«… «Закон каменных джунглей» — так я назвала своё произведение, драму и интригующий криминальный роман. Действия разворачивались на реальных событиях. Их было четверо: Цыпа, Тим, Жук и Гоша. У каждого свой неуловимый характер и своя позиция на жизнь, но их связало одно — командная целеустремленность. История их начиналась, в первую очередь, с дружбы, которая была построена на доверии. Далее всё перетекало в грязные денежные дела, куда ребята ввязались все вместе… И вместе погрязли за решетку. Этот момент я уже описываю без своего брата, который обычно слушал музыку в комнате, а в последнее время и вовсе употреблял одни наркотики, а по утрам ловил жуткий отходняк. Так вот, к чему я? Сегодня третий день его заключения. И я в праве все взять в свои руки и вытянуть его из этой дыры. Что он сейчас чувствует? Закон каменных джунглей не поощрил ни моего брата, ни его друзей. Можно даже сказать «ни моих друзей». Все могло бы быть иначе… С любовью, Лиззи»
Что могло измениться за столько лет? Отвратительная еда, одни и те же лица, воспоминания по беззаботной жизни, пусть и далеко не шикарной: драки, разборки, бешеные деньги… Каждый день у Цыпы шёл по ужасному расписанию. Подъем, построение, завтрак, прогулка по зоне, построение, профилактические работы, обед, построение, профилактические работы, построение, отбой. И так изо дня в день. Мысли о том, как там ребята, — не покидали голову Цыпы. Каждый день его посещала мучительная затея отомстить своему самому главному врагу и предателю — Вадиму Рослину. Ведь можно сойти с ума от того, насколько банда парней доверилась этому человеку. И ведь понятия они не имели, что пришлось бы однажды нести такие ужасные последствия за собой. Вот как, например, Косте. Тиме и Жуку однако тоже не повезло, но не настолько сильно, как ему. Цыпе дали срок больше всех из ребят, и это могло послужить причиной потерять всех в один миг. Навешали много за что: за кражу в особо крупном размере, за разбой и за угоны. Цыпа зачеркивал полоски маленьким куском штукатурки, отвалившейся от покрытия стен, чтобы хоть как-то попытаться скрасить своё пребывание здесь, за решеткой. Так ему становилось немного легче изо дня в день. В камере было практически всегда темно и пахло сыростью. Он не понимал, что будет с его жизнью, когда наконец этот день настанет. День, когда Костя способен делать то, что хочет без всякого расписания и распоряжения. Но вопрос твердо стоял ребром: куда вообще податься и чем после пережитого начать заниматься? — Цыплаков, на выход! Заветная фраза прозвучала спустя пять лет и десять месяцев. Горькая слеза то ли ненависти, то ли наслаждения скатилась с щеки Цыпы. А что теперь дальше? Что будет ровно после того, как Костя покинет это ужасное место? Как там ребята? Что с ними? На воле у Цыпы никого не осталось. Мать спилась и умерла, не выдержав полного одиночества. Отца интересы, конечно, были схожими с интересами матери, но Костю так и не отпускал тот факт, что несчастного отца мог убить какой-то смазливый торчок. Где-то в глубине души Цыпа периодически проводил параллель между этими событиями: а только лишь ради часов стоило убийство отца? После смерти матери из родственников больше никого не осталось. Периодами от этих мыслей у Кости подкатывался ком к горлу похожий на тошноту и осадок отчаяния. Если бы не его с ребятами грязные дела… Он ведь мог бы уделять больше времени матери, и она, возможно, осталась жива, завязала пить и поддерживать хоть какую-либо связь с собутыльниками-алкашами, у которых перспектив кроме бутылки больше-то никакой и не было. Такое, вероятно, могло бы и произойти, хоть и после известия об аресте и заключении на несколько лет вероятность упала бы до нуля. Сердце сжалось и боль разрослась по всей груди. — Цыпа, — отозвался сокамерник, — Удачи! От отвратительного чувства вины перед всем и всеми Костя не нашёл ничего более подходящего, как обзавестись хотя бы одним товарищем по камере, который будет знать обо всех грехах и морально помогать двигаться дальше. Миша Ривзоров — так звали нового приятеля Цыпы, который был помимо того ровесником, так ещё и очень сильно напоминал Гошу по внешним параметрам, отчего Цыпа периодически уходил в загоны и истерики первое время. Ему так не хватало этого светлого человека, такого истинного и верного друга. Как же Гоша был прав, когда говорил, что все нужно было вовремя спустить на тормоза, но уже было поздно. Очень поздно. Как бы Цыпа не стебал Гошу, он все равно любил его как самого близкого друга, как верного товарища, как часть банды… «Все разрушилось. Все! Вот как… Как разбить хрустальный стакан об стену. Хоть и не было все идеально, но то, что было тогда, — еще можно было исправить. А то, что происходит сейчас — просто невозможно! Это точка невозврата» — в какой-то из дней пребывания Цыпа изливал душу Ривзорову. Он с трудом понимал чувства Цыпы, но старался узнать больше, чтобы проникнуться в чужой омут проблем с головой. Сокамерник сидел за ограбление крупного предприятия. Ему, в отличие от Кости, оставалось сидеть еще полгода. Благодаря Лизе, сестре Тима, и ее богатым связям, Цыпе удалось срезать срок аж на девять лет! Жанна не смогла остаться равнодушной в данной ситуации, поэтому, наладив хоть какое-то общение с Лизой, помогла с деньгами для взятки, и процесс урезания срока был запущен практически сразу же. За что, конечно, Костя безмерно благодарен Лизе, но те раны, которые оставила ему девушка перед заключением, он не забудет уже никогда. Чувства давно вымерли. Все осталось в прошлом. В те моменты, когда здоровой головы не было на плечах, а был лишь только ветер и пустошь, приглушенная детскими обидами и травмами, неуделенным вниманием и нехваткой женского тепла в свое время. А еще материнской любви. Только настоящей, а не наигранной для «галочки». У Цыпы не было хороших родителей. Никогда. Но родителей не выбирают. Костя, будучи закованным в наручники, направился к выходу. Он и поверить не мог, что этот заветный день настанет. Больше не будет «связанных рук» и ходьбы из угла в угол. Его ждет полная свобода и вольная жизнь. Только вот с чистого листа. Кто теперь с ним? Как найти связь с кем-либо? Голова шла кругом. Ведь за одно мгновение впервые прокрутилось столько много разных мыслей. В последний раз Цыпа осмотрел камеру с презрением, и полной грудью вдохнул этот запах сырости и грязной одежды. — Вот, подпиши здесь, — дежурный надзор передал ручку Косте и указал пальцем, где нужно подписать бланк о выплате единой материальной помощи. — Надеюсь, прощай, Цыплаков! — Ага… Однозначно! Цыпа забрал свои гражданские вещи, которые пропахли залежестью и запекшейся кровью. Одежда была пыльная и мятая, но достаточно нормальная для того, чтобы выйти в свет. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Да и Цыплакову было все равно, в чем идти на свободу. Не голый — на том спасибо. Костя забрал свои несколько сотен рублей и тут же направился к выходу. Зарплату в последние месяцы он бережно экономил и копил, потому что знал, что деньги ему пригодятся на воле. Ох, как пригодятся! Извлечены ли уроки в жизни? Или это так… забавы ради? Харкнув в сторону, Цыплаков остановился. Голову пронзили воспоминания, когда он домой притащил плазменный большой телевизор. В семье Цыплаковых такая покупка считалась роскошью и новшеством. Казалось, в те времена Костя купался в деньгах. Сейчас же Цыпа стоял и с жалостью сжимал кулак с сотнями в руках.***
Яркие солнечные московские лучи не то, что рябили в глазах, но и наводили улыбку на лице! Костя шел и чуть ли не каждому прохожему улыбался. Люди недоуменно оглядывались и качали головами. Кто, как не он, отпраздновал в тюрьме шесть дней рождений? Кто, как не Цыпа, строил в голове планы после освобождения, не падая духом внутри? И кому же сейчас уже двадцать три года, и он готов двигаться дальше, неся ответственность на своих плечах? Костя остановился, порылся в карманах. Нащупав старенький убитый «тапочек», он с неуверенностью открыл телефонную книгу. «Тим», «Жук», «Гуффи-Гугл-Гуччи», «Ленка-шалава», «Лиза-стерва», «Вадик-убить», «Ирка Жука» и даже «Гошан»… Ком к горлу подкатывал, слезы постепенно наворачивались на глазах. Кому позвонить? Что сказать? Помнят ли вообще Цыпу? Хотя, признаться честно, такого не забывают. А звонить нужно точно Тиму. Не прогадаешь. Костя набрал номер, оглянулся в сторонам, харкнул в сторону и нервно ожидал гудков. «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позже…» — Да пошла ты… — выругался Цыплаков. Он убрал телефон в карман спортивок и шел куда глаза глядят, наощупь. Пройдя еще пару кварталов, Костя остановился, оглядел перед собой большую многоэтажку. Вот он, район детства, юности, подлости и одновременно верности, — Северное Чертаново. Первое, что пришло Цыпе в голову — так это то, что нужно найти Ленку и попросить её связаться с Тимом, а возможно и с кем-нибудь еще. Почему именно Лена? Ее дом попался первым. Общается ли она с Тимом? Столько ведь лет прошло… Костя отлично помнил тот самый двор Лены, где когда-то происходили разборки, упреки, сцены ревности и разочарований, первые строчки из рэпа Гуфи, первые сигареты, первый поцелуй и чувства симпатии, перетекающей в подростковую вовлеченность и страсть, десятая выпитая бутылка пива, первые синяки под глазами и окровавленные костяшки на руках. Москва играла новыми красками. Во дворах растет уже новое поколение. Да все заиграло новыми красками! Цыпа без особого труда дошёл до дома, где живёт Лена. Жила, во всяком случае, тогда. Рядом с подъездом тусовалась малолетняя шпана. Костя попятился на них, когда перебирал ногами по лестнице, ведущей к домофону, как вдруг один из пацанов перекрыл ему обзор на кнопки: — Сигареты не найдется? — Че? — недоумевающе переспросил Цыпа. — В очо! — усмехнувшись, ответил пацан. — Слышь, малой, — Цыплаков напрягся, сжал руку в кулак. — Дуй давай в ясли, мешаешься!***
В дверь раздались краткие, но частые звонки. К двери кто-то осторожно подкрадывался. Костя нервно ожидал отпертой двери, и как же ему хотелось сейчас увидеть эту нелепую повзрослевшую блондинку. — Добрый день, а вы к кому? — невысокая светловолосая женщина стояла на пороге. — Здрасьте, а Лена дома? — Лена? Она уже как два года переехала, — удивилась женщина.— А вы кто? Улыбка Цыпы резко упала. Мир словно начал рушиться на мелкие кусочки снова. В очередной раз. Из квартиры, где раньше жил Гуфи, рабочие грузили упакованный диван, а встречали его совсем незнакомые Косте люди, которые параллельно деликатно поздоровались. Уж явно не родственники Гуфи. — Да это уже так, неважно, — отчаянно отозвался Цыпа, разворачиваясь к лестнице. — Всего доброго! Передавайте Ленке привет. — Ну так от кого? — мама Лены вышла из квартиры и, опешив, оперлась о перила, наблюдая лишь удаляющийся силуэт парня. — От Цыпы. Кости Цыплакова, друга Тимы! Эхо разлетелось по всей лестничной клетке. Мама Лены на мгновение замерла и, поморщив лоб, тут же ринулась обратно в квартиру. Что она думает теперь при виде Цыпы? Что Ленка ее, миловидная дочка, шарахалась со всякими отморозками? Костя присел на бордюр и закурил сигарету, пачка которой осталась еще с чипка из тюряги. И что же это? Жизнь с чистого листа? Парень уж точно так просто не готов отпустить старых приятелей и друзей. «Кто еще, Цыпа? Думай, голова, думай!» И тут в мыслях вспомнилась Ира, которая жила с Жуком! Когда-то… Живет ли она все еще там? Или у нее давно другой? Хотя нет, эта девушка не такая. И все это видели, знали и понимали. Цыпа по памяти плутал по московским дворам, отрывками вспоминая тот день, когда Ирка устроила целую вечеринку у нее же дома после того, как выгнала оттуда сестру и ее хахаля. Костя крутил в голове эти моменты, пытаясь проложить маршрут. Дом нашел, а вот с номером квартиры было туго. Только лишь единственный коврик на этаже у двери наводил на мысль, что здесь может жить Ира Шумилина. Гостеприимный, позитивный коврик. Точно так же этот коврик встречал ребят на тусовку в этой квартире, только вот был он практически совсем новым. Годы берут свое… Если Костя ошибется квартирой — ничего страшного. За спрос не бьют. Хотя бывало…***
За краткий стук и мгновенное ожидание дверь практически тут же отперлась. В двери стояла та, которая и была нужна — Ирка. Ира Шумилина. Ее ошарашенное лицо, выразительные и удивленные голубые глаза, русые завитые волосы… Повзрослела. На глазах у Иры стали выступать слезы, а за дверным косяком послышался вопрос довольно-таки скользким и недоверчивым тоном: «Малышка, кто там?» Но голос явно был не Жука… — Привет, Ир, — осторожно начал Цыпа, не скрывая улыбки радости и одновременно облегчения. — Знаю, не ждала! Ира прошипела в ответ на вопрос «Кто там?» и прихлопнула дверь, падая в крепкие объятия Цыпы. — Боже! Я поверить даже не могу, — Ирка уткнулась в пропахшую толстовку Цыпы, залившись слезами. — С возвращением! Столько лет прошло… — Не обижает? — вяло отозвался Цыпа, натянув улыбку на лице. Он кивнул в сторону двери, тем самым дав понять, что обратил внимание на то, что у Иры теперь не Антон. Его это задело. Задело по мужской солидарности. Неужели Ира так просто сменила свою первую любовь на другого? — Не хочу об этом, Кость, все не хорошо, — Ира опустила глаза в пол. — Даже на чай впустить не могу, сам понимаешь… Как там Антон? Цыпа лишь молча пожал плечами. Его тоже волновал вопрос о Жуке. Шумилина тяжело вздохнула и резко метнулась в сторону квартиры. Костя подумал уже развернуться и уйти, но дверь снова распахнулась: — На, вот, — Ира протянула маленький листок с какими-то записями. Говорила полушепотом, видимо, чтобы новый бойфренд не услышал. — Спрячь, не потеряй только! Это то, что мне удалось мониторить за несколько лет. Здесь актуальные номера записаны и Лены, и этого… Как там его?.. Гуфи, и Тима, и даже Антона… Ира расплакалась, стояла с опущенными глазами в пол, прижимала тыльную сторону ладони к губам, жмурилась, но быстро взяла себя в руки. Словно что-то внутри нее боролось с этим чувством. Или будто ей кто-то запрещал растрогаться и пустить слезы. Глаза ее говорили о грустном. — Мне пора. Спасибо, что навестил! Еще как-нибудь увидимся… Шумилина удалилась с лестничной клетки, подарив Цыпе лишь неловкую натянутую улыбку, а в голове у Цыплакова прокручивалась эта фраза снова и снова: «Спасибо, что навестил!». Выбор у него был невелик. Идти было не к кому. Телефон под рукой был уже тут как тут, но вот повторно звонить Костя так и не решился… Он шел туда, куда просто глядели глаза: пинал банки из-под газировки, напевал различные мелодии, останавливался и курил, думал о прошлом и будущем, и о том, какая дыра между всем этим стояла. Возможно, исключив тюремный вариант событий, все в его жизни складывалось бы иначе: он работал, возможно даже начал учиться дальше, но это далеко не точно. Устав бегать от суровой реальности и собственных загонов, Цыпа присел на бордюр, закурил, достал вновь телефон, развернул листок Иры и принялся набирать первый попавшийся номер. Короткие гудки. Затем еще: — Алло! — раздался до боли знакомый голос. — Тим! Братишка, — Цыпа от неожиданного ответа на том конце провода нервно рассмеялся, затем залился слезами, шмыгая носом. Он не мог удержать эмоции. Ком к горлу подобрался настолько сильный, что слова невозможно было подобрать. Спустя столько лет… — Цыпа! Чувак, это ты? Ни слова больше, где ты? Я вызываю такси и еду до тебя. Назвав примерный ориентир, Цыпа сбросил трубку. Он закричал во все горло от радости, несмотря на пугливые и непонимающие лица прохожих: — Ну, че вылупились-то? — съехидничал Цыпа. Это было его любимым делом — задирать абсолютно каждого. Эта частичка из него никуда не пропала. Костя успокоился, снова уткнулся в телефон. Глаза пали на номер Жука в записке. Цыпа машинально схватил отломившейся маленький кусок кирпича и нацарапал на асфальте «No pasaran» в попытках дозвониться до приятеля. Гудки шли, но трубку никто так и не снял.***
— Брат! — Тим выскочил из такси и сразу же бросился к Цыпе. Эти объятия спустя несколько лет были такими теплыми и по-настоящему дружескими. Все обиды стерлись с лица земли, а эмоции переполняли обоих. — Как ты? Твою мать, я тебя даже не узнал бы, — Тима оглянул Цыпу с ног до головы. — Выглядишь, конечно, ништяк! — Ой, завязывай давай! Самое главное желание сейчас — это бухнуть, помыться и переодеться, а потом дозвониться до Жука. Тим, че там с ним? Гордеев похлопал по плечу Костю, открывая ему заднюю дверь в такси. — Жив, здоров. Выпустили под неплохой залог. Бабушка постаралась. А с Иркой… — начал Тим, но его интригующий рассказ прервал голос навигатора в такси: «Маршрут построен». — Там вообще завал полный. Расскажу потом, в общем! Общались на той неделе с ним. Работает даже, прикинь? Со спортом завязал… Короче, сейчас пойдём пройдёмся, возьмем пивка, а потом поехали до меня. Перекантуешься пару-тройку дней, пока с жильем вопрос решать будешь. Ребята разговаривали взахлеб друг с другом. Такое впечатление, будто прошла целая вечность. Хотя по ощущениям так и было. Тим рассказывал про свой арест, длинною в четыре месяца, а Цыпа — о своём, длинною, правда, почти в шесть лет. Поняв, что Косте явно нужен отдых, чтобы прийти в себя, Тим немного поддался вперед, обращаясь к таксисту: — Вот на этом повороте тормозните, — парень достал сотые купюры и протянул водителю. — Остальное на мороженое. Таксист и опомнится не успел, что ему на чай оставили более двухсот рублей, как на заднем сидении уже никого и не было. Костю переполняли эмоции, что хотя бы один из друзей нашелся. Тим, кстати, вообще практически не поменялся. Прическа осталась та же, легкая щетина и все те же кожаные куртки, солнцезащитные очки, перчатки без пальцев, цепочки на джинсах и поношенные кеды. И не скажешь, что с последней их встречи прошло около шести лет. Рок-н-ролл в сердце у него, походу, навсегда. Холодное пиво прыснуло от резкого движения пальцев на жестяной банке. Как же давно не было этого горьковатого хмельного послевкусия на языке…***
Из квартиры Тим с Лизой так и не переезжали. Ностальгия проникала по венам молниеносно. Вентилятор, фоном играющая музыка, стены в постерах различных актеров и музыкантов, и бродячая по квартире в темноволосом парике Лиза. В одних шортах и довольно-таки откровенной тонкой маечке. — Цыпа? — удивленно откликнулась она, стоя в дверном проеме. Костя молчал. Он лишь сдержанно кивнул. Не более. Боль и обида отошли на задний план. Теперь перед ним стояла Лизка, сестра Тима. Ни капли больше. Фигура Гордеевой, конечно, явно была во вкусе парня, но он понимал, что это лишь физическое влечение. Отчаянная попытка построить отношения витала где-то в прошлом, но никак не в настоящем. — Лиз, сделай нам настоящий человеческий чай. Чифир он устал уже пить! — Тим рассмеялся и плечом приобнял Цыпу. — Лучше кофеек, только некрепкий. И так нервы сдают… — поправил Костя. Он сдержанно кивнул, а Гордеева улыбнулась уголком рта и удалилась в сторону кухни. Ее распирало от того, что Цыпа и впрямь больше ничего фееричного не чувствует. Вина грызла ее изнутри, и единственное, чем она могла помочь, — это поднять связи и сократить срок заключения. Тоскует ли она по тем моментам, когда Цыпа всячески пытался перекинуть на себя женское внимание от Лизки? Или это все так же в прошлом? А что, если бы Цыплаков тогда не попросил денег в долг у Гордеевой и они не помирились? Пошла бы Лиза на такую помощь с сокращением срока? Или оставила бы все на самотек? — Остыл? — Тим кивнул в сторону Гордеевой, пока та удалялась, словно плывя, в сторону кухни. — Давно… — коротко бросил Цыпа. — Рад слышать, братан, она того не стоит, — Тим улыбнулся и потрепал Костю по лысой голове, — Держи полотенце. Сходи, освежись в нормальной обстановке, с нормальной горячей водой и без очередей. Ничего себе: «Она того не стоит»! Ведь благодаря Лизке Костя именно сейчас сидит у них в квартире, ожидает «кофеек» и болтает с Тимом. А он, к слову, как всегда был в своем репертуаре, мастерски тонко отшучиваясь. Несколько месяцев колонии навряд ли исправили его политику. Хорошо, что полиция не стала ворошить и другие косяки Тима: вождение в наркотическом опьянении без прав, например. Его шутки всегда где-то разбавляли обстановку в банде, а где-то — наводили шумихи и возглавляли конфликт на ровном месте. Цыпа правда отвык от всего этого. Он отвык от бутылочки пива, распитой на лавочке, от сигареты за ухом, нелепых матных слов и перепалок, симпатичных девочек под боком на один вечер, и колкого чувства симпатии. Невзаимной. Что такое взаимность Костя знает только лишь от одноразовых встреч, ночей и тусовок. На утро все забывалось и не болело. Так, может быть, было для него даже и лучше. — К кофе принести что-нибудь? — Лизка принесла поднос с двумя чашками кофе. Взгляд ее остановился на Косте. — Цып, есть может будешь? У нас еще осталась утренняя лазанья! — поинтересовался Тим. — Спасибо, я обедал в… — Костя не успел договорить, как отпил жадный глоток кофе, лишь бы не смотреть в глаза Гордеевой. Он правда не хотел есть, хоть и лазанья звучала очень аппетитно с тем учетом, что в тюрьме не было ресторанного меню. — Мы поняли, Цып, не отчитывайся! Тим и Лизка усмехнулись, а Цыпа наигранно закатил глаза. — Да не, ребят, ладно вам… — засмущался он. — Лизок, не могла бы ты оставить нас на один разговор? — Тим вежливо попросил сестру покинуть комнату, кивнув в сторону двери. Гордеева молча поднялась с кровати, надела наушники и ушла, провожая хитрым взглядом Костю. Ему было от этого приятно, но лишь где-то глубоко внутри. Не более. Все угасло уже давно. Как свеча, у которой со временем сгорает фитиль. Так и здесь: все решило время. — А чем она мешает? — поинтересовался Цыпа и только лишь потом понял, что зря. — Братуха, успокойся. Я тут по «нашей теме», — Тим накидал подушек вокруг себя, чтобы поудобнее развалиться на кровати, а одну подмял себе под голову. — О Саше и Вадике. Сестренке необязательно это знать. — Ой, Тим, давай не надо! Я не успокоюсь, пока не убью этого Рослина собственными руками, или пока это не сделает кто-либо за меня. Я готов еще раз срок мотануть, лишь бы эта сука была наказана и ощущала всю боль, которой наградил меня с вами. Сука… Так подставить… Костя потер лицо руками, поднимая глаза вверх, чтобы эмоции отошли на второй план. Зачем Тим снова ворошит эту тему? Неужели было мало? — Бро, оставь тему с убийством Вадика, я про последние новости от Саши, — Тимофей поднял руки вверх, как бы шуточно дав понять, что боится агрессии Цыпы по поводу Вадика. — Видишь это? Тим достал из кармана сотые купюры и швырнул их вверх над собой. Деньги, словно конфетти, разлетелись по всей комнате. — Этого мало… Помнишь, какие бабки мы гребли? Вот это настоящее лавэ. А это так, чаевые таксистам. Костя обезумел от слов Тима. Он хотел было уже возразить, но Гордеев вскочил с кровати, присел на край и наклонился грудью к коленям, скрестив пальцы. — Этот Рослин-то избегает любых контактов с нами. Он нас ссыт! Представляю, как он офигеет, когда узнает, что тебя все-таки выпустили раньше срока. Видел бы ты, как он локти кусал, когда до него дошла инфа, что срок до шести лет мотать будешь, — усмехнулся Тим. — Да чтоб его локти собаки сожрали… Сука… — не выдержал Костя. — Он рассчитывал, что всех по пятнашке закроют хотя бы. Так вот, Цып, поговаривают, сестра мелкая его начала заниматься всеми движухами. — Симпатичная? — усмехнулся Цыплаков. — Костян, ты че? — опешил Тим, словно тот его не слушал. — Ее я бы сначала трахнул, а потом тоже грохнул, — Цыпа скривил лицо, отпивая очередной жадный глоток кофе. — Так, ты к чему вообще это все глаголишь? — Она почти наша ровесница. Скорее всего, та еще тупая телка. Так, как ты думаешь, поработав с ней или на неё, кто сможет поиметь и ее затолкать туда же, откуда ты вышел сегодня? Мы можем отомстить Рослину, братан! Костя еще сидел молча минут с пяти, подувая на чашку с кофе, остановив свой взгляд в одной точке. Он задумался. Хорошенько задумался. — И че? Типа у тебя есть контакты на нее, хочешь сказать? — недоумевающе спросил Цыплаков. — Цып, ты с луны упал? С Сашей-то связь есть, конечно! — Не-не-не, я без полного состава даже слушать это не собираюсь! Вообще, если честно, то затея отстой. Тебе, Тим, этого срока мало было? Я так-то теперь свободу ценю. — Ты еще скажи, что и без Гошана тоже не возьмешься. В комнате повисла гробовая тишина. Тим понял, что жестко перегнул палку, и последняя фраза была крайне лишней в их диалоге. — Прости, погорячился… — Я ни черта не буду даже думать об этом сегодня! Давай завтра. Хотя бы завтра. — Ты научился откладывать важные вопросы на каждый последующий день? Цып, ты понимаешь, что тут нужно действовать сразу? Это ведь такие бабки! Тем более, мы уже совершеннолетние, следовательно, нам больше дел серьезных подкинут! — Тим размахивал руками. Все, в прочем, возвращается на старый лад. Как и когда-то семь лет назад. Всю кашу с нелегальными делами заварил Тим. Круговорот Сансары? — Ага, левая жига с тонной травы в багажнике… Не, Тим, я пас. Ясно? Мне уже хватило действовать сразу. И че? Итог какой? Колючая проволока длиною в шесть лет над головой? Спасибо, Тим, давай, может, ты сам? Ты же у нас всегда такой смелый и крутой был. Бабки будешь рубить миллионами. Идеями твоими восхищались все, кроме Гошана. Но даже он увяз за нами. И где он сейчас? Это был тогда знак, понимаешь? Знак, что нужно остановиться! Самый невиновный из нас лежит сейчас закопанный под землёй, а ты заводишь снова такие темы. Остынь уже! — Ох, как мы заговорили! Узнаю старого товарища, — Тим по-дружески ударил в плечо Цыпы. — Я с Сашей спишусь. Пусть хоть выведет на эту тёлку. Как её там… Цыпа непроизвольно цокнул языком. Неугомонный Тим… — Тебе ли не похер, как её там? — Марго. О, точно! — Радостно отозвался Тим. Цыпа поджал губы, накинул на себя полотенце и молча удалился в душ. Внутри чувствовалось удовлетворение, спокойствие и некий дискомфорт. Неужели снова начинается что-то нелегальное и опасное? С Цыпы хватит. Пора меняться. Но где и как? Работать на стройке, чтобы едва хватало на съём комнаты в обшарпанной общаге и жителями наравне с его покойными родителями? Не вариант. Так можно всю жизнь горбатиться и жить никчёмной жизнью. Зато по правилам. Может, действительно стоит послушать Тима? Всё же, ошибки учтутся на этот раз. Голова, казалось бы, взрослая, следовательно, ответственности в три раза больше, а самое главное — в дюжину больше осторожности и вариантов плана стратегии наперёд. Ведь юной банде так не хватало просматривать все свои шаги заранее, чтобы расти в рамках закона каменных джунглей. Это, наверное, их и привело к краху. А к какому количеству смертей это всё привело? Мог бы и Гошка жить, радоваться возвращению Цыпы так же, как и Ирка с Тимой, сам бы учился, взрослел и работал. У него ведь только всё начиналось! И так нелепо, но достойно и по-мужски уйти с этого света…***
— Лиз, сделай музыку потише, мать твою! Я разговариваю, не видишь? — Тима возмущённо размахивал правой рукой. Другой же, левой конечностью, он придерживал свой разбитый телефон. Лиза только лишь закатила глаза и покорно покрутила колёсико в сторону на минимум. Она привыкла к непроизвольной агрессии брата, к его нереальным планам и стремлением озолотиться. К тому же, Лизка переживала ту пору, когда Тима сидел на наркотиках, и с каждой неделей доза его увеличивалась с неугомонной скоростью. — Саш, скинь мне контакты. Чего? Нет! Этой… да нет! Марго, во! Да-да, Риты Рослиной, — Тима постоянно щурился и пытался слушать Сашу на другом конце провода. В комнату вошёл Цыпа, едва прикрывший часть тела полотенцем. Лизка тихо хихикнула и сделала вид, что даже не смотрит в её сторону. Ей было опасно снова раздражать Тима, она не хотела лишний раз злить брата. С Цыпой Лиза общалась жестами. Гордеева пыталась выговорить имя Риты по буквам, но Костя так и не понял о ком шла речь в телефонном разговоре. Лизка махнула рукой и в очередной раз уткнулась в экран. — А-а, ну так бы сразу и сказал тогда, что ты с ней переговоришь, а потом направишь к нам. Окей, связь. Цыпа приподнял одну бровь, в ожидании, что Тима сам расскажет всю информацию по телефону, но Гордеев даже не собирался начинать после того, как нажал на отбой. Он озадаченно взялся за голову, не взглянув даже в сторону Цыпы. — Я так и должен стоять тут полуголый при…? — съязвил Цыпа. — Ой, бро, ну вот что ты начинаешь? — Типа закатил глаза и кинул в Костю одеждой, которую приготовил заранее. Цыпа молча кивнул головой, отошёл в ванную переодеться и тут же вернулся в попытках снова услышать хоть что-то от разговора Тимы: — Ждём связи от этой Марго. Саня сказал, что сам с ней будет вести переговоры, потом она найдёт нас, — Тима допивал остатки кофе. — Чувак, мы снова возвращаем легенду! — Тим, нас меньше, не забывай. Я не готов принять ещё один удар, чтобы наше количество сокращалось! Этот Саша… он ведь друг Рослина, так и тем более работает на него. Ты серьёзно думаешь, что доверять ему это хорошая затея? — На лбу Цыпы выскочили вены. — С нами Лизка и Жанна, — Тима закивал в сторону сестры, которая уткнулась в телефон. — Нас даже больше! А насчёт Санька не переживай. Мы выросли в одном дворе! Какое там будет предательство? — Про Рослина нам так же говорили когда-то; что он друг Саши, хороший заказчик. Я бы сказал, кто он. А девчонок ты попросишь колёса тракторные таскать, как вариант? Или я чего-то не догоняю? — Цыпа изогнул бровь. — Нет, конечно! Ты вон на Лизку посмотри. Куда ей? А вот лисьего ума нам не хватало. Руки и ноги есть у нас. Ну, типа, знаешь там, они будут, как шея, а мы — голова? — Голова бы ещё была… — Цыпа покачал головой и потянулся к пачке сигарет. С вредной привычкой Цыпа так и не распрощался, а сигареты после освобождения казались какими-то иными, более приятными. Вдыхая дым, Костя начал продумывать события наперёд. Какой окажется эта Марго? Такой же, как её брат или же в ней будет что-то нечто особенное? Человечное, например. Как она вообще может повлиять на банду пацанов? Ведь она — девчонка, которой никогда не понять мужскую логику и мышление. Она — не бандитка, и наверняка даже не представляет, куда её втянул Рослин. Цыпе всё это казалось каким-то розыгрышем, дешёвым представлением, но с каждой минутой он понимал, что ему это не приснилось; Тима реальный, Лизка — тоже, часть звонка Цыпа слышал своими ушами. Вот только тяжело после стольких лет за решеткой воспринимать что-либо за нормальное и естественное. Где-то под коркой у Цыпы сидело дикое желание идти на отказ. Кто знает, чем обернётся и эта затея Тимы? Деньги — хорошо, но такие последствия из-за денег просто невыносимы. Всё это — просто полный абсурд! Мысли доходили вплоть до того, чтобы просто собраться, поблагодарить за всё и уйти куда глаза глядят. Но правильный ли этот поступок будет на этот раз? — Цып, что-то меня это напрягает, — отозвался Тим, глядя в экран телефона. — Правда? Да неужели? — Цыпа потушил окурок и перевёл предвзятый взгляд на Тима. — Да я не про это! До Жука не могу дозвониться целый день. Может, случилось что? Уже на дворе стояли сумерки. Солнце постепенно пряталось за старинные пятиэтажки, оставляя за собой только тусклое освещение. Этот день, долгожданный день, подходил к концу. Завтра будет новый день и новые возможности. Кто знает, может быть и Жук наконец объявится…