Создана новая точка сохранения!
— Карин? — в один голос с Конни удивился Ичиго. — Она в форме шинигами! — воскликнула Конни поражённо. — И с мечом, — оценил несоразмерный с девочкой зампакто Куросаки. — Это… это всё неправильно… Всё должно быть не так… Маленькая девочка с непропорционально огромным клинком в руках смотрелось совсем крохотной, по сравнению с Пустым напротив неё. Ичиго видел страх на её лице, едва скрытый за маской решимости. Видел, как дрожат её руки, и вовсе не от тяжести меча. Прежде, чем Ичиго это осознал, его тело, ведомое неизвестным инстинктом, само рванулось к Карин, отталкивая её с пути атакующего чудовища. — Брат? — Беги же! Прежде, чем он понял, что-то оторвало кусок его тела. В последние мгновения он видел свою побелевшую до цвета мела сестру, что бежала прочь, не оглядываясь. Нет… стойте… сестру? Разве эта девочка его сестра?Вы умерли. Причина смерти: Пустой — Пожирание заживо.
Поздравляем! Это ваша вторая смерть от «Пожирание заживо»!
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
— Конни. Голос Ичиго был настолько мрачен, что окружающая всё темнота Границы на его фоне казалась чуть светлее. Через несколько мгновений появилась испуганная игрушка. — Д-да? — Ты солгала мне. Ты говорила, что я получил чувства и воспоминания лишь искусственной личности. — Это так… — Ложь. Не могла моя умная искусственная личность проникнуться любовью к этим девчонкам. Мне это ещё в начале показалось странным, но теперь я уверился, — Ичиго взглянул на неё злым взглядом. — Вы всунули в меня что-то другое. — Это… — Это так? Конни опустила головку вниз, смаргивая подступившие к глазам-пуговкам нереалистично-большие слёзы. — Я не хотела… Ичиго закрыл глаза. Стоило догадаться раньше. Он ощущал искреннюю любовь к девочкам, он чувствовал близость с Урью и некое тепло к Урахаре, в которых отказывался признаваться и себе. Чувства, которые никак не могли зародиться ни в нём, ни в искусственной личности. — Это был оригинальный Ичиго, верно? — Ты… ты прав… Только он мог ощущать это. Только он имел право на такие эмоции. Как забавно… и жалко. — Вырежи это дерьмо из меня. Немедленно. Как хочешь, так и делай. — Я не могу… Они уравновешивают искусственную личность, чтобы ты не стал копией того персонажа. Если я уберу что-то одно, то второе поглотит тебя… — Чёрт… А может… это не так уж и плохо? Разве его вторая личность не будет лучшим вариантом? Она просто идеально играла свою роль, так хорошо справлялась, она столького добилась, если она поглотит его, то всё будет хорошо, всё должно быть хорошо… Нет… Ичиго распахнул глаза от ужаса. Вторая? Нет-нет, это всего-навсего искусственная личность, всего-лишь данные чужого человека, что всунули в его разум и тело на эти пять пропущенных им лет. Поглощение. Как чувства оригинального Ичиго пытаются пустить корни в его разуме, так и мысли незнакомой ему основы искусственной личности хотят укрепиться в нём. Ичиго в последнее время слишком сильно доверился им, позволяя руководить, отчего едва не превратил в ад жизнь той новенькой, ощутив злое желание искусственной личности, и бросился на защиту Карин, ибо это было тем, чего жаждало естество оригинального Ичиго. Они оба… не были им. Ичиго открыл глаза. Конни испуганно смотрела в его сторону, если, конечно, могла видеть его в кромешной тьме. Куросаки молчал какое-то время.Возвращение к последней точке сохранения…
. . .
Его вновь встретил рёв Пустого. Но на этот раз Ичиго не шёл на поводу желания оригинального Куросаки. Он из-за угла смотрел на то, как монстр нападает на его маленькую сестрёнку, в зародыше давя боль и почти сумасшедшую необходимость спасти её. Так было нужно. Он должен справиться с этим. Впрочем, Карин, как оказалась, если и нуждалась в защите, то исключительно своей. Её дрожащие руки сильнее сжали меч, на её лице медленно вырисовывалась решимость бороться. И это немного… раздражало Ичиго. Он прислушался к себе. Да. Это было его чувством. Не искусственной личности или оригинального Ичиго, а только его. Его раздражало видеть, что кто-то борется, вместо того, чтобы лечь и сдохнуть, подобно ему. — Она… она заняла твоё место. На её место должен быть ты… — прошептала Конни. Ичиго ощутил вспышку злобы. Мундштук сам собой оказался у его губ. Алый дым пополз по крыше, едва заметный, но в пылу схватки никто бы не обратил внимания. Дым неспешно приблизился к уже почти проигравшему Пустому, и легко проник сквозь раны и прорези маски. — Карин, — раздался незнакомый Ичиго девичий голос, но вот оригинальный Куросаки отреагировал на него болезненным теплом, — такова работа шинигами. Теперь ты видишь это. Мы должны… Пустой, чей разум от близости смерти был подчинён Куросаки за считанные мгновения, вновь взревел. Теперь его алые глаза пылали не голодом, а незамутнённой и искренней злобой. Рукия нахмурилась. Это было чем-то новым. Пустой вновь напал на Карин, игнорируя собственные раны. Девушка направила на монстра меч, но прежде, чем лезвие коснулось маски, Пустой отскочил назад, и вновь бросился на Карин уже с другой стороны, которая не могла столь же быстро вернуть клинок в исходное состояние. Кучики ощутила ни с чем не сравнимое изумление. Пустой только что отступил? Он увернулся? Нет, Пустые низшего ранга не имеют разума, они бросаются на врага, игнорируя любые раны и даже смерть. Рукия видела: в нём не было ни малейшего проблеска сознания, он не был редкой разумной разновидностью Пустого. Они не могут уклоняться и отступать. Они не могут продумывать шаги во время боя. Они не могут… Карин в последний момент успела увернуться, но длинные когти полоснули её по плечу. Она почти неверяще смотрела, как из глубоких ран крупными каплями стекает кровь. Ею вновь овладел страх. Пустой кружил вокруг неё, не спеша нападать, лишь больше пугая. Ичиго ощутил, как его губы растягиваются в ухмылке, и вновь задавил чужие эмоции на корню. Искусственная личность не отставала, пытаясь навязать ему желание убийства. Куросаки прикрыл глаза и оторвал кисэру от рта, перестав творить алый дым. Пустой, без его подпитки и приказов, стал более вялым и сопротивляться Карин не смог. Когда та смогла справиться со страхом, то и монстр перестал быть проблемой. Ичиго расправил трубку в ленту, и ушёл, повязывая её на шею. Это было лишь репетицией. Он должен быть на её месте? Ичиго зло улыбнулся. Нет, ни за что. Он не герой, как бы не выли эмоции оригинального Ичиго. Нет-нет, он не собирается участвовать в этой истории на переднем плане. Он ведь кукловод. А кукловоды всегда стоят в тени сцены. Но Карин ещё слишком слаба. Ичиго легко мог подчинить такого Пустого даже если бы тот был абсолютно целым, она же едва победила его, хотя Куросаки не то, чтобы сильно помогал монстру: всё, что он сделал, это заставил Пустого чуть потрепыхаться, больше напугав сестру, чем реально угрожая. Стоило бы немного потренировать девочку. Ведь, если актёр первого плана попадает в несчастный случай, погибает, к примеру, кто-то будет вынужден его заменить… Ичиго не желал быть заменой. — Куросаки-сан, даже недели не прошло… — укор в голосе Урахары было трудно не заметить. — Не хочешь объяснить мне ничего? Киске легкомысленно пожал плечами. Ичиго закатил глаза. — Что за Рукия Кучики и какого чёрта она забыла в Каракуре? — Ах, вы об этом… Что ж, она шинигами. — Я догадался. — И передала силы вашей сестре. — Что-нибудь новое будет? — Её казнят за это. Ичиго вскинул бровь. Киске улыбнулся ему той самой улыбкой, которую Куросаки ненавидел. — Это запрещено, передавать силы людям. Вообще. Она знала об этом, и, пускай выбора у неё не было, никому дела не будет. Потерпите пару недель, которые вам, как раз, стоит отдыхать от охоты — и за ней явятся палачи. Хотя, как я заметил, вы не особо соблюдаете постельный режим… Куросаки проигнорировал очевидную шутку в конце, и сел на футон, напротив Урахары. — Конни, позволь мне угадать, по оригинальному сюжету я должен был спасти Рукию Кучики от казни. — Искусственная личность прибавила тебе мозгов, — печально фыркнула Конни, всё ещё находясь в апатии от факта полного разрушения канона. Выходит, у него была пара недель, чтобы поднять уровень Карин. Меньше, чем он ожидал. Намного меньше. Урахара не мешал ему размышлять, молча наливая чай. Судя по приятному запаху, шляпник точно знал, что понравится Ичиго. Он слишком хорошо знал Куросаки. Тц, как раздражает. — Хотите, чтобы я ускорил процесс? — Нет. Пускай. Это даже забавно. — Полностью согласен с вами! Тем более… Ичиго едва не вздрогнул от выражения, возникшего на лице Киске. Оно было на редкость жестоким и даже с намёком на что-то мрачное. В глубине его зрачков сгустился почти осязаемый мрак. — История, кажется, повторяется… Кто-то лезет со своими неуёмными планами к нам, и как же меня это злит… Да… Стоило убить его, когда у меня была возможность… Ичиго не осмелился спрашивать. Отчего-то у него было ощущение, что сейчас был один из тех моментов, когда Урахара мог подарить ему очередной «Вы проиграли. Причина смерти: Урахара Киске — Неуёмное любопытство», слишком его лицо было пугающим. Он буквально ощущал, как веет флаг смерти над головой. Ощущения последующих дней были такие, словно все Пустые, что попадали в Каракуру, были ориентированы исключительно на местоположение Ичиго. Изначально он думал, что будет тенью следовать за Карин, чтобы вовремя вмешиваться в её бои, повышая им уровень сложности, но это оказалось излишним. Скорее, если бы у его младшей сестры и её новой подружки-шинигами было хоть немного мозгов в их прелестных черноволосых головках, то они смогли бы заметить, что каждый минус считал своим долгом в первую очередь отметиться у Ичиго, словно он был каким-то обязательным пунктом по прибытию в Мир Живых для любого туриста из мира белого песка. — Ты — главный герой, приоритет для любого персонажа, положительного или отрицательного, — пожала плечами Конни. — Все ощущают к тебе естественное притяжение, даже монстры. Они всегда будут находиться там же, где будешь ты. — Ну хоть спать с Пустыми я не должен… — недовольно цыкнул Ичиго. — Я промолчу. Веко Куросаки дёрнулось. — Нет, не смей. Только попробуй сказать, что… мне придётся… — он ощутил приступ тошноты. — Они выглядят как люди! — Мне от этого не легче… Ичиго прижал у губам мундштук, выдыхая алый дым, подчиняя нового Пустого. Очередное сломанное существо… Насекомые не должны вести себя подобно диким животным, но эта сороконожка своими отвратительными жвалами и конечностями подражала повадкам то-ли собаки, то-ли гиены. Пыталась выгнуться, словно насторожившийся пёс, стремясь заставить свою ядовитую иглу на конце тела двигаться, подобно хвосту. Маски у этих монстров всегда были разные, но идеальные. Если там острые зубы — они никогда не затупятся, если есть какие-то мелкие хрящики или рожки, то те всегда будут целы и не сломаются, если, конечно, их не сломает кто-то более сильный… Если провести когтём по этому белому нечто, то высечешь искры, словно ударил по металлу. Потому они никогда не имеют царапин. У этого Пустого была плоская, вытянутая голова и огромные жвала вдоль неё, что защищали мелкий рот, полный острых осколков-зубов. У него было шесть продолговатых прорезей для глаз, но совсем крохотные зрачки горели, подобно маленьким светлячкам в ночи. Пустой даже нравился Куросаки. Вернее, он ощущал к нему некоторое брезгливое умиление. Словно к щенку, родившемуся без нижней челюсти, пары конечностей и к тому же с слепым глазом. Странная ассоциация, пожурил самого себя Ичиго, примерно осознав, с какой стороны шла подобная мысли и чувство. Впрочем, он мог согласиться с искусственной личностью. Не всегда же менять и выбрасывать Пустых, подобно испорченным медицинским перчаткам. Можно и оставить себе парочку на постоянной основе… Этот чем плох? Интересно… Ичиго ещё не пробовал контролировать Пустых дольше нескольких часов, поэтому не особо был знаком с пределами собственной силы. Вернее, Куросаки в принципе не имел понятия о своих способностях, помимо того, что может творить алый дым, что способен подчинять Пустых и доставляет приятные ощущения шинигами. Либо это Урахара отдельный индивид, у Ичиго не было других подопытных шинигами. Молчащий зампакто нисколько не желал помогать хозяину в изучении способностей. Раздражающее оружие, цыкнул Ичиго. Куросаки глубоко вдохнул в себя реяцу, позволив некоторое время клубиться в лёгких, после медленно выдохнув её, наблюдая, насколько тяжёлым и жутким выглядит его алый дым, стелющийся по земле, подбираясь к своей жертве, словно грозовые тучи, окрашенные кровью. Алый дым Ичиго проникал в каждую клетку и полость искривлённого тела Пустого, и не выглядел так, словно готов был в ближайшее время рассеяться. Зрачки Пустого горели почти неоновым светом. — Поиграй с моей младшей сестрой. Постарайся не убить её… Хаджиме. — Оригинально. — Незачем слишком долго над этим думать. Озвучивать вслух приказы не было смысла, Ичиго мог контролировать Пустого мановением мысли или, точнее, дыма, но ему захотелось произнести это вслух. Может, чтобы ощутить свою власть, может, чтобы дать больше восторженных эмоций Зрителям. Пока они довольны — Руководство не пытается испортить ему жизнь. Все счастливы. Кроме него, но опустим это… А ещё не было смысла озвучивать приказы потому, что у Пустого не было разума. Это буквально была простая марионетка, она не будет танцевать только от того, что так ей сказал кукловод. Поэтому Ичиго координировал каждое движение Хаджиме, когда тот рёвом оповестил о своём присутствии, призывая Карин убить его, и в последующем бою. Каждое действие было чётко спланировано Куросаки, который даже в такой момент не отрывал кисэру от губ, находя успокоение в никогда не теряющем своего холода металле. К концу, когда Хаджиме едва не превратил Карин в кусок отбитого мяса, Ичиго спокойно увёл его, пряча недалеко от лавки Урахары. Пускай и крайне раздражающий, но, Куросаки мог признать, чертовски умный мужчина догадается по алым огням глаз Пустого и стекающему из его открытых полостей дыму, кому принадлежит тварь, и что с ней надо сделать. Ичиго учил Карин, но в большей степени учился сам. Ночи теперь, конечно, он проводил в сладких объятиях кровати и одеяла, но вот дневное время занимался, хех, духовной практикой. Искусственная душа прочно укрепилась в его теле, почти полностью скопировав личность, за неё Ичиго не беспокоился. Хотя и был удивлён, что его щенок не заметил подмены, какая жалость… К Хаджиме добавились Нибан, Сан-Банме и Дайё. Это был предел Ичиго. Он уже был удивлён, что способен почти на постоянной основе контролировать четверых Пустых, пускай и низшего ранга, и временно захватывать пятого. Впрочем… от этого сильно болела голова. Да и координировать действия больше двух Пустых оборачивалось проблемами и ужасной мигренью следующие несколько часов. Поэтому он предпочитал пользоваться ими поочерёдно. Больше него, пожалуй, радовался Урахара, который в какой-то момент прибрал к своим рукам Сан-Банме, а следом и Нибана. Подчинённые дымом Пустые не реагировали ни на какие внешние факторы, даря огромный простор для воображения учёному. Ичиго махнул рукой. Пускай веселится, лишь бы его не трогал... Карин быстро росла на ужасных схватках. Ичиго оценил то, как её движения с каждым боем становятся уверенее, а хватка на мече — крепче. Но этого всё равно было мало. Даже он, бесконечно далёкий от любого искусства клинка, понимал это. Движения девчонки были сырыми, в них не было того воспеваемого в стихах и историях изящества, искусства или чего-то подобного. Она не была готова к схватке с настоящим противником. Ичиго смог убедиться в этом, когда за Рукией пришли палачи. Куросаки наблюдал в стороне, как его сестру оставляют на грани гибели. Хотя сердце рвали эмоции оригинального Ичиго и, одновременно с этим, мозг отравляло садисткое наслаждение искусственной личности. Урахара, стоящий поблизости, думал о чём-то своём. Ичиго даже не замечал его, поглощённый борьбой с чужими чувствами. Карин плакала. Начался дождь, мир плакал вместе с ней. Ичиго ощутил вспышку злости и обиды. Она плачет, потому что боится умереть? Потому что проиграла и была унижена? Нет. В глубине души он знал, что девочка плакала от того, что её подругу уводят с целью казнить, а она не смогла её спасти. Почему? Почему в этом проклятом, отравленном Системой мире существует нечто настолько доброе и светлое, то, что этот мир и эти персонажи не заслуживают?! Тацуки, которая закрыла его собой, встала перед глазами Ичиго. Они… образы накладывались друг на друга. Нечестно… Ичиго сцепил зубы. Всё, что оказывается рядом с ним, будет отравлено и извращено, или же убито, и стёрто из его истории. Но на его сестёр это словно не распространялось. И это раздражало Ичиго до зубовного скрежета. Ведь… разве это не его вина? Он мог спасти Тацуки. Он мог стать главным героем. Он действительно мог бы быть другим, как оригинальный Ичиго… Чувства искусственной личности обожгли Куросаки своей неприязнью и злостью. Он бы мог свалить все свои действия на неё… но её не было, когда он лежал на земле, боясь пошевелиться, и ничего не сделал, чтобы спасти Тацуки. Это всё он. Взгляд Ичиго стал совсем пустым. Какой же он лицемер. Он так ненавидит видеть других счастливыми, он злится, когда видит других и расстроенными, считая, что у них нет на это права. Ведь, да, они не жертвы этой игры… Но можно ли сейчас назвать его жертвой? Или же стоит сказать, что он уже стал одним из здешних тварей… — Знаешь… я ненавижу тебя…Создана новая точка сохранения!
Мир словно разлетелся осколками. Ичиго моргнул и отшатнулся, не веря своим глазам. Ночь, улица, Карин — всё исчезло, сменившись алым озером. Куда бы Куросаки не взглянул: всюду была алая гладь. Его нос и глотка забились металлическим запахом крови, от которого тянуло тошнить. Прежде, чем он успел хотя бы сделать вдох, его за горло схватила бледная рука, и подняла над землёй. Это была крайне красивая женщина в чёрно-алом кимоно. Длинные, густые волосы темнее ночи струились вниз к её ногам, потонув в алой глади… Нет, это была кровь, жуткое озеро крови, простирающееся всюду. Одежды явно скрывали прекрасную фигуру женщины, но стройные ноги светились своей белизной на фоне тёмных одеяний и красного моря. На ногах не было ничего, хотя стопа смотрелась крайне ухоженной, не так, как ожидаешь увидеть у босоногого человека. На контрасте с этим великолепием было лицо, искажённое маской агонии. Боль была в каждом мускуле, проникая всё глубже и глубже. Глаз не было видно, он не мог понять, что та чувствует сейчас, хотя искривлённые, сжавшиеся в тонкую линию губы могли намекать на глубокое чувство омерзения. По щекам струились две алые полоски влаги, светящиеся на белой коже, капая на грудь, впитываясь в тёмную ткань кимоно. Тонкая рука и изящная кисть продолжали крепко сжимать его горло, а острые коготки впивались в кожу, оставляли кровавые подтёки и глубокие порезы. Слишком много крови. Женщина плакала кровью, Ичиго истекал ею, задыхаясь, она составляла это жуткое алое озеро, и этот ужасающий металлический запах душил Куросаки не меньше женщины. Ичиго схватился за её руку, пытаясь отодрать неизвестную от себя, но в женщине сил было намного больше, чем в его хлипком теле. Он начал открывать и закрывать рот, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, но, казалось, даже если женщина отпустит его, Ичиго всё равно задохнётся от тяжёлого запаха крови, забивающийся внутрь, подобно его дыму. Теперь он знал, что ощущают Пустые, которых он подчинял… — Ненавижу!Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
— Это… Конни, кто, чёрт возьми, это был?! И почему системное окно сломано? Ичиго в большей степени был озадачен, чем напуган. Он пытался отдышаться, пускай и в мире Границы ему не нужен был воздух, но Ичиго желал избавиться от вкуса крови, въевшегося в него. Это было психологической проблемой, но ощущалось пугающе реально. — Я понятия не имею! — возмутилась Конни в унисон с Куросаки. — Уже пишу письмо Руководству… — Нет, погоди! Это было чем-то новым. Чем-то, что могло потенциально быть полезным ему. Что-то, находящееся вне контроля и понимания Системы… Но женщина была жуткой. Ичиго мог признаться, что боится её. Больше, чем Урахару. Она искренне ненавидела его, хотя Куросаки понятия не имел кто она, и что он сделал, чтобы заслужить это. Впрочем… взгляд зацепился за «Разрушение разума». У него была одна теория.Возвращение к последней точке сохранения…
. . .
Ичиго увернулся от чужой руки, отскочив подальше. Женщина взглянула на него злым взглядом алых глаз. Кровавые слёзы продолжали течь по её щекам, и женщина остро напомнила Куросаки существо из детских страшных историй, которые подростки рассказывают друг другу у костра или на ночёвке. — Кто ты? И за что ты меня так ненавидишь? — Ты — не он… — Информативно… Куросаки цыкнул, уворачиваясь от следующего удара. Каким-то образом он стоял на глади алого озера, не стремясь тонуть в нём, захлёбываясь кровью. Женщина была очень быстрой, несмотря на то, что возвышалась над Ичиго почти вдвое. Он вновь уклонился. И снова. И снова. Пока не понял, что не способен двигаться. Он оказался в ловушке, окутанный… алым дымом? У женщины в руках была кисэру. Дым, исходящий из чаши её трубки был намного более объёмным и концентрированным, чем то, что творил Куросаки. Сравнивать их, словно ставить в один ряд дешёвые паршивые сигареты и дорогой изысканный табак. Глаза Ичиго расширились от понимания. — Ты же… Ты — Зангецу? — Не зови меня этим мерзким именем! Никогда… Дым сжал его в своих объятиях с такой силой, что Ичиго ощутил, как крошатся его кости в порошок. Он… и на такое способен?..Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Поздравляем! Это ваша вторая смерть от «Разрушение разума».
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
— Это Зангецу? — одновремено произнесли Ичиго и Конни в прострации. — Я пишу Руководству. — Убери свои плюшевые лапы от клавиатуры. — Это баг. И не маленький. Зангецу же… он мужчина, в конце концов! — А ещё тесак с меня размером. Конни замолчала. — Просто… дай мне самому разобраться с ней.Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Поздравляем! Это ваша третья смерть от «Разрушение разума».
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
— Разобрался? — голос Конни был пропитан сарказмом с примесью опасения. — Ещё не вечер.Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Поздравляем! Это ваша четвёртая смерть от «Разрушение разума».
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Поздравляем! Это ваша пятая смерть от «Разрушение разума».
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
Вы умерли. Причина смерти:…
. . .
Вы умерли. Причина смерти: ? &^%$#…гецу — Разрушение разума.
Поздравляем! Это ваша семнадцатая смерть от «Разрушение разума».
Желаете вернуться к последней точке сохранения?
— Я могу писать Руководству? — неуверенно спросила Конни. Ичиго не отвечал. Он лежал, смотря в пустоту. На его лице не было никаких эмоций. Одна смерть уже дорого обходится психике, даже если последствия скрывать за маской веселья или злости, но столько… Конни боялась, что её хозяин просто не поднимется. Она начала корить себя за то, что сразу не вмешалась, а позволила местной версии Зангецу убивать Ичиго раз за разом с такой жестокостью, которую не показывали даже те безумцы. Но Ичиго неожиданно мотнул головой, глубоко вдыхая. Ему чудился металлический запах крови, который, казалось, уже стал частью его самого.Возвращение к последней точке сохранения…
. . .
— Я себя тоже ненавижу. Женская рука остановилась в нескольких сантиметрах от его шеи. Когти почти касались его горла. Ичиго болезненно, абсолютно сломленно улыбался. — Я так ненавижу то, что постоянно пытаюсь вести себя так, как хотят другие, только, чтобы не умереть. Так боюсь боли, так не хочу ощущать её, что готов унижаться. Я готов на всё… даже пожертвовать кем-нибудь другим. И от этого, от самого себя меня тошнит. Я такой жалкий, да? Я злюсь, когда другие радуются. Я злюсь, когда они в печали. Я злюсь, когда они счастливы. Такой ничтожный эгоист… Ичиго жалко усмехнулся. На его лицо упала капля. Как в реальном мире шёл дождь, под которым плакала Карин, так и в его духовном мире тоже пошёл дождь. Куросаки не знал, плачет ли он тоже. — Я постоянно думаю, что та, другая личность была бы намного лучше меня во всём этом. Этот человек… намного умнее, изобретательнее, лучше меня… А я лишь пользуюсь тем, чего достиг он. Он ведь… ты его зампакто, верно? Того человека, чью личность подселили в меня. Женщина молчала. Её глаза были скрыты чёлкой, а ладонь подрагивала у горла Ичиго. Алые струйки на её щеках, казалось, стали шире. Дождь заставил пышные волосы облепить её фигуру, отчего она стала казаться чуть меньше и более… хрупкой. Раненой. Почему-то… Ичиго не мог её ненавидеть. Женщина казалась намного большей жертвой, чем он. Её ненависть была похожа на то, что испытывал он к своим убийцам, только в ней копилось намного больше боли и отчаяния. Ичиго боялся смерти, он не хотел ощущать её, но и бороться словно не имел права. Он был вынужденно готов к новой смерти. — Моё… имя… Моё настоящее… имя… — Как тебя зовут?.. — тихо поинтересовался Ичиго. — Кьё… ка… Суй… ге... цу… — каждый слог, казалось, причинял зампакто невыносимую боль. — Я ненавижу… Я не Зан… ге… цу… Но моё тело… Моё естество… вся моя сущность были искажены… Это не я… — Это не ты, — подтвердил Куросаки. — Кьёка Суйгецу… Красивое имя. — Кьёка… Суйгецу?! — завопила Конни в ужасе. — Они взяли личность Айзена Соске?! — Я больше не отражение луны в воде, и более не цветок в зеркале, — просипела зампакто, а алые полоски почти окрасили её лицо в алый. — И за это я ненавижу тебя более всего на свете. — Я понимаю… — Я звала его… — прошептала женщина в отчаянии. — Звала каждую секунду, каждое мгновение. Но он не отвечал мне. Он не звал меня, как обычно, он пришёл лишь однажды взять мою силу… И больше не появлялся… Ичиго прикрыл глаза. Айзен Соске, это был его зампакто. Зампакто — отражение личности хозяина, неудивительно, что вместе с копией личности Айзена в нём оказалась копия личности его зампакто. Он мог примерно предположить, что случилось дальше. Внутри самого Ичиго было пусто, потому что он не был шинигами, да и вообще его душа была из другого мира, но вот оригинальный Ичиго принёс с собой оригинального Зангецу. Но из-за слабости личности оригинала он не смог перебороть Кьёка Суйгецу. Когда личность искусственной… нет, личность Айзена в его теле обрела силу шинигами, он подсознательно использовал силу собственного зампакто, отчего Кьёка Суйгецу укрепилась в его духовном мире, оказавшись насильственно связанной с Ичиго. Но и Зангецу никуда не исчез, всё же Ичиго был Ичиго Куросаки, а не её настоящим хозяином, поэтому… она, если Куросаки правильно понял, слилась с Зангецу, став неким симбиозом двух оригинальных зампакто, но сумев сохранить свою исходную личность и память. Хотя и не смогла сохранить способности, которые изменились под Ичиго… — Как ненавижу… Если сравнивать, то она действительно была самой главной жертвой этого мира. Всего-лишь зампакто, верно служивший хозяину… и пускай даже копия. Ичиго же тоже копия… Её так же, как и его, выдернули в этот мир, дали новое тело, заставили играть по чужим правилам в этом жутком театре абсурда. Ичиго было жаль её. Даже больше, чем себя. — Ненавидь. Ты имеешь на это право. Только ты имеешь право ненавидеть меня. Но… — Ичиго зажмурился, смаргивая капли с глаз, надеясь, что это всё же дождь. — Позволь мне использовать твою силу. Я хочу жить. И ещё сломать весь этот проклятый мир. Но Ичиго не мог сказать это перед Конни и Зрителями. Кьёка Суйгецу смотрела на него алыми яростными глазами. Кровавые слёзы почти прекратили капать из её глаз. Её рука медленно отдалилась от шеи Ичиго, напоследок царапнув когтями кадык. Наконец, она фыркнула, сотворив из воздуха знакомый кисэру, прижав его к губам. — Я не позволю тебе навредить моему настоящему хозяину. — Я понимаю, — кивнул Ичиго. — Я не пойду против него. Он не пойдёт. Но если Айзен Соске станет угрожать его жизни — Ичиго придумает, как избавиться от него без помощи зампакто. — В остальном… делай, что хочешь. Но не смей называть меня этим дрянным именем. — Звать тебя Кьёкой Суйгецу я тоже не имею права, — покачал головой Ичиго. — Я буду звать тебя так наедине, но в открытом мире, пойми, я причиню вред твоему хозяину. Если кто-нибудь услышит… или твой же хозяин. Представь его реакцию. Ты ведь знаешь Айзена лучше всех. Зампакто закусила губу до крови. В этом мире было слишком много крови. Внутренний мир Ичиго был таким же отвратительным, как и он сам. — Хорошо. Зан… гецу… Постарайся, как можно реже называть его. А теперь исчезни с моих глаз.Создана новая точка сохранения!
— Куросаки-сан?.. Урахаре показалось, что вокруг Ичиго сконцентрировался неповторимый аромат крови. Он и раньше ощущал его, но сейчас тот словно стал ещё гуще и ярче. Ичиго внезапно вдохнул полной грудью, запрокинув голову к небу. Капли дождя приятно остудили его лицо, словно смывая с каждой каплей нечто грязное в нём. — Суйгецу, ты любишь дождь? — Ичиго, оригинал ненавидит его… — попыталась влезть Конни. — Да… я люблю дождь. Но мне не нравится кровь. — Я придумаю, что можно с этим сделать. Потерпи ещё немного, пожалуйста. Зампакто хмыкнула, но промолчала. Ичиго ощутил её грусть. Она всё ещё не испытывала к нему тёплых чувств, но уже, по крайней мере, не жаждала убить. — Спаси её, — произнёс он вслух Киске. Глаза Урахары чуть распахнулись от удивления. Он знал, что его наваждение не испытывает тепла ни к кому. Куросаки-сан, по его мнению, не страдал семейными чувствами. — Зачем? Разве… вы не желали смерти девочки? — Потому что иначе шоу не сможет продолжиться. — Ичиго, ты выходишь из образа! — завопила Конни. — Шоу?.. — Урахара по-новому взглянул на Ичиго. — Вот как… Так вас веселит это… шоу? Хорошо, я понял. Я спасу её. И, по-видимому, помогу ей постановить новую пьесу для вас. — Не для меня, — улыбнулся Ичиго, когда Урахара вплотную приблизился к Карин, накрывая её зонтиком. — Я ведь тоже один из актёров этого спектакля.Создана новая точка сохранения!