Папочка 2

Роберт вцепился в плечи Джейка. Он боится. Мой мальчик боится меня… Я не думал, что дойду до такого. В его глазах отчётливо читался страх. Он посмотрел своими зелёными глазоньками на сжатый кулак. Я от тревожности сжал руку в кулак. Он наверное подумал, что я хочу его ударить, но подобных мыслей у меня даже в голове не было. Боже, до чего я довёл тебя, мой маленький? Мне так хотелось обнять его, сказать, что он в безопасности, я его не обижу. Так нужно было говорить раньше, а сейчас он видит во мне угрозу, опасность. Я снова упустил ребёнка… Смотря на испуганного Бобби я вспоминаю Коннора в его последние месяцы жизни. Он также испуганно смотрел на меня, также жался к чужим людям, надеясь, что они защищят его от меня… Я в глазах других людей и в глазах собственного сына был ничтожеством, дерьмом одним словом. Помню, какая-то постороняя женщина с улицы предложила отдать Коннора в детский дом… Это было когда я начал заболевать этой болезнью… Или я был болен всегда? Просто она не пробуждалась, всё сидела и съедала меня изнутри, а когда я оступился, то она полным ходом вылезла из меня, превстала передо мной во всей красе… Я тогда игнорировал разрушение моральных ценностей. Помню, я много психовал, распускал руки на Коннора, материл его, угрожал. Это я испортил ему жизнь, это я убил его… Я не хочу потерять Бобби… Я люблю его, хотя, это даже любовью и не назовёшь. Я мучаю его, пытаю. Мои действия оставляют на маленьком мальчике большой след от стресса и подпорченной психики. Я не хочу в конечном итоге убить его… Я не прощу себе это. Я сдамся полиции… Не понимаю, почему я ещё на свободе, не за решёткой? Ради чего? Я испортил себе жизнь и порчу её другому человеку. Я на свободе ради Робби? Возможно, я бы хотел исправиться, дать себе ещё один шанс, но боюсь, я не справлюсь и окончательно сломаю это хрупкое тельце… Я хочу сделать его счастливым, хочу, чтобы он ощутил атмосферу полноценной, любящий семьи, но я понимал, что ничего не получится, пока я не начну с себя. Роберт чудесный ребёнок, я всегда буду говорить о нём так, он не виноват, что его папочка такой урод… Я хотел взять его за плечо, но он отшатнулся от меня. Джейк перегородил мне дорогу. С чего это вдруг? Он всё знает? О господи, у этого мальчишки язык как помело! — Роберт, что чёрт возьми происходит?! — мне не нравилось, что между нами стоял кто-то ещё, — Не бойся, я тебя в данный момент не трону! Подойди ко мне, пожалуйста. Я протянул ему руку. Этот маленький оболтус уставился на руку так, как-будто видит нечто другое, что-то необычное. Он наконец-таки додумался положить ладонь в руку. Я крепко сжал. Взглянув на мальчика, я понял, что ему было больно. Я ослабил хватку и потянул его на себя. Через несколько секунд мой малыш оказался в моих объятиях. Я крепко обнял его, поглаживая по волосам. Он уткнулся в грудь лицом. Я скользнул рукой по спине и шлёпнул Бобби по упругим ягодицам. Он ойкнул и посмотрел на меня слёзными глазами. — Ещё раз сбежишь, я тебя очень сильно накажу, ты меня понял? — я прошептал ему на ухо. Он всхлипнул. Мышцы мальчика напряглись. Я напугал его. — Ладно, не воспринимай мои слова всерьёз, — я поцеловал его в щёку, — Я тебя не накажу сильно… Я просто лишу тебя возможности сидеть на мягком месте некоторое время. Я крепко сжал ягодицу в ладони. Такая плотная, растижимая. Такую бы задницу только вдоволь и трахать. Робби выгнул спину и промычал. Я заметил, что все пялятся на нас. Я убрал руку от пружинистого зада и высвободил ребёнка из объятий. Я почувствовал как намок там. Прикосновения папочки возбудили меня. Я чувствую, что люблю его… Меня к нему тянет, но… Я боюсь его… Это не может быть так: одновременно любить и бояться человека. Это неправильно… Я всё ещё ощущаю на ягодицах его сильные руки, горячее дыхание, обжигающее ухо, то как он грозится наказать меня. — от всего этого меня бросало в дрожь и хотелось как можно скорее запустить руку в штаны. — Закрой глаза и открой ротик, — голос Джейка вывел меня из астрала. — Что? — не понял я. Он зажимал пальцами плитку от шоколада. — Ты сейчас всю романтику испортишь…— Джейк надул губы. Я закрыл глаза и чуть приоткрыл рот. Через несколько секунд на моём языке начал таять шоколад. Это было вкусно. Я повернул голову в сторону Джейка. Он с любовью смотрел на меня голубыми глазами. Внезапно он лизнул мне губы. — Ты немного испачкался в шоколаде, Ро, — он провёл пальцем по щеке. Его прикосновение заставило меня вздрогнуть. Джейк усмехнулся. — Не бойся меня, я тебя не изнасилую. Я усмехнулся. — Правда, детка, ты очень сексуальный, — он провёл рукой по шеи, затем по ключице. Другой рукой он залез мне под футболку и погладил животик, — Чудом себя сдерживаю, чтобы не залезть тебе в трусики.  — А жаль… — ой, я произнёс это вслух. Он посмотрел на меня с вызовом. Джейк взял меня за плечи и уронил на кровать. Оседлав меня, Джейк принялся растёгивать штаны. Он спустил их с меня. Я согнул ноги в коленях. — Ты уже намок, я смотрю, — Джейк закусил нижнюю губу и дотронулся пальцем до мокрого пятна, который виднелся на трусиках. Я покраснел. — Не против, если я полюбуюсь на твоего приятеля? — он соблазнительно подмигнул мне. Я приоткрыл ротик, но не выдавил и звука. Джейк стянул с меня трусики. Я посмотрел на член. — Красавец, правда? — Джейк провёл языком по головке. Я промычал, закинув голову. — Не думал, что ты так быстро возбудишься, — он улыбнулся и поместил член между ладоней. Джейк принялся тереть его. Я тихо стонал, пытаясь закинуть ноги ему на плечи. Я чувствовал, что ещё немного и кончу. Я излился на его ладонь, томно простонав. Мне было приятно. По телу пробежались тысяча разрядов. Я почувствовал прилив силы. — Надеюсь, я сделал всё, как ты хотел, шалунишка? — Джейк наклонился к лицу. Между губами оставалось несколько миллиметров. Он поцеловал меня. — Более чем, — ответил я, — Спасибо… — Так значит всё, что рассказывал мне Роберт — правда? — спросил Гейб. Я почувствовал как к голове прилилась кровь. Я начал перебирать варианты, что этот сукин сын мог бы ему наплести? — Смотря, что он тебе наплёл, — с раздражением сказал я. — Он сказал, что ты самый лучший человек, который только попадался у него на пути, то что он благодарен тебе за всё, что ты делаешь, — слова Гейба привели меня в замешательство. Молодец Бобби, умеет притворяться. Это хорошо. Его умения пойдут мне на пользу. — Как твоя болезнь? — спросил Гейб, — Надеюсь, ты на Роберте не испытываешь свои педофильские причуды? — Держусь как могу, — соврал я, — Правда, очень сложно. Ты ведь видишь этого мальчика, видишь какой он сексуальный, сочный, питательный. — Что-то мне подсказывает, что кое-кто мне врёт… — константировал Гейб. — От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся я, — Признаюсь, пару раз я залезал ему в трусики. — И он после этого всё же тебя считает лучшим человеком, — хмыкнул Гейб, — Действительно, Роберт золотой ребёнок. — Ты его бывший опекун, верно? — я вспомнил, что мне говорил мой сладенький приёмыш насчёт своего прошлого «папочки». Пришло время узнать: правду ли говорил мне мой сахарный мальчик насчёт издевок со стороны Гейба. — Да… — как-то угрюмо произнёс он, — Скажу, что с ним жить было не самым лучшим периодом. В первое время он был хорошим мальчиком, потом стал плохо вести себя. Я его помню пару раз ремнём оприходовал. После этого он сбежал из дома. Затем попросился, чтобы я его обратно сдал. — Оу, а мне этот гадёныш выдал другую версию, — надо же, не ожидал я, что Роберт будет мне врать. — Интересно было бы узнать его версию, — сказал Гейб. — Он говорил, что ты насиловал и бил его, — сказал я. — Мне действительно нужно было бы насиловать его и бить, если он так хотел этого… — зло произнёс Гейб, — Вот мерзавец… — Я могу его на твоих глазах изнасиловать, если тебе станет легче, — предложил я. Действительно, за такое мало было просто выпороть. Нужно что-нибудь посильнее. — Думаю, его нужно просто хорошенько отодрать ремнём, — сказал Гейб. — Ну, как знаешь, — я отпил из стакана вина, — Сейчас схожу за ним. Я встал изо стола и направился в комнату к мальчикам. За дверью слышались стоны. Я открыл дверь и чуть ли не свалился с ног от увиденного: мой мальчик стоял в колено-локтевой позе, задрав вверх голову. Из его пухлых губок вырывались сладкие стоны. При мне он так не стонал. Сзади него был Джейк, который сжав руками сочные ягодицы моего мальчика, двигался в нём, доставляя ему удовольствие. Меня переполняла злоба. Я чувствовал как сгораю изнутри от ревности. Как этот сучонок мог изменить мне? Ах он дождётся, я устрою ему. Я громко хлопнул дверью и спустился вниз. — Что случилось? — спросил Гейб. — Советую тебе кастрировать твоего выродка, чтобы в чужие задницы свой член не пихал! — я заулпом осушил пол бутылки. Гейб вскочил изо стола и направился к комнате. Я поспешил за ним. — Ау, за что?! — папочка дал мне пощёчину. — Ты ещё спрашиваешь, сукин ты сын?! — он больно стукнул меня по ноге. Я заплакал, — Как ты мог изменить мне?! — папочка схватил меня за ухо и поднял на ноги, — Я тебя кормлю, пою, а ты вон что вытворяешь! Не стыдно?! — я продолжал плакать. Он порол меня так больно, что я не смог устоять на ногах. Я упал на пол, свернувшись. Он продолжил лупить меня ремнём по заднице и по спине. Я кричал от боли, умолял его прикратить, но было бесполезно. Джейк пытался спасти меня, но Гейб крепко держал его за руки, заставляя смотреть на то, как меня избивают. — Прекратите, пожалуйста… — я слышал, как он плакал, — это я во всём виноват! Он тут не причём! Остановитесь, вы его до смерти изобьёте! Он уже и так весь в крови! Пожалуйста! Избейте лучше меня… — Это тебе за то, что ты клеветал на Гейба, а за измену я тебе дома устрою! — он убрал в сторону ремень. — Берти! — Джейк кинулся ко мне. Он целовал меня. Покрывал поцелуями всё тело. Я плакал и стонал от боли. Я услышал звук, пристёгивающихся наручников. Он посадил меня на цепь. Как собаку. Хотя, может я и есть для него собака? Может, он считает меня своим питомцем? Папочка закрепил цепь к колечку, которое было на стене. Мои руки были заведены за спину. Тело зудело от боли. На спине были раны от пряжки ремня. Было больно, когда холодная цепь прикасалась к спине. Также мне было невыносимо сидеть на заднице, которая была в данный момент похожа на кусок окровавленного мяса. Спасибо, что я стою на матрасе, а не на голом полу. Я стоял на коленях, мои ноги были разведены так, чтобы член мог спокойно касаться матраса. — Нравится находиться в таком положении? — он взял меня за подбородок. Из моих глаз текли слёзы. Я не мог ответить — в горле стоял ком. — Это тебе наказание за измену, — сказал он, — Ты мой и только мой, понял меня?! Я кивнул. Мне хотелось плюнуть а него. Но я боялся. Что если он разобьёт мне лицо? Выбьет зубы? Сломает нос? Выдавит глаз? Нет, я не хочу рисковать. Он слишком опасен и неуравновешен. Когда папочка ушёл, я вздохнул с облегчением. Я пытался улечься на бок. Благо, длинная цепь позволяла это. Я попробовал закрыть глаза, но я не мог спокойно уснуть. Мне было очень тревожно. Я чувствовал, что-то очень плохое. Он сделает мне очень плохо… Я это предугадываю… Проснулся я от скрипа двери. Папочка положил рядом с матрасом поднос на котором лежали два шприца и нож… Нож?! Он собирается убить меня?! Я закричал, из глаз потекли слёзы. Я дёргался, пытаясь восвободиться. Он взял в руки шприц и крепко держа меня, вколол в бедро. Я завопил с новой силой. Было ужасно больно. Я кашлял от сорваного горла, бился ногами. Позже он взял второй шприц. Папочка перевернул меня на спину и ввёл инъекцию туда, где находился член. Я брыкался ногами. Я не представлял, для чего это и представлять не хочу. Я орал как резанный, бил его ногами. Через несколько минут я провалился в сон. Очнувшись, я почувствовал странное ощущение внизу. Я опустил взгляд на пах и увидел бинт. Бёдра были забинтованы. Внизу, где находился член зудело. Но на удивление я не чувствовал его… Стоп… Он же… Я снова закричал. На мой крик пришёл человек, который сделал ЭТО. — Уже проснулся? Как спалось? — Я тебя ненавижу! Сдохни, тварь! — я рыдал. — А, я вижу ты заметил кое-какие изменения в теле, верно? — он приблизился ко мне. Я плюнул ему в лицо. Он смачно ударил меня. Я продолжал реветь. — Ничего, скоро привыкнешь, — сказал он, — Главное, ты в туалет ходить сможешь так же как и раньше. Всё остальное тебе не нужно. Мне хотелось убить его. Взять нож и зарезать. Отрезать ему то, что он отрезал мне. Мучительно убить и закопать. Я был очень зол на него. Пускай уж меня хулиганы в детдоме сто раз изнасилуют, чем теперь ходить без полового органа. От мысли, что я теперь неполноценный калека, бросало в дрожь. Мне хотелось разбить голову об стену, умереть от голода. Всё что угодно, чем это…  — Теперь я могу иметь тебя не только в задницу, которую ты всем даёшь, но и использовать тебя как женщину, — он улыбнулся. Ублюдок. — Правда, ребёночка ты мне не родишь, — ага, ребёнка тебе ещё рожать, размечтался! — Но мне и не нужен никто кроме тебя. Я буду любить и заботиться о тебе вдвойне. Мы с тобой уедем куда-нибудь далеко, где нас никто не найдёт. Будем жить счастливо, бок-о-бок, как настоящая семья. — Ты псих! Я тебя засужу! — сказал я, дёрнувшись вперёд. Наручники больно тёрли кожу. Я стиснул зубы. — Не забывай, что и тебя могут посадить, — сказал он. Я вспомнил о том, что убил одного из хулиганов. Мне сразу же расхотелось идти в полицию. — Ладно, отдыхай, я скоро приду и покормлю тебя, — он вышел из комнаты. Я не прекращал плакать. В голове крутились мысли о том, что я никогда не найду себе никого. Кому я такой нужен? Какой от меня прок? Дверь открылась. Он подошёл ко мне с подносом, на котором было много еды. — Давай поужинаем, радость моя? — он улыбнулся. Я отвернул от него голову. Мне совершенно не хотелось есть. Если я что-то съем — меня вырвет. — Я не хочу. — Давай я тебя покормлю, мой маленький, — он взял меня за подбородок и разжал челюсть, — смотри, самолётик летит и залетает Роберту в ротик. Ам… Молодец. — он положил мне в рот ложку с кашей. Я не люблю кашу, особенно с комочками. Я закашлял. — Я не люблю кашу! — выдал я. — Каша полезная, мальчик мой, — он надул губы, — давай покушай, потом мы поиграем с тобой. Поиграем? Во что? Ты уже поиграл! После того, как меня насильно заставили проглотить эту парашу. Я улёгся на бок. Он лёг рядом и провёл рукой мне по щеке. — Это всё ради твоего же блага, — сказал он. Я не хотел его слушать. Не хотел верить в этот бред. Для моего же блага? Серьёзно?! Ненормальный псих! Он провёл рукой по поверхности бинта. — Не терпиться увидеть свою киску? — спросил он. От этих слов мне стало мерзко. Я снова заплакал от бессилия. — Она у тебя красивая, не плачь, — он погладил бинт, — Я готов прямо сейчас отлизать тебе. Господи, уберите от меня этого маньяка! — Вижу, что ты не очень доволен, неблагодарный! — он встал с матраса, — Готовься, через пару дней мы поедем ко мне на дачу. А пока… Посиди на цепи и подумай над своим поведением. Он вышел и запер дверь на ключ. Я снова принялся реветь. Хоть бы не наступило того дня, я не хочу находиться с ним, видеть его. Не хочу! Пусть лучше меня посадят, чем с этим монстром быть наедине! Нет… Только не это, прошу…