Неконтролируемое падение

Они спали до позднего утра. Цзышу проснулся раньше. Лицо Шэнь Вэя было совершенно детским, когда Цзышу видел его таким — сердце щемило от нежности и беспокойства за него. Да, Шэнь Вэй прожил тысячи лет, но сохранил прямоту, свойственную детям, и бесстрашие в проявлении чувств. Цзышу лег рядом на подушку, лицом к лицу, взял его руку и поцеловал, желая увидеть как любимый будет просыпаться. Шэнь Вэй не помнил, что ему снилось. Сон на рассвете всегда обладал для него безмятежной атмосферой, избавляющей от мирских забот. Наверное, если бы он мог описать это, то сказал бы, что находился в абсолютно белом пространстве, ни тёплом, ни холодном, ни шумном, ни тихом, просто идеальном во всём отношении, где не было ничего, никого и ничто не имело значения. Сначала Шэнь Вэй почувствовал прикосновение, затем поцелуй… ещё некоторое время не мог избавиться от глубокого сна, но вот воспоминания золотыми линиями ворвались в это светлое пространство и нарисовали его чувства… он ощутил как стучит его сердце, как тёмная энергия, сплетаясь со светлой, спокойно циркулирует в нём. Пришли и печальные воспоминания, оставляющие тяжесть на душе, но прикосновение к его руке и поцелуй полностью обнуляли эффект любых плохих воспоминаний… и слишком хороших тоже, от которых теперь становилось грустно… Его ресницы чуть вздрогнули, и Шэнь Вэй открыл глаза. Яркий утренний свет, падающий из окна, ореолом мерцал на волосах Цзышу, почти скрывая черты его лица. Глаза довольно быстро адаптировались к свету, и Шэнь Вэй улыбнулся, сжав руку любимого в ответ. — Доброе утро, А-Шу. Эти мгновения — трепещущие ресницы, этот взгляд, улыбка… Цзышу получил величайшее сокровище… — Доброе утро, любовь моя, — улыбнулся он и потянулся легко поцеловать в уголок губ, погладить кончиками пальцев щеку, нежно провести по шее… коснулся груди ладонью, чтобы ощутить жар его кожи… — Я счастлив, что ты у меня есть, — произнес он безотчетно. Окончательно проснувшись от поцелуя, Шэнь Вэй притянул Цзышу в объятья, запечатлев на губах ответный краткий поцелуй. — Сердце моё, ты словно соткан из солнечных лучей… волшебный утренний луч, подаренный мне миром, — его голос, ещё не до конца отошедший ото сна, звучал тихо и хрипло. Шэнь Вэй перевернулся на спину и потянул на себя Цзышу — длинные волосы того упали Шэнь Вэю на лицо, он усмехнулся, поправляя и убирая их, и спросил, — Я не ослышался, А-Шу, у нас будет несколько дней, в которые ты можешь быть со мной безраздельно… нет! Нет, не так! — он приложил пальцы к губам любимого, потому что тот уже собрался ответить, — У нас есть несколько дней, в которые я смогу быть рядом с тобой в любое время? Могу помочь тебе в саду, могу… не знаю… пригласить тебя куда-нибудь? Я не ослышался? Мне это не приснилось? — снова улыбнулся и поправил ещё одну упавшую прядь волос, — А то в последнее время я стал путать, где явь, а где сон. — Да, три дня точно. Потом уеду на полдня и снова твой, — ответил Цзышу, — и так луну или более. — Он положил подбородок Шэнь Вэю на грудь, — Чем ты хочешь заняться? С самой тёплой нежностью в глазах Шэнь Вэй посмотрел на него и сморгнул каплю непонятно откуда взявшихся слёз. — Целую луну, А-Шу… — полувопросительно восхитился он, продолжая гладить волосы и лицо любимого, потом словно пришёл в себя и, наконец, в полной мере осознал суть вопроса, — я просто хочу быть с тобой рядом каждую минуту отведённого нам времени, а пока ты отсутствуешь те пол дня, я отправлю запрос в университет, чтобы взять срочный отпуск, я не желаю терять ни мгновения. Но сегодня… у тебя, наверное, есть дела в поместье, давай я помогу? Цзышу ярко вспомнил сон, как они вдвоем слажено работали, и сердце пропустило удар, слезы навернулись на глаза. — Да, — он уткнулся носом в шею, неосознанно скрывая чувства, — урожай надо собирать и отдавать людям. Когда поместье пустовало — деревья только цвели и осыпались пустоцветом. Сады грустили… Поможешь мне со сбором… — и он поцеловал любимого в подбородок, приподнялся и проложил дорожку из поцелуев до ключиц. — Всё что угодно, лишь бы с тобой, — Шэнь Вэй оставил ответные поцелуи на носу и щеках, — тогда нам нужно поторопиться, солнце уже давно встало. — Идем, в лучшее место твоего мира, в душ, — засмеялся Цзышу и первым встал с кровати. Ему нужно было собрать волосы в узел, чтобы они не намокли полностью. Шэнь Вэй рассмеялся и встал следом. — Подожди, — забыв про возможность использования своей силы, подошёл к большому шкафу и выдвинул один из маленьких ящичков в третьей секции, достал шпильку, — давай я помогу тебе заколоть… — растерялся на вопросительный взгляд и добавил, — одна шпилька не выдержит все твои прекрасные волосы, А-Шу, — Цзышу молчал и тогда Шэнь Вэй, подумав, что делает что-то не то, сказал ещё, — это не подарок, она моя, но… мне, как видишь, уже без надобности. Я уже очень давно… — посмеялся над собой, потерев переносицу и чувствуя смущение под пристальным взглядом любимого, — по правде сказать, мне просто нравится трогать твои волосы. — Выдержит, — улыбнулся Цзышу, и сел на кровать полуобернувшись спиной. Он пальцами указал место где ввести шпильку и, направил ее прохождение через узел, они вдвоем держали ее в этот момент. А после Цзышу поймал руку любимого и поцеловал. Шэнь Вэя всегда до боли ранили эти поцелуи, ранили нежностью, и трогали до глубины души. Вот и теперь он улыбнулся, старательно сдерживая другие эмоции. Руку он сжал в ответ и повёл Цзышу в душ. Открыл воду. Вошёл первым и помог зайти Цзышу, направляя душ так, чтобы вода не попадала на волосы. От сухого мыла, которое он взял в руки, в воздухе разлился аромат соснового леса и мёда… Шэнь Вэй обошёл Цзышу сзади и обнял его… мылом стал водить по груди, попутно целуя шею… С заколотыми волосами Цзышу был так прекрасен, что захватывало дух, и эта шея плавно до невозможности переходящая в линии скул, в подбородок… Каждой клеточкой своего тела Шэнь Вэй принадлежал этому мужчине и если бы кто-то сказал ему раньше, что всё сложится именно так, он бы не изменил ни единого события в своей жизни, ведь они все вели к этому моменту. Теплая вода и нежные прикосновения любимого почти мгновенно распалили Цзышу, он чуть откинул голову назад, стараясь как то сбросить, отпустить напряжение — выходило не очень хорошо. — Любовь моя, — тихо обратился он, чуть повернув голову к стоящему позади Шэнь Вэю, — если ты не хочешь, чтобы мы тут задерживались, то тактику надо сменить… — и низким, севшим голосом спросил, — Чего ты хочешь? Шэнь Вэй провёл языком по шее и чуть прикусил мочку уха, отстранился, скользя мылом с груди Цзышу через плечо по спине и по другой руке вниз, пока мыло не оказалось в его ладони. Вложил ему мыло в руку: — Твои желания прежде моих. Полагаю, нам не стоит задерживаться, сердце моё. — Мои желания, — рассмеялся Цзышу и, развернувшись лицом, крепко прижал к себе Шэнь Вэя, — Я думаю, ты их совершенно четко чувствуешь, — всё еще смеясь произнес он. — Но нам действительно, — и он нежно коснулся губами его щеки, — лучше тут не задерживаться, если не хотим работать в жару. — А-Шу, — шепнул Шэнь Вэй с игривым укором и вместо того, чтобы отпустить, обнял за талию, продолжая касаться уха обжигающим дыханием, — И что же нам с этим делать, а? — его голос звучал чуть громче воды, — Твои желания превыше моих… — снова прикусил мочку уха, — попробуем не задерживаться дольше, чем нужно. Он поцеловал Цзышу в шею, захватив губами мягкую кожу, проложил дорожку из поцелуев вниз, до ключиц, а затем, скользя руками по мокрому телу любимого опустился на колени, не разрывая зрительного контакта ни на секунду. Обхватил ладонью его член и, ощутив как тот приятно вздрогнул от прикосновений, провёл по нему вверх и вниз несколько раз, прежде чем коснуться кончиком языка и обхватить губами. Он понимал, что времени мало, но всё равно старался уделять максимальное внимание ласкам, чтобы любимому было хорошо и приятно… помогал себе рукой, пальцы другой руки при этом сплетая с пальцами Цзышу. Для него сейчас, в любой из моментов жизни, в которой у него был Цзышу, главным был именно он, только Цзышу, и все мысли о нём, и всё было для него. И Шэнь Вэй снова не позволил Цзышу отстраниться, когда тот дошёл до финала, и лишь привстал, обнимая за талию и прижимая к себе. Когда любимый опустился на колени, в голове Цзышу панически забилась мысль «нет! нет! я не это имел ввиду». Но Цзышу сдержался, не поддавшись этой панике и чувству неправильности происходящего. Усилием воли он выгнал эти мысли и чувства из головы и отдался ласкам… После приходя в себя от головокружения, подняв Шэнь Вэя и почти повиснув на нем, он шептал уткнувшись в шею. — Любимый так не правильно… Не надо, пожалуйста, больше… Я не хочу видеть тебя на коленях и не могу остановить тебя… Как угодно, но не на коленях, пожалуйста, пожалуйста… Я действительно этого не хочу… Я слишком люблю тебя… ты не должен… — Сердце моё, — сказал Шэнь Вэй, ополаскивая водой их обоих, после вывел за руку Цзышу и взял полотенце. Стал вытирать его и только тогда продолжил, — я бы хотел быть не на коленях, а песчинкой на твоей обуви, если бы так была возможность быть с тобой, не расставаясь. Я бы предпочёл быть травинкой на тропе, по которой ты ходишь каждый день, А-Шу, если бы это дало мне хоть какое-то право на тебя. Но раз у меня есть только наша связь, я готов стоять на коленях, и более того, я этого хочу… — он последний раз провёл полотенцем по его груди, накинул полотенце ему на плечи и за края, как за ворот, притянул ближе, — Я даже не уверен, понимаешь ли ты, насколько я опасен и силён, и что я в состоянии забрать у мира всё, что пожелаю, в том числе и тебя, забрать и спрятать, как принцессу у дракона… я не уверен, но точно знаю, что не сделаю этого, потому что люблю тебя, потому что любовь к тебе и ты сам превыше всего! — Шэнь Вэй замолчал, внезапно понимая, что увлёкся и, возможно, напугал Цзышу, поэтому отпустил полотенце и обнял его, пряча лицо и эмоции, которые испытывал. Он отчетливо понимал, что ревнует его даже к отражению в зеркале, и так же ясно осознавал абсурдность такой ревности. Он перешёл на шёпот, — Я не должен, но хочу, А-Шу. Конечно, я не стану больше, если ты просишь… — Я знаю, насколько ты опасен и силен, — тихо ответил Цзышу, поглаживая его спину. — Опасен для мира и для меня… — на этом слове он лишь крепче обнял его, прижимая к сердцу. — Когда я говорю, что слаб, я, в первую очередь, слаб перед тобой. Я не могу тебе противиться ни в чем, я могу лишь просить. Единственное, что меня защищает — твоя любовь. Меня не пугает то, что ты можешь сделать со мной, что угодно, меня пугает, что я буду этого хотеть. Только твоя любовь мне защита. И не от тебя. А от меня, от меня самого. Шэнь Вэй, любовь моя, сердце мое, когда ты сдашься своим желаниям, ты заберешь мою душу целиком, и она растворится в тебе. Я это знаю, я пережил это во сне… У тебя будет любящий, покладистый А-Шу, у которого есть только ты и ничего больше, цель жизни которого доставлять тебе удовольствие, делать тебя счастливым… Я потому и не захотел разлучаться с тобой после сна, что не хочу падать в этот страх. Не хочу бояться ни тебя, ни будущего. Ты либо справишься с этим искушением — владеть мной полностью и без остатка… Либо получишь своего вечного прекрасного спутника, свою тень… Но меня, моей души уже в нем не будет, моей души уже не будет… нигде… — Тогда позволь мне проявлять свою любовь… — Шэнь Вэй уткнулся носом в шею Цзышу, продолжая говорить, — проявлять так, как я хочу и умею, потому что без этого… иногда я… — вздохнул, не найдя подходящих слов, и сказал по-другому, — если только я не причиняю тебе боль, пожалуйста, не проси меня сдерживаться, потому что я и без того сдерживаюсь… — справляться со своими чувствами стало тяжело, да и солнце не ждало их, и не ждали стрелки часов, поэтому Шэнь Вэй сжал Цзышу в объятьях ещё раз, наскоро вытерся, вышел в спальню и вернулся с одеждой. Передал Цзышу ханьфу, надел свою рубашку и стал застёгивать пуговицы. Цзышу, заметив, что Шэнь Вэй расстроен и отстраняется, какое-то время никак не проявлял себя, но увидев, как тот застегивает рубашку, подошел и нежно, но крепко обнял со спины. — Шэнь Вэй, — произнес на ухо, — у тебя же есть ханьфу. Или ты действительно хочешь работать в садах в этом? — говоря это он еле заметно покачивался и, задав вопрос, объятий не разомкнул. Шэнь Вэй замер в неоконченном движении, посмотрел на их отражение в зеркале очень серьёзно и вдруг рассмеялся. Покачал головой. — Прости, я забылся и по привычке взял костюм, — он обернулся, бегло коснулся губами губ Цзышу, приобняв одной рукой, и снова вышел, чтобы через мгновение вернуться с ханьфу и снова, уже почти одетого Цзышу, обнять. От резкого движения из рукава ханьфу что-то выпало. Шэнь Вэй среагировал до того, как это «что-то» упадёт на пол. Платок, который он сделал для Цзышу, и который, так и не добравшись до адресата, вернулся к нему, теперь разворачивался в воздухе и словно дикая бабочка расправлял крылья. Шэнь Вэй ловко поймал его и передал Цзышу. Улыбнулся. — А это твоё, А-Шу. Цзышу удивленно принял платок, завороженный узором… Что-то в этом платке было не обычным… Хотелось касаться его, пропускать между пальцами… — Что это? — спросил Цзышу. Шэнь Вэй пожал плечами. — Платок, сотканный из утреннего света твоих садов, из лепестков вишни, за которыми ты так бережно ухаживаешь, и из исключительно светлой энергии, которую я, наконец, научился отделять от тёмной, — он завязал пояс ханьфу и посмотрел Цзышу в глаза, — свет из твоих садов принадлежит тебе, вишнёвые лепестки тоже твои, и свет… свет тоже подарил мне ты, поэтому да, этот платок твой. Цзышу смотрел на него широко распахнув глаза… Шэнь Вэй… нет не хвастался… перечислял свои достижения. Это было так мило. Цзышу чувствовал, что любимый гордится собой и был очень за него рад. Дослушав рассказ, широко улыбаясь, он спрятал платок за пазуху и вложил свои руки в руки Шэнь Вэя. Шэнь Вэй посмотрел на его руки, погладил большими пальцами тыльные стороны его ладоней, улыбнулся и перенёс их в сады. Лёгкий ветер растрепал его волосы и чёлку Цзышу. Шэнь Вэй скользнул взглядом чуть выше и увидел свою шпильку. — А-Шу, шпилька… за нашим разговором я о ней забыл. Оставишь у себя? — спросил с надеждой, хотя понимал, что ответ должен быть отрицательный. Цзышу обернулся и улыбнулся. — Волосы подвязаны твоей лентой, на руке твоя цепочка, теперь браслет, на поясе твой первый дар — твоя подвеска. У сердца — твой платок. Шпильку я тоже заберу — со смехом сказал он, обнимая, — но пусть она хранится у тебя, иначе чем я буду закалывать волосы в твоем мире. — И сердце моё тоже у тебя, — Шэнь Вэй подарил улыбку в ответ, — хорошо, пусть шпилька будет там, где скажешь. — некоторое время с умилением смотрел на шпильку в волосах Цзышу, потом сказал, — мы и так задержались, А-Шу, показывай, что нужно делать. Они сходили за сетями, которые Цзышу припрятывал во всех частях сада. Нужно было натянуть сеть над землей, потрясти ветки дерева, плоды мягко падали в сеть, оставалось лишь аккуратно вытрясти с сети в ящики. Самое сложное — одному установить сеть. Цзышу сначала раскладывал ее и фиксировал у ствола, а потом один за другим вбивал колышки. Чтоб потрясти ветки, он просто забрасывал крюк и тряс… Шэнь Вэй быстро понял, что нужно делать. Было приятно помогать Цзышу и видеть его за работой, и снова чувство сожаления о том, что так не может быть каждый день, кольнуло сердце, но он справился с этим, отвлёкся на работу. В конце концов, ему следовало наслаждаться каждым мгновением, раз их у него было так мало, а не предаваться сожалениям. Его мысли свернули в другую сторону, когда они устанавливали сеть. Для Шэнь Вэя эта работа не составляла труда, но для Цзышу она наверняка была тяжёлой, хоть он этого и не признавал. Его одновременно печалило и удивляло, что Цзышу делает это один. Как он делает это один?! Когда сеть была установлена, и Цзышу забросил крюк, Шэнь Вэй подошёл к нему со спины и помог ему, схватившись чуть выше его рук… вдвоём и тут вышло быстрее. Плоды с дерева посыпались в сеть, Шэнь Вэй вдруг подумал, как его помощь может выглядеть со стороны, отпустил руки и сделал несколько шагов назад. Цзышу обернулся на него, не понимая, почему тот вдруг отошел. — Трясти пока я буду сам, ты еще не знаешь какое дерево и что может вынести, — улыбнулся он. — А сейчас твоя помощь будет просто неоценима. Тяжелей всего успевать подставлять пустые ящики под плоды, приходится сетку тогда крепить прочно, наклон делать маленький, а с тобой сейчас всё выйдет быстро. — и Цзышу, поймав его руку, повел к ящикам. Шэнь Вэй покорно пошёл следом. Он был взволнован и одновременно счастлив наконец присутствовать в обычных буднях Цзышу — он был готов на любую работу, даже самую тяжёлую, если Цзышу будет вот так держать его за руку и вести за собой. Пустые ящики-корзинки тоже были заскладированы под небольшими навесами по всему саду… Цзышу точно знал, сколько им понадобится и до какой отметки их наполнять. Как он и предполагал, дело прошло быстро. Сеть опустела… — Я вспомнил! Вспомнил, — радостно крикнул Цзышу, — все думаю, что не так… Во сне у нас было две сетки. Пока я одну раскладывал, ты первую убирал. Ставили колышки и натягивали вместе. Трясти ты тоже уже умел… И вместе с ящиками управлялись. — Он подошел и приобнял за плечи Шэнь Вэя, — Здесь нас никто не увидит, но за повозкой и второй сетью я схожу один, — и он, извиняясь, мимолетно поцеловал в щеку. — Конечно, — произнёс Шэнь Вэй после поцелуя и поймал ускользающую руку Цзышу, задержав её чуть дольше, чем следовало. И отпустил. Цзышу вернулся быстро. Вел под уздцы понурую лошадку, которая не привыкла быстро ходить, в легкой повозке лежала лишь сеть. Шэнь Вэй собрал первую сеть, чем вызвал благодарную улыбку у Цзышу. И они всё начали заново — Цзышу закрепил, вместе поставили, Цзышу потряс дерево, вместе опорожнили сетку. Оставил любимого отвязывать сеть от ствола, собирать ее и принялся крепить вторую. Цзышу увлекала эта работа, ему нравилось, как она организована, нравилось, что он один может управляться с тем, чем раньше занимался целый штат. Ему было азартно делать ее быстро, она была физически не сложной, но требовала знаний и умений, а они у Цзышу уже были. Вдвоем же выходило намного быстрее, и с лица Цзышу не сходила улыбка. Шэнь Вэй периодически ловил себя на том, что делает всё рефлекторно, особенно начиная со второй поставленной сети. Иногда он настолько увлекался улыбкой Цзышу, что не смотрел, что делает, хотя каким-то чудом смог ничего не испортить. Вот и теперь счастливая улыбка любимого заставила его на миг отвлечься, позволяя рукам выполнять, казалось, уже давно привычную работу. Они обносили деревья, повозка наполнялась яблоками. Цзышу знал, что нужно еще и персики обобрать… День был в разгаре… Но в персиковых садах днем они могли встретить Зиллаха… Цзышу и сам не заметил как мрачно задумался. Шэнь Вэй увидел тень, мелькнувшую на лице любимого и обеспокоенно спросил. — Ты в порядке, сердце моё? Устал? Может быть, отдохнём немного, а потом продолжим? — Нет, я совершенно не устал, — честно признался Цзышу и замолчал, но, видя беспокойство в глазах любимого, принял решение. — Я вчера говорил, что нам о многом надо поговорить… Нам надо собрать еще и персики, но я стараюсь не появляться в полдень в персиковых садах. И всё же, думаю, сегодня, мы пойдем туда. В полдень. Вдвоем. Шэнь Вэй заинтересованно посмотрел в ту сторону, где предположительно были персиковые сады. — Не знаю, что там, но я уверен, вместе мы справимся, А-Шу… — улыбнулся и привычно хотел поправить очки, вспомнил, что их нет, и добавил, — Неужели существует место в садах, куда хозяин этих садов ходить не любит? Цзышу грустно кивнул и взял под уздцы лошадку. Они пошли по тропинки меж деревьев в сторону персиковых садов. — Ты знаешь, что я должен был умереть от семи гвоздей, но техника шести шагов спасла меня. На самом деле Лао Вэнь пожертвовал собой. Я этого не хотел. Был готов уйти на мост следом. Но увидел небожителя и по наитию взмолился спасти Лао Вэня. Он забрал его умирающего и вернул живым. Не совсем при памяти, но не страшно, воспоминания вернулись позже. Сам понимаешь этот… Властитель… Властитель Зиллах имеет право на многое. Очень многое. И то, что он без спроса приходит в персиковые сады — это самая малость, что он может взять. Мне следовало сказать тебе раньше. Что есть кто-то, кто может предъявить права на мою жизнь. Но я… Прости. Прости… — А-а-а Властитель Зиллах… — проговорил Шэнь Вэй куда-то в сторону, потом повернулся к Цзышу, положил руку ему на плечо и уверенно сказал, — пока я жив, никто не посмеет предъявить права на твою жизнь, даже за некогда выполненную услугу. И не только на твою, но и на жизнь Лао Вэня. — Ты его знаешь? — Цзышу цепко посмотрел на него, — Откуда? Он уже приходил? Что хотел? Шэнь Вэй кивнул со вздохом. — Честно говоря, я давно почувствовал его присутствие. Некоторое время назад он пришёл ко мне сам… — посмотрел неуверенно в ответ, — Чего бы он ни хотел, А-Шу, тебе нет причин волноваться. Цзышу лишь отрицательно качнул головой. — Я не за себя волнуюсь, Шэнь Вэй. Наверное бесполезно напоминать тебе о клятве не рисковать собой ради меня? Как ты думаешь, почему я этого просил буквально на следующий день, как только мы оба поняли, что это серьезно? Я нужен Зиллаху лишь как рычаг давления на тебя. — и добавил тихо — Очень действенный рычаг. — Но тут же громче произнес, — Однако лорд времени и пространства пока ничего плохого и даже настораживающего не сделал. Остается крохотный шанс, что я возвожу на него напраслину. Шэнь Вэй вздохнул снова и за неимением очков потёр переносицу. — Да, полагаю, он может попробовать использовать тебя как предлог, чтобы попросить меня о чём-то, но Властитель Зиллах понимает, кто я, и, надеюсь, знает, чем рискует. Что же до клятвы… А-Шу, ты подарил мне кольцо, наша связь настолько сильна, что я буду вынужден защищаться и защищать, если это потребуется. Существует предел, где ни одна, почти ни одна из клятв не может оставаться нерушимой… — Шэнь Вэй покачал головой и внимательно посмотрел на Цзышу, — К тому же моё тело бессмертно, меня нельзя убить, как бы высокомерно это ни звучало, так что единственная жертва которую я приношу, единственная клятва, которая будет нерушима даже тогда, когда все клятвы падут — это моё сердце А-Шу, мои чувства. — помолчал немного и ободряюще улыбнулся, — Властитель Зиллах действительно пока ничего плохого не сделал, — задумался и отвернулся, скрывая в глазах тот самый ледяной блеск угрозы, что появлялся только под маской Рассекателя душ, — Никто не имеет права на твою жизнь, и Зиллах этого права не получит. — Но у него есть право на ответную услугу. Столь же значимую как спасение жизни родственной души… Шэнь Вэй хотел возразить, сказать, что Цзышу связал себя с Рассекателем душ, и этот самый Рассекатель имеет все возможности оспорить право кого угодно на что угодно… Не словами, так силой. Сказать, что когда в дело вмешалась их связь и его любовь, всё изменилось, и что раз уж ему не позволено безраздельно любить Цзышу, никто не запретит ему защитить его от кого бы то ни было. Но заметил в глазах Цзышу что-то необычное и промолчал. В персиковых садах они никого не встретили и обнесли три дерева. Цзышу отвел лошадку с повозкой к границе сада, где уже заждались торговцы, и вернулся к Шэнь Вэю… — Хочешь отдохнуть в беседке? Или, быть может, вернемся к тебе? Чего ты хочешь, любимый? — спросил он, обнимая. — Я хочу, чтобы пока мы вместе, на эту луну или чуть больше, ты перестал заботиться о других угрозах, — Шэнь Вэй улыбнулся одним уголком губ, — о других угрозах, кроме меня, — и коснулся его губ своими, увлекая в нежный и чувственный поцелуй. Цзышу ответил на поцелуй. — Да, любимый, как скажешь, — и он, прикрыв глаза, прильнул к ладони Шэнь Вэя. Шэнь Вэй взял его за руки, и переместил их обоих в его квартиру. На улице стемнело. Здесь, в полумраке у входной двери, Шэнь Вэй смотрел на Цзышу, держал его за руки и всё ещё не мог поверить, что вот так просто, проведя с ним день, может увести его домой и украсть его не только у солнца, но и у луны, и что так будет целый месяц или чуть больше. — А-Шу, — он потянулся рукой к чёрной шпильке в волосах Цзышу и вынул её, наслаждаясь тем, как волосы волной падают вниз, погладил их, захватывая одну прядь и поцеловал её. Когда заговорил, то голос его прозвучал очень тихо, будто он боялся, что атмосфера его мимолётного счастья будет разрушена, — через семь дней Праздник середины Осени, будет фестиваль… пойдём вместе? Шэнь Вэй обнял и погладил по спине и так же тихо, но твёрдо ответил. — Да, пойдём вместе. В твоём или моем мире в этот день мы будем вместе. И я, кажется, немного проголодался, — с улыбкой добавил Цзышу. Они работали на свежем воздухе, поэтому тело жило по человеческим законам. — Да, я что-нибудь приготовлю. Ты пока можешь отдохнуть или заварить нам чай, я сейчас. — Шэнь Вэй бегло поцеловал его, включил свет и открыл портал. Появился во внутреннем дворе одного из домов, что был расположен недалеко от магазинов. К вечеру было почти пусто, и он уложился в несколько минут, купив всё необходимое. Вернулся тоже через портал, почти не оглядываясь на тех, кто мог случайно его видеть. Дома нашёл Цзышу, ещё раз поцеловал его и ушёл на кухню. Пожарил рис, потушил овощи, смешал всё и, наконец, доведя до готовности, разложил по тарелкам. Накрыл на стол. Цзышу сидел на кухне, расслаблено наблюдал за приготовлением, за спокойными выверенными движениями Шэнь Вэя… Пахло очень вкусно… Как и всегда не вмешивался в сервировку, зная что Шэнь Вэй сделает всё идеально… Наконец, они почти синхронно попробовали еду. Вкус был очень насыщенный и многогранный, сытность риса и потушенных овощей прикрывалась свежей ноткой зелени. Цзышу прикрыл глаза, наслаждаясь и распробывая… Но стоило ему съесть буквально пятую часть порции, как он понял, что совершенно сыт… Шэнь Вэй любил наблюдать, как ест Цзышу, как ест то, что приготовил он… Он невольно умилительно улыбнулся, когда Цзышу положил палочки, но на вопросительный взгляд стал серьёзен, качнул головой и сказал: — Я так сильно тебя люблю, А-Шу Цзышу улыбнулся. — Ты сам хоть что-то съешь за компанию, — и грустно вздохнув добавил, — Надо готовить всё на четверть порции… Правда, очень вкусно, ты удивительно вкусно готовишь. Шэнь Вэй взял его руку и поцеловал, не отводя взгляда. — У меня многолетний опыт, сердце моё. Боюсь некоторые блюда я бы за человеческую жизнь не освоил. — Снова взял палочки и прежде чем, наконец, начать есть свою порцию, спросил: — Как отреагировал твой шиди, когда узнал, какой ценой ты его спас? Цзышу невесело улыбнулся. — Вопрос никогда так не стоял. Лао Вэнь спасал мою жизнь, а мне она без него была не нужна. Спасая его в той ситуации, я спасал себя. Когда он вернулся, то многого не помнил… очень многого. Помнил, что любит меня, а события пришлось рассказывать, очень многое пришлось ему рассказывать. Что до Властителя — у нас отношение к этому было одинаковое — влипли. Как припрет — будем разбираться. — и помолчав добавил, — До встречи с тобой я не отделял его от себя. Никак. Ни в мыслях, ни в действиях. Шэнь Вэй выслушал его очень внимательно, доел и взял тарелки. Переложил остатки риса в пластиковый контейнер, убрал в холодильник, тарелки помыл, взял полотенце и, вытирая руки, обернулся, прислонился спиной к столешнице кухонного гарнитура. Влюблённо посмотрел на Цзышу и покачал головой. — Ты и сейчас не должен… не должен отделять его от себя. — посмотрел на окно, за которым отчего-то мигнул уличный фонарь, вздохнул, отложил полотенце и подошёл к Цзышу, положил руки — одну на стол, другую на спинку стула — по обе стороны от него, — Хорошо, не будем об этом, вместе мы со всем справимся, — сказал это и когда их глаза встретились, наклонился чуть ниже и поцеловал. Цзышу нежно и даже как-то несмело ответил на поцелуй… Когда Цзышу был таким несмелым, словно их губы соприкоснулись впервые, сердце щемило от нежности и его хотелось защищать, хотелось укрыть от всего мира в своих объятьях. И раз у них появилось время, Шэнь Вэй собирался посвятить это время Цзышу целиком и полностью и не отказывать себе ни в чём. Без всякого предупреждения, когда их губы разъединились, взял Цзышу на руки и отнёс в спальню, включил ночник на стене у кровати, выложил шпильку из кармана пиджака и взял расчёску. Это была старинная деревянная расчёска, скорее напоминавшая резной гребень, чем расчёску на самом деле с мелкими зубчиками и жемчужными камнями в углублениях ручки. Сел позади Цзышу, забравшись с ногами на кровать, отодвинул пряди его длинных волос и оставил на шее несколько невесомых щекочущих поцелуев, затем собрал волосы в одну единую прядь, расправил их и провёл по ним гребнем, пропуская их между пальцев, наслаждаясь их мягкостью, текучестью и ароматом… Цзышу расслабился, прикрыв глаза. Никогда и никто так не обращался с его волосами… Нет, могли нежно, бережно расчесать, чтобы сделать прическу… Так было в детстве… Иногда так было с Лао Вэнем… Но чаще Цзышу управлялся с волосами сам и наоборот не любил подпускать кого-то со спины к своей голове, прекрасно зная, как уязвим в такие моменты. Шэнь Вэю он легко позволил всё… Единственное, сел вполоборота, чтобы иметь возможность положить руку Шэнь Вэю на колено. Касаться его волос, расчёсывать их, было нежнее любых других прикосновений, интимнее чем секс, больше чем эмоция… Гребень плавно скользил по волосам, а Шэнь Вэй с сожалением осознавал, что бесконечно продолжаться это не может, поэтому собрал кончики волос в ладони, ещё раз бережно расчесал их и поцеловал, потянулся, чтобы отложить гребень на прикроватную тумбочку, гребень положил, но, поскольку, кровать была слишком мягкая, не смогу удержаться и упал на подушку, перевернулся на спину и потянул Цзышу на себя. — Сердце моё, А-Шу… Цзышу в ответ принялся покрывать его лицо нежными неспешными поцелуями. — Позволь мне сделать тебе массаж, — попросил он, запуская руку под одежду, желая касаться горячей кожи… В какой-то момент, он приподнялся и сел на бедрах Шэнь Вэя, слитным и плавным движением стянул свое ханьфу с плеч, позволив ему упасть по бокам, словно опадающим лепесткам. Уверенно и даже чуть бесстыдно демонстрируя рельефные плечи, сильные руки, сухой пресс… и уже почти незаметные шрамы от гвоздей — Всё, что пожелаешь, любовь моя, — Шэнь Вэй знал, что, когда он смотрел на А-Шу, глаза его были полны любви, силы которой он сам не понимал, но он не мог и не хотел скрывать этого. Он любил и мог позволить себе эту любовь и мог позволить объекту любви делать с собой всё, что угодно. Когда ханьфу — для Шэнь Вэя будто в замедленной съёмке — упало с плеч Цзышу, Шэнь Вэй не удержался и приподнялся, потянулся к Цзышу, чтобы обнять, коснуться ладонями его гладкой кожи, почувствовать, потрогать его руки, грудь и, наконец, притянуть в глубокий поцелуй, прежде прошептав: — Делай со мной что пожелаешь, я твой, лорд моего сердца, от кончиков волос до острия призрачного клинка. Мягкая улыбка не сходила с лица Цзышу, запустив руки в ворот одежды, он точно так же высвободил торс Шэнь Вэя из ханьфу, погладил его руки, плечи, провожая движение взглядом… Его движения были почти собственническими, он знал, что действительно может делать, что пожелает. Всё, что пожелает… Безграничная власть. Цзышу осознавал это и не испытывал ни малейшего желания прощупывать границы этой вседозволенности. Цзышу вспомнил, каким был Шэнь Вэй в начале их отношений. Как натянутая струна, как сжатая пружина… как окаменелая от напряжения мышца… Тот, кого не любили, не принимали, и он сам себя не любил и не принимал… Привычно мучил, загоняя, одной болью избавляясь от другой. Тогда Цзышу касался его осторожно. Именно осторожно, всегда проверяя реакцию — правильно сделал или нет. Сейчас же он мог позволить себе не контролировать себя, не вслушиваться, сейчас они проросли друг в друга настолько, что в этом не было нужды. — Ты изменился, — обронил Цзышу, — Я счастлив видеть это. Счастлив, что смог помочь тебе… — Ты, всё ты, мой свет, моё чувство уверенности, всё это ты, и мои изменения — это ты. — Шэнь Вэй позволял ему всё… нет не просто позволял, для него это стало естественно, как будто бы они были единым целым. Он только не отводил взгляд от Цзышу, словно собирался насмотреться на него на всю оставшуюся жизнь Цзышу мягко опрокинул его обратно на подушку, развязал его пояс ханьфу, а затем и свой. Отбросил свою одежду, оставшись в нательных штанах. Сойдя с кровати стянул штаны с Шэнь Вэя и забрал его ханьфу… Полюбовался им, расслабленным в своей наготе. Избавляться от своих штанов пока не спешил и снова сел на бедра… В голову пришла мысль, отразившись яркой лукавой искоркой в глазах и уголках губ. Цзышу нырнул за своей одеждой и выудил из нее платок, достаточно большой и прочный, чтобы связать руки. Хитро улыбаясь, он посмотрел в глаза, как бы спрашивая, как любимому такая идея. — Я тебя люблю, — прошептал Шэнь Вэй вместо ответа и качнул головой, добавляя уверенно, — не останавливайся. Цзышу снова пришла в голову внезапная мысль, от которой зарделись щеки, и он прикусил губу, справляясь со смущением… Он как-то неуверенно посмотрел на Шэнь Вэя, но ничего не сказал, лишь провел кончиками пальцев по груди, вызывая приятную дрожь. — Применишь свою магию? — он смущался каждый раз как в первый, когда просил масло или напоминал о нем. Шэнь Вэй усмехнулся. — Надеюсь, ты не планируешь никого убивать, А-Шу? Что я должен сделать? Цзышу закатил глаза и засмеялся, справляясь со смущением. — Достань масло так или иначе, — попросил он и не сдержавшись легко придавил, пощекотал ребра. Шэнь Вэй дёрнулся в сторону, как от огня, и рассмеялся. — Это запрещённый приём. Затем провернул завязанные руки так, чтобы ладони были друг напротив друга, раскрыл их, и через мгновение к нему в руки влетела баночка с маслом. Взяв масло, Цзышу снова стал серьезен. Принялся гладить мягкими ладонями с совсем небольшим нажимом, зная, что это очень комфортное, расслабляющее ощущение… где-то касался щекой и сухими губами… где-то использовал только руки… Шэнь Вэй прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя каждый поцелуй и каждое прикосновение, стараясь угадать, где касание будет в следующий раз и ни разу не угадал. В приятной истоме и светлой нежности он просто наслаждался моментом и думал лишь о Цзышу, о его Цзышу, который, чтобы он ни делал, был подобен богу во всём. «Я люблю тебя» — думал Шэнь Вэй, но молчал, понимая, что сейчас слова им обоим не нужны. Цзышу ласкал любимого, гладил, целовал… В какой-то момент он подобрался поцелуями к члену и так же не спеша, не атакуя лизнул раз, другой, третий, комфортно взял ртом и начал двигаться… Пальцы его уже были смочены в масле, и он аккуратно пальцами вторгся в любимого, совмещая проникновение с ласками ртом. В какой-то момент он добрался до точки, от которой Шэнь Вэя пробивала дрожь, и поймал ритм между ласками так, чтобы они усиливали друг друга. Тело прошила дрожь наслаждения, дыхание сбилось и сердце застучало в удвоенном ритме. Шэнь Вэй не переставал удивляться, насколько яркими и новыми каждый раз бывают ощущения с Цзышу. Когда Цзышу добрался до той точки, Шэнь Вэй почти вскрикнул, схватился связанными руками за изголовье кровати и откинул голову. — А-Шу… Цзышу никуда не спешил, двигался плавно, что внутри, что на члене… Любимый как всегда гасил вскрики, не опускал себя, но его тело подсказывало Цзышу, что он всё делает правильно. Пальцы впивались в изголовье кровати, Шэнь Вэй периодически облизывал сухие губы, не улавливая ни одной связной мысли… только наслаждение, только его А-Шу, только трепещущая мучительная нежность на грани, за которой только они вдвоём. В какой-то момент Шэнь Вэй понял, что больше не выдержит, что если Цзышу продолжит в том же духе, он использует магию, чтобы развязать руки, и возьмёт его в ту же секунду ещё до того, как тот поймёт, что случилось. Он чуть приподнял голову и выдохнул вместе со стоном удовольствия: — А-Шу, пожалуйста… Цзышу замер и поднял на него взгляд, Шэнь Вэй покачал головой. — Не останавливайся… пожалуйста… Цзышу продолжил почти так же, лишь немного ускорившись… — А-Шу, — эта небольшая заминка была похожа на перезагрузку, после которой все ощущения вышли на новый уровень и первое же прикосновение сорвало с губ Шэнь Вэя краткий, но уже несдержанный стон вместе с именем любимого. Цзышу, ободренный стоном, продолжил в том же темпе, входя в транс от этих движений. По стонам не возможно было понять сколько еще любимый продержится… На этот раз, когда Шэнь Вэй почувствовал, что близок к финалу, когда все эмоции и чувства дошли до пика и там задрожали, словно капля росы на кончике меча, он снова взглянул на Цзышу, чтобы попросить его отстраниться, чтобы не… вид Цзышу заставил его забыть о любой мысли, обо всём… Шэнь Вэй снова откинул голову на подушку. Наслаждение накрыло его с головой стремительно, проходя волнами по телу… кажется, он был слишком громким, и выстанывал имя возлюбленного, звучание которого только усиливало эффект… и каждый раз оргазм был сильнее предыдущего, и каждый раз это было не столько плотское удовольствие, сколько духовное наслаждение, и это потому, что с ним тот, кого он любит, это потому что с ним его А-Шу, потому что в его сердце желание рождено любовью, а не любовь желанием… — Люблю тебя, — услышал Шэнь Вэй свой голос словно со стороны. Цзышу лег на бок рядом, частично оставляя вес на любимом, сплетаясь с ним ногами, развязал платок-узел, который Шэнь Вэй, вырываясь, затянул, и отложил в строну. С улыбкой провел губами по лбу, собирая пот-испарину, облизнулся… Любимый вряд ли понимал, что происходит, он еще не восстановил дыхание. Цзышу положил голову на подушку, опаляя дыханием его шею. Дыхание, щекочущее шею, медленно вырывало Шэнь Вэя из плена блаженной истомы, возвращая к нежности, распускающейся в сердце как бутон пиона. Когда смог и нашёл в себе силы пошевелиться, первым делом обнял Цзышу, поцеловал в макушку. — Сокровище моё, А-Шу, — сполз вниз, не отпуская его из объятий, и стал покрывать поцелуями лицо, пока не добрался до губ, поймав их своими губами, точно они были его воздухом, единственным способом жить. Цзышу мягко ответил на поцелуи, а потом прижался лбом ко лбу и спросил. — Продолжим, любовь моя? Шэнь Вэй улыбнулся и поцеловал его снова. Целовал медленно и не настойчиво, но в какой-то момент углубил поцелуй и перевернул Цзышу на спину, спустился поцелуями к шее и плечам, тщательно исследуя каждый сантиметр кожи, все старые шрамы, каждый изгиб мускулов… когда достиг низа живота, задержался там, затем сел сверху на бёдра, взял масло, глядя прямо в глаза любимому, смазал обильно его член и убрал баночку… несколько раз провёл рукой по его члену, устроился поудобнее и опустился на него медленно… это было снова несколько болезненно, всё-таки в таком положении Шэнь Вэй был реже, но он хотел этого, и от того, как горели глаза любимого, от его эмоций, боль уходила на второй план, и Шэнь Вэй едва ли заметил её на самом деле… Опустился до конца, выдохнул и, взяв обе руки Цзышу, положил их себе на бёдра, предлагая ему управлять ситуацией. Когда любимый откликнулся на предложение, Цзышу был счастлив, и поцелуи его расслабили и распалили… Он ожидал, что любимый мягко и комфортно для себя впустит его в себя, как он сам раньше это делал — будучи сверху это легко сделать… Забыл, с кем имеет дело… Любимый причинил себе боль из-за него. У него лишь ресницы дрогнули, прикрывая глаза на мгновение, но Цзышу не смог бы не заметить… — Зачем, любимый зачем? — прошептал он, поднимаясь и обнимая его, целуя в шею и ключицы… — Цзышу и так было стыдно за прошлый раз, он был груб как зверь, что на него тогда нашло… — Любовь моя, никакой боли, сердце мое… — он выскользнул из него и, утянув с собой, положил рядом на бок и обнял со спины. — Мне не больно, А-Шу, — шепнул Шэнь Вэй, чуть повернув голову в его сторону, — пусть будет всё, как ты хочешь. — Мне за тебя больно, — еле слышно ответил Цзышу и аккуратно прикусил шею, чтобы вызвать у любимого сладкую дрожь удовольствия и завестись самому… Потом целовал и нежно покусывал плечи и, наконец почувствовав, что они оба снова горят, добавив масла, аккуратно толкнулся, не входя, потом вошел не глубоко, подался назад и снова вперед, не забывая целовать плечи. Так он незаметно оказался внутри на всю длину и снова пошевелился с небольшой амплитудой. Шэнь Вэй прижался спиной плотнее и нашёл руку Цзышу, сплёл свои пальцы с его. Шэнь Вэй чувствовал его внутри, растворялся в нём, поцелуи распаляли его желание, и он хотел больше. — Пожалуйста, не сдерживайся, А-Шу. Возьми меня, как тебе хочется. Я весь твой и принадлежу тебе без остатка. — Я знаю, сердце мое, я знаю, — прошептал Цзышу, устроился так, чтобы иметь возможность двигаться глубоко и плавно, в несколько движений отыскал нужное место и поймав не быстрый, но и не слишком медленный темп, начал двигаться, — Ты не сдерживайся, — хрипло добавил он. Шэнь Вэй отпустил руку Цзышу и смял в кулаке одеяло и часть простыни, отдаваясь Цзышу полностью, позволяя ему входить настолько глубоко, насколько это было возможно… то, что Цзышу делал с ним, выходило за рамки любого представления о наслаждении и о любви, и то, что Цзышу было с ним хорошо, осознание этого, добавляло к его страстному желанию, дикому пожару в крови, дополнительный бонус чувств, оплетающих сердце с нежностью лепестков. — Цзышу… — произнёс он на выдохе, цепляясь обоими руками за одеяло, когда член Цзышу снова задел ту точку, от которой по телу бежали горячие волны дрожи, — жизнь… моя… А-Шу… Цзышу хотелось вернуть то, что любимый дарил ему — наполнить его, утопить в наслаждении, заставить забыть слова и взорваться… С каждым движением и его накрывала волна удовольствия, и из его горла вырывался стон сначала придушенный, а потом совершенно бесстыдный. Руки сначала нежно скользившие, теперь властно держали, контролируя... Шэнь Вэй сжал руку в кулак и прикусил её, сдерживаясь на грани отсутствия контроля, но когда услышал стоны Цзышу, это наполнило и переполнило его, и из его даже наполовину зажатого рта вырвался стон… Он разжал кулак и схватился за край кровати, взяв зубами часть смятой простыни, но стонов сдержать уже не мог… разнузданных стонов, взлетающих ввысь, сплетающихся со стонами Цзышу… Разрядка настигла его столь внезапно, что он только и успел понять, что всё его тело содрогнулось, и что он обмяк в руках Цзышу, произнося его имя, не зная ничего кроме его имени и не зная ничего в мире кроме него… Когда накрыло любимого, это была как краткая вспышка, Цзышу перестал сдерживаться и позволил излиться и себе. — Любимый… Шэнь Вэй… Шэнь Вэй… — шептал он, прижимаясь щекой к плечам и целуя, затем мягко потянул к себе и развернул лицом… Цзышу хотел убедиться, что с ним все хорошо… Когда увидел отметины зубов на руке, у него упало сердце, — Прости, прости пожалуйста, я больше никогда… прости, — он опять причинил боль и не знал как вымолить прощение. Шэнь Вэй обнял в ответ, ещё приходя в себя, погладил по волосам. — Нет, что ты… ну, что ты, А-Шу, сокровище моё, всё было прекрасно… сердце моё, — с закрытыми глазами он наощупь взял его лицо в ладони и стал покрывать поцелуями, — мой А-Шу, мой светлый, мой нежный, мой драгоценный, А-Шу. — Я не хочу причинять тебе боль, — чуть не плача ответил Цзышу. — Я знаю, что ты к ней привык и что быстро излечиваешься, но я не хочу, — от стыда он уткнулся лицом в сгиб шеи, — Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно. Остановишься. А я… Прости меня. Прости. — Ты лучшее, что со мной случилось, А-Шу. Наоборот, любовь моя, я даже сожалею, что ты сдерживаешься… Ты не... — Шэнь Вэй вздохнул, — ладно, не могу сказать, что ты не причиняешь мне боль… конечно, мы все друг другу делаем больно, — он понизил тон голоса, — но не сейчас, не так… Бери меня так же безотчётно, как отдаёшься мне… — вздохнул и сжал в своих объятьях, — Единственное, что действительно у меня болит, это моё сердце, — и усмехнулся, — но ведь ты и так это знаешь, моё сердце ведь у тебя. Цзышу гладил большим пальцем следы от зубов на руке Шэнь Вэя. — Ты же знаешь сам, дарить наслаждение не менее приятно, чем получать, — тихо сказал он и обнял, так и прижимаясь к шее, пряча лицо. — Знаю, и ты моё наслаждение во всех смыслах… когда мы занимаемся любовью, когда я смотрю на тебя, когда ты ешь с аппетитом мою еду, когда работаешь и когда злишься… всегда ты наслаждение и всегда ты счастье. Любимый мой. — Шэнь Вэй неосознанно поглаживал Цзышу по спине и не открывал глаз. Лежать рядом вот так после пережитого всплеска чувств и эмоций было приятно, и было приятно осознавать, что и завтра они ещё могут быть вместе, и завтра вернуться в эту постель, в их дом, Шэнь Вэй уже не представлял этой квартиры без Цзышу и в этот момент решил, что, пожалуй, действительно поселится в садах Четырёх сезонов даже если порталы закроются, даже если Цзышу потеряет память и больше не вспомнит его, он останется с ним и последует за ним, куда угодно, — я так чисто искренне и всей душой люблю тебя, А-Шу, — шепнул Шэнь Вэй. — И я тебя люблю, сердце мое, — тихо ответил Цзышу. — Наверное, нам надо в душ… — Конечно, пойдём, — Шэнь Вэй отстранился, поцеловал его в нос и встал, взял два полотенца, одно из которых сразу протянул Цзышу. Цзышу собрал волосы, скрутил и заколол черной шпилькой. Под душем сразу намылил губку и принялся мыть любимого сосредоточенно, тщательно и нежно от шеи и плеч... до кончиков пальцев. После этого завел под струи смывать всё и, наконец положив руки на плечи, почти повиснув, поцеловал… В поцелуе тоже зашел под воду. Хорошо, что струи били в район шеи и не мочили волосы… Стоять так под теплой водой и ни о чем не думать… Цзышу понял, что устал… Шэнь Вэй почувствовал, что Цзышу совсем без сил. Почувствовал по течению его ци, но прежде сердцем. Он придержал его, взял мыло и губку, управившись с ними одной рукой, намылил и бережно смыл всё, стараясь не намочить волосы. Шэнь Вэй вывел Цзышу из душа, придерживая за талию, вытер полотенцем, своё полотенце лишь обернул вокруг талии и закрепил, чтобы не сползло. Цзышу засыпал. Шэнь Вэй взял его на руки, отнёс в спальню, положил на кровать, удобно подоткнул подушку и, вынув шпильку из волос, убрал чёлку с лица и накрыл одеялом. Затем вернулся в ванну, вытер то, что ещё не высохло убрал всё на место и вернулся в спальню. Цзышу, кажется, уже спал. Шэнь Вэй тихо обошёл кровать, лёг с другой стороны и обнял. — Спокойной ночи, А-Шу. Цзышу прильнул к нему, удобно устраиваясь на плече. — Добрых нам снов, сердце мое, — прошептал он, засыпая