Юный фараон

Египтус. 10 лет спустя. Солнце медленно всходило на горизонт. Его первые лучи одарили охладившиеся за ночь пески, и пустыня получила первый заряд тепла. Спавший во дворце, в своих покоях, мальчик, поморщился, все еще пребывая в дымке сна, так как и его лица коснулись утренние солнечные лучи, и накрылся с головой легким одеялом. Буквально через пять минут послышались шаги, и в покои наследника фараона Золотой пирамиды вошел низенький, кругленький, полноватый мужчина с белой бородкой. Он подошел к кровати, и начал будить паренька со словами: — Фараон, Хонс, пора подниматься… Мальчик издал неясный звук, явно означающий протест, и зарылся в теплую постель еще больше. Бес, а это был он, дворцовый распорядитель Золотой пирамиды, с понимающей улыбкой подошел ближе, и коснулся руки юного сына Кефера: — Хонс, мой фараон, пора вставать… Мальчик пошевелился и открыл глаза, рывком втягивая себя в наступающий день. Его лицо имело самое сонное выражение. Он немного потряс головой, скидывая с себя остатки сна. — Бес… с добрым утром, — разбавил утренее приветствие широким зевком Хонс. — Пора вставать, фараон, — третий раз лаского повторил распорядитель. – Ваш отец вас ждет… — Сейчас… *** Против обыкновения — мальчик обслуживал себя исключительно сам. Его жутко бесило, что многие действия за него осуществляют служанки, и скоро сам научился всему. Да и он ценил собственную самостоятельность. Итак, мальчик умылся, оделся в привычные одежки Египтуса — набедренную повязку-схенти, заплел «локон юности»*, укрепив его золотым кольцом, надел на голову сине-золотой клафт и, наполедок взглянув на себя в большое зеркало, удовлетворился своим внешним видом, и крикнул стражу. *** Отец с улыбкой встретил сына в извилистом коридоре Золотой пирамиды. Сзади фараона были невероятно красивая и торжественная этим утром Исида, и Гор (которые их сопровождали); они держали корзинки с подношениями. — Вовремя, — кивнула Исида подошедшему юному фараону, который склонился, приветствуя взрослых. — Пора на Церемонию. Хонс едва успел скрыть свой зевок. Кефер это, впрочем, заметил, и шутливо стукнул сына по боку. Все четверо (и охрана пирамиды из четверых вооруженных воинов) спустились по двум лестничным проемам, ведущим из пирамиды. Они держали путь в Святилище. Где-то на полпути к Храму-святилищу, как и всегда бывало, обруч с двумя змеями-уреями на клафте оживал, и по обе стороны от головы Хонса появлялись до боли знакомые змеиные головы королевских кобр с трепещущимися язычками. Хонс тяжело вздохнул, так как с этого мгновения у него словно вырастало три головы — и ни одна из них не была ведущей. Змейки вели себя далеко не тихо, переругиваясь друг с другом по поводу главенства и первенства, и он, невольно, скоро начал недовольно на них шипеть, перейдя на змеиный язык, на котором говорил и его отец. Кефер же, слыша и его и уреев прекрасно, иногда скрывал свой смех. Его глаза весело блестели. — Ру, Рути! **- прошипел уже весьма злой Хонс , — когда же вы, наконец, замолчите?! Мы почти подошли к Святилищу! — Прос-с-сти, хоз-с-с-сзяин, — прошипела кобра слева у самого уха, – это вс-с-с-се Ру-т-т-т-ии… — Нет-с-с, — шипела кобра Рути прямо в правое ухо, — это вс-с-с-сее Ру-т-т… Хонс только поднял очи к голубому утреннему небу. Но они уже перешагивали порог храма, и уреи поневоле замолчали. *** Колонны с письменами и рисунками-фресками возносились к утреннему небу; Осирис, тоже поутру пришедший в храм, поклониться богу рассветного солнца, (или Рассвета) Хепри и почтить ушедших, как раз стоял у большого тигля, добавляя в тлеющие угли травы и благовония. Он беззвучно поклонился компании, и пропустил их к жертвеннику. Первым, как и обычно, пустили Хонса. Хонс опустил на жервенник хлеб, пшеничные колосья, вино и пиво, и оставил фрукты, мысленно прося всех богов Дуата*** дать мертвым еду и питье, и не оставить его мать без защиты от злых демонов. Затем опустился на колени и поднял руки вверх. Ру и Рути по обе его стороны тихо шипели. Луч солнца в этот миг проник между колоннами и как бы «нырнул» в юные руки. Буквально через мгновение рядом с ним опустился отец, в такой же позе, приветствуя день и вознося мольбы. Оба молились, чтобы Ра, который сейчас пребывал в пограничном состоянии****, послал Лили животворящий свет лучей солнца, который ее согреет там, в Дуате. Ведь сказано самим Ра: — Ваши души не будут погублены, ваши подношения не будут уничтожены… Они оба молчали, встречая усиливавшийся с каждой минутой солнечный свет. Благовония и дым окутывали их… Змеи, когда он исполнил утрений ритуал, снова успокоенно сделались смирным обручем. *** Завтрак у фараона прошел как обычно. Затем, пока солнце не перегрело пески, Хонс, переодевшись в более скромное одеяние, пошел на Арену Аписа, тренироваться. Могучий бык уже ждал сына фараона. — Доброе утро, фараон, — грубо поздоровался с ним бык. Хонс кивнул, снимая с себя клафт, который тут бы помешал. — Начинаем… Выбери оружие… Хонс с улыбкой провел по рукояти хопеша, но передумал. Прошел мимо топора, лука со стрелами, и остановился у легкой секиры с серпообразным лезвием. С удовольствием взял секиру в руки, повертел, подкинул, проверяя баланс и тяжесть, и остановился на ней. Апис одобрительно кивнул, видя, как паренёк готовится. Несколько минут Апис подождал, а затем ворота, ведущие к лабиринту, распахнулись, и из глубины выскочило два каменных великана. Хонс моментально собрался — и почти сразу молниеносно отскочил от вонзающихся в пыльное поле каменных кулаков. С великанами пришлось повозиться — мальчик еще не обрел достаточно сил, поэтому Апис сделал великанов в два раза меньше, и с половиной сил. Хонс прыгал, как скорпион мертвая голова, и по пескам, и по самим великанам, легко высоко подпрыгивая. Секира резала воздух со свистом. В итоге, одному великану Хонс срезал голову, а другой лишился ног и рук, и мог только таращиться на юного воителя. Парень остановился, тяжело дыша и весь в поту. — Достаточно, — сказал Апис, — иди на трибуны… Парень закивал, и, положив секиру на плечо, двинулся на трибуны. Навстречу ему, кивнув, двинулся отец с хопешом у пояса. — Я думал, что ты на заседании Совета! — удивился подросток. — Мы не все обсуждаем на Совете. Я решил на тебя посмотреть. Очень неплохо. Мальчик смущенно заалел. *** Фараон сражался лично с Аписом. Довольно долго — солнце начало жарить нещадно, и установилось ровно над головой. Основная масса народа Египтуса ушла по домам — зной угнетающе действовал на всех. Скоро и сражающиеся фараон и военначальник прекратили свой поединок. — Я доволен твоим мальчиком, фараон, — сказал Апис. — Сейчас в его руках еще пока не очень много силы, но он умный и весьма хитрый. Но как ты он, скорее всего, не станет — его тело и мышцы от природы невероятно гибкие и пластичные. Давать ему в руки хопеш преждевременно, хотя он и хочет научиться им сражаться. Не в тебя он пошел… — В мать. Лили невероятно красиво танцевала. — Ударился в воспоминания фараон. — Я склонен сравнить его с нашим Гиксосом и Рамзесом. Тактика боя похожа. — Учту на будущее, — кивнул Апису Золотой фараон. — Пошли в пирамиду, — обратился Кефер к Хонсу, когда подошел к трибунам. Мальчик послушно спрыгнул на поле, и вонзил секиру в землю: — Я хотел навестить Са. У него болеет мать. — Я знаю, — тяжело вздохнул фараон. — Мне очень горько осозновать, что мы не все можем вылечить… Са являлся молочным братом Хонса. Именно его мать вскормила тогда юного фараона, рано оставшегося без матери и материнского молока. Мальчики подружились, а с матерью Са, Тией, Кефер сохранил самые добрые отношения. Отец Са, к сожалению, погиб еще до рождения Са после одного из нападений Эксатона. Мумии попытались схватить его жену, чтобы сделать служанкой-наложницей, но муж заступился за жену. И его убили. Тия пришла во дворец фараона за помощью, так как кормить себя и сына было нечем… когда все это случилось, и как раз попала во время поисков кормилицы. Осирис тщательно проверил женщину, и она подошла лучше из всех выбранных им женщин по всем параметрам кормилицы. И Тия вскормила Хонса, тем самым спасла его от смерти. Династия не забыла этого. Кефер без всяких предубеждений разрешил существовать дружбе Са и Хонса. Но женщина тяжело заболела два года назад, и Осирис диагностировал у нее смертельное заболевание. Все, что мог сделать жрец-целитель — это продлевать ей жизнь все более и более мощными лекарствами. Са мог скоро остаться один. Разумеется, Кефер не мог оставить это все без внимания, и Са обучался на резчика по камню и архитектора у хорошего мастера, так как имел талант к этому. — Идем вместе. Са — хороший молодой человек. *** Друг Са нашелся в крошечном садике около одного из домов. Парень сейчас старательно вырезал скульптуру резцом. Он был слегка засыпан каменной пылью. Визит Хонса и лично самого фараона застал юного ваятеля врасплох. Он быстро бросил резец на постамент, где и была зафиксирована скульптура, попытался наспех отряхнуться и отряхнуть одежду, и поспешил к важным гостям. — Фараон, фараон, — быстро поклонился династической семье Са. — У меня, к несчастью, ничего для вас не приготовлено… — Мы выпьем только воды, — примирительно поднял руки фараон, — не беспокойся о нас… — Пойдемте в дом… *** Са отвел семью в маленький одноэтажный домик. По сути, там было всего три небольших комнатушки, скромно обставленных. Единственное, что выдавало богатство, это каменные статуэтки по полкам, да и «молельный уголок», посвященный богам, с маленькой лампадкой и тремя богатыми позолоченными алабастронами*****. Хонсу нравилось бывать здесь — тут было по-своему уютно. Са стеснялся своих скромных пенат. Сейчас Кефер, Хонс и Са сидели за обычным деревянным столом и пили из чаш прохладную, чистую воду. — Спасибо, Са, — поблагодарил парня фараон.- Как твое учение? — Хорошо, фараон. Я и не ведал, что могу попасть к лучшему из лучших… Я всем доволен, и мне уже дают мелкие заказы… — чуть похвастался парень. Хонс улыбнулся своему другу. Он знал, как на самом деле важна похвала для Са. — Как мама? — очень тихо спросил Хонс. Са опустил глаза к полу. Кефер тут же все понял, и взял паренька за руку, безмолвно поддерживая. Паренек испугано просмотрел на фараона, но овладел собой: — Она сейчас спит, — сказал негромко парень, оглянувшись назад, — но лучше ей не становится… — Я обязательно пришлю сюда Осириса. Не теряй надежду. — Спасибо, фараон… — Держись, Са. — Сказал Хонс. — Мы желаем твоей маме здоровья и выздоровления. Как-никак, она меня спасла… — Спасибо, Хонс. — Нам пора, Хонс, — сказал Кефер, видя, как сияет его браслет. — Нас потеряли… — Да, пора, — согласился сын покорно. — Са, ты и к нам заходи. Во дворце бывает и скучно… Кефер на эту фразу легко рассмеялся. *** Остаток дня прошел для Хонса стандартно. Так как он был будущим фараоном- владыкой, претендентом на трон Египтуса, его обучали все из членов Совета. И он был на занятиях до самого заката солнца, с коротким перерывом на обед. Ужин происходил в спокойной атмосфере, и под конец Кефер объявил главную новость: — Через пять дней мы переместимся на Землю. Хонс отправится с нами. *** Дело в том, что воины Египтуса патрулировали Землю от нашествий Эксатона и его темного воинства. И им понадобилось на Земле иметь хоть какое-то убежище или дом, где они могли бы передохнуть и скрыться. Выбор пал, разумеется, на исхоженный вдоль и поперек, знакомый им, Египет, где ранее и было их царство. Рамзес выступал главным «связующим звеном» между миром Земли и Египтусом. У них были сделаны хорошие легенды и документы. А потом фараон решил и развернуться — Египтусу нужны были полезные ископаемые и, главное — вода, которая ценилась в пустыне буквально на вес золота. На Земле золота было не столь много, как у них, и поэтому Кефер направил самых предприимчивых из торговцев, и те с удовольствием вели бизнес с землянами, вникнув в их отношения и законы. У них были особняки по всему Египту, и Кефер намеревался отдохнуть с сыном в одном из них…