Алиса

Линда бесцельно выводила карандашом линии и никак не могла понять, что хочет там увидеть. Грифель скользил, еле касаясь бумаги, пока девушка не увидела знакомый овал лица. – Алиса, – улыбнулась она и уже более уверенно продолжила вырисовывать черты. Постепенно на холсте появились глаза, нос и рот, в которых безошибочно угадывалась её подруга. Линде не нужно было смотреть на фотографию, чтобы воспроизвести её, и она не могла сказать точно, в чем причина, ведь с такой легкостью нарисовать своих знакомых она была не в состоянии. Её образ будто уже очень давно выгравирован где-то на подкорке, словно всегда там был, ещё до самого их знакомства. Рисовать людей, которых видишь часто, легко, говорил ей кто-то, но загадка в том, что с Алисой они виделись от силы раз в два месяца. А тех, кого она видела каждый день, с трудом рисовала без подсказки. Линда потратила не один день, чтобы разгадать эту тайну, но так ни к чему и не пришла. С мольберта на неё смотрела Алиса своими ясными красивыми глазами, которые, Линда была уверена, ничем не отличались от реальных. Девушка критично осмотрела то, что получилось, и не найдя ошибок, решила продолжить, но грифель замер в миллиметре от бумаги. Они не виделись с Алисой уже несколько месяцев. Линда отложила карандаш. Начала ворошить воспоминания, последняя встреча, предпоследняя, ещё раньше и ещё… Везде одна и та же стрижка, ни сантиметром больше, ни меньше. Одна и та же одежда. Сколько Линда помнит Алису, та ни разу не менялась. За все время знакомства у неё одинаковый вид, как… – У фотографии, – произнесла художница и подняла глаза на портрет. – Почему я так хорошо помню каждую черточку твоего лица? Нарисованная Алиса не была в состоянии ответить. Реальная же была где-то далеко и не давала о себе знать уже долгое время, а потому Линда ответила сама себе: – Я не знаю.