крепко обняв его на прощание, шепотом дал наставления на предстоящий учебный год.
Селестина Лестрейндж украдкой утирала кончиком носового платка уголки глаз. Расставание с детьми всегда давалось ей тяжело, как бы она не храбрилась.
— Полно, дорогая, — успокаивающе произнес глава семейства, взяв слово. — Даю вам свой наказ: присматривайте друг за другом. Ведите себя соответственно своей фамилии и статусу. Не забывайте — familia venit primus.
— Семья — на первом месте, — хором повторили трое.
Смягчившись, мистер Лестрейндж ухмыльнулся.
— И повеселитесь там! Юность не вечна. Пролетит так, что и не заметите.
Слизеринцы тут же переглянулись, одобрительно кивнув отцу.
— Моя дорогая, не забывай писать нам с матерью. Но мне — почаще, — уже тише произнес отец, поцеловав в лоб.
—
Père, осторожней! Иначе мы с Руди решим, что нашу сестрицу ты любишь сильнее прочих! — с видом оскорбленного до глубины души протянул Рабастан.
— Вздор! Я люблю каждого из вас в равной степени.
— Не дуйся на него, папа, он просто
tromper.
— Ралина! — одернула ее мать, вновь нахмурившись.— Не забывай, где ты находишься.
— Прости, матушка. — опустив голову, промямлила девушка.
— Не опускай головы, Лина, — склонившись к уху сестры, прошептал Рудольфус. — Помни об этом.
Ралина тут же расправила плечи.
Рудольфус одобрительно кивнул, незаметно для родителей улыбнувшись. Ему становилось дурно при мысли, что придет время, и его дорогая сестра покинет отчий дом, став чей-то женой.
***
Рассевшись по местам в довольно тесном купе, друзья наперебой принялись рассказывать истории, произошедшие с ними за целое лето.
— И потом она выгнала меня из-за стола и заперла в комнате, представляете? — смеясь, поведал друзьям о ссоре с матерью Сириус, закинув в рот сразу две конфеты Берти Боттс. — Но я не растерялся… — он скривился. — Соорудил веревку из простыней и спустился из окна, прямо как в том кино, которое мы смотрели в прошлом году. Мой недалекий брат был в таком шоке, видели бы вы его лицо! Разумеется, моя дражайшая матушка не могла спустить мне такого с рук. И заперла в поместье на целый месяц без права на выход. Но уж поверьте, лицо Малфоя в сырном соусе того стоило!
Питеру с подобных историй было смешнее всех: Малфоя он ненавидел до дрожи в пальцах, а все из-за издевательств на пятом курсе, когда у него лицо заплыло в прыщах из-за переходного возраста. Слизеринцы не забывали напомнить Петтигрю о его недостатке, из-за чего он утерял прежнюю уверенность в себе. И, пусть от прыщей удалось избавить за лето, это не отменяло того факта, что Питер все еще чувствовал флер сомнений, касающихся его внешности.
— Это лучшее, что я слышал за всё лето. Я представляю его перекошенное аристократическое личико. Спасибо, Сириус! — Петтигрю изобразил шуточный поклон.
— Для тебя, Хвост, я постараюсь припоминать эту историю как можно чаще.
— И все-таки, что вас задержало? — вновь вернулся к теме разговора Римус Люпин, который даже с близкими друзьями прежде всего оставался старостой.
— Действительно, что же это нас задержало, Сохатый? — издевательски переспросил Сириус, отпив из жестяной банки лимонад, любезно прибереженного для него Питером.
Пребывая в мыслях, Джеймс пропустил вопросы друзей, засмотревшись в окно.
А ведь правда, что его так привлекло. Точнее кто?
Остолбенел так, будто впервые ее видел. Странно, они ведь шестой год в одной школе учатся, к тому же на одном курсе.
Вот только эти волосы.
Усмехнувшись своим мыслям, Поттер, как ни в чем не бывало, повернулся к друзьям:
— Разве есть что-то, что может меня интересовать?
— Да те же картофельные лепёшки, — насмешливо протянул Питер.
— Ящик огневиски, матч по квиддичу, побег от Филча… — воодушевленно принялся перечислять Сириус, попутно загибая пальцы.
— Полагаю, не обойтись без шуток над Снейпом.
Друзья, величавшие себя мародерами захохотали, вспоминая прошлогодние шалости.
Хотел было Джеймс продолжить, отвергнув их предположения, как дверь купе резко отъехала в сторону. На пороге появилась знакомая девушка.
Её темные туфли отдавали блеском, видимо, домовые эльфы постарались. В короткую черную юбку была заправлена белоснежная рубашка, расшитая золотыми нитями на запястьях. Поверх плеч был накинут пиджак с золотистым значком. На шее красовался атласный зеленый галстук в серебристую полоску.
Не глядя на лицо зашедшей без приглашения студентки, можно было безошибочно определить, с какого она факультета — со Слизерина.
— Неужели вы до сих пор не в форме? — вскинула брови Лестрейндж, окинула четверых гриффиндорцев взглядом, полным недовольства. — Разумеется, все, кроме Римуса.
— Да ла-адно тебе, Лестрейндж, — Поттер всплеснул руками. — Лучше присоединяйся к нам, у нас целая куча сладостей.
И действительно, на сиденье между Питером и Сириусом располагалась гора шоколада, мармелада, даже
«Берти Боттс» и летающих карамельных бабочек.
— Да, мы не кусаемся.
Не успела слизеринка и рта открыть, как за её спиной появился сокурсник, при виде которого четверо мародеров тут же скривились.
— Я искал тебя. Мы все заждались лишь тебя, пойдем. — Люциус Малфой, имя которого трижды упоминалось в купе гриффиндорцев, потянул подругу к выходу. — Паркинсон всем уши прожужжала о том, как прошли ее каникулы в Испании, словно поговорить больше не о чем…
— Да-да, идем, — кивнула девушка, успев бросить беглый взгляд на сокурсников. — Вы все же переоденьтесь, мы подъезжаем.
Дверь купе за слизеринцами захлопнулась.
Взгляды присутствующих незамедлительно устремились на задумчивого Поттера, выглядевшего недовольным произошедшим.
— Что это было, Сохатый? — подал голос Питер. — Не присоединишься к нам?
В ответ компания рассмеялась, а Блэк протянул кулак Питеру, как бы одобрив его шутку.
— У меня есть Лили! Зачем мне эта змеиная принцесска? — мигом возразил Поттер. — Я всего лишь проявил галантность, не зря же моя матушка вложила в меня столько сил.
Теперь расхохотались четверо, быстро забыв и про Лестрейндж, и про её дружка, не пользующегося уважением среди гриффиндорцев.
Буквально через пятнадцать минут виднелись пестрые крыши Хогсмида.
— Ну-с, господа, пора! — Блэк широко зевнул, подхватив с верхней полки багаж.
— Встречай нас, Хогвартс! — поддержал друга Поттер, повиснув на плече смеющегося Римуса.
Этот год обещал быть каким угодно, но уж точно не скучным.
