Правильно загаданное желание

      После того разговора, состоявшегося почти сразу по приезде в Мэйшань, Яньли старейшину Юй бабушку больше не видела. Через пару дней уехал Линь Ву, оставив для ее охраны У Цзяня и его тройку. Их поселили в общем доме, где жили все неженатые адепты и ученики ордена. Заклинатели обитали в небольших домиках, деля их на двоих или троих, а семейные имели, как правило, свой двор. Особой разницы с тем, как все было устроено в Пристани Лотоса, Яньли не увидела.       В целом ее жизнь потекла размеренно и, можно даже сказать, неспешно: ранний подъем, медитация, завтрак, затем где-то с шичэнь она читала в библиотеке, выполняя задания целителя Му или копируя себе заинтересовавшие ее техники и заклинания. Затем помощь и обучение в лазарете, обед, краткая медитация для восполнения сил, тренировка с мечом, ужин и отход ко сну. Однако расслабиться и просто наслаждаться происходящим мешали тревога за братьев и общая нервозная обстановка: люди всегда оставались в напряжении, будто вот-вот на них должны были напасть…       Немного успокаивали слова Юй Сягуан: очевидно, понимая, в каком состоянии Яньли находится, та находила время, что сказать ей, что с братьями все в порядке.       — Откуда вы знаете? — одновременно с надеждой и недоверием спросила в первый раз Яньли.       — У Мэйшань Юй, как и любого ордена, есть соглядатаи и разведка, — с едва заметным превосходством улыбнулась тонкими губами тетушка. — Не изводи себя, — видя, что Яньли молчит, посоветовала она. — Если будет что-то важное, я скажу, — пообещав это, тетушка медленно развернулась и ушла.       Яньли смотрела вслед этой величественной женщине, которая чем-то неуловимо напоминала матушку, и видела, как одно ее появление заставляет слуг склоняться в поклонах, а адептов — выпрямляться и расправлять плечи.       Стоит заметить, что дисциплина в ордене Мэйшань Юй была не в пример строже, нежели в Юньмэн Цзян. Теперь Яньли куда лучше понимала матушку, которая постоянно раздражалась, когда братья целыми днями плавали, охотились или ловили рыбу. Впрочем, ужесточившаяся дисциплина могла быть следствием подготовки к возможной войне, но ручаться она не стала бы.       Не давали забыть о грядущих неприятностях и ежедневно приходящие подводы с продовольствием и оружием для рядовых членов ордена и солдат, которых набрали в подконтрольных ордену землях и теперь тренировали старшие адепты на дальней площадке. Зрелище ровных рядов выполняющих синхронные движения юношей и мужчин завораживали — сколько нужно потратить времени, чтобы добиться такой слаженности движений, Яньли не знала, но подозревала, что не меньше пары месяцев.       На самом деле, она забрела туда случайно, заплутав: оказывается, год назад был пожар, часть построек сгорела, но их быстро отстроили и в то же время решили поменять планировку.       Ее довольно быстро обнаружили — старший адепт из вассального Мэйшань Юй клана вежливо поклонился и сказал:       — Молодая госпожа, дозвольте проводить вас… в ваши покои? — кажется, он и сам не был уверен, куда нужно ее отвести. — Вам не стоит находиться здесь.       Яньли слабо улыбнулась, кивнула и объяснила:       — Я прогуливалась и заблудилась — эта часть резиденции изменилась…       Юноша молча склонил голову и, сделав приглашающий жест, пошел чуть в стороне впереди, показывая ей дорогу и одновременно держа в поле своего зрения.       Больше она в ту часть резиденции не заходила, предпочитая следовать привычными маршрутами: гостевые покои, где ее разместили, трапезная, библиотека, павильон для медитации, основное тренировочное поле, где ее и своих подчиненных гонял У Цзянь, и наконец покои лекарей. Они представляли собой целый комплекс из двух сыхэюаней и трех павильонов, где обитал целитель с учениками, а также находился лазарет и склад с травами и ингредиентами для зелий.       Учеников у целителя Му, не старого еще мужчины чуть младше отца, было целых две дюжины, причем больше половины набрали в последние несколько месяцев. Все, буквально все кричало о том, что в Мэйшань Юй ждут нападения, но прямо никто ничего не говорил… однако бывало, что за ужином главе ордена приходили срочные письма. Тогда тетушка вставала, жестом показывала, что они могут продолжать без нее, и уходила.       С родственниками у Яньли отношения не то чтобы не складывались, но среди этих сильных мужчин и женщин она часто чувствовала себя еще более никчемной, чем дома, а потому и общаться с ними не стремилась.       Даже самый младший ее брат, второй сын Юй Сягуан, которому едва исполнилось семнадцать, смотрел на нее свысока. Юй Шилю уже гораздо лучше нее овладел заклинательской наукой, хотя до А-Сяня и А-Чэна ему все еще было далеко. Впрочем, старший сын тетушки, Юй Шан, вполне оправдывал свое имя и, естественно для себя, считал ее слишком слабой. Кажется, будущий глава ордена, выросший среди смелых и решительных женщин Мэйшаня, уважал только силу. Пусть он и выказывал ей все диктуемые вежливостью знаки внимания, но в глазах его Яньли часто видела тень презрения. Или ей так только казалось…       В эти моменты Яньли винила себя, что слишком поздно всерьез взялась за ум, но теперь она могла только двигаться вперед или сдаться, а сдаваться, едва увидев первые успехи, она не хотела.       Утешала себя Яньли тем, что для целителя не нужно уметь хорошо защищать себя. Наоборот, масштабные техники, куда относились и щиты, и подавляющая часть атакующих заклинаний, конечно, расширяли и развивали меридианы, но со временем заклинателю становились недоступны тонкие манипуляции. А ведь для целителя это главное, уметь соединить разорванные сосуды и внутренние органы после ранений, иссечь отмирающую плоть или почистить рану, не задев важные органы, убрать опухоль…       Целитель Му нечасто ее хвалил, но и не ругался, как на других, а только давал новые задания, все сложнее и сложнее, молча кивал, оценив результат, и уходил.       Яньли поначалу путалась, чувствуя себя неуверенно под острым давящим взглядом и не понимая, все ли она делает правильно. Однако понаблюдав за тем, как справляются остальные и как орет, рычит и — в самом худшем случае — шипит на них наставник, осознала, что у нее неплохо получается.       Их, кого учитель не гонял и не обзывал «криворукими бездарями», было всего трое: Яньли, Ван Шу, бывший самым первым учеником, которого взял себе целитель Му, и Яо Синьсинь, троюродная племянница главы Яо.       К слову, своего дядюшку девушка не напоминала ни капли, была еще более тихой, чем сама Яньли, и почти все время проводила подле наставника, глядя на него с немым обожанием. В такие моменты Яньли старательно отворачивалась, смущаясь, и старалась, если была возможность, поскорее уйти.       И все же, как бы Яньли ни пыталась отвлечься, как бы ни подавляла в себе переживания, те все равно прорывались в темных снах, где ей чудилась сожженная Пристань Лотоса и горы мертвых тел, от которых она просыпалась в ужасе, а потом лежала до рассвета, свернувшись в клубок, и молилась всем богам, кого знала, чтобы уберегли их всех от такой участи. Иногда ей снилась собственная смерть на поле боя, где она очень хотела спасти кого-то родного, близкого, но не успевала. Иногда в кошмарах она видела братьев, но такие сны никогда не запоминались, зато после них всегда оставалось ощущение фантомной боли по всему телу, а ядро странно пульсировало, то разгораясь, то затухая.       Событие, которое изменило все, случилось за ужином — главе ордена снова доставили срочные донесения, причем не дали знать, что нечто требует ее внимания, как обычно, а принесли сразу сюда, в трапезную. Доверенный слуга передал письмо, присланное голубиной почтой, и застыл рядом, натянутый, как тетива лука.       Разговоры стихли. Яньли сначала окатило холодом, а затем бросило в жар — что-то ей подсказывало, что это важно. Она впилась взглядом в тонкую рисовую бумагу, испещренную знаками, но прочитать, конечно же, не смогла.       — Цзэу-цзюнь собирает войска против Вэнь Жоханя. Уже известно место сбора — Нечистая Юдоль примет всех, кто готов присоединиться. Двумя днями ранее что-то случилось в лагере перевоспитания — Вэнь Чао вернулся с ночной охоты один, хотя уходил в составе большого отряда.       Яньли сама не поняла, как вскочила. Очнулась она тогда когда под ногой хрустнула тарелка. Все в зале смотрели на нее, но, вопреки ожиданиям, она даже не смутилась.       — Что с моими братьями? — звенящим от напряжения голосом спросила Яньли и сжала кулаки в ожидании ответа.       — Пока неизвестно, — кратко ответила тетушка, помолчала, но потом добавила: — Я напишу Цзыюань.       С этими словами тетушка встала и в тишине направилась на выход. У самых дверей она обернулась и негромко попросила:       — Постарайтесь закончить ужин, силы нам всем скоро понадобятся.