***
Рано утром они должны были выдвинуться в Долину, но Цзышу тянуло в сады, и он выкроил минутку. Замерев, он прислушался к себе… Шэнь Вэй ушел… но он что-то оставил… Цзышу двинулся вперёд, повинуясь внутреннему компасу… Беседка… ЕГО беседка… Цветы… Пионы… Вроде бы обычные, но нет… Что-то с ними не так… золотистая пыльца на них… Такая странная энергия и Его и не ЕГО… Забрав один бутончик, Цзышу оставил букет в беседке. Он очень надеялся, что в Долине они проведут лишь одну ночь…***
День выдался, мягко говоря, сумбурным. В обед встретил Да Цина, поинтересовался о деле Лю Вэй и её сыне, заболтался с ним, перепутал время и впервые опоздал на лекцию. Студентки, думая, что он не может их слышать, неприкрыто обсуждали его… Шэнь Вэй не прислушивался, его больше беспокоила эта странная встреча с Властителем Зиллахом и ещё больше… Цзышу. Едва закончился день, он, оставив даже самые важные дела, переместился в сад и вошёл в беседку. «Не заходил», — подумал он с упавшим сердцем, когда увидел букет на том же месте, но вдруг заметил, что одного бутона нет… — «Значит Цзышу всё-таки был и видел…» — От этого стало спокойнее. Шэнь Вэй сел, из оставленных здесь книг выбрал ту, в которой лежал портрет, открыл её и стал рассматривать изображение любимого лица, подняв книгу так, чтобы со стороны было видно, будто он читает.***
Цзышу и Лао Вэнь уехали на своих лошадках, маленьких и неказистых, зато способных быстрым шагом идти круто в гору и не бояться ничего. На этих лошадках они прошли по горе к Долине. Цзышу настоял на том, чтобы они были вдвоем именно из-за дороги. На ней легко было устроить засаду. А он не был уверен, что они перебили всех. К тому же непотопляемый Зеленый призрак перемен снова выкрутился и остался, якобы, не причем. Цзышу убил бы его, просто чтоб устранить вечный источник проблем — если призраков-девушек он воспринимал как людей, то призраков-мужчин именно как призраков — уже мертвых и потому не жалел вообще. Но Лао Вэнь раз за разом оставлял Зеленого в живых, утверждая, что сам за всем без него не уследит. И вот эти четыре часа, что лошадки неустанно поднимали их в гору, а потом аккуратно спускали вниз, Цзышу прислушивался, приглядывался, но всё обошлось. В Долине как всегда накопились дела, а главное — жалобы. Лао Вэнь был судьей для этого сброда и решал их тяжбы. Это заняло весь день и вечер. Цзышу особо не показывался на глаза, благо основной зал был выстроен так, что было где спрятаться, оставаться рядом и не на виду — места, заготовленные специально для охраны. Тяжелая энергия Долины немного давила. Само место не было светлым, и люди сделали его еще темнее за более чем полвека. Цзышу достал серебристую ленту и пиончик с золотой пылью и погрузился в обдумывание происходящего. Он очень надеялся, был почти уверен, что создание второй энерго-системы поможет безопасно взаимодействовать с Шэнь Вэем. Следовало признать, что человеком он уже давно был сомнительным — жил без изначальной ци как какой-нибудь лютый мертвец, только те живут на темной ци, а он на светлой посленебесной, благодаря жертве Лао Вэня. Его телу теперь все равно на какой энергии жить — все небольшие повреждения проходили за пару часов рядом с Шэнь Вэем. Телу было все равно, но не разуму. Разуму нужна привычная ци, живая… Он мог ее собирать работая в саду, мог получать от Лао Вэня… Он тяжело вздохнул… Между двух огней… И цветок и лента в его руках несли в себе знакомую силу дисин и при этом несли… Цзышу не мог понять что это вид энергии — похоже на посленебесную ци, но как-то… мощнее, плотнее. Нехотя, мысли перешли на тяжелую тему — он снова нашел в саду разряженные талисманы — а это значит, что приходил Зиллах. Хуже всего было то, что он не нашел надкусанные персики — Зиллах любил в жаркий летний день выбрать нагретый солнцем фрукт и откусить его. Один раз. Однажды Зиллах так обнес целое дерево, даже по одному укусу как в него столько влезло. Зиллах любил персиковые сады, это южное крыло, а Шэнь Вэй гулял в Осеннем, западном… Что ж, очень вероятно, что Всевластитель начал какую-то свою игру, и Цзышу оставалось лишь надеяться, что любимый не нарушит своей клятвы и не будет рисковать собой ради него. Цзышу не боялся Зиллаха — какой смысл бояться ожившую стихию, бога, который может сделать с тобой все, что угодно… Самое страшное — он мог запереть душу в теле, а тело в тюрьме времени. Вырвать из круга перерождений, заставить истончиться и оборваться все связи. Намеренно или нет, он тогда рассказал об этом? О том, что Властители творят друг с другом. Властители… Демоны в преисподней и то милостивее друг к другу. Цзышу догадывался, что нужно Зиллаху от Шэнь Вэя — тот очень сильный, и в прямой схватке мог убить одного-двух конкурентов Зиллаха. И златовласый повелитель времени и пространства был достаточно умен, чтобы вынудить Шэнь Вэя биться за него. Тем более теперь, когда тот был так уязвим из-за любви. Цзышу надеялся, что его догадки останутся лишь догадками, он понимал — если Властитель решит действовать, он, Цзышу, ему ничего противопоставить не сможет. День клонился к концу, они с Лао Вэнем тихо ужинали и… сердце дернулось выпуская нить… Цзышу еле сдержал улыбку — пришел… любимый пришел…***
Шэнь Вэй поднял взгляд от книги и ловко отдёрнул рукав светлого ханьфу от капель воды. Он сидел у водопада под цветущим деревом, лёгкий и довольно прохладный ветер трепал его короткие волосы, полы и рукава ханьфу, луна светила так ярко, что ему даже не требовался свет, чтобы читать. Цзышу в поместье не было. Туда, где находился лорд Чжоу, связь его чувств не проникала, он только надеялся, что с ним всё действительно хорошо. Зиллах на время перестал занимать его мысли, поскольку профессор справедливо предположил, что его, очевидно, хотят использовать, и что он с лёгкостью может ответить тем же. Если Зиллах знает что-то о его силе, ему не придётся долго искать ответы. Пока любовался луной, розовый лепесток оторвался и скользнул по его лицу, прежде чем упасть в воду. Розовый лепесток напомнил, что после работы он купил Цзышу подарок и забыл его дома. Вздохнул, отнёс книгу в беседку, открыл портал и спустя несколько минут вернулся с четырьмя горшками, из которых торчали длинные тонкие побеги, и ещё одним букетом пионов. Составил всё в беседке, взглянул на книги и создал послание, чтобы использовать его как письмо. «Когда ты прочтёшь это, сердце моё, наверняка уже будет утро, а я уйду. Доброе утро, А-Шу. Я тут вчера купил тебе саженцы пионов, все разных цветов. И букет… ты достоин того, чтобы засыпать тебя твоими любимыми цветами с ног до головы.» Шэнь Вэй на время задумался, и иероглифы тоже замерли на пергаменте, трепещущем над его ладонью. «Я люблю тебя. Я люблю тебя, и луна мне свидетель, что это чувство истинно, что оно самое настоящее. Я… скучаю, я тоскую по тебе, сердце моё, любовь моя, моя самая невозможная нежность и самая безумная страсть. И… как бы я ни отрицал это, как бы не лгал себе, ревную… Когда ты с ним, я не думаю, отгоняю от себя мысли, что в этот момент, в эту самую минуту он касается тебя… с некоторых пор, впрочем, я понял, что судьба решила, будто мне недостаточно просто знать, теперь, в отсутствии контроля, я это еще и чувствую. Я отчётливо осознаю, что я тот, кто встал между тобой и Лао Вэнем, и в то же время уверен, что мы предназначены друг другу, что во всех мирах, временах и вселенных ты тот единственный, кого я по-настоящему мог полюбить и полюбил. Ничего, конечно, от моих слов не изменится, я не знаю, зачем говорю тебе об этом, но моё сердце разрывается от мысли, что кроме меня есть кто-то ещё, что твоё сердце не принадлежит мне полностью. Я так скучаю, А-Шу. Можешь ли ты представить, как сильно я скучаю? Иногда я желаю, чтобы никого и ничего не осталось в этом мире, чтобы кроме меня тебе не на кого было смотреть, чтобы кроме меня не с кем был говорить, чтобы кроме меня некого было целовать… Но это есть. Наши краткие встречи для меня великая отрада и счастье, я живу этими мгновениями, я живу тобой. Мой драгоценный Цзышу, лорд моего сердца, мой светлый, любимый, дорогой А-Шу. Моя жизнь в твоих руках. Моя душа, сердце, всё принадлежит тебе…» Текст оборвался, и он с удивлением поднял взгляд на пергамент. В его энергию, обычно состоявшую из чёрной и синей материи, теперь вплеталась светло-золотая, словно расплавленное белое золото сплеталось с тёмными волокнами, образуя нечто большее. Это точно не делало его слабым. Он чувствовал, будто его энергия расправилась, обрела крылья, обрела мощь, которой не владела до этого. Чёрные иероглифы на пергаменте покрылись золотом. Шэнь Вэй, наконец, понял, что происходит, отчего-то испугался и отдёрнул руку. Письмо упало на землю. Его энергия подобно любви к Цзышу завладевала им, и это было настолько захватывающе, волнительно, опасно, что даже пугало. Он снова, как в далёком прошлом, пробовал свою силу на вкус и ещё пока боялся её, но он знал — чтобы повелевать огромной силой, нужно ей подчиниться. Не властвовать, а содействовать, не управлять, а идти вместе с ней. Шэнь Вэй встал, развёл руки в стороны и закрыл глаза. Он проделывал так тысячи раз раньше, но сейчас всё равно было иначе. Энергия буквально вспыхнула вокруг него и сохранилась даже тогда, когда он снова открыл глаза. Она по-прежнему оставалось тёмной, но золотистые проблески и ощущения говорили о том, что она изменилась. Шэнь Вэй привычным движением выхватил меч… Это получилось даже легче, чем раньше. Рукоять меча легла в ладонь, и только тогда он заметил, что узоры на ней посветлели. — Это какой-то новый уровень? — усмехнулся он и облачился в чёрное, — Я должен уточнить кое-что ещё. — поспешно поднял недописанное письмо, аккуратно положил его рядом с горшками и вторым букетом, чуть поправил маску на лице и открыл портал.***
Они выехали из Долины поздним утром… Солнце уже пригревало, лошадки бодренько шли в гору. Цзышу прислушивался вполуха, не думая, что засада возможна… Почти дремал как кот разморенный на солнце и убаюканный мерной поступью лошадки. — А-Сюй… Как нам жить дальше? — вопрос Лао Вэня выбил из сонливости. Цзышу спросил после долгой паузы. — Ты что-то решил, Лао Вэнь? — Нет… — ответил тот, — Может ты? Цзышу поднял голову и посмотрел в глаза. — Я никогда не откажусь от тебя, шиди. — Ты мне ничего не должен! Чтобы я ни сделал в прошлом — мы квиты. Цзышу молча смотрел на дорогу, словно не слышал. — Мы бийняо, Лао Вэнь… И либо мы вдвоем летим, либо оба ходим по земле и смотрим одним глазом. Я виноват. И если ты встретишь того, кто будет тебе крылом — я исчезну и сделаю всё, чтобы ты меня забыл. Не раньше. — Не раньше? А если я захочу? Захочу избавиться от тебя и… — он не договорил. — Если я хочу оставить тебя? — Ради чего или кого, Лао Вэнь? Я не дам тебе снова стать Безумным Вэнем. — Думаешь, это в твоей власти? — тихо и как-то зло спросил Кэсин. — Да. И это была правда — у Цзышу была такая власть. Они снова какое-то время ехали молча. — Я думаю, мне надо уйти на пик. Я хочу совершенствоваться, пока есть такая возможность. Цзышу не спешил с ответом. — Хорошо… Если ты так решил — хорошо. — Пусть еду носит кто-то другой, — тихо сказал Лао Вэнь. — Хорошо… — Когда я буду готов повторить то, что мы вчера делали — я дам знать. — Спасибо, — кивнул Цзышу, — Спасибо, Лао Вэнь. — Я для себя это делаю, — тут же почти огрызнулся он, — Надеюсь, вы насытитесь друг другом до отрыжки. А я… Я стану сильнее, — еле слышно произнес он. Дома Цзышу нашел саженцы и букет… Саженцы он посадил тут же у беседки, а букет унес в свою комнату трав. Прошлые еще стояли и радовали глаз. Письмо, что было с цветами еще бы пару недель назад напугало его, но теперь — нет. Теперь, они стали настолько близки, что Цзышу точнее понимал любимого, и они больше друг другу доверяли. Шэнь Вэй излил свою боль… Что ж, теперь у них есть временное лекарство. Лао Вэнь пока отступил. Цзышу собирался отдать всё время, самого себя… — И я тебя люблю, — прошептал Цзышу, дочитав, — Я с тобой…***
Уточнить ничего не удалось, его силы были описаны в книге Ди-Цзюня, но никаких модификаций, изменений или подобных свойств, которые Шэнь Вэй наблюдал теперь, известны не были. Уже вернувшись домой, он взглянул на кольцо, а затем на время. До конца рабочего дня оставалось несколько часов — да, сегодня он предупредил о своём отсутствии, но завтра… Он был уверен, что не сможет работать, поэтому переместился к себе в кабинет и оттуда позвонил ректору, чтобы назначить встречу. Они проговорили до самой темноты, завтрашние лекции решено было отменить, и Шэнь Вэй со спокойной душой снова отправился в сады. Как бы сильно он ни тосковал, как бы сильно ни скучал и ни ревновал, сады поместья помогали ему, он словно действительно был связан с ними, как дух-хранитель. Иногда ему даже казалось, что сад говорит с ним. Он невольно улыбнулся, заметив посаженные саженцы у беседки. Цзышу вернулся и забрал букет, но книги не тронул, они так и лежали в беспорядке после его ухода и портрет лежал на земле изображением вниз. Шэнь Вэй всё собрал, взял одну из книг, портрет и ушёл к водопаду. Под шум воды при луне, несмотря на прохладу, читалось легче, душа отдыхала здесь, и сад звуком воды отгораживал его от остального мира. Если Цзышу вернётся с Вэнь Кэсином и проведёт с ним ночь, отсюда Шэнь Вэй не сможет ни почувствовать ни услышать их, если только не захочет этого специально. Он уселся на камень между цветущим деревом и водопадом и, прежде чем раскрыть книгу, создал послание. «Если позволишь, я проведу в твоём саду три дня. У меня свободные дни, и я никуда не хочу так сильно, как в это место.» Лёгкий порыв ветра взъерошил его волосы, и послание исчезло. Цзышу услышал появление Шэнь Вэя и стал сворачивать дела, он хотел улизнуть всего на четверть часа. Лао Вэнь был не в духе после их разговора в дороге и невозможно было понять, он злится на себя или на Цзышу. Легкими быстрым шагом Цзышу шел по нити связи, точно зная, в каком направлении идти. Это было так… правильно, так хорошо — Цзышу с дрожью отогнал мысль, что он мог бы не знать, не чувствовать любимого, как все обычные люди. Или чувствовать не точно, расплывчато, лишь опасность — как с Лао Вэнем. На полдороге его встретило послание. Цзышу прочел, улыбнулся и поспешил. Он нашел его у водопада… И действительно Шэнь Вэй был на своем месте, он вписывался в него, а природа его принимала. Времени любоваться к сожалению не было. Он приблизился… Шэнь Вэй поднял взгляд от книги и тут же вскочил на ноги. Книга упала в траву. — А-Шу, ты разве сегодня не… — он не находил подходящего слова и, в конце концов, сказал, — с Вэнь Кэсином? Цзышу в два шага подошел и обнял крепко-крепко. — Сегодня я буквально на минуту, — сказал на ухо, — но ближайшие недели Лао Вэня не будет в поместье. Он решил уйти на пик. Лечение У Си очистило каналы и совершенствование сейчас будет быстрым… Я смогу проводить с тобой почти всё время, сколько ты захочешь… Шэнь Вэй счастливо улыбнулся и обнял в ответ, прижимая к себе так, что от нежности заколола сердце. Аромат одежды и волос Цзышу опьянял, и он только смог выдохнуть. — Я счастлив, А-Шу. И раз так, я всё равно думал взять отпуск. Побудем вместе это время? — Да, мы проведем его так, как ты захочешь. Я люблю тебя. Цзышу хотел коротко поцеловать и вырваться из объятий, но понял, что не сможет… Если любимый не отпустит — не сможет… Шэнь Вэй сжал объятия крепче, понимая, что сейчас ему придётся его отпустить. Невесомо коснулся губ и отпустил, отошёл на шаг и шепнул одними губами. — Иди. У Цзышу слезы навернулись на глаза от любви и благодарности, он кивнул и хоть очень-очень хотелось снова коснуться, понимал, что нельзя. Он развернулся и помчался обратно в поместье. Его краткого отсутствия никто не заметил… — Доброй ночи, — шепнул Шэнь Вэй и долго смотрел в ночь, в направлении поместья, потом осмотрел землю под ногами и снова взял книгу.***
Было приятно осознавать, что наступивший рассвет не был предвестником очередного расставания, что никуда не нужно было уходить. Шэнь Вэй был там же, у водопада, где вечером его оставил Цзышу, книга с портретом лежала на траве, он и сам уже не сидел на камне, а снял верхнюю накидку своего чёрного ханьфу и устроился на ней, прислонившись спиной к дереву. Внизу под отвесной скалой цвели сады, где-то на горизонте виднелся дымок далёкого города. Лучи скользнули по кроне дерева, спустились вниз и, наконец, упали на его лицо. Он не спал, но до этого момента глаза его были закрыты. Прежде он вскинул руку и поймал лучик света, в очередной раз подтверждая изменения в своей силе, а уже потом взглянул на мир. Длинная тонкая нить света проходила меж его пальцев и ниспадала вниз, будто оторванная струна гуциня. Другой рукой он нащупал под деревом лепестки, принесённые сюда ветром из сада, взял один, пристально посмотрел на него, будто о чём-то задумавшись, поднял его в воздух над ладонью и, сделав едва уловимое движение пальцами, поднял и остальные. С десяток лепестков закружились в воздухе, сплетаясь с лучом утренней зари. Шэнь Вэй понятия не имел, что собирается сделать, он думал о Цзышу, о том, как прекрасно в его садах и о своих чувствах… Провидение это или судьба, но по завершении его действий в руках его оказался маленький платок, украшенный лепестками, без примеси тёмной энергии, совершенный… во всяком случае Шэнь Вэю так казалось, потому что ничего светлого до этого он не создавал. Платок вместе с запиской пожелания доброго утра он немедленно отправил Цзышу и снова прикрыл глаза. Оказалось, что свободный день для него это нечто из разряда необычного. Первую половину до полудня ему казалось, что он что-то забыл сделать, куда-то не пришёл и даже более того попросту прогуливает работу. Но во второй половине дня он вспомнил о своих исследованиях, забрал всё необходимое в сады и увлёкся работой настолько, что пришёл в себя только к вечеру, когда вечерний шум поместья нарушил тишину. Он на миг прислушался, улыбнулся, услышав родной голос, и снова занялся делами. Привычная тоска отступила, и здесь, в садах, ему было настолько светло и спокойно, будто действительно после 10 000-летнего скитания по множеству миров он вернулся в родной дом. Цзышу с утра был занят подготовкой к фактическому переезду Лао Вэня на пик. Совершенствование совершенствованием, но надо и одежду, и жаровню с углем, и еду не абы какую, и кучу разных мелочей вплоть до сигнальных ракет, мыльного корня и полотенец. Лао Вэнь это время провел с Байи, они что-то готовили… что-то вроде прощального полдника. Все собрались за столом, и Цзышу не выдержал — Может передумаешь? Можно я еду буду носить? Лао Вэнь лишь качнул головой — Я договорился с Е Байи. Цзышу подумал, что никто не помешает ему ходить вместе с Е Байи и ждать неподалеку, если уж Лао Вэнь действительно настолько не захочет его видеть. Сразу после полудня они выехали, на двух лошадках с двумя вьючными. И через пару часов добрались до пещеры. Цзышу хотел помочь навести порядок, но Кэсин его почти выгнал. Они обнялись на прощание, и Лао Вэнь точно так же, как и Цзышу несколько часов назад, замер в объятиях, не в силах их разомкнуть и отстраниться. Цзышу почувствовал странную боль от этой ситуации-перевертыша. Он не мог первым отстраниться… В какой-то момент он расслабился и положил голову на плечо Лао Вэню, готовый так стоять столько, сколько родственной душе будет надо. Лао Вэнь тоже в какой-то момент перестал судорожно цепляться за него, и они стояли без слов… без трепета… почти без мыслей… Просто две половинки одного целого. Четверть часа, может больше… — Ты сможешь без меня? — спросил Лао Вэнь — Не знаю, — совершенно честно ответил Цзышу. — А я без тебя не смогу, — констатировал Лао Вэнь. — Я знаю, — тихо ответил Цзышу. — Ты ж всё равно придешь вместе с дедом? И Цзышу усмехнулся — Лао Вэнь его прекрасно знал. — Приходи, — и он разомкнул объятия и легко оттолкнул Цзышу, тот кивнул и быстро ушел. Он сам удивлялся тому, что не было грусти, не было чувства вины. Только понимание, что он действительно не может управлять этим. Не может заставить Лао Вэня жить без него или профессора забыть о себе. Единственное, что ему доступно — это в каждой конкретной ситуации стараться не причинять боль одному, давая всё, что может, другому. Цзышу ехал к поместью… И четко чувствовал где ОН. Был кусок дороги, где надо было обогнуть гору и отдалиться от поместья, и нить из сердца снова разматывалась… потом сматывалась, она показывала как стрелка компаса, только не на север а на НЕГО. Шэнь Вэй весь день провел в садах, хотя, кажется, все же отлучался на чуть-чуть… и это так радовало. Цзышу добрался в поместье и распорядившись позаботиться о лошадях пошел в сады… Нашел любимого у водопада… не переставая удивляться, как странно и в то же время естественно и правильно он здесь выглядит — в ханьфу, с короткой прической, в которой гуляет ветер… в очках… Шэнь Вэй что-то увлеченно читал, и Цзышу, наконец-то уже никуда не спеша, залюбовался им. Шэнь Вэй почувствовал его сразу, но, увлечённый чтением, сначала дочитал предложение и только после поднял на него взгляд полный обожания и чувств, многие из которых, он просто не мог для себя объяснить. — И снова ты делаешь мне подарок, появляясь, когда я не надеюсь тебя увидеть, — он отложил книгу, подошёл и, взяв руки Цзышу в свои, поцеловал каждую поочерёдно, — я очень рад. Цзышу положил руки на шею и уперся любом в лоб, улыбаясь… Захотелось дурачиться, поваляться в траве, побегать друг за другом… Странные сумасшедшие желания… Цзышу потянулся и поцеловал его, сначала словно пробовал его губы на вкус, а потом все больше и больше погружаясь в поцелуй… Словно стараясь распробовать — что изменилось? От поцелуя сначала робкого, а после страстного в солнечном сплетении скрутился узел. Шэнь Вэй отвечал на поцелуй, но не позволял себе брать инициативу, он прекрасно понимал, что Цзышу и сегодня придётся отпустить слишком скоро… понимал, но чем дольше Цзышу целовал его, тем меньше он сопротивлялся этому и в какой-то момент подумал «что же он со мной делает?», потом обнял его за талию, притянул ближе и действительно ответил на поцелуй, вкладывая всю тоску, пережитую за время его отсутствия, все чувства, накопившиеся от недостатка любимых рук, губ, дыхания… — А-Шу, — шепнул он, когда их губы на мгновение разъединились, — люблю тебя, — и поцеловал снова. — И я тебя люблю, — с улыбкой ответил Цзышу, оторвавшись от его губ, чтобы целовать лицо. — Как ты хочешь провести этот вечер? — говорил он между нежными неспешными поцелуями — За ночь не спрашиваю. Ночь мы проведем у тебя… — С тобой… — голос отчего-то сорвался, несмотря на то, что он и так говорил шёпотом, в глазах защипало. Шэнь Вэю впервые хотелось плакать от счастья, потому что именно сегодня он и не надеялся на то, что его А-Шу останется с ним. Он едва нашёл в себе силы закончить фразу, — где угодно, только с тобой. Сколько они были вместе, а Цзышу по-прежнему не мог привыкнуть к таким моментам — когда чувства Шэнь Вэя захватывали его, когда он отдавался им полностью… Цзышу остро понимал, что недостоин такой любви такой _сильной_ любви. В ответ он мог только целовать, целовать, обещая здесь и сейчас быть только его. Принадлежать только ему. Шэнь Вэй обхватил ладонями лицо Цзышу, поцеловал в нос, в губы нежно, почти целомудренно и снова прижал к себе, обнимая на этот раз не за талию, а за плечи, склонился к уху и сказал, разглаживая одной рукой волосы, расправляя их: — Каждый миг, что ты проведёшь со мной, будет самым невероятным счастьем, сердце моё. Мы можем остаться здесь до вечера? Мне… тут я чувствую себя дома… Но если нас могут увидеть и это доставит неприятности, то лучше будет уйти сейчас. — Нас никто тут не найдет. Можем остаться тут у водопада, можем пойти в беседку… В Осеннее крыло вообще редко забредают. И даже если увидят — не будет у меня никаких неприятностей… Правда тут сыро немного от водопада, прохладно… — Хочешь просто погуляем по саду, чтоб ты лучше в нем ориентировался? — Да, — Шэнь Вэй отступил на шаг и, не разрывая прикосновения, взял за руку, — давай пройдёмся, здесь действительно прохладно. Потом, можем посидеть в беседке, если ты не против… Хочешь, я тебе почитаю или заплету волосы… — он представил это и на глазах выступили слёзы, которые он постарался скрыть за новыми слишком поспешными и порывистыми объятьями — И то и другое, — улыбнулся Цзышу. — Хочу, чтоб ты почитал мне стихи, из твоих уст я начинаю их понимать… Они вдвоем собрали книги, и Цзышу понес их, прижимая к себе. Стоило им ступить в сад, как стало слишком темно. — Зажжешь фонарик, — с детской непосредственностью попросил Цзышу — Фонар… — Шэнь Вэй засмотрелся на Цзышу и потому сначала подумал о фанарике из своего мира на батарейках и с лампочкой, но через секунду до него дошло, и он проговорил себя под нос, — ах да точно, — раскрыл ладонь и выпустил золотистый шарик. Тот тускло осветил дорогу, едва ли помогая. Луна была ярче. Тогда Шэнь Вэй снова взглянул на Цзышу и развернул его руку, которую всё ещё держал, ладонью вверх. опуская над ней светящийся шарик. Фонарик завис в нескольких сантиметрах над ладонью. — Нужна светлая энергия, я никогда не мог сделать его больше. Попробуй, нужно совсем немного. — он ободряюще улыбнулся, придерживая его ладонь. Цзышу почти испугано посмотрел на него. — Я? Любимый, ты б знал, как мы тут все трясемся над светлой ци, как собираем ее по крупицам. Только темные-хаотики могут разбрасываться ею… Я… Не смогу… Я просто не смогу расстаться с нею ради такой вот безделицы, — и он беспомощно посмотрел на Шэнь Вэя. Тот прикрыл глаза. — Прости, я забыл, — он забрал светящийся шарик, вздохнул, покачал головой, словно раздумывая, а затем бросающим движением отпустил шарик вперёд, тот пролетел и завис прямо над тропинкой в ожидании, Шэнь Вэй ещё раз коротко взглянул на Цзышу и произнёс, — идём. Цзышу взял его за руку и чуть потряс, ему было неловко от того, что он разочаровал Шэнь Вэя… Они шли по тропинке, и ее было хорошо видно, потому что шарик был низко и его света хватало. Цзышу вел их к беседке. У самой беседке за шаг до того, как они вошли, Шэнь Вэй убрал светящийся шарик, остановил Цзышу и притянул к себе. — Не могу поверить, что ты останешься, любовь моя. Это настолько неожиданно и в то же время желанно, что мне требуется убеждать себя в реальности происходящего. — У нас теперь будут дни и недели, — ответил Цзышу, невесомо касаясь его щеки, я буду лишь изредка отлучаться на несколько часов. Скорее тебе придется вернуться к делам, — усмехнувшись он добавил. — Пойдем, я разведу огонь, холодает… Шэнь Вэй последовал за ним молча, однако подумал: «Нет, мой А-Шу, в этой жизни мне может больше не предоставиться такого шанса безраздельно быть с тобой столько времени. Мои дела подождут.» Он убрал свои книги в сторону и стал наблюдать за тем, как Цзышу разводит огонь, как ловко у него получается извлекать искры, которые вспыхивают, то затухая, то разгораясь, становятся одним уверенным и горячим огнём, полыхающим, но безопасным, как его любовь. Как же сильно он любил его в этот момент, как сильно. Цзышу чувствовал его влюбленный взгляд и улыбался. Разведя огонь, он сел на пол рядом с сидящим на стуле Шэнь Вэем уютно устроив голову у него на коленях. Любимый пропах свежестью… садом… — Сердце моё, — Шэнь Вэй погладил его по голове, спустился ладонью по волосам к спине и так и оставил её там. Он снова поднял взгляд на огонь и вместе с теплом, разливающимся от него по комнате, почувствовал и сильную сонливость. Шэнь Вэй тут же списал это на присутствие Цзышу, на эффект, который тот производил, позволяя ему спать по-настоящему счастливым и мирным сном и улыбнулся, — я люблю тебя. Цзышу что-то показалось странным… запах трав?.. Шэнь Вэй прилег на стол… на руку вместо подушки… Что-то было неправильно… Но додумать он не успел, и его глаза закрылись, а разум уплыл. Страж мира между мирами, самое опасное существо во всех видах реальностей и времён, его имени боялись, его появление несло за собой чью-то смерть, и только он один знал, кем является на самом деле. Когда-то давно, в начале времён, когда небожители свободно ходили по земле, а духи и люди жили бок о бок, маленький Вэй повстречал незнакомца. Тот оказался небожителем, который, заранее предвидя будущее ребёнка, рождённого тьмой, направил его к свету. Обучал, пока его земное тело не состарилось, и когда обучение было закончено, небожитель взял мальчика за руку и сказал: — Послушай меня, маленький Вэй. Мир общий хранить ты будешь: боги, духи, демоны и иные существа во всех мирах будут бояться тебя. Ты же оставляй сердце чистым, голову холодной, а руку твёрдой, чтобы ни случилось, — небожитель коснулся головы ребёнка, ладонью провёл по чёрным прямым волосам. — Да, учитель, — Вэю предстояло прожить бессчётное число лет, и сейчас он выглядел ещё совсем ребёнком, оттого и голосок его звучал тихо и очень по-детски. Небожитель улыбнулся, и слёзы выступили на его глазах. — Мне пора покинуть тебя, маленький Вэй. Дай мне руки, закрой глаза и представь самое прекрасное место, которое ты хотел бы назвать своим домом. Мальчик поднял растерянный взгляд. — Что такое дом, учитель? Небожитель ответил — Дом — это место, где всегда будет твоё сердце. — он взял мальчика за руки. Вэй закрыл глаза и переместил их, а затем услышал восторженный вздох учителя. — Посмотри, маленький Вэй. Я не ошибся в тебе, ты выбрал мои сады Четырёх сезонов. Береги их, — небожитель взмахнул рукой и сдёрнул с дерева веточку с тремя зелёными листьями, снова присел перед учеником, — Послушай меня, времени осталось немного. — он с трудом отвлёк ребёнка от созерцания прекрасного сада и вложил ему в руки веточку, — Однажды ты повстречаешь человека, духовная связь с которым прорежет время и пространство независимо от обстоятельств, связь, что объединяет души сквозь миры. Это место настолько же принадлежит ему, насколько и тебе. Не бойся этой связи, ищи его, береги его, ибо придёт момент, когда только его свет сможет помочь тебе. — Как я его узнаю, учитель? — задал справедливый вопрос Вэй. Небожитель только печально покачал головой и указал на грудь, в то место, где у маленького Вэя было сердце. — Учитель? — повторил Вэй, уже испуганно, потому что небожитель в этот момент вздохнул и рассыпался на тысячи лепестков, который тут же унёс ветер. Были тяжёлые времена, были светлые, но Вэй, сменявший свои земные/человеческие имена не забывал сады и оберегал их. Минули столетия, Дисин в его родном мире запустил круг перерождений, в других мирах тоже было неспокойно, но справляться получалось, однако он, теперь уже Шэнь Вэй, стал бояться приходить в сады, будто кровь на его руках могла осквернить их, будто тьма, в которой он родился, могла их уничтожить. Так было до тех пор, пока он не повстречал ЕГО. Шэнь Вэй знал, что в садах появилось поместье и школа заклинателей, но он не наведывался туда, и единственный раз, когда в порыве тоски оказался на границе сада столкнулся с Цзышу. С лордом поместья Четырёх сезонов… С той встречи минуло несколько лет. И сегодня, прямо в этот момент, Хранитель садов и мира, хранитель, которого все боялись, спал в покоях поместья Четырёх сезонов на большой кровати, лицо его было умиротворённым и счастливым. Рассветный луч проник в окна, пробежал по одеялу, позолотил кожу плеч и нацелился на веки. Шэнь Вэй несколько минут не реагировал, но в какой-то момент вздохнул, потянулся, открыл глаза и перекатился на бок, заключая в объятья спящего к нему спиной Цзышу. Полежал немного уткнувшись ему в спину, потом убрал его длинные волосы с плеча и покрыл поцелуями плечо до шеи, у уха задержал прикосновения губ, шепнул «Сердце моё» и отстранился, чтобы в следующую секунду встать с постели. Надел тёмное ханьфу, выглянул в окно и ушёл готовить завтрак. Он делал так каждый день уже несколько лет, не понимая, как жил без этого раньше, как жил без Цзышу, любовь к которому с каждым днём только росла. Они были счастливы и мир тоже, будто радовался вместе с ними. В открытое окно, за которым цвело самое прекрасное в мире лето, влетела бабочка и уселась на сорванные вчера подсолнухи — Шэнь Вэй улыбнулся ей и стряхнул воду с зелени, которую помыл для завтрака, продолжая заниматься своими делами. Цзышу проснулся, словно после большой попойки, не совсем помня вчерашний вечер. — Что я пил? И зачем так много? Ци текла вяло… Солнце заливало комнату ласковым светом. Он еще какое-то время повалялся в постели. Наконец, встал, вышел ополоснуться холодной водой, чтоб взбодриться… На кухне кто-то готовил завтрак, сердце пропустило удар… В какой-то один кошмарный миг, он не понимал, кто там… не помнил… Ноги сами несли его в кухню… Цзышу выдохнул и обнял любимого со спины. — Шэнь Вэй, Шэнь Вэй… Солнце мое… Что за гадость я вчера пил… Если что-то осталось, надо вылить — со смехом сказал он и тут же спросил, — Что у нас на завтрак? — Я приготовил омлет, — он уже нарезал зелень и как раз заканчивал с выкладкой нескольких помидорок-черри, когда Цзышу обнял его. Он тут же отложил нож и повернулся, заключая его в объятья, не касаясь пальцами его одежды, чтобы не испачкать, усмехнулся и ответил страстным шёпотом на ухо, — точно надо вылить, я и сам не помню, как мы вчера легли. — невесомо коснулся поцелуем его виска и вернулся к завтраку, выложил всё на тарелки, заварил чай и поставил на стол. Он был настолько переполнен счастьем, что, пожалуй, светился изнутри и не замечал ничего, кроме того, на кого смотрел с обожанием и любовью. Пока Шэнь Вэй накрывал на стол, Цзышу выскочил и плеснул водой в лицо — вернулся полумокрый, собирать завороженные взгляды Шэнь Вэя. Пытался вспомнить о делах — удавалось плохо — ну в любом случае после завтрака — время сбора урожая… Когда еда оказалась на столе мимолетно поймал руку любимого и поцеловал в благодарность. Шэнь Вэй не позволил отпустить руку, перехватил её и поцеловал в ответ, в раскрытую ладонь. Затем поднял голову и глядя прямо в глаза серьёзно сказал: — Садись, сердце моё, иначе так и не позавтракаем. Он отпустил руку и первым сел за стол, но взгляда не отвёл, продолжая восхищённо любоваться им, своим Цзышу. Цзышу с удовольствием взялся за еду, такую простую и в тоже время изысканную, благодаря хорошо подобранным приправам. Восхищенный, любующийся взгляд Шэнь Вэя уже воспринимался как должное, как теплый луч солнца, от которого можно лишь улыбаться. Цзышу строил планы на день — сбор урожая в саду… а потом купание в водопаде… день обещает быть жарким… а потом они будут лежать под деревьями, и солнце будет пробиваться сквозь листву… Это уже было сотни раз и снова и снова хотелось это повторить. Цзышу счастливо улыбнулся, предвкушая этот день. Шэнь Вэй ел, почти не отводя взгляда от любимого. Это был ещё один прекрасный день вместе из множества таких же дней из прошлого и будущего, и он просто хотел наслаждаться моментом. Когда тарелки опустели, а чай закончился, он встал чтобы помыть посуду под проточной водой, и пока мыл, вспомнил. — А-Шу, там в западной части созрели сливы, четыре дерева. Думаю, сегодня надо их собрать, боюсь, как бы завтра не было поздно, — он отложил чистую посуду и обернулся, — любовь моя, или у нас есть дела важнее слив? — Что может быть важнее слив? — улыбнулся Цзышу. — Если всего четыре дерева, то мы вдвоем управимся за час. Кажется, еще персики… Что успеем до жары — то успеем, — он обнял Шэнь Вэя вдыхая его аромат, ласкаясь щека к щеке словно кот. Острое ощущение счастья заставило крепче сжать в объятиях любимого. — Сначала дела, — промурлыкал он, — удовольствия потом, — и, противореча сам себе, легко прикусил ухо Шэнь Вэя. Тот прижал его к себе и задержал мгновение, наслаждаясь близостью, прикрыл глаза от удовольствия, когда Цзышу прикусил ухо, дыхание сбилось. — А-Шу, — шепнул и не сдержался, поцеловал его, глубоко и страстно, но коротко, предупредив мгновение, когда он совсем потеряет голову. Отстранился и отпустил его, — Идём. — Идем, — довольно кивнул Цзышу, справляясь с приятным головокружением. Им никуда не надо спешить — они есть друг у друга, и ничто им не может помешать… В садах они быстро и слажено работали, понимая друг друга без слов. Ставить сеть вдвоем куда быстрее и проще, как и ссыпать с сети фрукты в ящики. Они обнесли и сливы и персики и поздние абрикосы, увлекаясь работой, входя в азарт. Не расставались ни на минуту… Вдвоем дотолкали тяжелую груженую с горкой ящиками тележку до выхода из сада. Цзышу привычно позадирал торговца, что тот мало платит. Тот так же привычно завел песню про тяготы транспортировки и продажи пока его помощники разгружали тележку перекладывая в повозку ящики. Завтра они снова придут и заберут то, что Цзышу и Шэнь Вэй им предложат… Всё… хлопоты дня окончены… Тележку оставили посреди сада… — К водопаду? — спросил Цзышу. Шэнь Вэй кивнул и счастливо улыбнулся. Они прошли по высокой траве, под цветущими деревьями и теми, на которых уже были плоды и оказались у водопада — шум воды сливался с отдалённым пением птиц. Шэнь Вэй снял верхнюю часть своего ханьфу и пояс, положил их на камень и взял Цзышу за руку, утягивая за собой, но за секунду до того как холодная вода потоком обрушилась на него, его взгляд упал на их сцепленные руки, и он заметил кольцо, в котором отразились солнечные лучи. Мимолётный отблеск чего-то… чего он и сам не понял, вызвало недоброе предчувствие. Шэнь Вэй понял, что тень этого предчувствия отразилась в его взгляде, он закрыл глаза и отпустил руку Цзышу, входя под воду. Цзышу заскочил под струи с хохотом и фырканьем. Шэнь Вэй почти не реагировал на перепад температур, почти никогда не мерз и не страдал от жары… а Цзышу, оказавшись под ледяными струями, в первые мгновения едва мог дышать и потому прижимался к спокойному Шэнь Вэю. Мгновение предчувствия прошли, едва Цзышу коснулся его. Шэнь Вэй повернулся, заключил Цзышу в объятья и, наконец, позволил себе поцеловать так, как хотел с самого утра, захватывая его губы в плен, с жадностью и трепетом принимая ответный поцелуй, как божественный нектар. Вода лилась на них, волосы липли к телу, но Шэнь Вэй уже не мог думать ни о чём кроме губ любимого и рук, что его обнимали. Цзышу отдался поцелую, отдался страсти и своему желанию без остатка… Что-то похожее на забытый стыд шевельнулось в душе, когда он прошептал «возьми меня… возьми меня как сам хочешь, мой любимый, жизнь моя… хочу принадлежать тебе без остатка здесь и сейчас… возьми меня». Слова Цзышу заставляли сердце Шэнь Вэя вздрагивать и замирать, а разум отключаться, но руки, руки ощущали, что кожа Цзышу стала холодной, и Шэнь Вэй нашёл в себе силы разорвать поцелуй. — Ты замёрзнешь, А-Шу, иди сюда, — он вывел его из-под воды и накинул ему на плечи своё ханьфу, а потом поцеловал снова. В полдень было жарко, но после холодной воды этого почти не ощущалось. Они стояли босиком на траве, и Шэнь Вэй готов был исполнить его просьбу, но почему-то момент поцелуя хотелось продлить… страстного, глубоко и чувственного поцелуя. Жар тела любимого — это то что было нужно после ледяного водопада. Цзышу отвечал на поцелуй, и ни одной мысли не было в голове. Незаметно сбросил ханьфу, чтобы чувствовать кожей лишь ЕГО. Шэнь Вэй разорвал поцелуй, но только для того, чтобы продолжить целовать лицо Цзышу. Шэнь Вэй стал прокладывать тропинку из поцелуев вниз от подбородка и шеи к груди и животу, выцеловывая каждый сантиметр, гладил руками тело любимого. Уже сидя на траве, поднял взгляд и за руки потянул на себя, принимая всю тяжесть его тела, одной рукой дотянулся и расправил упавшее на траву ханьфу, перевернулся вместе с Цзышу, оказываясь сверху и снова поцеловал в губы. Нежность любимого распаляла больше страсти. Цзышу прикусил губу, сдерживаясь, позволяя себя целовать и гладить. — Ты сводишь меня с ума, — тихо прошептал он, — Знаешь это и сводишь, — с счастливой улыбкой упрекнул он. Но сам не сделал ничего, чтобы подстегнуть Шэнь Вэя. Давно-давно он дал зарок, что будет так, как хочет любимый, и держал его. — Я свожу тебя с ума? Да? — сказал Шэнь Вэй полушёпотом между поцелуями, — Но это всё равно случается не раньше, чем я сам схожу с ума от тебя, сердце моё. — и если до этого его слова звучали игриво, то следующая фраза была напротив очень серьёзной. Шэнь Вэй прямо посмотрел в глаза любимого и поправил мокрые волосы, поглаживающим движением касаясь лба, — однажды мне сказали, что мой дом там, где моё сердце. Я давно хотел сказать, что я понял эту фразу, только когда встретил тебя. Мой дом там, где ты, А-Шу, и только рядом с тобой — его пальцы от лба спустились к виску, уху и щеке и обхватили подбородок, — я так сильно люблю тебя, — это прозвучало совсем тихо, почти не слышно. Шэнь Вэй коснулся его губ теперь по-другому, сначала робко и осторожно, а после требовательно и глубоко, так что захватывало дух. Цзышу ответил на это требование покорностью и мягкостью, отдавая себя любимому. Ему нечего было сказать — да он знал, что владеет сердцем Шэнь Вэя, но тот владел им. Цзышу не мыслил себя без него и сделал бы, что угодно. Всё что пожелает любимый. Меч Цзышу, его тело, сердце, его жизнь — всё принадлежало Шэнь Вэю. Он владел этим бережно, но безраздельно. И знал об этом. Такой мягкий, податливый и такой его Цзышу действительно сводил с ума в прямом и переносном смысле этого слова. В нём хотелось раствориться, растворяться снова и снова, отдавая себя полностью. Им не было нужды спешить, и Шэнь Вэй не спешил, несмотря на то, что возбуждение и страсть уже размывали границы его контроля, он целовал обнимал, гладил, растягивал его пальцами привычными движениями, — как бывает в давно сложившихся парах, в которых страсть не гаснет, а лишь становится ярче и сильнее со временем. И момент их единения был ни с чем несравнимым блаженством, каждый раз новым, каждый раз отличающимся от предыдущего. Он был в нём и с ним и ловил каждый его вздох, каждый стон, срывающийся с губ, каждое движение ресниц, переплетал пальцы их рук в траве и шептал что-то до боли нежное и страстное, неразборчивое и вполне осмысленное… слова о любви, чаще его имя, только имя… И снова это наслаждение сильное до боли, не физической, нет, в сердце. Снова Цзышу плавился, забывая себя, забывая, кто он и где. Любимый заливал его собой, топил в себе, и ничего не могло сравниться с этим. Слезы лились из глаз, стоны сладкие и бесстыдные слетали с губ… слов он не помнил повторял лишь: «Шэнь Вэй Шэнь Вэй Шэнь Вэй»… Эти стоны заставляли сердце Шэнь Вэя умирать и возрождаться, приводя его возбуждение на новый уровень, его желание доставить удовольствие и вместе с тем получить, его желание отдать себя и не отпускать его… оргазм был подобен волне, накрывающий его в жаркий день на пляже, самому яркому лучу солнца и первой вспышке огня… он крепко обнимал Цзышу, прижавшись губами к изгибу его шеи. — А-Шу, сердце моё, А-Шу. Цзышу выныривал в реальность с трудом… Ощущая на себе приятную тяжесть тела любимого, слыша его шепот… — Шэнь Вэй, — прошептал Цзышу нежно и тихо, — жизнь моя… Ничего не хотелось больше, только быть вот так вместе… Раствориться в нем… Принадлежать ему без остатка, подчиняться с радостью во всем… В глубине души что-то шевельнулось… что-то похожее на тревогу и пропало… Шэнь Вэй приходил в себя медленно, оживал, сначала руки заскользили по любимому телу, затем губы… едва касаясь разгорячённой кожи. Исследовал его тело губами и некоторое время не отпускал от себя, потом встал и снова увлёк под воду. После жары та казалась почти ледяной, так что покинули они водопад довольно быстро и стали одеваться. Шэнь Вэй помог сначала Цзышу, бережно поправляя его волосы, складки одежды… зелёная подвеска на поясе Цзышу привлекла внимание Шэнь Вэя, она всплыла в его воспоминаниях очень чётко, но он никак не мог вспомнить связи, снова тревога и предчувствие кольнули его сердце, и он снова отмахнулся от них, однако не смог сдержаться, и его руки дрогнули… на краткий миг. Шэнь Вэй понадеялся, что Цзышу этого не заметит. Когда любимый одевал Цзышу, словно принцессу, к нему снова пришло ощущение какой-то неправильности, причем не действий, а собственных реакций… С каких пор он любит, чтобы его одевали? Но эта мысль маленькой тучкой пролетела и исчезла. Ему нравилась забота Шэнь Вэя, он ее обожал, принимал ее всегда — ведь это было доказательство ЕГО любви, постоянное ежечасное, как бы он мог отвергнуть ее? В какой-то момент он просто впился губами в губы, счастливый от того, что может сделать это — может поцеловать в любой момент… Поцелуй вскружил голову, окружая Шэнь Вэя безоблачным счастьем… Неужели он может быть счастлив настолько? Вопрос остался без ответа в его голове, потому что губы любимого не давали ему мыслить логически и мыслить вообще… — А-Шу, — сказал он, улыбаясь, когда они прервали поцелуй, чтобы сделать вдох — их лбы соприкасались, глаза в глаза они стояли у водопада, Шэнь Вэй прижимал Цзышу за талию к себе, — мы почти пропустили обед. Разве ты не устал? Не хочешь хотя бы перекусить? Или… — он поцеловал его в нос, — мы можем остаться здесь и продолжить… — снова поспешный игривый поцелуй, на этот раз в губы. Продолжить… от мысли об этом сладкая дрожь прошла по телу… Но что-то не так было с вопросами… Цзышу не надо есть, когда они вместе, вот так вместе… Даже завтрак не нужен, если они занимались любовью ночью. И Шэнь Вэй не бывает по-настоящему голоден… Разве нет?.. — это всё вихрем пронеслось в голове и вылетело из нее… Продолжить… Продолжить. В этот раз Цзышу уложил любимого на мягкую, прогретую солнцем траву и склонился над ним покрывая поцелуями, переплетая пальцы и прижимая его руки к земле… Шэнь Вэй поддался ему, позволил взять инициативу и лишь влюблённо наблюдал за тем, что тот делает. Солнце дрожало на ресницах Цзышу, на его волосах. Он был так прекрасен, захватывающе прекрасен, словно небожитель, так что от него невозможно было отвести глаз. Цзышу чутко ласкал Шэнь Вэя, распаляя, и когда тот был готов, со сладким стоном насадился на него, бесстыдно глядя в глаза, и стал плавно двигаться, наблюдая как любимый теряет контроль, довёл до исступления, заставляя опрокинуть себя, подмять и вбиваться изо всех сил. Оказавшись под Шэнь Вэем Цзышу отпустил остатки разума и лишь стоны-крики вырывались из его горла… Бесстыдство, граничащее с невинностью, нежность с твёрдостью, уверенность с покорностью — всё сочеталось в его А-Шу и было гармонично до каждой клеточки тела, до последнего самого дальнего уголка души. А-Шу был всем, А-Шу был светом, которым Шэнь Вэй владел безраздельно, светом, который обещал ему учитель… учитель или старейшина… Пальцы Цзышу прошлись по позвоночнику, и Шэнь Вэй снова испытал ни с чем несравнимый оргазм, правда, не раньше, чем его испытал Цзышу. Воспоминания, мысли, предчувствия, если они и были, мгновенно покинули его. — Сердце моё, жизнь моя, смысл моего существования, моё всё, А-Шу… А-Шу… — он шептал это, не понимая смысла слов, не понимая ничего. Безоблачное и светлое счастье накрыло его с головой и на миг затмило все остальные ощущения… Цзышу видел лишь глаза любимого, обрамленные пушистыми ресницами… Его взгляд еще поглощенный страстью, неосмысленный… Лучшее, что он видел на этой земле… Ни слов ни мыслей… Сознание попыталось уплыть, но глаза любимого держали как якорь… Отчего-то стало тяжело дышать… Цзышу прошептал: — Любовь моя… что… Шэнь Вэй уже пришёл в себя и за мгновение до того, как Цзышу заговорил, понял, что происходит. Это было как бокал ледяной воды в лицо, как лавина, сносящая иллюзию… он вспомнил, почувствовал, что они всё ещё сидят в беседке и, возможно даже, из их жизни не минуло и двух часов. Шэнь Вэй сел, поднял Цзышу и, придерживая его, заставил смотреть в глаза, коснулся лица. — А-Шу… — голос дрогнул. Лёд, сковавший его сердце от осознания происходящего, треснул высвобождая такую нестерпимую боль будто треснуло и сердце, из-за слёз стало почти не видно лица любимого, но он не мог отпустить его взгляд, — А-Шу, Цзышу… — он сглотнул, ощущая во рту вкус солёных слёз, но заставил себя договорить, — лорд Чжоу, ты должен проснуться. Сердце моё… — слёзы, даже уже сдерживаемые рыдания мешали ему сосредоточиться, мешали ему говорить, но он собрал всю силу воли, думая лишь о том, что Цзышу должен быть в порядке, что Цзышу… Тёмная энергия сделала своё дело, его организм адаптировался к веществу, и Шэнь Вэй очнулся. Спина затекла от неудобного сидения на стуле, но он не обратил на это внимания. Цзышу всё ещё спал на его коленях, Шэнь Вэй спустился со стула, поймал Цзышу, уложил на руки и так же как во сне коснулся лица. — А-Шу, сердце моё… проснись… — интуиция говорила ему, что тёмную энергию использовать нельзя, и он нашёл единственное верное решение. Свет луны проникал внутрь и осыпался тонкими полосками света на пол… Шэнь Вэй не знал, может ли он так, получиться ли у него, он просто закрыл глаза и поймал этот свет, собираясь преобразовать его в светлую энергию… И то ли его желание защитить, то ли любовь, а может всё вместе позволили ему сделать это, в любом случае когда Шэнь Вэй открыл глаза, вместо тёмной энергии, у него была светлая, другая, преобразованная из его собственной, но другая, такая, какая и нужна была Цзышу. — Прошу тебя, проснись, любимый мой, сердце моё, жизнь моя… К счастью Шэнь Вэй направил светлую энергию в лоб Цзышу, именно туда, где она была нужнее всего. Иллюзии рассеялись. Цзышу ощутил себя в своем теле. Но он был истощен… Наверное, потому что Шэнь Вэй влил в него светлую ци, он на мгновение увидел их двоих со стороны. Он наполненный темной силой дисин и Шэнь Вэй с горящим шаром светлой ци в сердце… Цзышу сжал пальцы на рукаве ханьфу, давая знать, что очнулся. Говорить он пока не мог… И глаза раскрыть не мог — слишком кружилась голова. Шэнь Вэй выдохнул и прижал к себе Цзышу, придерживая его так, чтобы им обоим было удобно. Свободной рукой взмахнул и потушил огонь, зажёг свой маленький огонёк и поднял Цзышу с пола, усадил на стул, а сам снова опустился на пол, чтобы смотреть снизу вверх. Больше использовать такой способ передачи энергии не решился, только обеспокоенно смотрел на Цзышу, волнуясь скорее за его состояние, чем за своё сердце. Он старательно игнорировал боль и даже не пытался думать о своём отношении к сну, сейчас был важен только Цзышу. Он взял его расслабленные руки в свои, ожидая когда тот немного придёт в себя, а после спросил: — Как ты себя чувствуешь? Цзышу уже мог открыть глаза, и он, сосредоточив взгляд на горящих беспокойством глазах Шэнь Вэя, моргнул и собравшись с силами прошептал. — Тебе надо распределить силу… Я в порядке… Он не соврал. Опасности жизни не было… Он просто был без сил. Ему надо было бы помедитировать тоже, согнав силу из разума и сердца в тело и набрать светлой ци… — Я испугался… — еле слышно сказал Шэнь Вэй, — за тебя. Давай, я провожу тебя в поместье, тебе нужно отдохнуть… — он обернулся на потухший очаг, — Что это было? — Нет… Нет… нам надо остаться здесь в садах… Я здесь быстрее восстановлюсь… И ты… Пойдем сядем у сильного дерева… Цзышу еще не мог идти, и Шэнь Вэю пришлось взять его на руки. У дерева он помог ему сесть как положено, сел рядом напротив, замер. — Дальше… я не знаю, как именно ты восстанавливаешься, никогда всерьёз не наблюдал за этим, поэтому сейчас, я наверное, не тот, кто может тебе помочь, но если я что-то могу для тебя сделать только попроси… Цзышу светло улыбнулся. — Просто побудь рядом. Но не прикасайся, пока я не попрошу. Шэнь Вэй молча согласился и прикрыл глаза в ожидании, сделав, пожалуй самую большую ошибку в своей жизни. Безоблачное счастье сна мгновенно словно бы покромсало его изнутри, пронзило сотней мечей, Шэнь Вэй понимал, что следует от этого отстранится, но не мог, вспоминал и вспоминал, не замечая, что щёки его давно намокли от слёз. Расплывчатое начало сна, и небожитель в светлом, распадающийся на лепестки… В его воспоминаниях всплыл другой эпизод… другие слова, калённым железом вырезанные на сердце: «ты не знал никого другого, а что если появится человек, связь с которым пересечёт границы миров? ЧТо тогда ты будешь делать?». Он услышал этот голос так отчётливо, что вздрогнул и распахнул глаза, в которых всё ещё стояли слёзы. Цзышу чувствовал боль Шэнь Вэя как свою… В какой-то момент пришло осознание, что бороться с этой связью смысла нет — он не хочет обрезать эту нить между ними. А значит, он борется сам с собой. Он старался не думать о том, что было во сне, о том что он там чувствовал. С одной стороны, он знал, что так может быть, и боялся — боялся потерять себя. И во сне он себя потерял. Не осталось ничего от него — ученика школы Четырех Сезонов, бывшего главы Таньчуань, родственной души Вэнь Кэсина. Этого человека уже не было. Был тот, кто хотел принадлежать другому, раствориться в нем, тот кто с радостью отказался от себя, от своей прошлой боли. Во сне Шэнь Вэй любил его и таким… Безоблачное счастье… Оно возможно лишь когда нет ни прошлого, ни будущего. Когда они вне времени застыли в этих садах как мухи в янтаре, поглощенные друг другом… Иллюзия, в которую оба нырнули очертя голову… — Ты спросил, что это было? — тихо и еще с трудом произнес Цзышу, — это был сбор трав «Сладкий сон»… Он погружает человека в плотную иллюзию, снимают барьеры… Человек в таком сне может вспомнить прошлое, может… много чего может. Мы связаны и потому во сне, потеряв контроль, обменялись силой больше, чем следовало. Мы оба хотели этого, а барьеров не было… Шэнь Вэй покачал головой. — Прости. — он поспешно вытер лицо, — я был неосторожен, я мог понять и заметить раньше, что с нами и где мы, но я… — он сглотнул и прерывисто вздохнул, стараясь выровнять дыхание и голос, — … этого не хотел. — Тебе не за что извиняться. Я не хотел этого куда больше… Я говорил «Я намного слабее тебя». Я увидел эту слабость воочию, ощутил ее… Но мне уже не страшно. Тогда у тебя дома, мне было страшно — теперь нет. — Цзышу вздохнул. — Любимый, только не оставляй меня. Я сейчас прошу об огромной жертве, об огромном усилии. Прими меня как есть. Половиной. Половиной, потому что я не смогу быть твоим полностью. Я не выдержу. Я слишком слаб. Слишком хочу этого. Но заполучив меня без остатка — ты меня потеряешь. Получишь тело, а душа в тебе растворится… Я… Я не смогу этому противиться, не захочу. Если ты оставишь меня… Я доживу эту жизнь ради Лао Вэня и откажусь перерождаться. Останусь духом этих садов. — Ты слабее и потому я виноват вдвойне, в моей власти было это прекратить, в моей власти это прекратить и сейчас… — он поднял на него взгляд, — но я не сделаю этого. Я принимаю тебя любым, и принимаю любой твой выбор, кроме отказа от перерождения. Тысячи лет страданий без тебя будут с лихвой окупаться короткими встречами в твоих новых жизнях. Такова судьба, нет нужды идти против неё! Обречь душу твоего Лао Вэня на одиночество в каждой последующей жизни? Даже не думай об этом! — он поднялся на ноги, — Я уже сказал и даже доказал, что готов на любые жертвы, лишь бы ты жил и… — шумно выдохнул развернулся сделал несколько шагов по тропинке в сторону, потом резко вернулся, упал перед ним на колени, хотел взять за плечи, но в последний миг не смог прикоснуться и опустил руки, — мы связаны, — он невольно коснулся кольца — мы втроём. Ну и что?! Что?! В тысячах миров бывает и не такое, бывает и хуже… — задумался, — разве что никто не был связан с Рассекателем душ, да? — печально усмехнулся, но тут же, непонятно откуда взяв в себе силы, заговорил бодро, словно пытался убедить сам себя, — Тем более, тем более ты не должен отказывается от перерождений. Наша связь уникальна, ваша — естественна. Мы ничего не можем сделать, уже ничего. Я принимаю тебя, я люблю тебя, какой бы страшной болью это не было, я счастлив, что люблю тебя, что ты любишь меня, и что я вообще умею любить. Цзышу… обещай мне. Из глаз Цзышу тихо лились слезы, может быть так выходила лишняя темная ци… А может быть оттого, что он отчаянно хотел поверить, а может быть потому, что он не мог, не хотел противиться… — Если ты обещаешь находить нас обоих как можно скорее в следующих жизнях… Шэнь Вэй опустил голову, зажмурился, пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сдержать слёзы. Не получилось, поэтому он встал и отвернулся спиной, вглядываясь в просветы меж ветвей дерева, где виднелось звёздное небо. — Я уже не могу по-другому. — Пообещай, Шэнь Вэй, — почти умолял Цзышу, — поклянись находить нас обоих как можно скорее, чтоб не пришлось страдать ни мне, ни ему… И я поклянусь в ответ не отказываться от перерождений как бы тяжело ни было. — Клянусь, — уверенно ответил Шэнь Вэй, — кольцо не даст мне нарушить клятву. Я всегда буду с тобой. Цзышу выдохнул без сил… Он ведь не ТАКУЮ клятву просил… Шэнь Вэй обернулся на вздох, не обращая внимание на слёзы. — Да, А-Шу. Клянусь находить вас в каждой жизни и оберегать до конца времён. Я клянусь. Каким бы ни было моё человеческое воплощение, ты, а значит и Вэнь Кэсин, связаны со мной, а я связан с вами. Я обещаю тебе быть рядом. Обещаю. Цзышу поднял на него глаза. — Я обещаю, не отказываться перерождаться, — сказал еле слышно, — и любить тебя всегда. В этот момент снова пришло осознание, что они не видели простого решения сегодняшней текущей проблемы… Цзышу сел ровнее… — Сядь пожалуйста, и дай мне руки. Шэнь Вэй покорно сел напротив, однако руки решился подать не сразу, а когда подал, то затаил дыхание, будто бы прикосновения Цзышу после сна могли принести ему боль. Пальцы дрожали, но он уже ничего с этим сделать не мог. Цзышу ободряюще улыбнулся. — Простой обмен ци. Ты мне из сердца и я тебе… Из левой руки. В правую принимай. По чуть чуть… если будет много я уберу руку… Ощущения были не совсем обычные, но Шэнь Вэй очень быстро к ним привык, их руки соприкасались, обмен ци действовал умиротворяюще, боль затихала… Цзышу легко видел и чувствовал потоки и мог их разделять, все же опыта работы с небольшими внутренними потоками у него было много… Когда ссыхались меридианы от гвоздей, нужно было аккумулировать и удерживать ци в теле и теперь вот он легко справлялся. Отдавал Шэнь Вэю чистую энергию дисин, а брал светлую… Ее хватило совсем немного чтобы почувствовать себя намного лучше. — Как ты? — спросил он, — Мне хватит, но если надо, могу еще забрать… Шэнь Вэй ответил не сразу, сначала кивнул. — Я в порядке, не нужно, А-Шу… — ощутил лёгкое сожаление, когда их руки разъединились и спросил, — Наши планы побыть вместе в ближайшее время, пока отсутствует Лао Вэнь, ещё в силе? Или после… — он не смог придумать слово и просто пропустил его, — … ты хочешь побыть один? Цзышу на него удивленно посмотрел. — Конечно в силе, Шэнь Вэй, — с мягким упреком ответил он. — Если бы я боялся тебя или того, что может произойти, я б не давал клятвы. И поверь мне, опасности я осознаю, но прятаться от них я не буду. — И нежно улыбнувшись добавил, — Я люблю тебя. — Люблю тебя, — эхом повторил Шэнь Вэй. На самом деле он собирался уйти, но после этих слов передумал и порывисто обнял Цзышу, уткнулся в плечо, собираясь сказать, что-то ещё, только, почувствовав запах волос любимого, обо всём позабыл, прижался покрепче и заплакал… Цзышу нежно гладил его по спине, успокаивая, понимая, что любимый только что пережил, что ему в разы труднее. — Любимый, сердце мое, — тихо и успокаивающе шептал Цзышу, — Я с тобой, я люблю тебя, мы будем вместе, мы научимся быть вместе, не раня друг друга, рано или поздно это случится. Наша любовь поможет нам, мы сможем. Мы всё сможем, любимый, сердце мое. — Сможем, — шепнул Шэнь Вэй, спустя некоторое время неконтролируемых рыданий, отстранился, вытер лицо рукавом ханьфу и прерывисто вздохнул, — когда ты рядом, я чувствую, что смогу всё. — посмотрел прямо в глаза, — сердце моё. — Пошли к тебе, доспим остаток ночи… — попросил Цзышу. — Еще предстоит найти того, кто травы в уголь подмешал… Шэнь Вэй вздохнул… — И нам о многом надо поговорить… — добавил Цзышу. — Конечно, — Шэнь Вэй поднялся на ноги и помог встать Цзышу, после чего сразу перенёс их в квартиру. Как и всегда бывало, с приходом Цзышу квартира становилась уютней. Шэнь Вэй потянулся к выключателю и зажёг верхний свет, движением пальцев сменил ханьфу на костюм и замер перед Цзышу в нерешительности… — Что? — не понял замешательства Цзышу. — Заваришь нам чай? Я… ты сказал, нам о многом надо поговорить, и это правда. Так может, совместим это с чаепитием? — Чай… да… Крепкий красный нам бы сейчас подошел, — кивнул Цзышу и направился в кухню. — Но разговор я бы отложил, и так тяжелая ночь выдалась. Не срочно, потерпит и до утра и позже… Шэнь Вэй пошёл следом, продолжая разговор: — Тогда нам всё равно не помешает чай, чтобы уснуть. Хотя только твоё присутствие делает мои сны спокойнее, А-Шу. — Тебе снятся кошмары? — обеспокоено спросил Цзышу. — Обычно, я не сплю, но, если засыпаю один… — Шэнь Вэй вдруг вспомнил, какие именно последними снились ему кошмары, и отмёл любое желание рассказать об этом, — нет, я имел в виду, что я легко засыпаю рядом с тобой и отдыхаю во сне. Когда я один — слишком тревожно. Цзышу понял, что Шэнь Вэй не захотел рассказывать и не стал настаивать. — Нам надо поспать, чтоб энергия улеглась и тело ее приняло. И твое тоже. В тебе много света… Надеюсь, больше уже ничего не случится… — Он заваривал чай, — Чай чуть взбодрит и уснем не сразу… Почитаешь мне стихи? — с улыбкой попросил Цзышу. Шэнь Вэй улыбнулся в ответ счастливой улыбкой. — Конечно. Цзышу поставил чашки на стол — вместе с белёсым паром от чая по кухне разлился запах, который сделал улыбку Шэнь Вэя ещё ярче. — А ты? — он сделал первый глоток чая, прежде чем продолжить, — Позволишь мне расчесать твои волосы? — Конечно, любимый, — Цзышу взял свою чашку. — Давай останемся на кухне. В гостиной мы чай как-то не допиваем.. Шэнь Вэй тихо и смущённо рассмеялся, пожалуй, впервые смущаясь перед ним за долгое время. — Я тоже об этом подумал. Чай действительно бодрил. После Шэнь Вэй помыл посуду и вместе с Цзышу ушёл в спальню. Волосы любимого мягко ложились в руку, скользили меж пальцев и по зубцам расчёски, ровные и тяжёлые, их хотелось касаться и гладить… Да, есть мечты, которым не суждено сбыться, а есть те, к которым нужно сделать лишь шаг. После Шэнь Вэй уложил Цзышу и читал ему вслух приглушённым голосом, а когда тот заснул, долго любовался на него. Шэнь Вэй думал о том сне и всё яснее понимал для себя, что не хочет ничего менять, что эти моменты с Цзышу всё, что у него есть и всё, что будет до самого конца. Он поцеловал его так, чтобы не разбудить, устроился рядом и обнял. Спустя несколько минут они оба спали спокойным и крепким сном.