Правильно загаданное желание

      Над Нечистой Юдолью только-только занимался рассвет.       Яньли сидела в небольшом саду, куда можно было попасть из их с мужем покоев, и наблюдала, как редкие пока лучи весеннего солнца мягко очерчивают листья деревьев, кусты, клумбы с цветами и нежную молодую травку.       Она наслаждалась редким затишьем, ведь подходил срок и к ним в ожидании радостного события приехал Усянь с Лань Ванцзи и малышом А-Юанем — сразу стало казаться, что в крепости ровно в три раза больше людей, чем обычно: шумный А-Сянь умудрялся быть буквально везде. А-Юаня они с мужем усыновили через несколько месяцев после своей свадьбы. Правда, церемония вышла скромная, не чета ее собственной, но А-Сянь не захотел устраивать пышные торжества для себя, а Лань Ванцзи его, что удивительно, поддержал. Вспоминая, как А-Сянь изводил буквально всех окружающих, чтобы «у моей шицзе была идеальная свадьба», Яньли подозревала, что Лань Ванцзи просто… испугался. То есть не захотел ждать еще полгода, прежде чем смог бы назвать А-Сяня своим.       Вспомнив брата и его сурового на вид мужа, из которого А-Сянь умудрился вить веревки, Яньли хихикнула и прикрыла глаза, наслаждаясь легким ветерком и тонким ароматом распускающихся цветов.       Вэнь Цин вообще обитала в Нечистой Юдоли последние полгода, присматривая за ней и изводя Не Минцзюэ, первого ученика и старших адептов своими иглами (в комплексе с печатями, придуманными А-Сянем) и горькими снадобьями, а также заставляя много медитировать.       А-Чэн долго без девы Вэнь не выдержал и начал присылать возмущенные письма, сетуя на отсутствие в ордене главной целительницы, буквально через пару недель отсутствия Вэнь Цин в Юньмэне. Между строк отчетливо читалось, что он тоскует. Что бы ни писал брат, рассказывая о новых адептах, ночных охотах или других делах ордена, А-Чэн постоянно сбивался, то и дело упоминая Вэнь Цин. Яньли ясно видела, как сильно он скучает, но не была уверена, что сам А-Чэн в курсе.       Одна мысль о том, что брат влюбился, заставляла ее улыбаться, а также сочувствовать Вэнь Цин, которая, кажется, тоже не осталась равнодушной к брату.       Впрочем, они оба достаточно прямолинейны и достаточно зрелы, чтобы самим разобраться в своих чувствах. Наверное. По крайней мере, Яньли на это надеялась, но даже если и нет… Всегда можно навестить брата и отчий дом. Только за то, что Вэнь Цин избавила А-Мина от угрозы искажения, Яньли была готова сама поговорить с братом на такую интимную тему и открыть ему глаза, если А-Чэн все еще не осознал своих чувств.       Не Минцзюэ Вэнь Цин недолюбливал, но терпел, а на все ее указания первым делом рычал, хмурился, но послушно шел выполнять. Яньли бы первая устроила ему «страшное молчание» по рецепту Лань Ванцзи, если бы муж рискнул не выполнить предписания Вэнь Цин, ведь результат был очевиден: угроза искажения ци — проклятие клана Не — почти исчезла. А раз глава выполняет указания целительницы, то и остальным незазорно, пусть даже целительница та из «Вэньских псов».       Здесь, в Цинхе Не, слишком хорошо помнили кампанию «Выстрел в Солнце», несмотря на прошедшие годы, и все действия Вэнь Цин воспринимали скорее как… искупление. Адепты оставались настроены к ней настороженно, постоянно присматривали, но Вэнь Цин это, казалось, не заботило.       Как бы там ни было, метод, придуманный Вэнь Цин и А-Сянем, работал, а теперь Не Хуайсан работал над тем, чтобы брат надавил на старейшин и изменил уклад ордена.       Следующий совет кланов принимают они, и Яньли всерьез подумывала написать брату и А-Яо с просьбой помочь. Ей еще не доводилось устраивать настолько масштабные мероприятия, и Яньли чувствовала себя несколько неуверенно.       Малыш толкнулся, и она с улыбкой погладила круглый живот, ощущая, как изнутри в ответ на ее касание снова приходит мягкий толчок. Уже совсем скоро ее малыш А-Сянь, ее маленький лучик, увидит мир…       Ребенок обещал первым за все время существования клана Не родиться без проклятия, а если ему во взрослом возрасте и будет грозить искажение ци, то не более, чем другим заклинателям. Яньли одновременно боялась надеяться на такое чудо и искренне жаждала его, часто посещая храм и принося на алтари Небожителей подношения. Одно дело — знать о возможной угрозе, а другое — знать, что угроза эта неизбежна.       Вэнь Цин, которая и подарила ей эту надежду, вопреки обычному скептицизму, была настроена оптимистично, а Яньли все еще иррационально опасалась поверить… Ведь разочарование в случае неудачи будет во сто крат сильнее.       Впрочем, головой, разумом она понимала, что находится под присмотром лучшей целительницы в цзянху, но сердце все равно тревожно замирало.       А недавно дева Вэнь намекнула, что, кажется, нащупала путь, чтобы попробовать вернуть ядро А-Сяню, точнее, вырастить заново, но подробности раскрывать отказалась. После этого Яньли была готова присоединиться к Не Хуайсану, который называл Вэнь Цин не иначе как «эта страшная женщина», но исключительно шепотом и только убедившись, что той нет рядом.       — А-Ли, ты замерзнешь, — раздался над ней хриплый со сна голос мужа, теплой волной возбуждения пройдясь от затылка вниз. Не успела она ничего ответить, как А-Мин подхватил ее на руки, прямо в покрывале, и занес в спальню, бережно положил на кровать и перед тем, как накрыть нормально, поцеловал в живот.       Яньли хихикнула, дождалась, пока А-Мин ляжет с другой стороны и придвинется ближе, а затем уютно устроилась в его объятьях, уткнувшись носом в грудь, где под кожей размеренно и сильно билось сердце ее любимого.       — Спи, — лениво проговорил А-Мин, — еще рано, — затем обнял теплой большой тяжелой рукой, провел по волосам и умиротворенно засопел.       Яньли улыбнулась и послушно прикрыла глаза.       Все было хорошо и обещало стать еще лучше.