Case Closed

«В столиці перша година ночі. Вас вітає радіо...» Костя резко вздохнул и открыл глаза. Добрых три минуты понадобились на осознание того, что звуки исходят не из его квартиры. Ну да, откуда бы у него взяться радио? Под то, что там транслируют, не то что работать, а жить невозможно. Чёртовы картонные стены, каждый чих слышен. Что за извращенцы его соседи, слушают радио, да еще на полную громкость? Ещё три минуты понадобились на осознание того, как он умудрился заснуть в неудобной позе и прямо за столом. Голова соображает медленно, цепляясь за остатки сна, так теперь ещё и шея болит. Прекрасно. Свет заставляет жмуриться так, будто у него не лампа обычная включена, а смотрит он прямиком на Солнце. Костя решает, что разумным будет выключить всё, чтобы не раздражало. Все равно работа на ближайшие часы отменяется. Надо проветрить голову. Сил на какие-либо прогулки, даже на три круга вокруг дома, явно нет. И настроения тоже. Скорее, есть вялость и желание прилечь. В темной комнате теперь единственным источником света остались уличные фонари, от них не спрятаться нигде. Окно открыто, и лёгкий ветер пускает занавеску волнами, краями она долетает прямо до стола. Ночной воздух чистый и свежий, впитавший в себя цветение всех фруктовых деревьев. Природа ожила. А Костя все ещё никак не может с ней сравняться в этом. Стоит столбом посреди комнаты и трет глаза. Мелькает мысль усесться на подоконник и высунуть голову на улицу. Подышать воздухом хотя бы так. Сейчас, это самое большее, на что он способен. Взгляд падает на темный телефон. Совершенно не хочется знать, что там пришло за все часы его внезапной отключки. Потому что страшно будет увидеть, что ничего там не пришло. Ничего от того, кого он ждёт. Костя все же заставляет себя двигаться, более или менее удобно устраивается на подоконнике. «Как ванильная девочка из нулевых» — возникает ассоциация, и Костя хихикает про себя. Ну и хрен с ним. Ветер с занавесок переключился на отросшую и растрепанную челку, воздух практически звенит от тишины и пустоты. Даже окна напротив гаснут один за другим. Это всеобъемлющее чувство одиночества снова возникает где-то внутри. Знающие говорят «bittersweet» или «сосет под ложечкой». Костя все же открывает уведомления, быстро пролистывая все, пока не натыкается на узнаваемую аватарку и краткое «ну как там у тебя?» Как там у Кости что? Дела, настроение, погода в городе? Очень хочется ответить «никак», потому что, ну, это и есть правда, а врать не хочется. Но каким-то неимоверным усилием он пишет в ответ только «нормально». «Надеюсь, ты не накачиваешь себя энергетиками, чтобы не спать?» Да тут уж скорее наоборот — чистый воздух и стакан воды. Сегодня Костя до отвратительного правильный. Но забота, она всегда приятна. Он присылает короткое «не», а затем уже более осмысленное: «А ты почему не спишь?» «Я на отдыхе, мне можно». Ну да, действительно. Чего он там на этом отдыхе делает, Костя только может представить, но уже и представлять не хочется. Не его дело. В инстаграмную ленту эти дни он предусмотрительно не заходит, отключив все уведомления. Только мысленно благодарит, что Валька не начал трезвонить, хотя мог. Он вообще любитель общения вживую, особенно если у Кости случаются приступы меланхолии. Но сегодня не стал, видимо, чувствует подходящее время. Костя думает, что это все очень увлекательно, конечно, но держать равновесие тяжело. Если он не хочет полететь вниз тормашками прямо с телефоном, то нужно поменять положение. Он резво, для его состояния, спрыгивает на пол. И теперь просто опирается руками на подоконник, смотря в небо. Оно чистое, насколько возможно в большом городе, даже кое-какие звёзды видны. Вспоминается, что в детстве, этих звёзд было видно намного больше. А с каждым годом они как будто все исчезают, по одной, по десятку, по сотне, угасают в вечном вакууме, и скоро их может совсем не остаться. Но даже так, с редкими мигающими точками — звёздное небо красиво. «А у вас там звёзды тоже видны сегодня? Они же одинаковые, верно?» «Видны. И конечно, одинаковые, я же не в Австралии, чему только на астрономии учили?» Костя смутно вспоминает, а была ли она вообще у него, и честно, в этом месте у него большой пробел. А попытки в романтику сегодня не получаются. Одно радует, что Валька жертвует более интересными занятиями, только чтобы вести тут с ними полуночные разговоры ни о чем. Становится все более прохладно, и Костя закрывает окно. На сегодня хватит, тело и так ломит, пора и честь знать. Но его все равно грызет это горькое чувство изнутри, и он решает понаглеть ещё немного. «Споешь мне колыбельную? А то не засну и прибегну к энергетикам». Звучит как угроза и странная просьба одновременно. Но у них такое повелось ещё с тура. Как-то Костя долго ворочался и не мог сбросить эмоции от концерта, сон совершенно не шел. В конце концов, Вальке это надоело, и он почти по приколу предложил: «Ну что такое? Тебе колыбельную спеть?» Костя тогда только кивнул, хитро сверкнув глазами в сумерках. В итоге засыпал он под переделанный очередной богомерзкий рэп, который Валька слушал в нездоровом количестве. Но зато голос...голос у был тихий и приятный, совсем не такой, как для зрителей на сцене. Никаких переигрываний, фальшивых интонаций и приколов. Таким голосом он обычно перед выступлениями шептал Косте что-то ободряющее, или во время импровизации, в их бесконечных переговорах, накидывал свои идеи. Близко, тихо и только для него, для Кости. Тогда он даже не заметил, как заснул. И с тех пор, эта методика была очень действенной. Ответа на Костино сообщение долго не было. Затем пришло голосовое сообщение, без каких либо подписей. Костя нажал на воспроизведение, сердце забилось в ускоренном ритме. «Ти знаєш, а зорі також співають...» О да, тот же мягкий и тихий голос, и снова только для него одного. Костя понятия не имел, что это за песня, но...ему нравилось все в ней. А особенно то, что Валька ещё и украинскую выбрал. Костя постоянно подначивал его вести с ним разговоры на украинском, на что тот отшучивался, мол, его хватит на два предложения и разговора не выйдет. А здесь, это же специально для него, прямо как в бесчисленные ночи рядом. Только вот прижаться к теплому боку нельзя, и подлезть под руку, которая ласково будет гладить по волосам. Но ничего, на что ему фантазия дана? «Їх чути за великими полями...» Живое воображение уже подкинуло картинку, где они вдвоем под огромным звездным небом, чистым и бесконечным, как сама вселенная. Только вдвоем и больше никого. А где-то вдалеке слышится мелодия и тихий голос, вещающий про песни звёзд. Они просто два путника, заплутавших по дороге в никуда. По их собственной дороге. «Так по таємному тихенько, що це залишиться між нами.» Костя уже далеко в своих мечтах и не видит, как через пять минут после голосового прилетает: «И тебе спокойной ночи, Костенька».