***
Я аккуратно, чтобы не привлечь лишнего внимания, открыла двери небольшого репетиционного зала. До концерта оставался всего один день. Нет, я не готова. Выступать будет Соль, это мы решили точно. Но мне всё же нужно было создавать видимость деятельности. Я присела на край сцены и повертела в руках гитару. Забавный факт: играть на гитаре я научилась раньше Соль, и сейчас всё ещё играла куда виртуознее (по словам подруги, конечно), чем она. Но Соль не музыкант. Она певец, артист и танцовщица. Поставила нужный аккорд и аккуратно провела по струнам, чуть сильнее задевая нижнюю, а потом приглушила — привычный жест. Вдох – выдох, и мелодия полилась из меня так, словно то была уже не я. Размеренно и как-бы неуверенно играя шестёркой, я перебирала аккорды один за другим, еле сдерживая слёзы. Так бывало всегда, когда я погружалась в мир, лишь существующий на словах и в аккордах. — Жёлтые двери на «Маяковской»… Помнит, как их проходили в тот день. Он говорил про «БольшогоЛебовски». Что же имеют сегодня? Лишь тень. * Звонко закончила на «Прощай» и отложила гитару. Это была моя любимая песня, но её мало кто знал. Типа девчачья и какая-то скучная. Нет. Её бы на публике я точно бы не сыграла. Она слишком важна для меня, словно часть моей души. А открывать свою душу всей школе я не хотела. Душа это ведь нечто сокровенное, что нужно хранить глубоко под кожной оболочкой, доверяя лишь тем, кто сможет сделать твою душу частью своей. Душа, бесконечно сильная и смелая, и в тоже время самое уязвимое место в человеке. Какой же точный удар можно нанести, лишь похитив чужие тайны и мечты! А так всегда. Хочешь нанести сокрушающий удар - бей в самое сильное место. Оно не оправится. Такие раны не затягиваются. Самое сильное место держит всё остальное. Ведь человек порой висит на краю пропасти, цепляясь за самое дорогое, за самое сокровенное, за себя – за душу. Я не заметила, как начала погружаться в воспоминания. В голове всплыл Маттео. Потом другой… Затем недавний разговор с Ниной. Юрчик… Переспать с учителем? Я не знаю, что так на меня повлияло: гитара в руках или сам Юрий Ярославович, но я, забыв обо всём на свете, мягко принялась отыгрывать восьмёрку. Удар – пауза – удар – пауза… Неторопливо. Я точно знала, что хотела сыграть. Вниз-вниз-вверх. Пауза. Слишком мучительная. Вниз-вниз-верх и снова вниз… Неправильная восьмёрка, правда, не ясно зачем… Но другой, к моему стыду, я не знала. Однако она мне нравилось больше, чем старая традиционная восьмёрка Соль. — Ты мой учитель, а я твоя школьница. Разными слухами школа заполнится После уроков мы сможем увидеться… Так непослушная стала отличница *****
— Он что-нибудь скажет? — Нина наклонилась ко мне, направив свой взгляд на Маттео, что отвечал у доски. — А ты правда чего-то от него ждёшь? — Я усмехнулась и, заблокировав и отложив телефон, подняла свой взгляд на бедного парня, что стоял у доски. — Последняя страта по истории, последняя страта по математике, по английскому… Будь у нас распределение по стратам по всем предметам, он вечно бы тусил в шестой. Вряд-ли он шарит за информатику, не умея строить гиперболы. — Я хихикнула. Это казалось очень забавным. Теория параллельных миров давала о себе знать. Вот она – полная противоположность тому умному и интеллигентному Маттео. Крутой, брутальный, остроумный, красивый, но невероятно тупой. — Алгебра логики, Бальсано. Что ты можешь сказать? — Осведомилась учительница, скривив губы в нечто, напоминающее улыбку. — Единички и нолики. Много единичек и ноликов. — Выдал Маттео, победно ухмыльнувшись. — Да? — Ахнула довольно молодая женщина лет 27. — По крайней мере, ты знаешь, как называются эти цифры. Это уже радует. — Я прыснула со смеху. Вот за что я её обожала. Я оглянулась. По-моему, не смеялся только Гастон, что скорчил рожицу, которую я назвала «Ну что ты творишь, идиот?». Однако в глазах хохочущих девчонок мелькал интерес и восхищение. Парадокс. Лично у меня он ничего, кроме отвращения, не вызывал. — Попробуем пойти чуть дальше. Тебе говорят что-то слова «конъюнкция» и «дизъюнкция»? — Думаю, они не испанские. — Поправил волосы. — Хорошо. Согласна, давай поговорим на испанском. Что дают один и один в алгебре логики? — Странный вопрос. Наверное, два. — Нет, неверно. Ну, смотри, давай так. Один – это правда, ноль – ложь. Я говорю: ты вчера ходил в кафе и в кино. Если ты ходил и в кино, и в кафе, то всё моё утверждение это ложь или истина? — Ложь. Я вчера гулял. — Хорошо. Что ты ещё вчера делал? Сидел в телефоне? — Лежал в телефоне. — Хорошо. Ты вчера гулял и лежал в телефоне. Правда или нет? — Правда. — То есть правда и правда дают на выходе тоже правду. Итак, 1 и 1 будет 1. Ты вчера гулял и ходил в кино. Верно? — Нет, — он помотал головой. Я присмотрелась. Дибильная ухмылка с его лица спала, и он стоял спокойный и расслабленный. — То есть моё утверждение это правда тогда и только тогда, когда всё что я сказала верно. Значит, истина и ложь дают ложь, и ложь и ложь дают ложь. 1 и 0 будет 0. 0 и 0 тоже будет 0. А если я скажу вот как, — она задумалась и помотала головой, а затем уселась на свой стул и ловко закинула ногу на ногу. — Ты вчера гулял или лежал в телефоне. Всё истина. Утверждение же..? — Истина, —Маттео деловито кашлянул. — А если я скажу так: ты вчера гулял или ходил в кино. Ложь? — Истина. — Ходил в кино или в кафе? — Уже ложь. — Что мы получили? 1 или 1 – 1. 1 или 0 – 1. 0 или 0 – 0. Надеюсь всем всё ясно. В десятом-то классе. Садись, горе ты моё. Маттео резко вдруг выдал ухмылку и, закатив глаза, ушёл на место. — Он какой-то странный. Тебе не показалось? — Нина уставилась на меня, вертя в руках ручку. — По мне обычный придурок, — я пожала плечами.***
Да где же эта негодница? Я осмотрелась. Понравился какой-то парень и всё, её не видно и не слышно. —Амбарита, ебать. — Я смачно выругалась. Странно всё это. Вроде противоположности противоположностями, а она всё оставалась такой же ужасной кокеткой. — Кто жертва? — ко мне с весёлой улыбкой подошла Кира и, приблизившись, чмокнула в губы. — Парень из одиннадцатого. Симон, по-моему. Но мне кажется, он после такого он постарается сменить имя. — Я хихикнула.Перида обняла меня сзади, кладя голову на плечо. Ладно, неплохо-неплохо. Тепло и уютно. В обществе Киры не сказать, что было приятно. Особенно, учитывая тот факт, что к Маттео я подойти не могла. Раз Соль встречается с Кирой, разве может идти речь о наших с Маттео отношениях? Нет. И он вряд-ли это поймёт. Как такое можно понять? Сначала я с ним целуюсь, а через два дня завожу страстные отношения с Кирой. Я хотела рыдать, но что я могла сделать? Рассказать всё Маттео? Объяснять? Но я же обещала, что никому не скажу. А вдруг папа прав? Да, определённо подожду. Вдруг вся моя любовь это несерьёзно? А если пойму, что жить без него не могу, то расскажу. Но не сейчас. Папа прав. В таких вещах лучше не торопиться. — Эй! У меня завтра вечеринка, вас очень жду, голубки! — мимо на высоченных каблуках прошла Нина и щёлкнула пальцами, явно указывая на меня и Периду младшую.— Не придёте, бошки поотрываю. — А что, Соль, у тебя были мысли не прийти? — Томно, прямо на ухо, прошептала Кира. — У меня были мысли прогулять урок. — В той же манере ответила ей я. Я кто? Я Соль. Мне было необязательно ходить на все скучные уроки. — Куда пойдём? Туалет? Подсобка? — она поиграла бровями. — Ан нееет, — хитро протянула я. — Мы пойдём кушать, а потом в кино. Прогуливать школу надо так, что бы со второго урока и до восьмого. —Свиданка вместо алгебры и химии? Звучит логично. Пойдём. — Он мягко улыбнулась и потянула меня за руку.***
Flashback — Что, мамочка? — я повертела головой, пытаясь найти поддержку. Но в коридоре были только мы с мамой. — Иди, зайди к ней. Она тебя ждёт, — мамина рука мягко на моё плечо. — Передавать от тебя привет? — я ярко улыбнулась, чистой, наивной и детской улыбкой. — Нет, солнышко, не надо, — я присмотрелась. Мамины щёки были мокрыми. — Ты плачешь? — Нет, нет, доченька. Я… посижу здесь. Иди. И ничего не бойся. Я встала со стула и, бросив испуганный взгляд на маму, пошла в сторону белой двери. Принюхалась. Я не любила запах больниц. А сейчас ещё и было невероятно странное предчувствие. Осторожно открыла дверь, затаив дыхание. На белой кровати с железными ножками лежала бледная девочка. Кира. Она была вся утыкана всякими трубками, не похожа сама на себя. Я в последнее время узнавала её с трудом. Я знаю, что ей сбрили волосы, но мама не говорила, зачем. А глаза… казались белыми. Безжизненными. — Привет! — Я солнечно улыбнулась, и моя подруга улыбнулась мне в ответ, стараясь хоть немножко передать через эту улыбку всю свою любовь ко мне. — Тебя скоро выпишут? — Я села рядом и помотала ногами в воздухе, по-детски наклонив головку. — Об этом… — Прошептала Кира. Каждое слово ей давалось с большим усилием. — Я думаю… — Она едва заметно нахмурилась. — Луна… Я думаю, меня не выпишут. — По моей спине пробежал табун мурашек, и я вмиг стала серьёзной. — Ты будешь… будешь здесь жить...? — Нет… — По её щеке пробежала слеза, а я широко распахнутыми глазёнками уставилась прямо на неё, не понимая, что она хочет сказать. — Мама говорит, я теперь буду жить на небе… а Гастон… он говорит, что я должна попрощаться со всеми. — Мы…мы больше не увидимся? — Думаю, да. — Хрипящий вздох. По моей щеке пробежала слеза. Детская слеза отчаяния. —Но… но почему? — Я уже еле видела её. Мои глаза застилала мокрая пелена. — Я умираю Луна. — Она вдруг закашляла. Страшно, хрипло. Затем она медленно наклонилась над небольшой металлической ёмкостью и сплюнула кровь. — Я тебе не верю! — Я резко ударила кулаком о тумбу. — Ты врёшь! — Нет… — Она усмехнулась, снова легонько кашлянув. — Ты можешь мне пообещать кое-что? — Я? Конечно… Я хоть Луну для тебя с неба достану! — Я быстро вытерла слёзы и, шмыгнув носом, уставилась во все глаза на Киру. — Присматривай за Гастоном. Он тот ещё чудила. Мой братишка – близнец может натворить невесть что… — Она мягко улыбнулась, а я склонилась ближе, что бы слышать её, еле сдерживая слёзы. — И… вот ещё что. Мне снился странный сон… Ты же знаешь, они часто сбываются. Думаю, этот был последним и он был про тебя. — Она вздохнула и прикрыла глаза. — Могу лишь сказать, — Она понизила голос, — не верь мирам. Многие носит маски. Пусть твоим проводником будет только свет. Луна и Солнце должны быть порознь. Берегись огня, он может поглотить того, кто тебе дорог… — Она начала часто дышать, а аппарат, к которому она была подключена, запищал, но она продолжала говорить. — Появиться новый, и ты сможешь ему доверить свою душу. Лучше, чем старый… Прощай. — По её лицу пробежала слеза. В палату вбежали доктора, оттесняя меня от койки. Они аккуратно вывели меня. Но я всё же обернулась. Кира смотрела на меня слишком сонным, слишком усталым взглядом. Но в едва приоткрытых глазах я увидела всю жизнь. Никто не сказал ни слова. С тех пор я ненавидела больницы ещё больше. End Flashback Pov Sol Меня бил мандраж. И так каждый раз, сколько я себя помню. Нет, это просто волнение, а не боязнь сцены. Сколько бы ты раз не выходил на неё, всё равно, когда знаешь, что на тебя смотрят сотни, боишься допустить какую-то ошибку. — А сейчас Луна Валенте! Встречайте, — произнёс ведущий. Поехали. Я вышла и, мягко улыбнувшись, села на стул. Мысленно собралась и зажала нужный аккорд, закрывая глаза. Слух обострился. Я слышала каждый вздох в зале. — Давай, Луна, не бойся! — шептала Нина где-то на первых рядах. — Она умеет петь? — Усмехнулась Амбар. Эммм… Это было странно. Всё должно быть наоборот… А, нет… я же Луна, вроде как. — Серым мышам давали голос? — Поддакнул Амбарите один тупоголовый. Джейсон. — А, чувак! — Это, что, голос Маттео? — Я слышал умные девки разносторонние личности. Думаю, она ещё и крестиком вышивать умеет. Я встряхнула головой. Сначала я спою так, что у них рты поотваливаются, а потом уже пиздану каждого. И… я запела. Смело и чувственно. — Так легко по пальцам перечислить Встречи, телефонные звонки. Только почему-то лезут мысли О тепле, увы, чужой руки. — Кто-то не одобряет секс? — Отовсюду послышались смешки. Я закатила глаза и продолжила. — Любит ведь другого человека, Хочет с ним до старости прожить, Только закрывает оба века И не в силах позабыть Сильный удар по струнам. Всплеск эмоций. — Жёлтые двери на «Маяковской»… Помнит, как их проходили в тот день. Он говорил про «БольшогоЛебовски». Что же имеют сегодня? Лишь тень. — В чёрной косухе с кривою ухмылкой, Встреча, объятья, простое «бывай». После всё стало натянуто, зыбко, Ведь солгала, он ответил: «Прощай».***
Я встала на носочки, аж выпячиваясь о гордости. — Очень, красиво, подружка, очень красиво. Только я тебя умоляю, не слушай ты этих ебанавтов. Им языки занять нечем, вот и несут всякую околесицу. — Нина с улыбкой оглядела меня. Мы выходили из актового зала, унесённые толпой куда-то в сторону улицы. — Ты на допы по матеше? — Поинтересовалась я у Симонетти. — Ну да… А ты, разве, нет? — Я устала и ещё вся на нервах, — мигом нашла отмазку я. Дополнительные занятия по математике? Ну нафиг. — Я к шкафчикам за книгой и домой. — Тогда пока! — Нина обняла меня и зашагала в сторону лестницы. Забавный факт: у Луны в школе были страты, а у меня ни одной. Так что я жила спокойно, и никто мне не пилил мозг чем-то на подобии «Ой, доча, а почему ты в шестой страте? Что, настолько тупая?» Шагая в такт мелодии, что играла у меня в голове, я подошла к нужному мне шкафчику. — Прикольно спела. — Я вздрогнула и обернулась. Сзади меня стоял не кто иной, как Маттео. Ну, наверное. Он был слишком непохожим на привычный для меня образец. Что же, думаю, он поинтереснее будет. — Надо же! А ты слушал. — Остришь? Непослушная девчонка. — Я разносторонняя личность. Учусь, трахаюсь, пою и крестиком вышиваю. — Да… Там какой-то дебил так ляпнул. А ты симпотная. — Он поправил волосы и посмотрел на меня взглядом а-ля альфа-самец. Так. У меня встал вопрос: что лучше, занудный ботаник или самовлюблённый придурок, который невероятно туп для того, что бы сложить 2 + 2, и который думает, что ему покланяются все. Вообще все. Тут я была на стороне Луны. — Во-первых, а ловко ты умеешь переводить стрелки. Во-вторых, симпотный помпон на моей шапке, а я красивая, и в-третьих, не надо держать меня за дуру. Я знаю, что это сказал ты. Я ловко развернулась на каблучках и походкой победителя направилась в сторону выхода из школы. — Хорошо-хорошо, — он догнал меня и пошёл рядом. — Извини. Спела ты реально супер. Только вот… — Только вот – что? — Я остановилась, смотря прямо в лицо парню. — Я видел твою репетицию на днях. По-моему, тогда у тебя вышло лучше. — В смысле – лучше?? — Я похлопала глазами. Это плохо. Никто не должен ничего заподозрить! —Ну в смысле… более душевно, что ли. Сейчас ты играла как-то резко. — Да-да… нервничала очень сильно. — Я выдавила что-то наподобие улыбки. — Ты – Маттео? — После неловкой паузы осведомилась я. — Он самый. Маттео Бальсано. Самый прекрасный и самый лучший. — У него словно включился режим «самолюбуемся». Он по щелчку буквально стал более мерзким… Но прикольным. Да… — Луна. Луна Валенте, — я протянула руку для пожатия. — А я знаю. — Он взял мою ладонь и аккуратно поцеловал тыльную сторону. — На чём мы остановились? Ах да, у тебя зачётная задница. — Мои глаза расширились от удивления. Наглец. — И передница, кстати, тоже, — усмехнувшись, добавил. — Надо же! — Я закатила глаза, — ещё бы стихами заговорил! —Да пожалуйста! У вас такой чудесный голос, и как вам платьеце к лицу… —Слышь ты! Меня не трогай! По ебалу пиздану. — Я, перебив парня, невинно похлопала глазками. Он аж поперхнулся. Вот она – сила искусства! — А я не думал, что ботаны такие интересные! — А я не думала, что все крутые такие занудные. — Передразнила я парня, высунув язык. —Потише, милая. Этот язычок и ротик должны не хамить, а делом заниматься. — Ой, прости. Тебе отсосать? — А ты, что, не хочешь? — Он, что, удивился? — Это, что, эксклюзивное предложение? — Так и хотелось добавить «Бла-бла-бла». Ёжкин кот, что за чудила? Хотя... Передразнивать людей моё любимое занятие. А тут прям столько простора... — Милая моя, меня хотят все. — Он усмехнулся и резко прижал меня к шкафчику. — Невежливо отказываться. Мозг соображай. Ну почему я не Луна? Она бы точно нашла, чего бы острого сказать. Она у меня такая. Точно. Нужно думать как Луна. — Ты знаешь, что такое гипербола? Не та, которую ты строить не умеешь, а которая литературный приём. Просвящу: насмешливое преувеличение. Так вот, да. Абсолютно все. — Я отстранилась от него и, насмешливо помахав рукой, удалилась. — Ты дура? Какое нахуй насмешливое? Я была довольна собой. Я его уделала, при этом, быв Луной. Плюсик в её карму. Его лицо было нечто. Ни следа той уверенности и напыщенности. — Нормально же общались! — Всё же услышала я, почти завернув за угол. Идиот. — Бывай! — Я развернулась и кинула ему на прощание, усмехнувшись. Работаем, дамы и господа.