Ничто не длится вечно

Глава 61 Домой не поехали. Тимми был не в том настроении, чтобы еще раз проходить через агрессивную толпу. Менеджер Ян предложил снять номер в отеле, и они заехали в первую же приличную гостиницу, встретившуюся по пути. До самолета Джонни оставалось еще около четырех с половиной часов. — Тебе бы в душ, — заметил Ян Мин, оглядывая подсохшую корку непонятно чего на его одежде. — Весь в каком-то говне. — Не помешает, — согласился Джонни, ковырнув ногтем грязь на плече. — Я позвонил Ко, он скоро подъедет с чистой одеждой. — И что, будешь его ждать? Иди, полотенцем замотаешься. Прямо, стеснительный какой! — усмехнулся Ян Мин. Они болтали с Джонни словно старые приятели, и это почему-то ужасно нравилось Тимми. Как будто семья, подумал он, стоя посреди большого нелепо обставленного холла. Им сказали, что из люксов свободен только номер для молодоженов, и, менеджер Ян, взглянув на них с язвительной усмешечкой, оплатил счет. — Я тоже в душ, — заявил Тимми. — Эй, голубки, — всполошился Ян Мин. — Вы не одни в номере! И вообще, ему скоро ехать! Он ткнул в Джонни пальцем. Тот невинно пожал плечами и поднял брови — «я тут ни при чем»! — Мы просто в душ, — укоризненно сказал ему Тимми, взял за рукав и потянул его в ванную комнату, и добавил, обернувшись: — Ничего такого. Они и правда не стали делать ничего «такого», просто встали, обнявшись, под струи теплой воды. — Во всем этом есть положительный момент, — рассуждал Джонни. — Думаю, уже нет смысла скрываться. — Можно звонить друг другу, — тут же сообразил Тимми. — Наверное, можно. Надо посоветоваться с менеджерами. — Да к черту, звони мне! — Не хочу уезжать, — пожаловался Джонни. — Закончу с этими съемками, и брошу работу. Буду бездельничать, или организую свой собственный фан-клуб Тимми Сюй, буду за тобой на концерты ездить, фотки с твоим автографом продавать, сувениры разные… Например, поносил ты майку, бросил в стирку, а я ее раз — и на аукцион… хороший бизнес… — Ха! — боднул его в ухо Тимми. — У меня есть лот покруче. Ты однажды свои трусы на батарее оставил — вот это солидно можно запросить, не то, что за майку. — Так нечестно! — возмутился Джонни. — Я тогда по ночам буду отстригать у тебя волоски с ляжек и выставлять на продажу. Наживусь… — Ах, ты гад! — Тимми заржал и попытался пнуть его, но поскользнулся, и Джонни едва успел ухватить его и крепче прижать к себе. Смеяться расхотелось. Когда в следующий раз он сможет ощутить кожа к коже это тело? — Давай поцелуемся! — Давай трахнемся! Они сказали это почти одновременно, и почти одновременно потянулись друг к другу губами. Поцелуй вышел какой-то бешеный, отчаянный, жаркий. После такого поцелуя и секса не надо… хотя, нет, конечно надо! Джонни развернул его, толкнул к стене, провел рукой между ягодиц. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Джонни за спиной тихо ругнулся — сумка со смазкой осталась в комнате. — Бог с ней, — Тимми сунул ему в руку гель для душа. — Все равно. Какая к черту подготовка, когда их обоих трясло от желания? Джонни вогнал сразу, глубоко, больно, и задвигался быстро и мощно. Боль тут же смыло обжигающим ослепительным удовольствием. Ноги подкашивались, и Тимми схватился за торчащий из стены дурацкий золоченый поручень. Интересно, сколько молодоженов вот также держались за него во время секса — мелькнула мысль и пропала. Джонни ткнулся как-то особенно сильно, так хорошо, что почти мучительно, непереносимо приятно. — Я кончу сейчас, — простонал Джонни, — Давай и ты… Сладкий… И вот от этого «сладкий», сказанного сдавленным полушепотом, накатила жаркая головокружительная оргазменная волна. Он меня любит — подумал Тимми, и его накрыло. *** Оставлять его в такой момент было тяжело. Джонни прекрасно понимал, что Чжоу берет удар на себя. Он-то в узком кругу съемочной площадки почти не ощущал на себе ни давление СМИ, ни прессинг фан-клуба. Это, конечно, будет и с ним, но Чжоу уже столкнулся лоб в лоб, а Джонни лишь задевает по касательной. А он бы лучше был рядом. На всех этих дурацких интервью, на околомузыкальных передачах, на шоу-бизнесовых вечеринках. Просто был бы рядом, чтобы ЧжоЧжо мог смело смотреть в глаза всем окружающим, чтобы говорил уверенно — да, мы вместе. В соцсетях их обоих уже вовсю обзывали пидорами, членососами и прочими отвратительными словечками. Джонни не было наплевать, увы, не было. Он бы хотел равнодушно пропускать мимо себя всю грязь, но не получалось. Как ни старался не обращать внимания, все же чувствовал себя обляпанным дерьмом с ног до головы, и то, что оно лилось не только на него, задевало и ранило вдвойне. Хотелось заорать: Я никакой не пидор! И он никакой не пидор! Я просто люблю этого человека, а он любит меня! Отъебитесь от нас все! На вейбо у него висел в черновиках пост примерно такого содержания. Лю Чжен в последний момент успел его заблокировать. По этому поводу они с Джонни крупно поругались и едва не рассорились окончательно. Ситуацию спас разговор по телефону с ЧжоЧжо. Теперь они уже не скрываясь звонили друг другу. Как ни странно, Чжоу поддержал Лю Чжена. Он тоже считал, что ситуацию такой пост не исправит, а только ухудшит. И без того враждебно настроенные бывшие фаны попросту озлобятся, а во что это выльется, трудно предположить. Вишенкой на торте был график съемок. В это самое время по расписанию пошли постельные сцены. Конечно, там не было никакого секса, в сценарии Чай ДжиДан оставила фактически только намеки, не сравнить с откровенными описаниями в книге. Но Джонни и этих «намеков» хватало, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке. Как и ожидалось, писательница появилась с утра пораньше. Джонни еще сидел в кресле гримера, когда она, радостно улыбаясь, помахала ему от входа в павильон и направилась к режиссерскому пульту. За ней, как обычно, следовали подружки-секретари. Джонни подозревал, что они больше подружки, чем реальные помощницы. Хотя, это как посмотреть… Как и во времена съемок «Героина», все, чем занимались эти девицы — всюду таскались с включенными камерами, фиксируя не только репетиции и рабочий процесс, но и любые моменты за кадром. Благодаря им в сеть попадали BTS, это они создавали и подпитывали фандом. Тогда они сотворили почти на пустом месте фандом ЮЧжоу, сейчас из ничего — фандом ДжейДи. Тогда, когда они выложили в сеть первые фото и видео, между Джонни и ЧжоЧжо еще ничего по сути не было. Они только познакомились, они даже друзьями не успели стать. Однако нужные ракурсы, правильный монтаж сделали дело — люди увидели то, что они сами еще не видели и не осознавали. Джонни не знал, чем это всех зацепило, почему все так прониклись их чувствами, ими самими. Но он знал, что именно оттуда выросла его популярность, его карьера, его успех. — Не представляй на моем месте его, не целуй меня слишком хорошо, — сказал Та Лу Ван, когда они занимали позиции. — Во время репетиции лучше вообще не целуй. Собственно, Джонни и не собирался, поэтому согласно кивнул. Они прошли сцену пару раз. Вроде бы разобрались, где должны быть руки-ноги-головы. — Нет, не то, — вдруг подал голос режиссер. — Джонни, это же не тренировка в спортзале. Можешь выдать хоть немного чувства? — Это же репетиция, — отозвался Джонни. — Мы порядок действий отрабатываем. А чувства на камеру будут. — Ты уверен, что сможешь как надо отыграть? Это ведь не просто проходной эпизод, — не унимался режиссер. — Это кульминация первого сезона — предложение Иня. Тут даже не столько Инь, сколько ты важен, реакция Гу Хая. Давайте все же хоть один раз пройдемся с эмоциями. Давайте, минутку, чтобы настроиться, и начнем. В книге перед предложением о замужестве, насколько Джонни помнил, шли какие-то идиотские ролевые игры. В сценарии подвыпивший Бай ЛоИнь мажет Гу Хая маслом, касается шрамов на спине и после этого предлагает жениться. Гу Хай растроган, потом целует Бай ЛоИня и соглашается. И, подразумевается, что далее они занимаются сексом. Которого, конечно, зрителям не покажут. Впрочем, Джонни и того, что предстояло выдать, казалось много. — Мотор! Руки Та Лу Вана легли ему на голые плечи, ладони съехали вниз, вернулись к плечам. Джонни прикрыл глаза. Сейчас надо сглотнуть, приоткрыть рот, выдохнуть. Лу положил ладони на грудь, сам прижался щекой к плечу сзади. Джонни чуть наклонил голову, касаясь виском его головы, потерся. Следующее действие — Инь отстраняется, смотрит на его спину, обходит, заглядывает в лицо, и говорит свою реплику. Лу съехал ладонями ему на бока, немного отодвинулся и вдруг, вместо следующего жеста, он взял и прижался губами к спине между лопаток. Джонни вздрогнул и едва не вышел из образа. Спокойно, напомнил он себе, облажаюсь и придется повторять. Так что, сдержавшись, Джонни доиграл сцену. — Снято! Отлично, парни. Запомнили, закрепили. Сейчас делаем три крутых дубля и закончим с этой сценой. Джонни ухватил Та Лу Вана за загривок и оттащил в сторону. — Что за блядство?! — Прости, — Лу выглядел расстроенным. — Я знаю, мы так не репетировали. Оно как-то само, я не понимаю, как. Вошел в образ. Если бы тоже был в образе, все было бы окей. — Не переводи стрелки! — хоть Джонни и продолжал злиться, но понимал, что Лу прав. Если бы он был в образе… Но ощутить себя Гу Хаем с этим Бай ЛоИнем не получалось, хоть ты тресни. — На какую тему ругаетесь, мальчики? — писательница появилась неожиданно. — Мы не ругаемся, — заявил Джонни. — Мы рабочие моменты обсуждаем. — Угу, — подтвердил Лу. — Обсуждаем. — Ну ладно, — улыбнулась Чай ДжиДан. — Обсуждайте. Только без рукоприкладства. А то со стороны можно подумать, что кто-то кого-то хочет покалечить. — У кого-то слишком богатое воображение, — пробурчал Джонни, и писательница рассмеялась. — ЦзинЮ, можно потом с тобой поговорить? — спросила она. Разве Джонни мог отказаться? Глава 62 Дублей пришлось сделать не три, а пять. Хорошо, хоть сцену намазывания маслом сняли со второго, и Джонни не пришлось бесконечно оттираться, потом снова терпеть руки Лу, разгоняющие масло по его телу. Переснимали только эпизод предложения, но, наконец, и с ним было покончено. Режиссер отпустил всех на обед. Джонни с удовольствием сбежал в душевую. Масло было оливковое, и ему надоел этот запах, казалось, что его вываляли в салате. Когда он появился у стола, все уже поели. Джонни этот факт не слишком расстроил. В съемочной группе сериала гей-тематики, конечно, никто не стал бы осуждать его или оскорблять за спиной. Но в последние дни косые любопытные взгляды Джонни ловил на себе, и не раз. Приятного было мало. — Я сберегла для тебя вкусненького, — Чай ДжиДан подвинула ему миску с лапшой и блистер, набитый разной едой. — А то все голодные налетели, я побоялась, пока ты помоешься, ничего не останется. Кушай. — Спасибо, — поблагодарил Джонни и принялся за лапшу с острым соусом. — О чем вы поговорить хотели? — Зря ты сразу про Сюй ВейЧжоу не сказал, — как бы между делом заметила писательница, и Джонни поперхнулся бульоном и закашлялся. Имя Чжоу, произнесенное ею таким будничным тоном, почему-то заставило его дыхание сбиться. Джонни вытер лицо и руки салфеткой и посмотрел на Чай ДжиДан. Она тоже изучала его испытующим взглядом. Кивнула сама себе: — Я же с самого начала чувствовала — что-то не так. Почему ты сразу не сказал? Может быть, ничего бы этого не было. — А почему я должен был говорить? — занял оборонительную позицию Джонни. — Мои отношения — это мое личное дело. — Десять лет назад для мальчика Хуан ЦзинЮ из Даньдуна это было личное дело, — довольно жестко отбрила его писательница. — А все, что происходило позже с Джонни, это уже не только твое, а и миллионов фанатов дело. — Ну, даже если и так, почему я должен был отчитываться? — Да не отчитываться, глупый! Ты что, не понимаешь, что все могло быть по-другому? Мы бы построили другую стратегию продвижения, другой фандом! Джонни хотелось прикрыть глаза и побиться головой о стену. Неужели, и правда, все могло быть по-другому? *** От нервного напряжения не спасали ни волшебный чай Ян Мина, ни таблетки, рекомендованные доктором Паком. Если бы не ежедневные разговоры с Джонни, Тим сдался бы еще несколько дней назад. Было очень трудно противостоять травле антифанатов. Соцсети пестрели картинками с их лицами, наложенными на порно-фото. Тимми уже лишний раз залезть в интернет не решался. «Тимми Сюй и Джонни — парочка?» — самая горячая сплетня шоу-биза. Об этом судачили и серьезные медиа, и «желтые» интернет-порталы. До выхода сингла оставалось два дня. Еще ни одну презентацию песни Тимми не ждал с таким волнением и нетерпением. Жаль, Джонни сможет появиться там всего на пару часов и улетит обратно. Но, хоть так побыть рядом, увидеться, почувствовать прикосновение руки, может быть поцеловаться где-то в укромном месте. От одной этой мысли сердцебиение начало учащается. Когда-нибудь, возможно, они привыкнут друг к другу настолько, что возбуждение не будет накатывать только от фантазий о руках, ласкающих тело, о губах, о языке, о влажном дыхании, о гладкой теплой коже… Бляяядь… Это снова случилось… Джонни жаловался, что стал как озабоченный кролик, то и дело сбегает в туалет сбросить «напряжение»… Смеялся, что все считают, будто у него диарея. Тимми даже предполагать не хотел, что окружающие думают про него, с его периодическим зависанием с идиотски-мечтательным выражением на лице. Все дни были расписаны. Интервью, съемки, посещение различных мероприятий, встречи с продюсерами. Это было утомительно и физически, и морально. Сегодня тоже была назначена встреча, но, в кои-то веки, Тимми ждал ее. С Дон Донгом была договоренность, что та «зеркальная» фотосессия послужит не только промо для нового альбома Тимми, но и будет творческим проектом самого фотографа, а презентация песни будет совмещена с открытием выставки. Из-за своей загруженности Тимми до сих пор еще не видел фото. Он не сомневался, что они получились отменными, но все же любопытство мучало. Модная галерея, выбранная для вернисажа, размещалась в центре города. Довольно невзрачная подворотня вела в шикарный внутренний двор, стилизованный под английский парк, где уже монтировали небольшую эстраду для выступления. Модернистское строение из стекла в глубине двора и было собственно галереей. Оно не выглядело внушительно, но внутри оказалось очень просторно. Белоснежные залы и огромные фотографии. Их распечатали таких размеров, что изображение приобрело реальные масштабы. И это производило дополнительный эффект. Тимми застыл посередине зала. Неподвижные двухмерные листы бумаги вдруг оказались окнами в другой мир, даже не один мир — миры! Потому что отражения, запечатленные на снимках, множили и преломляли реальность, расслаивали пространство, создавали порталы, утягивая за собой в какие-то иные измерения. Вокруг все жило, дышало, двигалось. Солнце било в лицо, рельсы бежали в даль, дул ветер, шуршала трава… И посреди этого изменчивого, обманчивого мира неизменными были два воина, два камикадзе. Обреченные… но не на смерть, а друг на друга. Они были друг у друга в сердце, в глазах, в руках, в голове, они были друг в друге, перепутанные, сложенные как два разных пазла, так совпавших, так спаявшихся своими неровностями, соединенных в одно целое с солнцем и ветром, что уже не разнять, не разделить. Дорога в один конец. Вместе. До конца. Это было его лицо, его тело, но Тимми уже не мог считать это своими фотографиями. Это были произведения искусства, и он очень гордился, что стал их частью, как-то поучаствовал в их создании. Он не знал, сколько простоял там, поворачиваясь от одного фото к другому. Когда из соседнего зала вышел Дон Донг, Тимми хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Лицо фотографа вдруг как-то подозрительно расплылось перед глазами, и Тимми сморгнул влагу с ресниц. — Спасибо, мальчик, — мастер обнял его, похлопал по спине. — Не говори, я и так все вижу. Спасибо. — Вообще-то, я хотел показать тебе кое-что еще, — через какое-то время сказал Дон Донг. Он повел Тимми в следующий зал. В проеме не было дверей, но экспозиция не просматривалась от входа. В нескольких метрах от арочного проема, перекрывая вид, стоял большой баннер-ширма с надписью строгим графичным шрифтом: «ph. Johnny HJY». Фотограф? Тимми оглянулся на Дон Донга, но тот уже подтолкнул его вперед. В этом зале фотографии были разных размеров — и на полстены, и чуть больше ладони. По цвету, свету, антуражу они перекликались с теми, что в первом зале. Но эти были не постановочные. Они запечатлели то, что происходило за кадром — словно показывали изнанку чуда и в то же время создавали свое, особенное волшебство. Там были ржавые железки и осколки стекла, битый кирпич и бурьян, дырявые крыши и поломанные платформы. Синее небо и зеленое поле. И люди — гримеры, стаффы, ассистенты, сам Дон Донг. Но на большинстве снимков главным был Тимми — задумчивый, веселый, сосредоточенный, серьезный, озорной, заинтересованный, разный. Однако таким он себя никогда раньше не видел. Ни в зеркале, ни в искусном гриме, ни на каких мастерски обработанных снимках Тимми не выглядел таким ослепительно, нереально красивым, как на этих фото. — Я их не трогал, — словно прочтя его мысли, сказал Дон Донг. — Таким ты выглядишь в его глазах. Я эти кадры нашел, когда просматривал флешки из фотоаппаратов. Вы оба тогда баловались, но твои снимки, уж извини, не очень… — А у Джонни талант, — продолжил за ним Тимми. — А он знает? Тимми кивнул на стену. Фотограф шкодливо улыбнулся: — В целом, знает. Я спросил его разрешение на экспозицию снимков. Но он их не видел. Будет ему сюрприз послезавтра. — Да уж. Надеюсь, он приедет пораньше, чтобы к началу презентации из ступора успел выйти. Они оба рассмеялись. Тимми еще немного походил по залу, подпитываясь любовью Джонни, льющейся на него с фотоснимков, как солнечный свет из окна. Джонни был далеко, но в то же время, Тимми чувствовал себя как будто в его объятиях. От твердо решил забрать потом себе все эти фото. Когда он вышел, эстрада во дворе была уже почти готова. Тимми поднялся на нее, оглядывая импровизированный зал. Потом на дорожке и газоне расставят стулья, сбоку под навесами встанут столы для гостей, чуть далее площадка для интервью, лаунж-зона. Все как обычно бывает на подобных вечеринках-презентациях. Он поймал себя на том, что невольно присматривает места, где можно будет уединиться хоть на несколько минут. Пожалуй, вон та дорожка между кустами азалии. Или в углу двора за причудливой абстрактной скульптурой из огромной глыбы гранита. А может быть, подойдет закуток с фонтанчиком и имитацией ручейка, укрытый рощицей бамбука. Пока по двору снуют рабочие с проводами и стремянками сложно определить, какое из мест будет самым уединенным. Хотя лучше бы Джонни смог остаться в Пекине на ночь, чтобы они действительно могли уединиться, остаться лишь вдвоем, заняться любовью. Глава 63 *** Глядя на половину творческой группы сериала, выстроившуюся перед стойкой регистрации, Джонни подумал, что съемки могли бы остановить не на один, а на два дня. Все равно в Пекин летят и режиссер, и главный оператор, и ведущие актеры, и даже автор сценария. — Может на фуршете напоишь режиссера, чтобы он на рейс опоздал? — тихо поинтересовался Джонни у своего менеджера. — Окажи мне услугу. Лю Чжен заржал и украдкой показал ему средний палец. — Вот ты гад, — вздохнул Джонни. — Придется просить Ко. — Не выйдет, я ему пить запретил, — с довольной рожей обломал его Лю. — Кто нас в аэропорт повезет? — Угу… значит сначала придется напоить Ко… — Давай, очередь подошла, — Лю Чжен подпихнул его к стойке. Их места были как обычно рядом, но в самолете менеджер вдруг решил, что ему надо срочно пообщаться с Чай ДжиДан, и поменялся с ее помощницей. Девушка охотно уступила свое место и плюхнувшись рядом с Джонни привычным жестом включила камеру. — Без этого никак? — нахмурился Джонни. — Тебя же все равно постоянно снимают, — пожала плечами девушка. — Просто не обращай внимания. — Я всегда сплю в самолете, — предупредил Джонни, вытягивая ноги. — Отлично, спи! — согласилась она. — Я не против. — Мне не очень нравится, когда меня снимают во сне. Это интимный процесс, это как в постели подглядывать, — девушка хихикнула, но снимать не перестала. — Понятно… Ты бы и в моей спальне поснимать не отказалась… Девица промолчала, но, судя по мечтательной улыбке и румянцу, она действительно была бы не против. Джонни закатил глаза и тяжело вздохнул. — Зачем это тебе? — Ну… — девушка замялась. — Интересно. — Что интересно? — удивился Джонни. — Как я сплю? — Конечно! — кивнула она. — Всем хочется прикоснуться к чему-то личному. Приобщиться, стать будто бы ближе. Такие видео знаешь, сколько просмотров набирают! Джонни скептически скривился, но девушка продолжила: — Ты просто не был ничьим фанатом! Про своего кумира люди хотят знать все! Вот буквально все! Что он ест, что пьет, чем болеет, как часто моется, чем моется, что смотрит в интернете, какое белье носит, ну а главное про его чувства! Кто ему нравится, с кем дружит, с кем враждует… — Вы поэтому меня с Та Лу Ваном так старательно сводили? — перебил ее Джонни. — В своих видео? — Это же промо! Когда люди смотрят сериал, они всегда переносят образы героев на актеров. Обычное явление. Если мы им показываем, что и в реальности у актеров отношения, как и на экране, то люди с бОльшим интересом начинают относиться и к фильму, и ко всем сопутствующим делам — сувениры, фанатские мероприятия, видеоматериалы, ОСТы и прочее, на чем зарабатывают продюсерские компании. Просто бизнес. Джонни все это и без нее знал, но почему-то не принимал тот факт, что является винтиком всего этого сложного механизма. — А что же делать, если я не отношусь к Лу, как Гу Хай к Бай ЛоИню? Мы с ним дружим… дружили, — поправился Джонни. — Обычная человеческая дружба! Общаться, время вместе проводить, ну, там в спортзал пойти или выпить. А теперь все закончилось. Я его по плечу хлопнуть не могу без того, чтобы все подумали будто я хочу его трахнуть. А я не хочу! Понимаешь? — Но Даррен… Он-то ведь… — Слышала про такое понятие — актерский брак? — девушка помотала головой. — Это когда актеры настолько проникаются чувствами своих персонажей, что переносят их на реальность. Им кажется, что у них любовь, они женятся. А потом другие роли вытесняют те образы, идет разочарование и развод. Так вот, Даррен чересчур вжился в образ. — А ты? — А у меня уже был такой опыт, правда без свадьбы, — усмехнулся Джонни. — Так что у меня, считай, противоядие в крови. — Ой, а с кем это у тебя было? — мгновенно загорелась девушка. — Ну конечно, так я тебе и сказал, — покачал головой Джонни. — Я сама догадаюсь, а ты только головой кивни, окей? — Я похож на простофилю? Нет, ты можешь попытаться, меня с каждой партнершей по съемкам «женили», валяй, угадывай! — Ну дай подсказочку! — Что за допрос с пристрастием ты тут моему артисту устраиваешь? Хочешь, засужу за вмешательство? — на свое место вернулся Лю Чжен, навис над девушкой, опираясь на спинку соседнего кресла и подмигнул ей с улыбкой ласкового крокодила. Ее как ветром сдуло. — Разболтался, — проворчал он Джонни. — Ничего я ей не говорил, — отмахнулся Джонни, натянул кепку на глаза, сполз в кресле пониже и задремал. Их встречала целая толпа фанатов. Может быть, приняли какие-то специальные меры, может это сами фаны постарались, но антифанатов не было видно. Джонни и Та Лу Вана завалили подарками, даже двух багажных тележек, что прихватили предусмотрительные стаффы не хватило, и они оба тащили в руках ворохи пакетов и мягких игрушек. «Я уже в Пекине», — набрал Джонни сообщение. Он, конечно, мог бы и позвонить, но не рискнул. Побоялся, что выдаст себя изменившимся тембром голоса и выражением лица. Он чувствовал, что не сможет удержаться от идиотской влюбленной улыбки, если услышит в трубке голос ЧжоЧжо. Хорошо, что он однажды увидел себя в зеркале во время разговора по телефону. Глаза смотрели мягко-мягко, еще чуть-чуть и мед вместо слез потечет. Брови подрагивали, губы складывались в такую умильную счастливую улыбочку, что от сладости аж тошнило. И слепой бы по нему понял, что он от любви помирает. Нет уж, набрать текст он пока еще может с нейтральным лицом. Пусть снимают, как подружка Чай ДжиДан, но лезть к себе в душу Джонни разрешал только одному человеку. Эх, скорее бы его увидеть, этого человека. Жаль, ничего серьезнее, чем дотронуться и постоять бок о бок им вряд ли светит. Что ж, хотя бы просто побыть рядом, почувствовать запах и тепло тела, убедиться, что он все еще твой… Джонни старательно не думал про песню, потому что при мысли о выступлении его почему-то охватывал мандраж. Он не боялся публики, но переживал, что не сможет спеть как следует, испортит песню, испортит для ЧжоЧжо этот вечер. И, конечно, больше всего он переживал, как их дуэт воспримут зрители, тем более, что сегодня соберутся не простые обыватели, а вся верхушка китайского шоу-бизнеса и арт-богема, люди, которые понимают в искусстве. И не только они, а их друзья и коллеги, те, с которыми они с Чжоу общаются каждый день, чье отношение, может быть, даже важнее, чем благосклонная оценка ценителей и знатоков. «Давай поскорее нам еще репетировать», — игнорируя знаки препинания, ответил Чжоу, и, не успел еще Джонни заблокировать экран, как пришло еще одно сообщение: «Люблю очень соскучился». И Джонни прикусил губы — они сами расползлись в улыбке. Глава 64 *** Когда он увидел Джонни, репетировать — это последнее, что хотелось Тимми. Стилисты приготовили им одежду в духе Инь/Ян — у Джонни белая майка и черные джинсы, у Тимми наоборот, но сейчас Джонни был в своем обычном стиле — мешковатые шорты и просторная серая футболка. И почему-то осознание того, что он не демонстрирует свое шикарное тело направо и налево, и только Тимми позволено видеть его во всей красе, возбудило до крайности. Хотелось запустить руки под серый трикотаж, огладить мускулистые бока, провести по ложбинке позвоночника, просунуть ладони под пояс шортов и обхватить упругие ягодицы. Тимми отвел глаза, сглотнул слюну и выдохнул. Выдох, пойманный микрофоном и усиленный колонками, разнесся над площадкой. Звукоинженер что-то закричал с пульта. Тимми не обратил внимания, он смотрел на Джонни, которой шел к нему по проходу между косо поставленными стульями. Он улыбался, и Тимми не мог не улыбаться в ответ. Он понимал, что безнадежно палится, но не мог не улыбаться. Просто не мог. — Ого… Это правда мои? Джонни уже переодетый для выступления, но еще не в гриме, стоял посреди зала и с удивлением разглядывал фотографии. Он уже немного отошел от работ Дон Донга, но был все еще под впечатлением. Тимми нравилось видеть его таким …ошалевшим, взъерошенным, ошеломленным. Широко открытыми глазами он смотрел на фотопортрет размером полтора на полтора метра. Там Тимми смеялся, глядя куда-то в сторону, в его руках был кусок зеркала, отражающий облако. — Твои, сам не узнаешь, что снимал? — хмыкнул Тимми. — Веришь, ни разу не распечатывал своих фоток, — ответил Джонни. — В голову не приходило. Классно! Даже не верится, что это мои. Он повернулся к другому портрету. Там Тимми прикрывался растопыренной пятерней от солнечного зайчика, глядя между пальцами одним глазом на своего фотографа. Внезапно лицо Джонни потемнело, губы сложились в плотную прямую линию. Тимми испугался. — Ты чего? Что с тобой случилось? — он обеспокоенно тронул Джонни за плечо. — Ничего… — процедил Джонни. — Интересно, во сколько учитель все это оценил? Да, блин, пофиг! Я все равно все выкуплю, и фото, и носители… — Что ты выкупать собрался? — удивился Тимми. — Вот это все, — Джонни широким жестом обвел стены, увешанные фотографиями. — Здесь ты… слишком… — он запнулся, подбирая слова. — Слишком красивый! Я не могу, чтобы эти фото были у каких-то чужих людей. Здесь ты слишком… мой! — Глупый, — протянул Тимми, сглотнув комок в горле. — Глупый, это же и так твои. Твои фотографии. Вот! — он достал из кармана коробочку с картой памяти. — Дон Донг просил меня передать. Все здесь. И эти фото тоже твои, ты не обязан их продавать. Джонни смущенно покраснел, но хмыкнул и, забрав флешку, сунул ее в часовой карманчик своих джинсов. — Так не потеряю точно, — пояснил он. «1», «2», «3» — сменили друг друга цифры на экране над ударной установкой, и гитарист вступил со своим соло. Тимми посмотрел на противоположную сторону небольшой сцены. Джонни сжимал в руке микрофон, будто хотел раздавить его. Сначала им обоим хотели нацепить гарнитуру, но если у Тимми была гитара, то Джонни оказался с пустыми руками. Он и так нервничал, а тут еще думать, куда деть руки. Так что для него нашли микрофон. И по той же причине вступать первым тоже должен был Тимми, хотя по идее первая фраза была у Джонни. Но на репетиции он ни разу не сумел попасть во вступление, и Тимми решил не мучать его. — Прости, чувак, — расстроенно сказал Джонни. — Никогда я так не нервничал, а сейчас мандраж дикий. Наверное, потому что я уже столько лет с тобой на одной сцене не стоял. Цифры мигали «1», «2», «3». А Тимми, поймав взгляд Джонни, показывал ему, прикрываясь от публики гитарой «5», «2», «0» — «я тебя люблю». Джонни чуть заметно кивнул, выдохнул, и вступил вовремя. Они это не репетировали, но, когда пришло время припева, Тимми вдруг обнаружил, что они стоят рядом посередине сцены, плечо к плечу. Каким образом он преодолел эти семь или восемь шагов, он не мог сказать. — …Мы с тобой камикадзе, священный ветер… — пропели они, полуобернувшись друг к другу. В лице Джонни, в его глазах была эта самая обреченная радость камикадзе, когда уже все решено, когда не надо мучиться сомнениями, надо просто идти по своему пути, до конца, а уж каким будет этот конец, на то воля рока. И хотя летний вечер выдался жарким и душным, Тимми ощутил бьющий в лицо поток свежего ветра, будто он и правда мчит по трассе куда-то вдаль, и не важно куда, важно с кем… — …Ты обнимаешь меня, придвигаешься ближе… — начало второго куплета — партия Тимми. И тут Джонни переложил микрофон из правой в левую и опустил руку на его плечо. Весь этот куплет Тимми ощущал жар и тяжесть его ладони на плече, и в груди что-то мелко дрожало. Он не решался смотреть на Джонни, вместо этого вглядывался в публику. У многих в руках было шампанское, но ни один не поднес бокал ко рту, пока звучала песня. Он пел, и как никогда остро осознавал, насколько неоднозначный текст у него получился. Впрочем, бояться и сожалеть было поздно, да и не жалел он ни о чем. Отзвучал последний аккорд, Тимми опустил гитару. Несколько секунд стояла тишина… потом раздались первые робкие хлопки, кто-то крикнул «Супер!» и аплодисменты стали оглушающими. Тимми выдохнул и прикрыл глаза. От облегчения в груди стало пусто, голова закружилась и все поплыло. — Стоять, — выдохнул ему в ухо Джонни, крепко сжимая его ребра. Как его рука вдруг оказалась закинутой Джонни на плечи, Тимми не помнил. Ноги отказывались слушаться и держать тело, так что фактически в вертикальном положении его держал Джонни. Тимми собрался. Несколько глубоких вдохов-выдохов прогнали тошноту. Голова кружилась, но руки и плечи Джонни служили ему якорями, не давая снова «поплыть». Тимми переступил, убеждаясь, что ноги его уже слушаются. — Поклонись осторожно и пойдем со сцены, — прошептал Джонни. Тимми послушно наклонил голову. — Пидоры! — вдруг донеслось из толпы. Глава 65 *** Он не увидел, а скорее почувствовал, по его остановившемуся дыханью, по внезапно потяжелевшему прикосновению плеча, что ЧжоЧжо сейчас осядет на пол. Джонни обхватил его за бок, заставляя тело держаться прямо. Наверное, потом на ребрах у него останутся синяки, но грохнуться в обморок на сцене это уж слишком. — Стоять, — прошипел он, и Чжоу похоже очнулся. Он задышал, стойка стала вроде бы немного увереннее. Но как только Джонни подумал, что пронесло, раздался выкрик: «Пидоры!» ЧжоЧжо вздрогнул, а у Джонни в глазах потемнело от злости. Он отпустил Чжоу, который уже стоял на своих ногах, и резко развернулся к публике. Наступила такая тишина, будто во дворе не находилось несколько сотен человек. Стал явственно слышен гул моторов с улицы. — Пидоры вонючие! — снова крикнул смутно знакомый тип в модном пестром пиджаке. Кажется, это был какой-то художник из «золотой» молодежи, больше известный своими пьяными выходками, чем картинами. Джонни рванулся вперед, но Чжоу поймал его за локоть. — Рот помой, — сказал он. Спокойный голос, усиленный микрофоном, разнесся по двору. «Деятель искусства» хотел еще что-то вякнуть, но Чжоу показал ему средний палец. — Я тебе… — начал было художник, но не закончил, потому что схватился за расквашенный нос. Учитель Дон взял у официанта салфетку и с невозмутимым видом вытер окровавленный кулак. — Извините за этот инцидент, — сказал он громко. Стоящий неподалеку Та Лу Ван захлопал в ладоши. Менеджер Ян подхватил, следом захлопал еще кто-то, еще, и вот уже все дружно рукоплескали, заглушая шумом аплодисментов ругательства художника. Подоспевшая охрана куда-то увела его под руки. ЧжоЧжо выпрямил спину, потом низко поклонился публике. Джонни тоже поклонился. Он очень, просто нестерпимо хотел взять Чжоу за руку. Обхватить запястье, чтобы пальцами нащупать толчки пульса, чтобы ладонь холодил металл браслета. И он так гордился своим ЧжоЧжо в этот момент! Вдруг рука Чжоу протянулась, сцапала руку Джонни с микрофоном, потянула вверх. Джонни, расширенными от восторга и удивления глазами, посмотрел на Чжоу, а тот быстро глянул на него, а потом, как будто так и надо, будто его гарнитура перестала работать, проговорил в микрофон: — Большое спасибо всем! — и еще некоторое время не отпускал руку Джонни, улыбаясь публике. Стафф отвел их в служебное помещение, где они готовились к выступлению, чтобы переодеть влажные футболки. В комнате толклись трое девочек-стилистов, но Джонни взмахом головы попросил их на выход. Чжоу, не дожидаясь пока они выйдут уже стянул майку. Едва дверь закрылась, Джонни впечатал его в стену и поцеловал. Жадно засосал блестящие губы, прижимая к стене его безвольные запястья. Чжоу прикрыл глаза, отдаваясь весь этому поцелую. — Провокатор чертов, — бормотал Джонни, с трудом переводя дыхание. — Хочу тебя… хочу… — Останься до утра! Слышишь! Чжоу подался вперед, и уже Джонни оказался прижат к двери его грудью. Бедро упиралось между ног, и Джонни ощущал членом, какое оно твердое и горячее. От Чжоу исходила такая мощная аура, что хотелось стянуть штаны и развернуться носом в косяк. — Эй, вы там! Никакого секса во время работы! — донесся снаружи голос Лю Чжена. В дверь над ухом Джонни грохнуло. — Бля, обломщик, — Чжоу с сожалением отпустил Джонни и отступил на шаг. С растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками он выглядел таким сексуальным, что, если бы он не отступил еще на шаг, Джонни притянул бы его обратно и снова поцеловал, и плевать бы ему было на менеджера. Да на всех! Пусть хоть целая толпа соберется под дверями… Джонни еще не знал, как он это сделает, но был уверен, что рейсом в 00:50 он не полетит. Их растащили по разным концам двора. Джонни мог только издали смотреть сквозь стеклянные окна галереи, как ЧжоЧжо, неимоверно красивый в свете софита, дает интервью, на фоне своей фотографии. В голове были мысли только о нем. — А почему именно вас господин Дон Донг пригласил принять участие в фотосъемках этого проекта? — Вообще-то, сама идея проекта возникла благодаря Тимми Сюй. Он написал песню, позвал меня совместно записать сингл, а к мастеру Дон Донгу обратился с предложением снять промофото для него. В результате все это вылилось вот в такое творческое сотрудничество… Джонни смотрел на Чжоу, и не мог понять, как все так обернулось в его жизни. Ведь мог же он никогда и не встретить его. Или встретить и … и ничего. Просто сыграть вместе в кино и разойтись каждый своей дорогой. Ведь он мог бы остаться равнодушным к Чжоу. Мог? Влюбиться в кого-то другого, в другую. Спокойно объявить о помолвке, свадьбе, дом купить, детей нарожать. Любить кого-то, не его. — А какие отношения вас связывают с Тимми Сюй? Вы ведь тоже в курсе сплетен о вас, которыми полны соцсети? — Людям не запретишь выдавать желаемое за действительное, а где истина, не знает никто… — Ну ведь вы и Тимми Сюй должны знать, где истина! Расскажите нашим зрителям! — Что бы я сейчас ни сказал, это будет подвергнуто сомнениям. Если я скажу, что мы любовники, фанаты и антифанаты тут же отыщут множество подтверждений и опровержений этой версии. Если скажу, что мы друзья, случится тоже самое. Будете смеяться, если я сейчас признаюсь, что на самом деле я пришелец с другой планеты, найдется немало людей, которые радостно скажут — я так и знал! ЧжоЧжо обернулся к фотографии, что-то показал журналистам, его лицо осветилось теплой улыбкой. Да разве мог Джонни влюбиться в кого-то еще? Сейчас, как никогда ясно, Джонни ощутил, что этот парень был предназначен именно ему. Для него. И не его вина, что сначала Джонни не хотел в это верить. Они друг друга дождались, нашли. И сейчас главное больше не упустить шанс, не отпустить руку. *** Из-за спины репортера помахал Райан. Черт, Тим так хотел познакомить его с Джонни, но даже переброситься парой слов не получалось. Желающих взять интервью набралась целая очередь, и Тимми чувствовал себя попугаем, повторяя бесконечно почти одни и те же фразы. Что говорить, они заранее подробно обсудили с Ян Мином, Джонни и Лю Чженом, так что Тимми даже особо задумываться не приходилось. Обтекаемые фразы сами слетали с языка, немного юмора, обаятельная улыбка — все было отработано до автоматизма, многолетний опыт сказывался. Конечно, главное, что хотели знать все репортеры, любовники ли они с Джонни. Тимми не подтверждал и не отрицал, он знал, что Джонни делает так же. Они давали людям право самим выбрать понравившуюся версию и верить в нее. Так они никого не обманывали и, в то же время, не противопоставляли себя все еще слишком консервативному китайскому обществу. Если бы они с Джонни не перестали уже бояться каминаута, наверное, сейчас у Тимми было бы ощущение, что он идет по тонкому льду. Он бы дрожал и опасался каждого шага. А так, он был уверен в себе, и эти слова, что он произносил, запутывая репортеров, обывателей, праздную публику давались ему легко. Он не врал, он просто не пускал их в свое личное пространство. Время от времени, когда люди расступались, Тимми сквозь окно галереи мог видеть освещенную софитами площадку для интервью, расположенную снаружи. В белой рубашке и темно-синем жилете Джонни был неимоверно хорош. Тонкая ткань плотно облегала плечи и обрисовывала мускулы. И пуговицы, до черта маленьких пуговок! Даже пальцы зудели, как хотелось расстегнуть их все, вынимая из одежды это охренительное тело, как подарок из обертки. Тимми так соскучился по нему, что, наверное, кончил бы, еще не дойдя до последней пуговки. Хоть и очень хотелось, чтобы Джонни остался, но было понятно, что это нереально. Тимми слишком хорошо знал, как работает эта машина, где актер только один из винтиков. Один из главных винтиков, без которых механизм запустится, но будет работать впустую, зря расходуя силы и ресурсы. Джонни не мог себе позволить подвести людей. Время, когда за съемочной группой «Ты пристрастился» придет транспорт, чтобы отвезти в аэропорт, приближалось, а репортеров не становилось меньше. Тимми начал переживать, что он не успеет, не сможет попрощаться. Джонни уже исчез с площадки для интервью. Там теперь стоял Дон Донг. Тимми всерьез занервничал, и тут появился менеджер Ян. Расталкивая папарацци, он пробился к Тимми. — Господа, позвольте артисту немного отдохнуть! Сделаем технический перерыв на 15 минут. Благодарю за понимание, — Ян Мин подхватил Тимми под локоть и потащил куда-то в служебные помещения галереи. Он свернул за некий выступ, казавшийся архитектурным излишеством, и отпер картой неприметную дверь. За ней был пустынный коридор. — Тебе туда, — махнул он. — Оргий не устраивайте, все равно не успеете. Максимум полчаса. И то меня за это взгреют. Но я же вижу, что тебе это надо, — менеджер вздохнул смущенно. — Все, иди. Я тебе позвоню, когда выходить. Тимми не ответил, не спасибо же сейчас говорить. Он ринулся по коридору, который свернул под странным углом, и увидел приоткрытую дверь. Джонни стоял у барной стойки спиной, в пол-оборота к нему и пил воду из бутылки. Ноги, расставленные в уверенной позе, поджарые ягодицы, рельефные мышцы спины — хотелось потрогать, прижаться, куснуть, чтобы убедиться, что он реальный, что он принадлежит ему. — Кит, — позвал он севшим голосом. Джонни облился водой, обернулся, и Тимми не сумел сдержать смешок, настолько забавное и милое это было зрелище. — Я строил планы побега, — сказал Джонни. Тим шагнул в комнату и закрыл за собой дверь: — Мы сбежим, но позже. А пока у нас есть полчаса. — Так мало! Что можно успеть за полчаса? — вздохнул Джонни. — А что ты хочешь успеть? — Нацеловаться на две недели вперед, обменяться минетом, потрахаться… — Все пункты вряд ли, но первый мы можем попробовать выполнить. Тимми прекрасно понимал, что нацеловаться вперед не получится, только раздразнить аппетит, но разве он мог отказаться?