Ты должен выжить

Величественный тронный зал. Гигантские своды потолка с ледяными колоннами, сверкающими посреди выстланного инеем стеклянного пола. Приглушённый свет. Каждый шаг эхом отдается и отскакивает от темных стен. Здесь настолько много пространства, что создается впечатление, будто ты в заснеженной заиндевелой пещере — настолько пусто. И только трон, достойнейший великих королей, стоит посередине необъятного зала. Никто не знает из чего он сделан — хрусталь, стекло, или, быть может, лёд. Настолько прозрачный. Он запорошëн идущим с потолка снегом. Аякс становится на одно колено и учтиво склоняет голову. — Вы звали меня, Царица? — Подойди, Чайлд. Она сидит на троне, закинув ногу на ногу, и задумчиво смотрит в потолок. — Ты знаешь, что Синьора убита Сёгуном? Неприятная потеря. Эта женщина была воплощением сжигающего за любовь огня. Я даже в некоторой степени восхищалась ею. Она переводит взгляд на Чайлда, и он замирает. — Скарамучча выменял гнозис на жизнь путешественника. Ты знаешь, что он был первым прототипом куклы под названием Сёгун? Чайлд кивает. — Сознание Эи находится в мече, а её тело уже давно истлело. По сути она вечна и не подвержена эрозии. Но гнозис её оказался у фамильяра. Макото — первый архонт — погибла в войне за Каэнри`ах, и с тех пор правит её сестра — Эи — без гнозиса, — Царица выпрямляется и слегка наклоняется вперед, — Подойди ближе, Чайлд. Он удивленно смотрит на неё, но повинуется и делает шаг. Царица манит его ладонью ещё. Шаг. Ещё. Она поднимается и идёт сама, останавливаясь в сантиметрах от его лица. Невероятное зрелище. Он никогда так близко не смотрел в её ледяные, пронизанные бесплодным холодом глаза. Её лёд опустошает, он жалит больно и жжет, напоминая о безграничной силе, и даже сам Чайлд не сможет одолеть её в бою. Против её силы может выступить только неуязвимый бог. Смертные тела же так и застывают, превращаясь в ледяные статуи навеки, не успев сделать и шага. От её величия сводит живот и подрагивают руки. Невероятная честь. Царица поднимает ладонь, и холодные пальцы скользят по светлой коже щеки, покрытой мурашками. Чайлд дергается и широко открывает глаза, не в силах поверить в то, что происходит. Она коснулась его. — Ты должен забрать гнозис у Скарамуччи. Он знал. — Но — так как он первый прототип Сёгуна — в нём есть часть божественной силы, и с гнозисом он стал ещё сильнее. Царица делает шаг вперед, и её губы оказываются напротив губ Чайлда. Он судорожно сглатывает, не в силах пошевелиться. — Ты должен выжить, Чайлд, и я дам тебе ещё силы. Царица резко отстраняется и хватает за запястье. — Иди за мной. Она ведёт его за свой трон по огромному ледяному залу, не выпуская руки. С каждым шагом Чайлд немножко умирает внутри. Ещё силы? Он знаком с экспериментами Дотторе и не хотел бы оказаться на месте подопытных, однако противиться воле Царицы не сможет. Ужас сковывает движения. Её рука морозит кожу, напоминая о бесконечной силе беспощадных льдов. Но она ведет его не в кабинет Дотторе. И не в часть дворца, в которой он когда-либо бывал. За небольшой дверью узкий коридор, ещё дверь. Царица пропускает его вперёд и отпускает занемевшее запястье. И Чайлд цепенеет. — Вы… — Да, Чайлд. Это мои покои. Богиня подходит ближе и заглядывает в широко раскрытые в ужасе глаза. — Ты же понимаешь, что сейчас произойдет? Чайлд переступает с ноги на ногу и отшатывается. — Царица? Та медленно расстегивает плащ и спускает к своим ногам. Затем берется за перчатки и стягивает, обнажая синеватую кожу пальцев, которые ловко берутся за лямки тонкого искрящегося платья. — Моим идеалом раньше была любовь, Аякс, — шепчет она. Чайлд сжимает кулаки, услышав своё имя, и скользит взглядом, наблюдая как платье устремляется вниз, обнажая белоснежную кожу, аккуратную грудь с розовыми ареолами сосков, тонкую талию. На её теле ни единой родинки, шрама или пятна. Ни единого волоска. Она безупречна и чиста как только что выпавший снег. Он сам готов упасть к её ногам в благодарность за предоставленную честь словно это серебряное платье. Но… нет. Иначе он не был бы Чайлдом Тартальей. — Это было уже более пятисот лет назад. И, несмотря на мой холод, прикосновение крио Архонта даровало людям спасение от смерти и болезни. Но я забыла, что такое любовь, Аякс. Напомни мне, и я благословлю тебя. Царица полностью обнажена. Она откладывает на столик рядом корону и подходит ближе, касаясь пальцами его мундира и медленно расстегивает. Она прекрасна, стройна и волшебна. От неё пышет холодом, но Аяксу кажется, что воздух раскален до предела — не вдохнуть, не выдохнуть. Царица спускает с его плеч мундир, касается пуговиц на рубашке и слегка задевает кожу груди пальцами, проводя по телу импульс. — Моя Царица… — шепчет Аякс, и женщина поднимает на него хрустальные льдистые глаза. Он смелеет и наклоняется ближе, спихивает с рук рубашку и мундир, оставаясь по пояс голым и легонько касается холодных губ женщины в пробном робком поцелуе. Царица закрывает глаза и тянется ближе. Внутри Аякса вспыхивает пламя. Сквозь его тело протекает невиданная раньше целительная сила, каждая клеточка обновляется, и затягиваются не зажившие раны. Он впитывает губами сладкое наслаждение, и тело отзывается на зов характерной реакцией. Ладони касаются нежных плеч и ведут ниже, притягивают холодную женщину к себе, в объятия. Он знает, что должен сделать. Растопить лёд, зажечь в ней пламя, показать чувственную любовь, от которой сводит ноги и пальцы, от которой хочется плакать от переизбытка эмоций и наслаждения. Чайлд может — опыта предостаточно. Он завоеватель по натуре и не гнушается женскими сердцами. Но именно эта женщина — богиня — его самого сводит с ума. Он никогда бы не подумал, что покорит эту вершину, хоть и по её приказу. Царица касается его спины и проводит ногтями до поясницы, посылая импульсы в самое нутро, заставляя Аякса поддаться ближе и обхватить её за талию, резко углубляя целомудренный поцелуй. Его язык оглаживает губы, настойчиво проходит между и скользит в едва приоткрытый рот в жарком поцелуе, захватывающем весь контроль над остатками разума. Женщина поддается, открывает рот шире, и её ледяной язык сплетается с языком Аякса, охлаждает пространство между ртов словно освежающая мята. Руки Аякса скользят ниже, охватывают ягодицы, и задушенный стон нетерпения срывается с его губ. Он ещё никогда никого не хотел так сильно, на грани рассудка. Хочется больше прикосновений к холодной коже, хочется согреть её своим теплом, заставить плавится под жаром его собственного тела, подмять под себя и услышать томные сдавленные вздохи и стоны. Аякс напирает мягко и толкает богиню вперёд на огромную величественную кровать, покрытую белоснежными шелковыми одеялами. Царица послушно отступает, упирается голенями о дерево и забирается на ложе, раздвигая ноги, а он накрывает ее крепко и страстно целует снова. Он скользит пальцами ниже, по бедрам, смазывает поцелуй к щеке, целует мочку уха и под ним. И слышит, впитывает довольный тяжелый вздох, а следом за ним и стон от сомкнувшихся на коже шеи зубов. Он отстраняется и заглядывает в глаза, дыхание перехватывает. Царица лежит под ним и смотрит так порочно, затуманено и страстно, что Аякс сглатывает, давя в себе порыв овладеть ею в ту же секунду. Нет. Он не будет спешить. Он выполнит приказ и покажет настоящую любовь. Аякс завлекает богиню в новый страстный поцелуй, оглаживает ноги, талию, окружность груди и легонько сжимает сосок. А после резко отрывается от губ, сползает чуть ниже и припадает к груди. Наслаждается открывшейся картиной. Царица выгибается и запрокидывает голову, запускает пальцы в ржавые волосы, сводит ноги в нетерпении. Неужели ей нужно так мало? Веками не знавшая мужской ласки, белоснежная как снег и величественная, могущественная, прекрасная, сияющая серебром волос, она сводит Аякса с ума. Он скользит губами ниже по коже, которая уже не кажется такой холодной как раньше. Пальцы в волосах требуют не медлить, на что Аякс легко улыбается в живот, а затем прикусывает и шире раздвигает ноги. Прикосновение горячего языка резкое и неожиданное, что Царица роняет несдержанный вскрик и пытается отстраниться, но ей не позволяют. Аякс хватается за бедра и лижет широко, отмечает то, что и без его слюны уже слишком мокро. Он лакает, целует и напирает языком глубже, слушает довольные вздохи и смотрит на тяжело вздымающуюся грудь неприступной ранее женщины. Все его естество, весь азарт, желание победы и хаос сейчас торжествуют, потому что творится нечто невероятное. Он старается, подмечает каждую реакцию на свои движения и делает как надо, выбивая первые сладкие стоны. Плоть болезненно пульсирует, напоминая о себе, и Аякс не отрываясь от Царицы одной рукой расстегивает ремень и приспускает брюки, наслаждаясь свободой и окатившим мокрую плоть холодным воздухом. Он слегка ежится, но дело своё продолжает, легонько касается рукой члена, стирает капли смазки и довольно мычит. Её хочется до невозможного, до цветастых мушек перед глазами. И Аякс не выдерживает. Он отстраняется резко, стирает с губ влагу и быстро сбрасывает сапоги и брюки, накрывает женское тело своим, жадно целуя. Касание прохладной нежной кожи до бедер, плоти скручивает желанием еще сильнее, так, что становится невыносимо. Он подтягивает её за талию чуть выше, удобно устраивается между ног и берёт член в ладонь, мажет им по лону, смачивая и дразня. Никогда бы не подумал, не представлял и не надеялся даже в мыслях, но она под ним. Облизывает пересохшие приоткрытые губы, и льдистый взгляд полон демонов, плывет, будто, если бы Аякс продолжил её вылизывать, то… Но Аякс нетерпелив. Он легко улыбается и щурится от наслаждения, когда плоть легко проскальзывает в истекающее соками тело, замирает на несколько секунд и резко подается глубже. Царица вскрикивает и хватается за простыни, запрокидывает голову, а Аякс склоняется к ней, сцеловывает с губ стоны и лижет шею, прикусывает, набирает темп. Она одновременно похожа и не похожа на богиню. Прекрасная, изящная, она больше не выглядит величественно, выглядит покорной и порочной в его крепких руках, и от этого Аяксу сносит крышу ещё больше. Он вбивается в тело со всей страстью, что охватила его, жмурится от кайфа, совсем не щадит голосовые связки женщины. Царица стонет громко, срываясь на крик и внезапно затихает, замирает и сжимается. О, Аякс знает, что это такое. Он ускоряется, и тело под ним вздрагивает, она кричит и вымученно откидывается на подушки. Он не дает ей отдышаться. Руки крепко прижимают женщину к себе, усаживают на кровать, а он неловко переступает по мягкому матрасу и оказывается сзади, садится на пятки. — Царица… — его ладонь откидывает волосы с плеча на одну сторону, и Аякс шепчет в самое ухо, — Сядь на меня. И она приподнимается, повинуясь мужским рукам, разводит ноги широко и усаживается на него. Плоть скользит внутрь под довольные стоны обоих. Аякс прижимает её к себе, целует плечи и шею, держит, не позволяя соскочить вперёд. Его движения неторопливы, но в таком положении вызывают у неё крики удовольствия и дрожащие в предвкушении руки. Она не продержится долго —понимает он — и ускоряется, одной рукой оглаживая горло и слегка сдавливая. Он и сам уже на грани. Царица выгибается на нём, от глубокого проникновения под правильным углом тело горит экстазом. Вокруг них уже не холодно совсем, жар тел нагрел покои словно два пламенных костра. Аякс стонет вместе с ней, не в силах больше сдерживаться, но держится, ждет. Эта сладкая невыносимая пытка лучшая в жизни. Женщина в его руках бесспорно главная награда за службу. Его тело прошибают волны элементальной энергии, заряжается глаз бога и порчи, затягиваются боевые раны, не оставляя даже светлых полосок рубцов. Аякс наполняется силой, которую никогда со времён Бездны ещё не испытывал. Он будто прикоснулся к источнику вечной жизни — святому Граалю — и испил до дна. — А…якс… — шепчет Царица на пределе хрипло, сбиваясь на стоны, — В меня… Аякс. В меня. Аякс замирает. И вбивается сильнее, быстрее, крепко сжимая бьющееся в экстазе тело в руках, и кончает сам, задыхаясь. Бесконечное удовольствие разливается в каждой клеточке, перевешивает чашу страданий и мук в душе, и на время Аякс забывает обо всем. Он касается недостижимого, запретного и вечного. Он физически чувствует исцеляющую силу любви, что способна менять миры. Мягкие простыни нежно принимают разгоряченное потное тело, и он проваливается в сон.

***

Когда он просыпается, то чувствует морозный воздух, видит своды бесконечных витиеватых резных потолков и ослепительно белоснежный балдахин царского ложа. Минуту он думает, что все еще спит. Он боится повернуть голову и проснуться. И все же поворачивает, замечая рядом укрытую одеялом Царицу, которая своей белизной почти сливается с шелковыми тканями. О, это не сон, Аякс. Он протягивает руку и нежно касается щеки, гладит большим пальцем. Царица открывает глаза. — Проснулся, наконец, — говорит она и приподнимается. Аякс наблюдает, как богиня медленно облачается в свои одежды, сохраняя холодность, будто не так давно ничего не произошло. Он приподнимается на локтях. — Вы… Вы сказали, что прикосновения будет достаточно, чтобы излечить. Я… не понимаю. Царица смеряет его бездушным взглядом и садится на кровать подле. Она протягивает руку и гладит по щеке, дотрагивается пальцем припухших губ и зарывается в копну огненных волос. И во взгляде её решимость, но ни капли любви или нежности. Но даже так, Аякс готов убивать по её приказу. — Так ты стал ещё сильнее, Чайлд, — говорит она тихо, — Теперь в твоем теле сила глаза бога… порчи… Бездны… и Архонта. Ты мой авангард, я не могу позволить тебе погибнуть. Ты нужен мне, — она гладит ладонью его тело, касается сердца, и прикосновение это вопреки взгляду на ощупь как любовь. Аякс внимательно слушает её и дрожит. — Ты изменишь этот мир ради меня, ты обрушишь свой гнев на тех, кто считает себя богами. Мы изменим прогнивший мировой порядок и приведем мир к процветанию. Я рожу твоего ребенка, который будет новым властителем этого мира, сочетая в себе силу Селестии и Бездны. Он будет выше любых законов пространства и сильнее любого бога. Аякс всегда считал себя пешкой в её военной машине, но… оказался королём.