Время погладить Акулу

Он заявился домой глубоко заполночь. Поставил байк в гараж, вполголоса сорвался на освещенных окнах — его жена должна бы уже спать. Когда Лиза встретила его на пороге, он сразу понял по ее растерянной улыбке — случилось нечто экстраординарное. — Не ложилась? Я же говорил, не нужно меня ждать. — Там Майкл, — Лиза встревоженно-весело кивнула в сторону второго этажа. — У нас гость, Джейми. — Майкл? — Джеймс нахмурился, — какой еще Майкл? У тебя любовник? Я чего-то не знаю? — Да нет же, господи, — хихикнула Лиза, — твой Магнето! В висках неприятно зашумело. Сердце забилось, спятившее. Кровь прилила к лицу. Джеймса резко бросило в жар. Вешая куртку, он отвернулся от жены и бросил на себя взгляд в зеркало. Расслабил ворот рубашки, закатал рукава, понимая, что своей раскрасневшейся рожей может здорово себя выдать. — Мой… Фассбендер? Это шутка такая, что ли? Ты Людей Икс обсмотрелась? — Да нет же, он вполне себе материален! Наверху ждёт тебя, поднимись, да посмотри! Я разместила его в гостевой спальне. — И что ему нужно? — Джеймс пытался говорить спокойно, но выходило через силу и сжав зубы: — У него какие-то проблемы? Если ты, конечно, не прикалываешься… — Не прикалываюсь, дорогой… Он ничего толком не объяснил, сказал, что приехал с тобой повидаться и кое-что обсудить. — Лиза, позевывая, опустилась перед ним на корточки, чтобы помочь со шнурками — просто потому, что обожала прикасаться к мужу. Его же передернуло от сильного желания отстраниться, по коже поползла неприятная дрожь. Видеть жену, а тем более, чувствовать ее прикосновения сейчас, вдыхать запах чистых, после душа, волос, заниматься с ней сексом — в его планы на эту ночь не входило. Все, о чем он мечтал после приятно проведенного субботнего вечера в исключительно мужской компании — принять душ и завалиться спать на диване под тихое бормотание какого-нибудь шоу. А тут еще и любовника принесло без приглашения. Джеймс был уверен, что застенчивый Фассбендер никогда не решится сунуть нос в его дом и столь наглым образом показаться на глаза его жене. Слишком стыдливый. — А он был уверен, что ты будешь рад, сказал, вы полгода не виделись! — Неужели… — пробормотал Джеймс, раздраженно сунув ноги в тапки. — Ну да, точно, полгода, как же быстро летит время… Виделись они с Фассбендером неделю назад — скомкано, на бегу, созвонились, когда Майкл по пути в родной ирландский Килларни сделал остановку в Лондоне, и Джеймс сорвался к нему из театра в разгар рабочего дня… Джеймс мысленно отщелкивал события недельной давности и пытался понять, где мог так налажать, чтобы обычно дисциплинированный Майкл забил на все договоренности между ними и без предупреждения нагрянул выяснять отношения. Что еще это было, как не демонстративный ответ на какой-то его серьезный проеб — Джеймс не представлял. Пересеклись в случайном отеле… Занялись сексом в головокружительном темпе, и пары слов друг другу не сказали… В тот день Джеймс так сильно соскучился, и до того злился на дружка за долгий перерыв и ничтожное количество времени вместе, что, кажется, слегка перестарался… Вот оно. …Фото различных частей обнаженного Фассбендера со следами его зубов, подкрепленные мрачными комментариями и обещаниями разделаться с ним в следующую встречу. Он не отвечал любовнику на зловещие сообщения всю неделю, только отметил фотографии эмодзи-демонами. Не до того было — зашивался в театре, пропадал на съемках, забылся в легкой интрижке с одним приятелем, увлеченно флиртовал с другим… Да и отчаянно не любил он переписываться с Майклом — слишком горчила мысль о том, насколько тот от него далеко. — Ты не предупреждал о его приезде, — Лиза мягко вторглась в его невеселые размышления. — О господи, Лиз, да я сам не знал! — огрызнулся Джеймс. Включить режим любящего мужа никак не получалось. Один домашний вид любимой жены в футболке и шортах, пахнущей чем-то сладким, его сыном, наверное, — наводил тоску и вызывал острое чувство вины. — Не ты ли рвалась заполучить его к нам в гости на весь уикенд? — Да, но мне даже нечем его угостить! Ты сказал, что поужинаешь по дороге. Еду из ресторана заказывать поздно. Я нарезала сыр и фрукты, он выпил, мы душевно поболтали, я составила ему компанию… ты знаешь, он такой же милый наедине, как и в компании! — Неужели… — с фальшивой улыбкой отозвался Джеймс, в голосе которого ни на йоту энтузиазма. — Может, и трахнуться с ним захотелось? — Эй, ты чего, ревнивец? — хохотнула Лиза. — Хреновый день? — А что, этот кусок магнитного дерьма на женщин действует магическим образом! — Джеймс и сам себе неприятно поразился, с какой мелочной ревностью это прозвучало. — О, поверь мне, дорогой, ты тоже действуешь, — заразительно рассмеялась Лиза, вызывая у него невольную улыбку, —… а потом он спросил у меня разрешения забрать в спальню графин со скотчем и отказался от ужина, сказал, что не ляжет, пока не дождется тебя, чтобы поздороваться. Я звонила тебе раз двадцать! Загляни к нему перед сном, а то неудобно получится. — Ага, поздороваюсь… — пробормотал Джеймс. — Непременно… — Так что мне делать с ужином? — Обойдется сэндвичами, — небрежно бросил Джеймс, — где кухня, ты ему показала? — Конечно. — Ну, вот. Проголодается — дорогу к холодильнику сам найдет. Да он вообще так поздно не жрет, за формой следит. К выпивке, это, правда, не относится… — А ты-то где так поздно?.. — спохватилась Лиза, бросив взгляд на его часы. «Шлялся», — Джеймс за нее мысленно закончил, но Лиза никогда так не скажет — слишком любит его деньги или его самого. — В театре, Лиз. А потом заехал в паб выпить с приятелями. Ложись спать, и ребенка уложи, слышишь — плачет, мать зовет. — Зайдешь посмотреть, как он спит? — Я… да, конечно, только душ приму. — Ты обещал не бухать так часто… — Бога ради, займись ребенком! — Что ты такой бука, МакЭвой? Расслабь свои булки давай, — Лиза, нисколько не обидевшись, игриво шлепнула его пониже спины. — Напряженный какой. Справимся мы с твоим Магнето! Завтра поручим малыша моей маме, поедем втроем в ресторан, оторвемся. Здорово будет! Джеймс раздраженно закатил глаза. Энн-Мари сейчас быстро бы поставила его на место, без церемоний, парой хлестких мужских грубостей и болезненной пощечиной. И отправила бы самого укладывать-возиться с ребенком. И Фассбендера, не раздумывая, отправила бы ночевать в отель. У Энн-Мари крутой характер. Гребаная командирша! От яростных мыслей о бывшей сразу ноет где-то в паху и в сердце, просыпается обычно дремлющее недовольство исключительно ее решением расстаться, тролль бы ее драл с ее «почувствовать себя наконец женщиной, нужной и любимой». Словно ему она была не нужна, словно он ее не любил. Да, по-своему, далеко не идеально, но любил же! И по-прежнему любит! Романтики, блять, захотелось. Ухаживаний. Всей этой херни, которая не в его характере. Нормального мужика захотелось. Нормального — не из безумной актерской среды. У Лиз вроде тоже яйца в наличии, хотя он и обрёл с ней некоторую свободу, которую не позволял себе раньше, но их брак слишком молод, и похоже, для него это первое серьезное испытание. Мысли о бывшей и нынешней женах смешиваются в сладко-тошнотворный коктейль, безнадежно портя послевкусие от вечера... Майкл. Да, точно, наверху его ждет Фассбендер. В последнее время он слишком часто и легко позволяет себе забыть о любовнике… Он так и не смог заставить себя поцеловать жену на ночь. Во-первых, от него несет чужими. Во-вторых, воротит от себя самого. Отвернувшись, прошел мимо нее и стал подниматься по лестнице. — Я и не знала, что вы настолько близки! — весело крикнула ему вдогонку Лиза. Джеймс споткнулся на очередной ступеньке, гадая, чего там такого «близкого» его любовник ляпнул его жене. По пути он мрачно размышлял о том, что завтра, протрезвев, будет мучиться угрызениями совести, что вел себя с женой слишком холодно. Приползет в их постель, чтобы ласкаться к ней виноватым и благодарным псом, скулить, умоляя, намекая на страпон, ведь наказать его можно только так, выебав в задницу, ведь она, его славная любимая женщина ни в чем не виновата перед ним. Только в том, что его любимая дуреха с воздушным характером не легла вовремя спать, как он просил, чтобы не натыкаться на нее в стыдном виде — насквозь пропахший травкой, спиртным, мужскими духами и не только… Ах да, Фассбендер. Фассбендер, который встретил его недоброй ухмылкой и раскрытыми объятиями. — Чарли, старина! Что-то ты сегодня припозднился. С друзьями развлекался? Забыл, кто твой единственный настоящий друг? Забы-ыл… — протянул он, блеснув опасным взглядом. — Эрик, дружище! — фальшиво откликнулся Джеймс и натянуто улыбнулся нежданному гостю: — Не передать, как я рад тебя видеть… — Ну давай, обними меня, покажи папочке, как ты рад, — Майкл криво ухмыльнулся, приблизившись к нему, — все-таки полгода не виделись… В последнее мгновение Джеймс ускользнул из объятий любовника, но Майкл сгреб его рукой поперек груди и силой вовлек в поцелуй. — Что такое? Уже не рад мне, любовь моя? — Майкл настаивал, нападал, и Джеймс держался до последнего, уворачиваясь, пока Майкл не сжал двумя пальцами его челюсть и не вторгся языком в его рот. Джеймс ответил — вызывающе и напористо, чтобы все-все прочувствовал. Майкл прочувствовал. На припухших губах, языке Джеймса слишком явно ощущался чужой вкус, и только воспитание не позволило Фассбендеру брезгливо сплюнуть на пол. Он смял ворот рубашки Джеймса, придирчиво принюхался к нему — на одежде любовника явно осел запах чужого мужского парфюма. — Да что за… МакЭвой, ну ты и шлюха! — Майкл за грудки оттолкнул его от себя и ожесточенно вытер губы. — Ты не только обменивался с каким-то хером слюной, ты ещё и принимал на язык чью-то сперму? Меня сейчас стошнит от тебя. Дрянь! Ну ты и дрянь! Он грубо толкнул Джеймса на кровать, запрыгнул сверху и оседлал, занося кулак для удара. Джеймс зажмурился, блокируя угрозу локтем, но Майкл больно схватил его за руку, отводя ее, и на Джеймса обрушились град пощечин. — Я убью тебя, когда-нибудь, точно убью… — твердил, как заведенный Майкл, сомкнув пальцы свободной руки у него на горле. Джеймс никак сейчас не ожидал от себя, что невольно запрокинет голову, подставляя ему горло, и начнет похотливо тереться об любовника эрекцией. — О да, давай, красавчик, еще, ударь меня, — простонал он. Майкл возмущенно отпрянул от него, отпустил горло, и зачем-то залепил Джеймсу очередную звонкую пощечину. — Кончай возбуждаться, идиот, думаешь, я с тобой трахаться приехал? — Я-то как раз нет… — меланхолично отозвался Джеймс. — Я сразу понял, что ты явился не за этим, но мой член меня не спрашивает, когда ты вот так с порога вторгаешься в мое личное пространство. Я-то сам был абсолютно уверен, что ты сейчас не захочешь меня и поцеловать. Иногда ко мне стоит прислушаться или хотя бы приглядеться, — привстав под любовником, он болезненно поморщился и потер горящие огнем щеки, — позвонить, наконец. Да слезь ты, нафиг, с меня… Он не упадет, если продолжишь на мне гнездиться, долбанный скандалист! — А я звонил! — недовольно заявил Майкл, слезая с него, — проверь-ка неотвеченные, потаскушка! — Один раз? — Целых два! — Знаешь, по-моему ты не старался. Захоти ты действительно узнать, готов ли я принять тебя в своем доме — по-любому достал бы меня. Когда я тебе нужен — всегда достаешь. А так ты для вида набрал и подержал пару секунд, чтобы я не заподозрил, что ты намерен неожиданно свалиться мне на голову и закатить сцену. — Браво! Да ты у нас гений — расследователь! — мрачно хохотнул Майкл, хлопнув в ладоши. — А теперь, давай серьезно, — Джеймс расхаживал по комнате, последовательно избавляясь от рубашки, брюк, носков… — Ох, как это было серьезно сейчас, и лучше бы тебе не делать вид, будто ты не заметил… — нехорошо улыбаясь, покачал головой Майкл, наблюдая с кровати за любовником. — Иди нахуй, Эрик! — Джеймс швырнул на прикроватную тумбочку часы, бумажник и телефон. — Я с тобой говорю, Фассбендер! — Да пошел ты сам, МакЭвой! Ещё указывать он нам будет. Мы оба считаем, что ты вконец охуевшая шлюха! — А мы с Чарльзом считаем, что нам всем нужны четкие правила. Границы! — О границах заговорил… — Ты не можешь вот так без приглашения являться перед Лиз! — Боишься, мой член ей больше зайдет? — Прекращай! — рявкнул Джеймс, у которого дико кулаки зачесались от абсурдной мысли насчёт Майкла и его жены. — «Прекращай» будет, когда я скажу! Ты-то перед моей женой свободно являешься. Тебе напомнить, сколько раз ты меня подставлял? Шантажировал, что раскроешь нас, как в тот раз, если я не соглашусь свалить из номера на твоем байке… И я сваливал, твою мать! Танцевал под твою дудку из опасения, что ты нас выдашь! — Чтобы обострить наши отношения, кретин! Ты же дрочишь на адреналин, как безумный торчок, должен же я как-то тебя отвлекать от твоих Ле Манов, чтобы ты ко мне хоть иногда вырывался! — Я делаю всё, что могу, ненасытная ты сука! — взорвался Майкл, срываясь на обиженный фальцет. — Все, что в моих силах! Тебе ясно?! Джеймс редко видел его таким — всерьез раздраженным, колючим, неуступчивым. Обидчивым. Не заботящимся о том, насколько он уместен в этот момент, причиняет ли кому-то неудобство… — Ты делаешь недостаточно! Ты… Мне нужно больше! Я… не могу! — А ты смоги! Никогда не думал, что скажу это тебе именно я, но повзрослей уже! Начни трезво смотреть на ситуацию, а не с позиции инфантила с твоими вечными «хочу, хочу, давай, Майкл»! Да все, это между нами — сплошной инфантилизм и безумие, потому что мы причиняем невыносимую боль своим семьям! И я иду на это ради тебя, надеясь, что у тебя хотя бы хватает ума понять, чего мне это стоит! Но ты все требуешь и требуешь, и требуешь невозможного… — Я сдохну с тобой, сдохну без тебя… — простонал Джеймс, садясь на кровати и пряча лицо в ладонях. — Ты лучше сейчас меня прикончи, чтобы я не мучился с тобой всю оставшуюся жизнь… Почему мы вообще начали с гребаного скандала, я вижу тебя в своем доме всего пару минут… За эти пару минут мы успевали оказаться голыми в постели, так я тебя хотел… Я не собирался Алисии докладывать, что выебал тебя тогда в примерочной, и сдавать тебя без штанов я тоже не собирался, ты совсем с ума сошел? Притащился в мой дом выяснять это?! — Я притащился в твой дом даже не из-за твоих грязных приемчиков, а потому что ты, мой дорогой, трахаешься за моей спиной, и считаешь, что я обязан терпеть твое блядство только потому, что у меня нет возможности проводить с тобой больше времени! Нахуй пошел со своим мнением! То, что ты делаешь со мной и нашими отношениями — просто скотство, Джейми! Мне больно на это смотреть! Как мы до такого дерьма докатились?! — Ах, отношения! — Джеймса аж подбросило, будто внутри него выстрелила невидимая сжатая пружина. — Я вообще не был в курсе, что между нами, оказывается, есть отношения, идиот! Думал так, случайный перепихон — выпустить пар между делами. Так ты к этому относишься, когда сваливаешься мне на голову на пару часов между перелетами, и уверен, что это нормально — подозвать меня к себе, как верную собачонку, и я брошу из-за тебя все дела?! — Все не так, — Майкл страдальчески заломил брови. — Да? А по-моему, тебе просто нравится, что я подставляю тебе жопу в любое время и в любом месте! Тебя это устраивает, более чем! — Вообще не устраивает! То есть, устраивает, конечно… Услышав это, Джеймс разразился раздражающим папугайским хохотком. — … но… заткнись, блять! — крикнул выведенный из себя Майкл и швырнул в любовника своей скомканной футболкой. — Не выношу этот твой смех! О чем я… да! …Не в таком же примитивном контексте! Тебе ли не знать, что в моей жизни не было таких, как ты. Или я… То, что я чувствую к тебе до сих пор… не поддается никакому логическому объяснению! Джеймс продолжал премерзко над ним хихикать. — Да, чувствую, мудила, — сжав зубы, чтобы снова ему не врезать, упрямо повторил Майкл и сжал кулак у сердца. — Вот здесь. До сих пор. Я влюбился в тебя в восемнадцать, да ты же перевернул мое представление о самом себе! Это дерьмово и, если честно, адски больно, потому что я не могу подстроить под тебя всю свою жизнь! — Так чего же ты от меня требуешь?! — заорал Джеймс, двинув кулаком в стену. — А ты и не поймёшь, похотливая дрянь! Да ты же просто не можешь удержать в штанах свой член! — О нет, нет, тебе не удастся это поставить мне в вину — я слишком долго держался, но я устал постоянно тебя ждать! — А самому приехать ко мне — ноги отвалятся?! — Мы же с тобой четко договорились, — с легким удивлением напомнил Джеймс, — пересекаться в Лондоне, чтобы я не светился перед Алисией, потому что тебе так спокойнее, ведь это ты у нас сильно нервничаешь, и не можешь расслабиться, так что получается не секс, а сплошное недоразумение! Ты сходишь с ума и рыдаешь, я пытаюсь тебя развеселить, но в такие моменты погано и мне, так что мы вместе надираемся, после чего трахаемся как попало, потому что у нас катастрофически заканчивается время… Меня это тоже не устраивает! Я лишь соблюдаю нашу договоренность. И потом, я… мне страшно даже подумать о том, что ты без меня нашел, с кем поебаться, кого-то из этих своих грёбаных гонщиков! Если я увижу тебя с кем-то… — А даже если и так, нашел, то только после того, как ты мне начал открыто трахать мозг своими изменами! — Ты сделал что?! — встрепенулся Джеймс. — Ты совсем охуел?! — Не больше, чем ты! Майкл перевел дыхание, понимая, что оба уже в полный голос орут друг на друга, забыв, где находятся, и что поубивают, нахрен, друг друга, если слегка не остынут. — Ты обострил, дружок. Я тебя поздравляю. — Видеть тебя не могу, рыжий урод, — как-то по-детски обиженно припечатал Джеймс, бросив на него прозрачный, укоризненный взгляд, поразительно напомнив Майклу того синеглазого мальчишку на озере из далекого девяносто пятого. Голым Джеймс прошлепал в ванную, примыкающую к гостевой спальне. Майкл последовал за ним, как привязанный, на ходу раздеваясь. Не пошел бы ни за какие коврижки! Но юный синеглазый призрак так и поманил его за собой в «озеро» своей ладной задницей и невозможными очами цвета кристальной озёрной синевы. — Лучше бы тебе подумать об этом до того, как сделал это с нами. Как же от тебя несет чьим-то хуем, боже! — Майкл, не справившись с собой, снова грубо толкнул его в плечо, так что Джеймс завалился на бортик и чуть не сорвал банную шторку. — Да отвали от меня! — гневно закричал на него Джеймс, отталкивая его в ответ. — Я знаю, что воняю, поэтому хочу принять душ. Один! Уйди, нахрен! — Думаю, нам это не помешает! — возбужденно-весело возразил Майкл, буквально наступая на горло своей брезгливости и решимости никогда, никогда больше не прикасаться к этому засранцу-хуесосу… но чертов синеглазый соблазнительный призрак манил его дальше, манил совершать спонтанные глупости… — Что-что, прости? — Джеймс, забравшись в ванную, хмуро покосился на него, и выкрутил вентили, регулируя напор воды. — Я присоединюсь к тебе под душем, я знаю, ты не против… — Против! Не хочу сейчас! — Нет, хочешь! — Я не хочу тебя, Фассбендер! У меня не встанет больше, я слишком злюсь на тебя! Ты только что признался мне в том самом дерьме, о котором я вообще знать не хотел! О, конечно, я подозревал и в глубине души был готов к тому, что и ты не безгрешен, но я не спрашивал тебя об этом, ясно тебе?! — Хочешь Леншерра? — вкрадчиво сменил тактику Майкл, забираясь в ванную вслед за любовником и задергивая за собой шторку, — ты всегда его хочешь, испорченная блядь! Давай, этот плохой парень поможет тебе настроиться… — Сказал, не хочу! Хочу, чтобы вы все от меня отъебались на сегодня, — хныкнул Джеймс, пытаясь отвязаться от настойчивых приставаний Фассбендера, своенравно скидывая с себя его длинные руки, которые хватали, гладили, ласкали… Ему и правда хватит на сегодня. Драм, ебли… — Ты, Эрик, мои жены… — Тебе же хуже, потому что в таком случае я возьму тебя силой, и тебе это понравится, не обещаю, что сразу, но мы-то с тобой знаем, что тебе нужно от старины Магнето… Как же я голоден сегодня, Джейми… хотя, не скрою, мне противно спускать в твою растраханную не мной дырку. Ты отвратительная шлюха, грязная потаскуха, не знаю, как и почему я все еще тебя терплю, почему до сих пор не бросил… Но думаю, сегодня мы с этим покончим. Он не отказывает себе в удовольствии сделать эффектную паузу. — Решил меня бросить?! Поэтому ко мне заявился, да?! Да?! Майкл не отказывает себе в удовольствии повторно: — Ангел, Азазелло… — Заткнись, Эрик! Фассбендер, не прячься за ним, я от тебя хочу услышать это предательство! — Ты покончишь с блядством, — Майклу приходится повысить голос, чтобы перекрыть его истерику, — а я больше не стану приезжать в твой дом, чтобы трахнуть тебя на глазах у жены. Ты меня знаешь. Мне самому это дерьмо против шерсти. Но если ты не завяжешь, я буду тебе отвечать. Мстить, если угодно. Контролировать. Ты этого хочешь? Жесткого контроля с моей стороны? Нарываешься, чтобы я не оставлял тебя в покое? — А может, именно этого я и добиваюсь! Как ты догадался, через столько лет! — Самый удобный способ тебя контролировать — выбираться нам с Алисией к вам на уикенды. Введем такое новое правило, друг мой? Что скажешь? Каждые выходные! Я перекрою тебе доступ к блядству. Ты у меня удалишь все контакты своих поклонников — всех этих юных и горячих стероидных самцов… И еще, ты прекратишь делать со мной это! — Майкл настойчиво развернул Джеймса к себе за плечи и немного отстранился, демонстрируя ему заживающие с трудом засосы. Тот, изрядно охуевший от того, насколько любовник осведомлен о его интрижках (тотальную слежку он за ним устроил, что ли?), невидяще уставился на следы своих же зубов по всему телу Майкла. — Драть зубами, как свою единственную добычу! Я вообще не пойму, раз ты с успехом ебешься на стороне, тебе должно хватать того, что я могу предложить! Если я говорю, не трогай шею — не трогай, сука, шею! Я весь пятнистый после последнего раза, как грёбаный леопард! Ты посмотри, посмотри, на мне живого места нет! Я всю неделю жарюсь в этих, мать их, леншерровских водолазках! Всю неделю от жены прячусь по отелям и родителям, как подросток — жду, пока заживёт! Мне придется тебя оттрахать, шлюшка, потому что ты лишил меня секса минимум на две недели, пока все это не сойдет! Майкл импульсивно прижал обнаженного любовника к себе за задницу и мстительно укусил в шею. Если бы не прострелившая кожу боль, Джеймс заржал бы в голос. Губы дрожали, он тихонько затрясся в напряженных руках Фассбендера. — Выходит, я вывел тебя из себя недельным недотрахом? В перспективе — двухнедельным… — Если ты сейчас улыбнешься, сучка, я тебя опять ударю. Тебе смешно, да?! — Н-нет, дорогой друг, я плачу… Майкл отвесил ему смачную пощечину и словил ответную. Они некоторое время боролись под горячим душем, пока Майкл не перехватил Джеймса под подтянутый рельефный живот и не прижался твердым членом к его заднице. — Так кто имел тебя сегодня? — мурлыкнул он и снова вонзил зубы в подставленную шею. Джеймс зарычал от боли: — Так это что же, настоящая ревность? Ты серьезно? Не ты ли позволил тигру кормиться вволю? — Я передумал! Знаешь, тигр, я долго думал и пришел в выводу, что развожу с тобой непозволительно много церемоний, тогда как ты относишься ко мне, как к использованному гондону! Заигрываешь с моей наивностью, еще подчеркиваешь это каждый раз, сучка! Изменяешь… да этому вообще нет оправданий! Ты достал меня по-настоящему, МакЭвой! — А я все думал, когда тебе надоест разводить церемонии… — Я так и знал! Ты целенаправленно добивался того, чтобы меня разозлить! Ты добился… Вот черт, вот черт… — Майкл вдруг нервно заозирался. — Я не взял с собой резинки… — Зачем они тебе? — сердито буркнул Джеймс, впрочем, догадываясь. — Раньше тебя это не заботило! — До того, как ты стал ебаться налево и направо! У тебя есть? — У меня тут не бордель! — рявкнул Джеймс. — Я не держу резинки в прикроватной тумбочке спальни для гостей! — Так, хорошо, — зарычал Майкл, хватая тюбик зубной пасты, — тебя как, выебать сразу этим или использовать вместо смазки? — Совсем спятил?! — Джеймс, хоть и порядком взвинченный ссорой, не мог не постанывать от смеха. — Ты сожжешь мою задницу ментолом! — С тобой спятишь… — проворчал Майкл, на полном серьёзе выдавливая белую субстанцию на пальцы и растирая между ними. — Жопу подставляй, сказал! — Да не трахал меня никто, так, отсосал разок! Отъебись, извращенец! — Смотри мне! — Ты мне, конечно, можешь не верить, учитывая твою святую уверенность в том, что я конченная шлюха, но… — Даже не начинай мне заливать! — категорично отрезал Майкл. — Зная твои потребности… ты так любишь в жопу, что просто не способен себе в этом отказать! — А тебе не приходило в голову, что этот вопрос можно решить и по-другому? И зачем он это сказал… — Тебя что же, Лиза трахает? — теперь уже Майкл, обнимая и лапая его, откровенно угорал, — и как это, когда тебя долбят игрушкой? Джеймс вспыхнул и ощутимо двинул его локтем в живот. — Делай, что задумал, и отъебись от меня с кретинскими вопросами! …Для начала Майкл запихал пальцы, испачканные в зубной пасте, ему в рот. Джеймс долго и с сочной шотландской руганью отплевывался и полоскал рот, поскольку Фассбендер перестарался, достав ему до глотки. Они истратили половину тюбика и вместе измазались в пасте с ног до головы, прежде чем Майкла наконец-то все устроило, и он решился снова поцеловать любовника. Отчего-то жадные ментоловые поцелуи вновь отбросили его на много лет назад, в те знойные дни общих сборов перед соревнованиями, когда они сталкивались с заспанным синеглазым веснушчатым мальчишкой у умывальников кемпингового лагеря... ...Мальчишка стоял рядом с ним без майки, в одних синих шортах, облепивших его аппетитную задницу и тренированные ляжки, плескался на себя ледяной родниковой водой, шумно отфыркивался; то и дело ерошил свои красивые каштановые волосы — послушные, с мягкой волной, в отличие от его непослушных и вечно торчащих рыжеватых локонов; ожесточенно чистил зубы, пальцами одной ноги почесывая голень второй, стоя, словно цапля, и искоса, с подозрением и дерзким интересом, поглядывал на него. Майкл чувствовал, как нескромно гуляет кристально-прозрачный взгляд мальчишки по его только-только налившейся силой и статью фигуре, по губам, как подолгу задерживается на рту, нервно терзающем зубную щетку… Воспитание и застенчивость Майкла и тогда никак не позволяли ему нагрубить незнакомцу в духе: «чего пялишься, дыру протрешь, пидор, что ли?», поэтому он весь издергался под молчаливым, любопытным обстрелом огромных синих глаз. Майкл часто потом вслух задумывался, захотел бы его Джеймс, встреться они на пару лет раньше — шестнадцатилетний, нескладный, прыщавый и очень не уверенный в себе. А Джеймс все отшучивался, что в четырнадцать был еще слишком мелким и крайне надоедливым, и что их, даже таких разных и с многочисленными подростковыми проблемами, в любом случае притянуло бы друг к другу. Потому что химическая реакция. Любовь, одним словом. ...Закончив с водными процедурами, мальчишка медлил, повернувшись к умывальнику спиной. Долго вытирался, сушил волосы полотенцем, его взгляд то и дело застревал на вставших от ветерка или ледяной воды сосках Майкла. Вдруг вспомнил о развязанных шнурках… опустился на корточки совсем рядом с Майклом, обдав его жаром своей кожи, в дюйме от чужой ноги, почти касаясь ее. И не подкопаешься, вокруг кроме них игроки сборных, места на небольшом пятачке пространства немного, приходится сталкиваться локтями… Тогда никто из них еще не мог знать; тогда у Майкла встал, и мурашки бегали по коже табунами — а он даже не понял, от чего. Свалил наваждение на симпатичную девчонку из болельщиц, с мыслями о которой проснулся тем утром. Вот только на нее оказалось не так сладко и остро-запретно дрочить в мужском туалете, как на соперника-мальчишку со сливочно-нежной кожей в веснушках из шотландской сборной… Взрослый мужчина Майкл Фассбендер заводился все сильнее от этой сладкой, пока еще невинной картинки, на несколько мгновений прощая Джеймсу все измены, все подставы… — Давай, Джейми, назови меня «Факбенд-ррр…» — Тебе не нравилось так… ты бесился тогда… срывался… что, блять, происходит с тобой, ненормальный… — «Рыжий… Факбенд-ррр…», давай, назови меня, как тогда… с этим твоим… ррраскатистым… боже… — Не хочу… не хочу… тебе подыгрывать… — Сучка… всегда был моей строптивой сучкой… тебе нравилось, чтобы я умолял… пожалуйста, Джейми, пожалуйста… — Рыжий… Факбенд-ррр… ты конченный псих, Факбенд-ррр… как же я тебя… — Заткнись! Я без тебя знаю, как сильно ты меня ненавидишь… да, я помешался… просто назови меня так еще раз… — Нихера не угадал… Факбенд-ррр… …Взгляд упал на торчащую вертикально челку присевшего на корточки мальчишки. На его шустрые пальцы, порхающие по шнуркам, чтобы покрепче затянуть… …На ободранную на поле коленку… Майкла от чего-то закоротило на этой ободранной коленке. Блядские сливки с кровью и брызгами меда… — Кончил? На того безрассудного юнца? — глухо выдохнул взрослый, непривычно серьезный Джеймс, придушенный у него в объятиях, хотя все было ясно без слов. Он принял всю до капли сперму любовника. Внутри все ещё пульсировал его член. А еще загадочно, чуть сильнее обычного, жгло, что не могло не навести на подозрения, что спятивший от ревности Фассбендер все-таки использовал зубную пасту вместо смазки. — Пожалуй, — довольно проурчал Майкл, крепко сжав в кулаке его возбужденный член. — Тот юнец, в которого я безумно влюбился, был замечательным, не гони на него, Джейми. Мне так жаль, что я был знаком с ним всего несколько дней! А на тебя у меня сегодня другие планы… не вздумай дрочить тут без меня. — Вернись в настоящее, я тебе кто, подросток, что ли, — уныло протянул Джеймс. — Ах, ну да, чего нам дрочить, если у нас всегда есть, кому предложить сделать это за тебя, так ведь, — Майкл не смог удержать саркастичного тона. — Ха-ха… ну ты и говнюк. — И всё-таки я не понимаю, как можно променять вот это, — Майкл неторопливо выскользнул с него, держа в руке опадающий член, — на резиновый хуй. — Пошел нахуй, а? Ты сейчас особенно невыносим, ей богу… Майкл, посмеиваясь над ним, ещё немного постоял под горячим душем вместе с Джеймсом, с остро накатившей нежностью обнимаясь с ним, заботливо смывая зубную пасту и следы близости с них обоих, а после неохотно отстранился и вылез из ванной, оставляя заметно опешившего и растерянного любовника одного. Джеймса раздирали двойственные чувства — он был далеко не в восторге от вдруг решившего показаться во всей красе тяжелого характера Фассбендера, но все также не мог не находиться рядом с ним, не прикасаться, не трахаться… Ему казалось, он безвольно растворяется в этой ночи, растворяется в любовнике и перестает что-либо вообще понимать про их бесконечный, обрывистый роман… Ему хотелось лишь одного — чтобы эта ночь, фантастически напоминающая камерное кино, где задействованы лишь два персонажа, выясняющие отношения между собой в маленькой спальне, никогда, никогда не заканчивалась… Когда он вышел из ванной, Фассбендер обнял его сзади, звонко чмокнул в мокрую шею, шлёпнул по заднице, закутанной в полотенце, и подтолкнул к двери: — Будь хорошим мальчиком, Джейми, сходи за самым острым ножом, который найдешь у себя на кухне. — Ага, я мигом… — Джеймс бездумно сменил направление, только чтобы перевести дух от странного рандеву с любовником в своем доме, и вышел из спальни. Только на середине лестницы Джеймс осмыслил данное ему Фассбендером поручение и крепко задумался, но возвращаться и выяснять не стал. Проскользнул на темную кухню, воровато огляделся и выдвинул один из ящиков. — Что ты делаешь? Джеймс подпрыгнул на месте и загрохотал какими-то вилками. Лиза бесшумно зашла на кухню, хорошо хоть тоже не стала включать свет. — Господи, напугала меня! Иди спать, Лиззи. — Вы что, подрались? — зевая, спросила жена. — Мне показалось, вы ругались. — Я не в восторге от того, что он явился без приглашения, но не выставлять же его за дверь! — И зачем тебе нож? — Знаешь, ты была права! Наш гость проголодался. Я только сделаю ему пару сэндвичей. — Ты в темноте собрался готовить? — Да нет, конечно! Задумался и забыл свет включить... — Давай, я помогу, — она участливо протянула руку. — Лиз, пожалуйста, — взмолился он и крепко перехватил ее запястье. — Я сам. Ну, серьезно. Зря я, что ли, на кулинарном шоу всех уделал? — Ты пугаешь меня, МакЭвой… — Да что с тобой, — он засмеялся. Фальшиво, так что самому премерзко. — Я никогда не видел тебя такой обеспокоенной. Старый друг решил украсть меня у тебя на одну ночь, а ты уже сходишь с ума? Мы всего лишь весело проводим время, не этого ли ты хотела? — Я слышала, как вы дико орали друг на друга, — упрямо повторила Лиза, вдруг замолчала и, похоже, присмотрелась к нему, так некстати падал лунный свет: — Ты… Джейми, у тебя опять синяки и ссадины? Вы все-таки подрались… — она обреченно вздохнула. — Может, посидим, выпьем втроем? — Тебе же нельзя, Лиззи, ты кормящая мать! — Хорошо, я пить не буду. Давай, зови его сюда. Мне как-то неспокойно вас вдвоем оставлять. Хорошо, что в темноте не разглядеть дрожь, с которой он стиснул рукоятку ножа. — Что именно ты слышала? — напряженно спросил он. — Ничего определенного… — Джеймс облегченно вздохнул и мысленно похвалил сам себя за правильный выбор дома с толстыми стенами и приличной звукоизоляцией, — но это было жутковато… хорош ругаться, вы ребенка пугаете, спускайтесь, вместе посидим за столом. — Прости, что напугали тебя, дорогуша. Мы пьяные оба, давно не виделись, эмоции через край, сама понимаешь… — Что вы не поделили? — Знаешь, что? — он решительно отложил нож в сторону и притянул к себе жену за талию. — Прости! — Да за что? — удивилась Лиза. — За то, что вел себя сегодня, как последняя скотина! — Ты чего это… — Лиза откровенно недоумевала, — все классно между нами вроде как… — А будет еще лучше! Я так хочу тебя… — жарко- агрессивно зашептал он, стаскивая с себя полотенце и зажимая ее у стола, — давай, сделаем это прямо здесь… Ты дьявольски меня заводишь в этом своем шелковом полупрозрачном безумии… Он почти не думал о том, что делает, не думал, что чувствует, когда трахает ее… Он думал лишь о том, что снова изменяет ему. Снова… Снова… под его пальцами скользит не горячая кожа его любовника, не сухие тренированные мышцы, не плоская рельефная грудь с ужасно чувствительными маленькими сосками, которые в кайф щекотать напряженным языком и терзать зубами; не его жарко ебут, а он сам должен разыгрывать из себя добропорядочного самца… Должен, должен… Должен! Все это… все такое женственное… красивое, всецело принадлежащее ему, темпераментное, любящее, нежное, податливое, готовое с ним всегда и везде, на любой поверхности, но… не то! Снова это паршивое чувство, словно он трахает подругу… Снова разрушительное чувство вины из-за этого дерьма... На очередном, почти злобном движении Джеймс поднял голову и наткнулся мутным взглядом на поджарый темный силуэт с голым торсом и в свободных спортивных штанах. Он ускорился, не отрывая жадного взгляда от притихшего в дверях любовника. Лиза, лежа под ним на столе, коротко стонала, до дрожи зажимая его бедра между ног. Всецело поглощенная мужем, Майкла она не замечала. Джеймсу казалось, что Фассбендер скалится в темноте. Лихорадочный взгляд алчно вырвал из темноты стройные очертания мужского тела, узкие бедра, мягкую ткань штанов, так и норовящих сползти с этих умопомрачительных бедер; штанов, под которыми нет ничего, только призывно топорщится крупный член… Его любовник, его — красавец… Пока он кончал до слез, уткнувшись носом Лизе в пушистую копну волос, Майкл уже успел бесшумно испариться. — Такая теплая… — вздохнул он. — Родная… Ложись спать, прошу. Завтра утром его уже здесь не будет. Он никогда не остается. Я обещаю. Обещаю… Фассбендер встретил его пощечиной наотмашь. Было как-то по-особенному больно и обидно. Джеймса шатнуло к стене. Запрокинув голову, он потрогал языком вспухшую губу. — Мне пришлось, иначе Лиза могла заподозрить, — невнятно пояснил он, понимая, что глупо оправдывается. — Нож мне давай сюда, шлюха конченная! — Боже, Майкл, она моя жена! — Нож! — рявкнул Майкл не своим голосом, полоснув по нему ледяным, стальным взглядом. Джеймс, которого вдруг продрало иррациональным страхом перед Фассбендером в аффекте, аж подскочил на месте, наставив на него нож, и его гневно понесло: — Да ты совсем что ли ебнулся на почве ревности! Я не могу с ней не трахаться в своем доме! Не дам я тебе этот гребанный нож, по глазам твоим вижу, ты сейчас на все, что угодно способен! Майкл нехорошо оглядел любовника, в подрагивающей руке которого был воинственно зажат нож острием к нему. Шагнул вплотную, смерив сверху надменным взглядом. Ну чисто Эрик Леншерр в молчаливой, смертельно опасной ярости. Джеймс нервно сглотнул. Он всегда чувствовал, что выдержать такого любовника под силу только Ксавье, который и сам слишком крут со своей силой телепата, и мало чего или кого боится. Лично ему — яиц слегка не хватает. Он любит Леншерра до безумия, восхищается, вот только его шкура нехорошо влияет на Майкла, доставая из него все самое темное. Его любовник становится садистичным и несдержанным. Самые жесткие ночи между ними принадлежали Леншерру. Кроме последней — неделю назад. Та ночь принадлежала Джеймсу МакЭвою, который ненавидел. Тогда именно он хотел навредить, причинить боль, разорвать… За Чарльзом сейчас почему-то спрятаться никак не получалось. — Тявкнуть решил, ебливая сучка? Живо дал мне его! Забыл наше правило? Кто проштрафился, тот принимает наказание! Ты достаточно уже меня наказал за мои грехи, — Майкл высокомерно дернул подбородком, открывая длинную шею, и пробежался пальцами по груди над соском, демонстрируя жестокие засосы с прошлой недели. — Слушайся меня, я сказал! Получив в который раз по щеке, Джеймс протянул нож любовнику, держа лезвием вниз. — Да на, на, психованный! Умеешь с ним обращаться, малыш? Тебе показать, где лезвие… — шутовство, как всегда, непредсказуемо выскочило из Джеймса в нервном напряжении. Два сухих пальца со вкусом крепкого снюса грубо проникли в рот до самой глотки, обрывая неуместную клоунаду. Это было настолько неожиданно, что Джеймса чуть не вывернуло, он едва удержал рвотный рефлекс. Фассбендер сегодня его ошеломлял — это мягко сказано. — Я отлично осведомлен о том, с какой стороны находится лезвие, Джеймс, — полуголый Майкл тесно зажимал его, обманчиво нежно щекоча острием ножа живот и жестко трахал пальцами его рот, так что Джеймс едва не захлебывался. — Наивный я, говоришь? Я заставлю тебя воспринимать меня всерьез. Ты будешь уважать меня с этого дня, хочешь ты того или нет… — большой палец с челюсти скользнул выше прошелся по губам, Майкл больно схватил его за волосы, оттянул назад, и в лицо прилетел смачный плевок. Джеймс стерпел унижение, зажмурившись, и, на удивление Майкла, кротко и без возражений. А после, Фассбендер, взяв за горло, ощутимо приложил его затылком об стену. — Сколько раз мне придется тебя ударить, чтобы ты осознал, что я не шучу? Ну! — Да, я блядь, — хрипло сдался Джеймс, мотая головой, разгоняя звезды в глазах от удара. — Я изменял тебе. Много раз. — Громче! — Я блядь! Ничтожная, грязная шлюха! Ты прав! Я виноват перед тобой! — руку Майкла обожгло горячей влагой. Джеймс моргнул. Судорожно вздохнул, чувствуя, как в нем что-то резко надломилось… — Ты не просто блядь! — менторским, сильно раздраженным тоном продолжал Майкл, больно держа его за волосы, так что Джеймс мелко вздрагивал на каждое его слово. — Ты насквозь провонял блядством! Ты, вся моя одежда, и весь я! Вся моя жизнь воняет твоими изменами, мразь! И ты ещё смеешь поднимать меня на смех! Даже сейчас, когда ты должен быть только со мной, это мое время, сукин ты сын! Я сделал так, как ты и требовал от меня все эти годы — сам прилетел к тебе в Лондон! Сам! Ты что сделал?! Что ты сделал, Джейми?! — Да я думал только о тебе! Я бы… трахался только с тобой, будь ты всегда рядом, ну бога ради, даже, может, не женился бы второй раз! — Дерьмо ты оправдывающееся! Не верю тебе! — Майкл, я облажался, — заскулил Джеймс, — так облажался, что не знаю, способно ли вообще что-то загладить мою вину, я сделаю все, что ты хочешь, накажи, но кончай орать на меня и хлестать по роже, мне на сцену послезавтра! Но ты, конечно же, имеешь право меня наказывать, как никто… как никто… — его Джеймса душили рыдания, горло сдавил болезненный спазм, ноги ослабли, и он плавно опустился перед Майклом на колени, обняв тонкие поджарые ноги любовника. Колени разъехались в стороны, крепко захватывая ступни Фассбендера. — Я так и не услышал от тебя, что именно ты сделал сейчас, — отчеканил Майкл, не обращая внимания на его скулеж. — Изменил тебе, грёбаный ты рыжий ублюдок! — заорал Джеймс, чувствуя, что впадает в истерику. — Переспал с женщиной! Сейчас, когда ты рядом со мной! А до этого… спал с другими мужиками… — То есть, все-таки было в жопу?! — рыкнул Майкл, от души пнул его, и замахнулся ножом: — Не ври мне сейчас, Джеймс, а то всажу это тебе в горло, нахрен… — Раз… или два… когда ты свалил от меня в свой Лиссабон… Но потом все… Когда тебя не было рядом… мне было так хреново… я даже не запомнил толком, с кем это было… подцепил кого-то в Heaven, я был так пьян… — его трясло, — я изменил тебе, любовь моя, изменил, изменил, изменил… — Джеймс разрыдался. — Ты доволен? Доволен?! Довел меня, сволочь… Майкл хмуро смотрел на него, сидящего у его ног на полу, утирающего слезы, которые никак не хотели заканчиваться, и не испытывал ровно никакого торжества от того, что редкий случай, когда ему удалось сломать дерзость и самоуверенность Джеймса МакЭвоя. Только мерзкую горечь во рту от того, что прямо сейчас между ними что-то меняется — неуклонно и безвозвратно. Он больше не может прикрываться маской дружелюбного парня, делать вид, что его устраивают свободные отношения, и закрывать глаза на тот факт, что Джеймс ему не принадлежит. Никогда не принадлежал. Он сойдет с ума, если ещё хоть месяц, хоть сутки с ним протянет. Он принял твердое решение. Оставалось донести его до Джеймса. — В душ и ко мне на член, шлюшка! У тебя пара минут, — сказал он уже спокойнее, легонько толкнув его коленом. Нож так и не убрал на безопасное расстояние. Джеймс кое-как поднялся, держась за любовника, протиснулся мимо него, морщась и царапая кожу лезвием, и побрел в душ, ожесточенно вытирая рукой слезы, понимая, что впервые наедине с Майклом всерьез обосрался. Как оказалось, доведенный до крайности Майкл Фассбендер мог быть демонски неприятным типом.