***
— Как долго он будет в таком состоянии? — Трудно сказать, Ода-сан. Раны достаточно обширные, не считая многочисленных ушибов и сотрясения мозга. Остальное я залатала, но спина пострадала больше всего. Я старалась шить аккуратно. — Он все равно покроется бинтами, так что ты зря напрягалась. — Не говорите так! Скоро ваш друг придёт в себя, так что не беспокойтесь. Я уведомлю вас об этом, господин. — Опять ты за свое… Голоса медленно отдалялись и говорящие не могли заметить что их кто-то слышит. Дазай услышал часть беседы и вновь потерял сознание. Следущий раз он оказался потревожен нестерпимой болью в спине. Левая щека уткнулась в теплую наволочку подушки, а сам он оказался перевернутым. Раны на спине обрабатывали не в больничном крыле мафии. Со штатным врачом Дазай встречался часто: тот был грубым мужчиной и на нежности времени не находил. Поэтому многие старались не нарваться во время заданий на шальную пулю, а сам демонический вундеркинд заставлял активничать бывшего хирурга, Мори. Сейчас он был слаб чтобы прийти в себя полностью и открыть глаза, и все равно понимал, что этого человека он не знает. Эти руки были нежны и в них таилось милосердие. Скорее всего, это были руки женщины. — Потерпите чуть-чуть, прошу. Извините меня. Извините, но другому никак. Девичий голосок шепнул прямо над ухом и как же приятен он был израненному парню, беспомощному в данным момент. Очевидно, все кончилось, когда тело накрыла приятная тяжесть. Ему вкололи обезболивающее и укрыли теплым одеялом. Темнота снова оказалась сильнее, и легкие шаги все отдалялись. Дазай вновь уснул, так и не поняв, где находится. Сколько дней он валялся в таком состоянии, понять было невозможно. Просыпался пару раз ближе к ночи, но ничего не мог разглядеть. Людей не было, помещение было похоже на палату, более домашнюю, чем в других больницах. Возможно, спальня, которую оборудовали на медицинские нужды. Угрозы не ощущалось, это уже было на подсознательном уровне, иначе он быстрее бы пришел в себя. В ту ночь у него началась лихорадка. Мысли смешивались, образы Мори сливались с Анго. Одасаку говорил о бессвязных вещах и кажется, пытался заставить его что-то ответить. Но призывов о помощи Дазай не понимал. Изредка что-то вырывало его из этой пучины, холод на лбу и шее который он стаскивал с себя через время. Раздавались чьи-то шаги, два голоса, звенела посуда. Дазай горел и телом, и душой. Сакуноске что-то говорил. Важное, он вглядывался ему в лицо, искал известное только ему. Словно прощался навсегда и трогал его волосы. Почему он лежал? Сигареты. Он хочет вновь закурить? Кто он такой, чтобы осуждать? Он послушно дал ему закурить. — Что ты говоришь, Одасаку? Я не понимаю. Ода? — …хорошим человеком. Интуиция требовала сбежать. Дазай не мог оглянутся, видел лишь безликие пятна, а Сакуноске пропал. Пол был черный, стены угольные, а потолки в разводах. Грязное место, из которого хотелось убежать, но как ни старайся, ни одна дверь не поддавалась. Словно кто-то загнал Дазая в угол, как пугливое животное. Таких галлюцинаций он не видел даже когда пробовал наркотики, втайне от босса на пару с Чуей. Тогда это была легкая эйфория, которая несколько часов спустя превратилась в ночь кошмаров. На утро напарники обо всём забыли и отказались от таких развлечений. Кошмары почти никогда не приходили к Дазаю. Его не мучала совесть, он был лишен какого-то либо сожаления к тем, кого отправлял в мир иной, пуская пулю в лоб или же изощренно пытая. У этих коридоров не было ни света, ни выхода. Вдруг кто-то толкнул его в темноте плечом. — Одасаку! Младший мафиози держал в руке книгу в голубой обложке и прошел мимо. — Куда ты идёшь? — схватил его за рукав Дазай. — Я должен идти. Ребятишки заждались. — отмахнулся Ода и скрылся спустя мгновение. — Подожди! Ода! А потом кто-то выдернул его оттуда. Низкое, бархатное, оно обволакивало все тело и освобождало сознание от тревоги и животного страха. Это играла виолончель. Крупно вздрогнув, юноша понял что лежит в постели весь в поту. Потолок, что увидел в первую очередь Дазай — чистый и белый, в свежей штукатурке. Он тяжело дышал, грудная клетка ходила ходуном, но на боль пожаловаться сейчас не было возможности. Это было похоже на паническую атаку. В комнате было очень темно. Стояла глубокая ночь и стоило глазам привыкнуть, молодой человек осторожно повернул голову в сторону. Справа от кровати стояла тумбочка с лекарствами и металлическим судном. Она источала резкий запах. Очевидно, ему сбивали температуру. Говорить и сообщать о том, что он в сознании, не было сил. Озноб спал, Дазай чувствовал приятную слабость и тепло внутри тела. Возвращать голову в прежнее положение не было возможности и он вновь сомкнул веки. Человек, по его догадке, сидел в центре комнаты, впереди кровати и продолжал играть. Дазай, не знающий классическую музыку, поначалу даже не узнал инструмент. Но так было даже лучше: звуки, а точнее композиция была приятна, несмотря на отсутствие сопровождающих фортепиано и скрипок. Музыкант был талантлив. А ведь ему уже приходилось бывать на инструментальных концертах, когда было поручено провести противников вокруг пальца. Он сыграл роль наживки, проникнув в консерваторию в Киото, в то время когда как Накахара расправлялся с охраной. Симфонический оркестр, фортепианный концерт. А сегодня неизвестный виолончелист играл соло. Грузный инструмент играл только для одного слушателя, и казалось что все ноты текли сквозь его мозг, заставляя забыть о проблемах этой бренной жизни. В жизни не было ценности, считал Осаму Дазай. Но виолончель играла красиво. Он крепко спал, а музыка еще долго не утихала.***
В баре «Люпин» они собрались в один из промозглых вечеров пятницы, после окончания рейдов внутри организации. Ода пришел последним и рассмотрел зал. За барной стойкой юноша в бинтах и молодой человек с круглыми очками вели презанятный разговор: — Так значит, ты теперь подсел на классическую музыку? — Она лучшая терапия после напряженных деньков. Я купил подписку на канал всемирных классиков. Сейчас изучаю Вивальди и Паганини. Анго одарил его скептическим взглядом. — Дазай, ты же не собираешься покончить с собой под музыку великих классиков? Парень в бинтах аж вскочил с места. — Боже, Анго, ты гений! Это будет самое лучшее самоубийство! Сакагучи Анго, агент разведки Портовой Мафии горестно вздохнул. Тогда Ода подал голос: — Идея и вправду неплохая. Послушай на досуге Чайковского. «Болезнь куклы», я думаю как раз для тебя. Дазай просиял и махнул рукой на соседнее место. Бармен в ту же секунду поставил перед новым гостем виски. — Как прошел рейд, Ода-сан? — Менее напряженно, чем у вас. Ничего особенного. Исполнитель надул губы. — Вечно же ты скрытничаешь, Одасаку. — Но мне и правда нечего рассказать. Попросили помочь с поставками в порту. К тому времени, как прибыла полиция, удалось перевезти все оружие на базу. Остальное проверили. — Остальное? Мужчина вздохнул. — Бутылки импортного спиртного. Двое товарищей завистливо вздохнули. — Я бы умыкнул парочку. — заявил Дазай. — Когда еще представится случай. — Пил бы ты поменьше Дазай, учитывая твое здоровье, — цокнул Анго, допивая свою порцию залпом и вытер губы платком. — Ну, я просто уверен что Одасаку придет мне на выручку. — С чего бы ему это делать? Юноша усмехнулся. — В конце концов, разве не его работа помогать тем, кто выше по рангу? Они проговорили еще какое-то время, за которое в бар так никто и не зашел. Публика предпочитала заведения погромче. Анго ушел первым, сославшись на дела и препятствовать ему никто не стал. При нем Дазай не мог открыть рта и теперь был идеальный момент для начала расспросов. К его удивлению, первый начал сам Ода. — Твои раны все ещё беспокоят? — Заживают просто отлично. Док сказал, скоро снимет швы. Поинтересовался, чья работа, так я сказал что у босса на примете появился новенький на его место. Теперь он работает не покладая рук и весьма осторожно. — Значит, ты от него больше не бегаешь? — Захаживаю время от времени, но перевязки и сам делаю сносно. Ох, а ведь я так и не поблагодарил тебя за свое чудесной спасение. Бармен подал еще одну порцию виски. — За мой счёт! — подмигнул Дазай. Одасаку коснулся ободка и сделал глоток. — Говори уже, Дазай. — Я сказал боссу, что был у подпольного знакомого врача. После осмотра он остался доволен. Сказал, что работа дилетанта, но это мелочи по сравнению с тем, что мне грозила такая бесславная смерть. Может поделишься адресом? — Йокогама. — Остроумно, Ода. Ты забрал меня в тот момент, когда я еще был слаб, чтобы что-то понять. Сакуноске сжал переносицу: — Если расскажу, обещаешь не вредить? Это очень секретно, Дазай. — У тебя есть девушка? — Не неси чушь. Моя знакомая, скажем, она занимается тем же делом, что и я. Я не имею ввиду мафию. — Ты тоже подрабатываешь врачом? — Она не врач. У неё нет медицинского образования, но помощь она может оказать. Ты был очень плох, и ехать в штаб было далеко. Подпольных врачей я не знал, а в тот момент вспомнил о ней. Она не врач, но тебе помочь согласилась. — Я провалялся там больше недели, но даже не видел лица этой таинственной леди. — Зато услышал виолончель, — сказал Ода, — Поверь, это дорого стоило. Ты был в бреду, но после музыки уснул. Она редко играет. — Это было лучшее, что я слышал в своей жизни, — признался Дазай. Ничего не ответив, Сакуноске отвернулся. А потом сказал: — Я чувствую себя беспомощным, когда не могу помочь хорошему человеку. Он сунул руку в карман и выудил на свет маленькую металлическую коробочку. Протянул Дазаю. — Это мазь для твоих ушибов и ссадин. Не хотел отдавать при Анго. — Ода, устрой нам встречу. Баночку исполнитель спрятал в карман. Сакуноске печально ему улыбнулся. — При всем желании, я бы даже свел вас. Извини Дазай, но это невозможно. Он медленно поднялся и погладил кота. — Она не согласится. Дазай встал следом, не намеренный уступать. — Дай адрес, имя, хоть что-то. Очень мало фактов, Ода, я не смогу найти сам. — Не ищи. Ты можешь сделать хуже. Она не хочет, чтобы её искали. Дазай допил свой виски со льдом в одиночестве. Кот потерся о подставленную руку. — Я хочу еще раз услышать эту виолончель.***
Приглашения на симфонические концерты Дазай не отклоняет. Анго водит только его, предугадывая отказ Оды, и они вдвоём после длительного времяпрепровождения встречаются в излюбленном баре, где их уже ожидает третий участник попоек. После того разговора, тему о своей спасительнице исполнитель не поднимал. Сакуноске и не заговаривал сам. Когда агент разведки заводил речи об их походах в консерватории, Ода лишь резко хмурился и бросал на него взгляд. Музыка Дазаю нравилась, но это было не то. В Йокогаме не так часто проводили концерты с виолончелью, точнее редко можно было услышать соло этого инструмента. К тому же, Анго познакомил его с несколькими исполнителями. Однако Дазай и сам понимал, что впустую теряет время. Он также успел обойти все музыкальные магазины в городе, узнавая о покупателях новых струн и смычков. Расследование быстро зашло в тупик: в Йокогаме виолончели не изготавливались, это был очень дорогое удовольствие. А узнать, у скольких жителей в доме хранится такой инструмент не представлялось возможным. Однажды кто-то из мафии сказал: если Дазаю чего-то захочется, он всегда получит это на золотом блюдечке. Кажется, это были слова сестрицы Кое, которая никогда не была довольна работой Дазая, предпочитая вспыльчивого, но искреннего Накахару. Никто не обижался, от Мори он взял самое худшее: стремление всегда быть при власти и получать желаемое любой ценой. Бывало, в голову приходила мысль — самому довести себя до полусмерти. Тогда у Одасаку не останется выбора и встреча состоится, пусть и не так, как хотелось бы в самом начале. Но была велика вероятность, что друг может просто выкинуть его в ближайшую больницу и тогда дело дойдет до босса. — Дазай, о чем думаешь? — спросил Анго. Сегодня он был в приподнятом настроении, что редко с ним случалось. — О девушке. — уныло отозвался парень и оглянулся. — А где Одасаку? — Ему позвонили, вышел поговорить. Неужели ты не заметил? — удивился Сакагучи. — О! Видимо, я сильно задумался. Бывает же. — Может быть, расскажешь кто она? Красавица, что отказалась от двойного самоубийства? — Увы, я не знаю ни имени, ни лица. — Она призрак? — Вполне существующая в этом мире, Анго. Играет на виолончели и знакомая нашего Сакуноске. Удивленным Анго не казался. — А, ты про эту учительницу… Юноша ученого вида, минуту назад заинтересованный в истории, с весельем посмотрел на друга. Дазай молчал несколько секунд, а потом до него дошло: — Учительница, ты сказал? Сакагучи поморщился. — Её так дети зовут. Ода говорил, она учит их французскому. Пару раз я просил перевести мне несколько статей с оригинала, но он не знакомит. Говорит, она отказывается. Ведет весьма закрытый образ жизни. — А ещё что-то он говорил про неё? — жадно выпытывал Дазай. — Вроде возраст, она младше тебя, это точно. А так вроде всё. Говоришь, она еще и на виолончели играет? — Говорит на французском, играет на виолончели, зашивает раны… — вслух перечислил факты, — младше меня. Ведет закрытый образ жизни, но учит детей. Звук колокольчика оповестил, что внутрь вошёл посетитель. — Прошу извинить. Ода Сакуноске опустился на свое место и сделал глоток остывшего кофе. Потом посмотрел на стол, заваленный пустыми консервами. — Дазай опять переел крабов, Ода-сан. — укоризненно покачал головой Анго. — Я просто был голоден! — Дазай, ты не исправим. Подцепив со спинки стула пиджак, агент разведки встал и попрощавшись покинул заведение. Впрочем, после него оставаться не было смысла. Уставший за день, Осаму плотно запахнул полы замшевого плаща, повязав ремень. Всё-таки в Йокогаме становились все холоднее. Вопрос застал его спину: — Все еще ищешь её? Мафиози усмехнулся. — Нет, Одасаку. Я просто жду. — Чего? — Следущей встречи.***
Они столкнулись спустя полторы недели в старом архиве, с которого все началось. Глаза в очках блеснули. — Я вспомнил, Дазай. Тот холодно кивнул и устремил взор одного глаза на Рюноске. Акутагава тут же исчез. — Конфликт трех организаций «Голова Дракона». Кандидат в Исполнители Портовой Мафии. — Можно подробнее? Не помню чтобы босс… — Тогда места получили ты и Накахара. Третьего кандидата здесь никогда и не видели. Они разошлись и несколько часов спустя встретились в глухом баре без прослушки. — Не знал, что у Мори был третий кандидат. — Изначально Чуя должен был остаться в рядах подчиненных. Кроме вас у босса имелась на примете одна девушка, из старинной семьи. Они жили во Франции, а вернулись аккурат перед войной. Что было дальше, мне неизвестно, но после этого она отказалась от роли исполнителя и передала свое место Накахаре. — В штабе её никто не видел? — Навряд ли. Команда разведки знает только о том, что агенты Мори работают заграницей и именно в Европе один из людей вел дела с организацией одарённых. — Основные поставки как раз таки оттуда. — Дипломатические отношения выстроить удавалось. — Анго кивнул. — После войны что-то пошло не так. Босс хотел чтобы в рядах Исполнителей был человек с дипломатическими навыками, но как я понял, сейчас этими делами занимается Озаки-сан и Чуя. — С чего ты взял, что это одна девушка? Факты никак не сходятся. Сакагучи поддался вперед: — Детей Ода завел после войны, подобрав этих сирот. И я думал, ты знаешь… Дазай, босс обожает классическую музыку.***
Торчать в штабе Мафии он никогда не любил. Дазаю было намного проще руководить миссиями прямо с места событий. А еще его просто выводила из себя обстановка. Каждый ублюдок спешил отводить взгляд и низко кланялся, а это вымораживало. Дазай не был верен организации и на смерть подчиненных ему было плевать. Поэтому он специально выбрал тот день, когда сможет нагрянуть в старую подпольную клинику за ответами. В пустынных темных коридорах больницы никого не встретилось. Лишь в кабинете хирурга обнаружился мужчина с щетиной на лице, внимательно просматривающий бумаги. Одет он был не примечательно: поношенные джинсы, пыльная рубашка и старый халат, выдававший в нем врача. — Дазай-кун, как думаешь, скольких людей я спас с помощью скальпеля? — Надеюсь их число больше количества убитых этим же скальпелем. Бывший врач, Огай Мори хрипло рассмеялся. — Надеюсь, ты прав. Знаешь, когда я был юным врачом, мне доставляло невероятное удовольствие то, чем я занимаюсь. — Как же так вышло, что теперь вы самый страшный убийца? Мужчина сверкнул глазами и отрывисто проговорил: — Такова моя судьба. Потом Мори вернулся к бумагам, а Дазай решил пошарить в шкафчиках с наркотическими препаратами. — Бывших врачей не бывает, Дазай-кун. Как и мафиози в отставке. Обе эти профессии уже становятся инстинктами. Убивай — спасай. — Босс, почему вы перестали оперировать? — Я люблю маленьких девочек. Да и детей в принципе. Они милые и словно белое полотно, раскрась как пожелаешь. Но больше всего на свете я не люблю уличных детей. Хотя и с ними тоже можно иметь дело, стоит только завоевать их преданность. Знаешь, чего больше всего боится врач? Пару листов полетели в мусорку. — Дазай-кун, по моей вине случилась трагедия. Пострадал ребёнок. И я как врач, не смог его спасти. — Это было во время «Головы Дракона»? Мори кивнул. — Ужасное время. Но ты справился просто отлично тогда. — И получил повышение. Но почему Чуя вслед за мной стал Исполнителем? — Его место должен был занять другой человек, но её пришлось отстранить. — Если можно было отказаться, то я тоже бы так сделал! — закричал парень. — Причина была веская. И она не принадлежит к мафии. Скорее, союзная сторона. Полагаю, ты пришел сюда не за тем, чтобы помогать мне с отчетами? Дазай покачал головой. — Босс, я проделал хорошую работу за этот год. — Чего ты хочешь? Руки в бинтах коснулись ручки двери. — Познакомьте нас. — Ни в коем случае. Это был первая раз, когда босс Портовой Мафии отказал своему протеже.***
Сборник французских сказок был отложен на тумбочку, а кофейный столик расположили рядом с кроватью. В комнате на постели сидела молодая хозяйка, которую только прислуга оставила в желанном одиночестве. Торопится с делами девушка сегодня не спешила: идти было попросту некуда. Пальцы, подцепившие ручку чашки, подрагивали. Всегда больные и уставшие от игры, они были длинными и тонкими. Теперь почти все мозоли сошли. В доме часто слышалась виолончель, но слушателей не было никогда. Словно забытая и брошенная всеми, виолончель, как и его хозяйка, не покидала пределов дома. По утрам и до самого вечера здесь было тихо. Прислуга, сновавшая призраками и девушка, что редко показывалась из комнаты. Так было до того как на пороге появился мужчина с тяжелораненым юношей. — Дазай Осаму. Так его, кажется зовут. Девушка вздохнула и раскрыла книгу. Странное чувство грядущих перемен никак её не покидало.