Врачи были в полнейшем шоке, когда смогли прощупать пульс на бледной, как снег, шее Мин Лан. При этом её сердце билось, как у нормального человека, а не как у того, кого полчаса назад пырнули ножом в самый главный орган в организме человека. Вся трава под телом Ли стала алой, а почва под ней была пропитана кровью также, как и смокинг, который был надет на Чонгуке. Серовласая всё это время лежала головой на коленях своего возлюбленного, что держал её за руку, роняя на её лицо горькие слёзы и щепча что-то на неизвестном языке.
Свадебный банкет, естественно, пришлось очень оперативно завершить, при этом создавая мало шума. Чжаён, как только узнала, что произошло, упала в обморок. Так что скорую пришлось вызывать не только для потерпевшей, но и для самой невесты. Мать Мин Лан тоже потеряла сознание, но Сынхван решил, что лучше её отвести в квартиру их дочери, в которой они временно остановились. Да и самому ему лучше тут не быть. Он доверял Чону и почему-то считал, что с его дочерью всё будет хорошо. Отцовское сердце подсказывало.
Юнги не отходил от Ким не на шаг, всё держал её за руку, пока она не могла прийти в себя. Но при этом уже успел кому-то позвонить, чтобы те не упустили сбежавшего Чонина. Там у Мина просто связи с полицией, так что, скорее всего, найдут в самое ближайшее время.
Первой реакцией врача, когда он увидел Мин Лан, было удивление, типо зачем вызывать бригаду скорой помощи, если тут нужна труповозка. Но опять же, зачем труповозка, если человек ещё жив и даже, пока что, дышит? Когда Ли начали погружать в кабину машины, Чонгук с руганью и чуть ли не с боем поместился рядом с возлюбленной, снова беря за руку и переплетая её пальцы со своими дрожащими, как осиновый лист осенью.
В душе парня как-будто вырвали какую-то очень важную часть его. просто взяли и вырезали из груди, делая его инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Сейчас, когда рядом на медицинской кушетке лежит словно неживая фарфоровая кукла - такая же красивая и бледная, — Чонгук понял, что умирает вместе с ней. Небось и видок у него подходящий — он такой же бледный, но только сердце у него стучит, как у бегуна-спортсмена.
Автомобиль ехал настолько быстро, что даже среднестатистическая гоночная машина позавидовала бы этой скорости. Но при этом брюнету казалось, что они телепаются, как самые настоящие улитки. Водитель поступил правильно, раз решил ехать по той дороге, на которой очень мало машин, так что можно не бояться попасть в непредвиденную аварию. Здесь машины проезжают предельно редко, а пешеходов вообще нет, разве что пьяный мужик может по трассе пройти, но машину скорой помощи он бы точно услышал и не стал бы бросаться под колёса.
— Жаль девушку, – отозвался один из медбратьев, проверяя какие-то показания с экранов специальных приборов, которые были подключены к Мин Лан. — Будет обидно, если мир лишится такой прекрасной девушки.
Чонгук никак не отреагировал на эти слова, ему было абсолютно не до них. Да и вообще какие могут быть разговоры, когда умирает любимый тобою человек?
— Ты не переживай. Сегодня дежурит самый настоящий ангел-хранитель! Он точно не даст ей умереть, – сказал водитель, который просто решил подбодрить Чона, только это у него получилось так себе.
На этот раз парень просто усмехнулся. Чонгук знает, кто сможет помочь Мин Лан, только вот шанс того, что этим "ангелом-хранителем" окажется именно тот, кто нужен, ровняется где-то процентам десяти не больше. Здесь обычный человек помочь точно не сможет, так как, если доктором будет не хранитель, то он ничего сделать не сможет. Точнее сможет, но только умертвить Ли.
С одной стороны Чон счастлив быть любимым для Мин Лан, но с другой... Связь с ним может либо очень сильно покалечить серовласую, либо вообще её погубить к чему, собственно, всё и идёт. Нормальная девушка вряд ли согласилась на любовные отношения с таким существом, как
он, понимая, что это может привести в могилу в первую очередь её, а, если хранитель действительно любит по настоящему, то тогда и он уйдёт на тот свет за своей возлюбенной...
И было бы понятнее, если бы Ли этого не знала, но она понимала на что идёт, принимая предложение Чонгука и надевая на безымянный палец правой руки кольцо.
— Мне плевать, что это опасно. Ведь я люблю тебя.
И эти слова, сказанные девушкой буквально день назад после их очередного приступа нежности, когда брюнету хотелось просто зацеловать полностью свою любимую: и прекрасное личико, и эстетичные ключицы, и элегантные хрупкие плечи, и ещё плоский животик, в котором через несколько недель можно было бы уже услышать, как бьётся маленькое сердечко маленького человечка, который после своего рождения должен называть Чонгука "папой", — они рвут сердце брюнета не много-много маленьких кусочков, доставляя неймоверную боль и в самой груди, и в душе этого запутавшегося в себе и жизни парня. Ему хочется просто рвать и метать всё вокруг, но он не может. Мин Лан должна чувствовать сейчас его присутствие и хоть она сейчас не в сознании, но она всё равно чувствует боль от раны в груди, из которой не стали доставать холодное лезвие ножа, так как, если это сделают, то Ли точно умрёт, и чувсвует, как волнуется её возлюбленный, поглаживая большим пальцем правой руки её нежную ладонь. А также она почему-то чувствует своё дитя, и как
он словно пытается поддержать свою маму. Странно ведь, не так ли?...
— Ребят, не видите что ли, что парню сейчас не до вас? Оставьте человека в покое, – девушка, что сидела рядом с тем медбратом, прошлась грозным взглядом своих раскосых глаз по коллегам и снова принялась заполнять какие-то документы, пытаясь скрыть дрожь пальцев.
Чонгук, на самом-то деле, был ей очень благодарен. Лишние разговоры отвлекают его от своих мыслей, где он, кстати, не абы о чём думал, а проговаривал про себя молитвы на языке его сородичей, как Чона учила его собственная мама.
* * *
До больницы они доехали довольно быстро, где-то минут за десять не больше. Мин Лан в считанные секунды положили на кушетку и повезли в операционную, оставляя взволнованного Чонгука в коридоре. Почему врачи не понимают, что он должен быть там — рядом со своей возлюбленной? Она должна чувствовать его, иначе возрастает процент вероятности, что она умрёт! Погружаясь в собственные мысли, брюнет и не заметил, что потихоньку сползает по двери этой грёбаной операционной, присаживаясь прямо на холодный кафельный пол точно так же, как и одинокая слеза скатывается по его бледной щеке, падая на руку, которая покоилась на его бедре.
Это же не конец, правда ведь? Ли обязательно выживет, у них родится ребёнок, а может и не один, а может вообще двойня. Они будут жить долго и счастливо до последнего вздоха обоих. Как в самой настоящей сказке, как например про Золушку. Она ведь осталась со своим принцем, так пусть и Мин Лан останется со своим кроликом... А может они, как Шрек и Фиона? У Золушке в конце, вроде бы, не было детей, а Фиона целых трёх родила! И квартира Мин Лан совсем на королевский замок не похожа, а больше, как раз таки, на болото Шрека, особенно, когда в гости приходит Чжаён и пытается что-нибудь найти, при этом создавая такой бардак, что Чон, действительно, иногда сравнивал её с Ослом.
Парень бы посмеялся над своими же мыслями, только вот смеха нет. Как, собственно, и его самого. Чонгук где-то там — рядом с любимой.
И если бы не Юнги, который, пытаясь привести его в чувства, дал ему "несильную" пощёчину, да так, что брюнет вообще свалился на пол больницы, то он бы так же остался бы сидеть там и охранять эту дверь, словно верный пёс, который охраняет дом, чтобы никто не потревожил покой хозяина. Сравнение, конечно, крутое.
— Прости, я не хотел так сильно, – сказал Мин, помогая другу подняться на ноги. — Она там?...
Он взглядом указал на дверь за спиной Чона, на что последний лишь коротко кивнул головой, всё же присаживаясь на стул, стоящий возле двери.
— Понятно... – блондин последовал его примеру и тоже сел рядом. — Чонина поймали и теперь посадят.
На эту новость Чонгук лишь усмехнулся. Никому от этого легче не станет, даже если этого подонка посадят. Он же такая падла, он из любого дерьма выберется. Даже, если его куда-нибудь сошлют, он же всё равно найдёт способ быть снова на свободе и продолжет портить жизнь и Мин Лан, и теперь Чонгука. Такие, как Чонин, живут долго...
— На состояние Мин Лан это никак не повлияет, – юноша опрокинул голову назад, пытаясь расслабится, но это, естественно, у него не получилось.
Юнги промолчал. С одной стороны он и ожидал такой реакции, но с другой... У Чона сейчас такая рожа, что не по себе становится. Мин немного согнулся пополам, поставив локти на свои колени, кладя голову в свои ладони. Он не понимал, почему так отреагировал на это всё, он почему-то считал, что, если с Мин Лан что-то случится, то ему будет откровенно насрать на это. Но зачем тогда он сидит сейчас здесь? Зачем так спохватился, когда Чонин пытался убежать с места преступления?
— Почему на неë подействовали чары этого змея? – тяжело вздохнул блондин, задавая вопрос, который его мучил уже около часа.
Чонгук удосужил друга своим взглядом безжизненных глаз, но вскоре всё равно принял исходное положение, смотря куда-то в пустоту, туда, куда эта жизнь, собственно, и идëт.
— У них была связь, – прохрипел он, прикрывая веки от неожиданно появившейся головной боли.
— Переспали что ли? – спросил Юнги и выжидающе посмотрел на младшего, приподнимая одну бровь.
— Ты придурок или да? – парень был готов ударить старшего за такие речи, но понял, что, зная Мина, его фантазия на что-то другое просто не способна. — Поцелуя было достаточно.
Юнги принял выражение лица типо а-ля «я понял» и выпрямил спину, пытаясь ею хрустнуть, но это у него не получилось. Наплевав на эту неприятность, он удобнее примостился на стуле, пытаясь заснуть. Всё-таки и собственная свадьба умотала, и плюс ещё и это.
* * *
Целых три часа не было никаких движений со стороны операционной. Дверь как была закрыта, так и осталась такой же. Как говорится: «не слуху, не духу». Мин всё также спит, да так, что, если танк мимо проедет, он всё равно не проснётся. Такой вот крепкий сон, как у сусликов, которые спят девять месяцев в году. В то время как Чонгук не смог спокойно глаза закрыть, всё смотрел в одну точку на этой вот двери и даже почти не моргал. Отвлекался только на муху, которая настолько его выбесила, что он даже Юнги ударил по бедру, когда она на него села. Старший, естественно, даже ухом не повёл, только сонно что-то сказал и повернул голову в другую сторону.
Наверное, у Чона уже глаз дёргается. На его телефон уже звонили раз двадцать не меньше, но он не брал трубку и даже не собирался это делать. Да вообще, какие могут быть посторонние разговоры, когда
вторая часть его лежит сейчас на операционном столе на последнем волоске жизни? Чон ждал, ждёт и будет ждать, когда кто-нибудь уже выйдет и скажет вердикт этой операции, словно подсудимый, который ждёт свой смертельный приговор.
И вот случилось чудо — вышел доктор из дверей. Только доктор этот знакомый и даже очень.
— Чанёль?...
