Несносный

Спок собирался выбраться из ховеркара с достоинством, но запутался в подоле своей парадной фиолетовой туники и едва не упал на четвереньки, успев удержаться в последний момент. Леди Аманда нежно подхватила его под локоть, но при этом её взгляд уже был сосредоточен на группе людей, столпившихся на ступеньках маленького дома среди бескрайних равнин Айовы. По дороге сюда Спок успел заскучать от однообразного вида пожухших остатков кукурузных стеблей на полях и унылых серых трасс, пересекающих посевные площади то тут, то там. Это был не первый его приезд на Землю, но в прошлый раз они посещали родную планету матери летом, когда деревья вокруг были удивительно зелёными, земля – чёрной и жирной, а небо – очаровательно голубым. В саду загородного дома, где выросла его мать, Спок часами лежал на животе в тёплой траве, изучая кипучую деятельность насекомых, а затем переворачивался на спину и сквозь опущенное третье веко любовался залитыми солнечным светом облаками. С тех пор прошло два года. Наступившая не так давно осень холодила его щёки утренним сырым воздухом и заставляла совершенно неподобающе ёжиться и переступать с ноги на ногу. Мать заметила его беспокойство и обняла рукой за плечи, прижав к своему боку. Они не прикасались друг к другу открытыми участками кожи, и опускать свои всё ещё не очень крепкие щиты, чтобы понять её чувства, было совершенно нецелесообразно. Поэтому Спок поднял глаза и сосредоточенно уставился на быструю смену эмоций на материнском лице, – от радости и смущения до неуверенности и лёгкого испуга. Затем Аманда устремилась вперёд, и он перевёл взгляд на тех людей, с кем ему предстояло прожить несколько лет. На крыльце стояли двое взрослых: высокий мужчина с неопрятной щетиной на подбородке и миниатюрная женщина с усталым улыбчивым лицом и небрежно затянутыми в узел светлыми волосами. Также рядом с ними присутствовали два человеческих ребёнка мужского пола. Один – худощавый и растрёпанный – с хмурым видом стоял чуть позади матери и периодически вытирал нос рукавом, что, по мнению Спока, было совершенно негигиенично. Второй ребёнок – пухленький и румяный – сидел на крыльце, засунув в рот свой маленький кулак почти целиком и хлопая глазами, цвет которых показался Споку чрезвычайно интересным. Ему ещё не доводилось видеть подобный оттенок голубого. Впрочем, у матери семейства и второго ребёнка глаза также были голубыми, однако отличались более сероватым и зеленоватым оттенками соответственно. Споку захотелось немедленно свериться с палитрой цветов на своём падде, чтобы точно установить шестизначные коды и, возможно, даже названия всех этих цветов. Его размышления о цветовой дифференциации глаз представителей человеческой расы длились буквально пару секунд, ведь Аманда тащила его за собой, вторую руку протягивая подруге, которая издала радостное восклицание и бросилась навстречу, чудом не опрокинув сидящего на крыльце ребёнка. Спок нахмурился, не ожидая такого количества хаотических движений от взрослого. Видел бы это учитель дисциплины Солмар из его бывшей школы. … – Вайнона – моя подруга студенческих лет. Мы были очень близки до моего отъезда на Вулкан, – рассказывала ему Аманда по дороге. – Потом наши пути разошлись, родились дети, а после с нею произошло ужасное несчастье – её муж трагически погиб, защищая жизни экипажа звёздного корабля. Сейчас Вайнона живёт на ферме с детьми и старшим братом. Думаю, это самая оптимальная среда для тебя, Спок. Мы не можем взять тебя с собой, и в свете последних событий, – мать слегка нахмурилась, а Спок виновато склонил голову, вспоминая свою безобразную демонстрацию эмоций в школе, а также недостойное поведение во время заключения предварительных уз, – других вариантов я просто не могу придумать. Спок лишь послушно кивал. В конце концов, он сам был виноват в том, что семейство его будущего наречённого не пожелало оставить его у себя на эти несколько лет. Когда перед родителями встал вопрос о длительной дипломатической миссии в гамма-квадранте, в которую нельзя было брать маленьких детей, на Спока свалилось не только болезненное предчувствие разлуки, но и слишком ранняя процедура помолвки – создания предварительных уз – с мальчиком, который, мало того, что был на три года старше, но к тому же являлся одним из его обидчиков в школе. – Ваш сын, – сказал тогда целитель родителям Спока, отводя свои сухие пальцы от лица ребёнка, – не найдёт гармонии разума и тела в связи с женщиной. – Аманда и Сарек переглянулись с нечитаемыми лицами, а старейшина продолжал: – Как раз недавно у нас был ещё один мальчик с подобными склонностями, в связи с чем я предлагаю вам переговорить с его родителями и договориться о заключении предварительных уз. Однако должен предупредить, что ваш сын слишком мал для церемонии, а помимо того несёт в себе половину человеческого генома, поэтому установленная в данный момент связь может быть хрупкой. Принимая в расчёт его мощные телепатические способности, что удивительно при его вулканской неполноценности, существует риск, что он сможет создать более крепкие телепатические узы с совместимым разумом по собственному желанию. Дабы не допустить этого, в течение ближайших месяцев я хочу, чтобы Спок приходил ко мне ежедневно, и тогда я смогу обучить его более качественному управлению ментальными щитами. Таким образом, ровно семьдесят четыре дня подряд Споку приходилось являться к целителю, который наводнял его нежный детский разум своим прохладным, отстранённым, и слегка брезгливым присутствием, периодически сокрушаясь по поводу нерациональной яркости катры Спока. Но при этом пожилой вулканец и в самом деле смог обучить его манипулировать щитами на более, чем достойном для его возраста уровне. Лишь благодаря этому Споку удавалось выносить презрение и агрессию Сталока, его партнёра по узам. Скрытые эмоции этого мальчика больно ударили по нему в тот же момент, когда нить связи между ними была протянута, а их довольные отцы кивнули друг другу. Спок задрожал, чем заслужил перепуганный взгляд матери и презрительный – целителя. Остальные сделали вид, что ничего не заметили. Семейству Сталока было лестно породниться с потомками Дома Сурака, даже если их сыну был предназначен маленький полукровка, да ещё и мужского пола. Однако последовавшие за церемонией постоянные жалобы сына на чрезмерную эмоциональность Спока предотвратили сближение двух семей, и на родной планете не нашлось никого, кто пожелал бы взять к себе наполовину человеческого ребёнка, который был известен демонстрацией нелогичных чувств. К моменту отъезда с Вулкана на Землю Спок уже настолько устал от недовольства своего наречённого и его провокаций, что ощутил облегчение, которое снизошло на него вместе с осознанием, что отдалённость от Сталока и крепкий щит, перекрывающий связь между ними, почти полностью стёрли образ заносчивого вулканского мальчика с фиолетовыми глазами из его разума. … Теперь же Спок стоял на планете, которой был обязан половиной своего происхождения, и ужасался поведению представителей человеческой расы. «Посмотрели бы учителя и целители на Вайнону Кирк», – подумал Спок, в то время как указанная женщина радостно обнимала его мать, смахивая слёзы. Аманда, привыкшая к вулканской безмятежности, отвечала более сдержанно, но её глаза также увлажнились. Выпустив подругу из объятий, Вайнона обратила внимание на её сына, наклонившись к нему и внимательно рассматривая. К счастью, эта женщина в силу своей карьеры в Звёздном флоте была ознакомлена с приемлемыми для вулканцев культурными нормами и не пыталась тискать Спока. Она лишь улыбнулась и подняла руку в вулканском салюте. – Это мой сын Спок, – представила его мать. – Мэнди! – радостно воскликнула Вайнона, выпрямляясь, но продолжая при этом смотреть на Спока. – Какой он милый! И эти восхитительные ушки! Добро пожаловать, малыш. Я почему-то думала, что ты побольше. Не успел Спок даже рот открыть для приветствия и возражения против определения «малыш», как она обернулась назад и подозвала своего хмурого старшего сына. – Эй, Сэмми! Иди сюда и знакомься! Мальчик, всё это время простоявший в отдалении, неохотно приблизился к Споку. – Это Сэм, мой старшенький, – сказала Вайнона, кладя ладони на плечи сына. – Насколько я понимаю, вы почти ровесники. Сэм недоверчиво измерил взглядом Спока, который даже выпрямив плечи едва доставал ему до подбородка. – Почему он одет как девчонка? – спросил он, глядя на Аманду. Та улыбнулась в ответ на очевидную грубость своей понимающей нежной улыбкой. – Это традиционная одежда вулканцев. Мужчины и мальчики также её носят. Покрой связан с тем, что Вулкан – пустынная планета, где очень жарко. Такая туника спасает как от перегревания днём, так и от переохлаждения ночью. Сэм хмыкнул и перевёл взгляд на Спока. Тот подавил в себе желание поёжиться, поскольку взгляд мальчика был холодным и оценивающим – точно таким же, как взгляды маленьких вулканцев во главе со Сталоком, которые вместо подвижных игр предпочитали провоцировать Спока на эмоциональную реакцию. Пока взрослые переговаривались над их головами, Сэм Кирк тихо прошипел: – У тебя дурацкая причёска и смешные уши. Спок всё же вздрогнул. Его жизнь в семействе Кирков обещала быть непростой. Сэм выскользнул из рук матери и забежал по ступенькам в дом. Спок тихонько вздохнул и опустил взгляд. Внизу, у своих ног, он обнаружил самого младшего члена семьи – того голубоглазого малыша, который сосал кулак. Теперь он, похоже, незаметно подполз ближе, уселся на землю и, издавая странное гудение, с восторгом на лице тянул к Споку блестящие от слюны ручки. Тот капельку поморщился, наблюдая за тем, как грязные розовые пальчики вцепились в подол его туники. Спок попытался отнять у ребёнка полы своей парадной одежды, но тот вцепился в них крепко-накрепко и с довольным видом хихикал, подпрыгивая на своей пятой точке. Это было удивительно, но совершенно неприемлемо. Спок дёрнул за тунику сильнее, едва не рискуя её порвать, но не удержался на ногах, опрокинувшись назад и увлекая за собой своего маленького обидчика. Обрушившийся на него сверху ребёнок был тяжёлым, а приземление на спину – жёстким. Мальчик издал радостный вопль, прополз по ошеломлённому падением Споку выше и дотянулся своей влажной, покрытой подозрительными пятнами ладошкой до его уха, ухватившись прямо за острый кончик. От неожиданности произошедшего и боли от удара копчиком о твёрдую землю ментальные щиты Спока дрогнули, а все силы разума устремились на преодоление неприятных ощущений. Поэтому при внезапном контакте с человеческим ребёнком на Спока обрушился шквал его спутанных ярких эмоций – восторг, любопытство, восхищение, чистая и искренняя радость – и он замер, оглушённый и подавленный, неспособный сопротивляться. Поверх всего этого лейтмотивом звучало «джимджим яджим яджим». Очевидно, это было имя маленького мальчика и принятый у человеческих детей способ знакомства. Спок попытался отправить ему ментальное сообщение в ответ, произнеся своё имя и вежливое приветствие. Джим весело рассмеялся и подпрыгнул у него на груди. От давления на грудную клетку у Спока перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Возможно, сказывалось влияние несколько непривычного атмосферного состава и более высокого уровня кислорода. – Джим, – сказал Спок, пытаясь сохранять тон голоса спокойным и дружелюбным, – пожалуйста, не трогай мои уши и слезь с меня. Ты тяжёлый, и можешь сломать мне ребро с вероятностью… примерно 32%, прошу прощения за неточность. Лицо Джима приобрело сперва удивлённый, а затем насупленный вид, но он убрал руки от ушей Спока, соскользнул с него и поднялся на ножки. Спок быстро встал, пригладил волосы и тщательно отряхнулся. Стоя рядом с младшим ребёнком Кирков, он осознал, что вопреки значительной, на его взгляд, разнице в возрасте и интеллектуальном развитии, они были почти одного роста. Спок выпрямился, слегка задрал подбородок и настороженно взглянул на улыбающихся им взрослых. – Прости, милый. Наш Джимми немного неуклюжий, – сказала Вайнона. – Надеюсь, ты не сильно пострадал? Между прочим, – она слегка нахмурилась, – откуда ты узнал его имя? Спок растерянно посмотрел на мать, которая многозначительно прищурилась, едва сдерживая смех, а затем – на ребёнка, который снова вцепился в его тунику, очевидно решив, что Спок – его новая игрушка. – Он сам мне сказал, – ответил он на поставленный вопрос. Глаза Вайноны округлились. – Контактная телепатия, – объяснила ей Аманда. – Спок умеет выставлять ментальные щиты, но в моменты волнения или в неожиданных ситуациях не всегда может их удержать. Спок ощутил, как горят от смущения и стыда его щёки. Разумеется, подобные промахи были неподобающими. Но казалось, никто не собирается отчитывать его за ошибку. – О, – задумчиво произнесла Вайнона. – Я ведь знала об этом в теории, но теперь начинаю понимать практическую сторону. Нам необходимо будет обсудить все нюансы, – она вздохнула. – Значит, ты почувствовал… Просто я думала… Дело в том, что наш Джимми не разговаривает. Совсем. Ему уже два с половиной, – её губы скривились в скорбной гримасе. – Доктора говорят, что радиационное излучение, которому он подвергся в первые часы после рождения, а также травматические роды могли повлиять на его развитие. Иногда мне кажется, что он совершенно меня не понимает… Аманда сочувственно сжала губы и похлопала подругу по руке. – Я уверена, что ты преувеличиваешь. Он ещё слишком маленький, чтобы говорить об уровне его интеллекта. Кроме того, своё имя он явно знает, раз уж смог ретранслировать его Споку ментально. Вайнона задумчиво посмотрела на сына, который всё никак не мог отлипнуть от маленького вулканца: в данный момент Джим водил пальчиком по вышитым на рукаве вулканским иероглифам, смешно вытягивая губы «уточкой», словно пытаясь что-то произнести. Затем она встрепенулась и пригласила всех войти в дом. Трое взрослых поднялись по ступенькам первыми, Сэма нигде не было видно. Спок искоса взглянул на маленького Джима, который сразу же радостно посмотрел на него в ответ, хлопая своими белёсыми ресницами. Спок слегка нахмурился. Заявление миссис Кирк показалось ему ошибочным. Разум этого ребёнка был таким... Исполненным жизни. Таким любознательным, увлечённым, динамичным… Сомнительно, что мальчик был интеллектуально неполноценным. Причина отказа разговаривать могла крыться в чём-то другом. Будучи исследователем по своей природе, Спок не мог оставить этот вопрос без ответа. Что-то внутри него сопротивлялось словам Вайноны. – Джим, – сказал он, внимательно глядя в голубые глаза напротив. – Сейчас я возьму тебя за запястье, хорошо? Джим моргнул в ответ, и Спок посчитал это согласием. Он слегка опустил восстановленные щиты и осторожно сомкнул пальцы вокруг пухлой ручки мальчика, не разрывая зрительный контакт. Тёплый и яркий поток мыслей и эмоций был… очаровательным. «джимджим яджим яджим тыспок тыспок тытёплый тытёплый тыхороший тыдруг тыменяпонимаешь...» Спок осторожно убрал руку и склонил голову набок. – С твоим интеллектом всё в порядке, – задумчиво сказал он. – Ты... Просто не хочешь разговаривать? Джим рассмеялся, продемонстрировав полный набор молочных зубов, и в свою очередь обхватил неуклюжими пальчиками тонкое запястье Спока. «идёмидём тыхороший тыдруг япокажутебесвойдом...» Спок послушно шёл вслед за ним, удерживая щиты достаточно высоко, чтобы защитить себя от ошеломляющих эмоций нового знакомого, но при этом оставив маленькую щель для коммуникации с ним. В доме было тепло, и Спок почувствовал, как вызванное холодом напряжение покидает его мышцы. Вайнона с помощью Аманды накрыла на стол и позвала всех обедать. Несмотря на то, что среди блюд были и вегетарианские, Спок не чувствовал в себе аппетита, потихоньку отщипывая кусочки пресной лепёшки, посыпанной тмином. Он понимал, что придётся привыкать ко вкусу местной пищи, но для этого ему было необходимо прийти в более спокойное расположение духа, чему мешало осознание скорой разлуки с матерью. После трапезы Споку показали его спальню – небольшое помещение справа от детской, в которой обитали младшие Кирки. Ванная комната примыкала к детской с другой стороны, и туда можно было войти прямо из комнаты. Спока чрезвычайно смутила мысль о том, что ему придётся каждый раз ходить в уборную под недоброжелательным взглядом Сэма, однако Вайнона предложила ему пользоваться туалетом на первом этаже дома, и Спок ощутил нелогичное облегчение. Провожать Аманду вышли только Спок и Вайнона. Дядя Фрэнк уехал в центр городка по своим делам, Сэм убежал на соседнюю ферму в гости к приятелю, а маленький Джим был уложен в постель на дневной сон. Перед этим он громко ревел и тёр руками глаза, по поводу чего его мать заметила, что он плачет потому, что хочет спать, но при этом изо всех сил сопротивляется сну. Спок удивлённо поднял тонкую бровь. Человеческие дети вели себя очень странно: не только не боролись с эмоциональным дискомфортом, но и усугубляли его. Спок подошёл к маленькой кроватке с бортами, в которой лежал несчастный Джим. Его глаза были полны слёз, а кулак снова был засунут в рот. Спок ласково вытащил руку Джима изо рта и постарался передать ему через контакт ощущение спокойствия, безопасности и умиротворения. Голубые глазищи медленно моргнули несколько раз и закрылись. Ребёнка сморил сон. Спок осторожно убрал свою руку и вышел из комнаты. Обе женщины с улыбкой смотрели на него, стоя у двери. – Не волнуйся, Мэнди, – сказала Вайнона подруге, – я позабочусь о твоём мальчике. Видишь, он уже нашёл общий язык с Джимми. А раз уж это ему удалось, то могу поспорить – он сумеет поладить с любым другим человеком. Ну разве он не прелесть? Кто же устоит перед этими ушками? Спок не был особо уверен в логичности подобных заявлений, но заметил тревогу в глазах матери и поэтому кивнул с самым убедительным видом. Аманда нежно поцеловала его в макушку и прикоснулась к руке в родительском вулканском поцелуе. Спок удерживал свои щиты полностью поднятыми, опасаясь, что эмоции матери могут вызвать у него ответную реакцию. Он поднял руку в жесте таал. – Живи долго и процветай, мама, – сказал он как можно более твёрдо, но был вынужден признать, что его голос дрогнул целых два раза за одну только фразу. Это было проявлением слабости, но в данный момент Споку было всё равно. Он спрятал руки за спину и изо всех сил сжал их вместе. Он знал, что родители будут регулярно присылать ему видеосообщения и выходить на связь, но от этого разлука не казалась более приемлемой. Аманда спустилась по ступенькам, помахала рукой и села в ховеркар, который плавно взмыл в воздух и исчез вдали. – Ты можешь отдохнуть, милый, – сказала Вайнона. – Или выпьем чаю? Спок облизал пересохшие губы и ответил: – В данный момент я нуждаюсь в медитации и хотел бы пойти в свою комнату. Миссис Кирк протянула руку, чтобы погладить его по голове, как она, очевидно, поступала со своими детьми, но Спок с лёгким испугом отшатнулся. Он бы не вынес эмоций этой женщины, а его щиты были ослаблены всем произошедшим в этот день. – Извини, дорогой, – сказала Вайнона, – конечно иди. Отдыхай и делай всё, что тебе нужно. С любыми вопросами обращайся ко мне, хорошо? Спок кивнул и поспешно скрылся в своей комнате. Там он переоделся в домашнюю тунику и брюки, а сверху натянул один из свитеров, которые связала ему мать. Затем он извлёк из своей сумки с вещами тонкий коврик для медитаций, постелил его рядом с батареей и сел, скрестив ноги. Спок закрыл глаза и принялся повторять мантру для вхождения в медитативный транс самого первого уровня, которому обучали детей на Вулкане. Вопреки смятённому состоянию разума, медитация оказалась плодотворной. Спустя три часа и двенадцать минут, когда Спок открыл глаза, он увидел на полу напротив себя маленького Джима, который тихо играл с двумя модельками космических кораблей. Почувствовав на себе взгляд вулканца, ребёнок радостно улыбнулся и попытался вручить ему одну из игрушек. Спок считал себя уже слишком взрослым для подобного времяпровождения, но протянул руку и взял серый космический корабль. Улыбка Джима стала ещё шире, он вскочил на ноги и жестом позвал Спока следовать за ним. Следующие два часа они провели в детской, где Джим продемонстрировал своему новому другу все свои игрушки, после чего заставил Спока рисовать ему космические корабли на интерактивной доске. Через какое-то время к ним подошёл Сэм, который поначалу хмуро наблюдал, но постепенно присоединился к рисованию. В итоге на доске появилась картина, на которой космический корабль приземлялся на планету, поросшую фантастической растительностью. У старшего брата оказался талант к изображению разнообразной флоры. Младший брат радостно прыгал вокруг, то и дело хватая Спока за запястье, чтобы передать свой восторг. Спок улыбался краешками губ. Укладываясь спать на узкой кровати рядом с плюшевым единорогом, которого ему настойчиво впихнул Джим, Спок подумал, что возможно, пребывание в доме Кирков будет не таким тяжким бременем, как ему показалось вначале.