Совсем другой век: Чрез века

Луи поступил как и граф, то есть с порога запер дверь выделенной им комнаты. Диана, ощутив себя пленницей, невольно сжалась. Да зачем он это делает? Она же только избавилась от страха перед ним! - Присаживайся, я недолго, - предложил Людовик. Девушка подошла к креслу у окна, но садиться не торопилась. - Государь… - Просто Луи, - оборвал ее тот, поспешно роясь в дорожной сумке. – Согласись, вряд ли твое обращение ко мне будет понятно окружающим. И постарайся перейти на «ты». Конечно, если ты не против? - Я хотела сказать… - коротко благодарно кивнув, заговорила она, - уже ведь поздно… так неудобно в чужом доме… а завтра утром экскурсия… мне пора в отель и… - И мы договорились, что ты ночуешь тут, - Людовик наконец нашел нужное и теперь смотрел на девушку, отчего та поспешила отвести взгляд. – На улице уже ночь, каким образом ты собираешься добраться в Париж? - Ну… поездом от Буржа ведь можно… - Можно, - насмешливо согласился Луи. – Только как ты отсюда собираешься добраться до Буржа? Автобусы давно не ходят. - А ты, конечно, откажешься довезти меня туда? - Конечно, - подтвердил он. - И тут не найдется больше никого… - Ты заставишь кого-то везти себя среди ночи? – заинтересовался бывший король. – Не думая о том, как будет им неудобно: ехать куда-то на вокзал, потом помогать тебе там, возвращаться. Их отдых тебя не интересует? Диана лишь покачала головой, не находя доводов для возражения. Луи и вправду хорошо знает ее - она не может так бесчеловечно обойтись с другими. Вернее, она могла бы, если бы это было действительно необходимо, но сейчас нужды в этом и вправду нет, нельзя заставлять людей ради ее капризов кататься в ночи. Людовик довольно кивнул и скрылся в душе, девушка в задумчивости опустилась в кресло. Ей нечего бояться, уговаривала она себя. Они ведь не в том мире. Что он тут может сделать? Она всегда может обратиться за помощью к любому представителю родины. А если он все же попытается что-то сделать, она ведь может позвать на помощь. Наверняка присутствующие в доме гости мигом прибегут, а то и полицию вызовут. Хотя о чем она? Луи давно выслушал ее, понял и постарался подстроиться хоть немного. Наверное, дело в том, что обстоятельства вновь круто изменились. И она, уже привычно, ждет от него сразу лишь худшего. Девушка скорее ругала себя за другое: почему каждый раз мысленно она подбирает слова и возражения, но не произносит их, общаясь с ним? Или произносит? Вот сейчас она даже пыталась спорить… Людовик вышел из душа. Диана осторожно поглядывала на него, словно желая привыкнуть к новому виду. К этой короткой стрижке курчавых волос, в забавном беспорядке неуложенных и влажных после душа, к слегка потертым джинсам и растянутой домашней футболке, пришедших на смену деловому костюму. Совершенно невозможный вид… Но отчего-то не кажущийся неуместным. - Госу… Луи, - уже поднявшись с кресла, неуверенно произнесла она. – Я хотела бы извиниться. Последние дни я постоянно спорю с… тобой, возражая на любое слово, что в этом мире, что… там. Людовик наконец улыбнулся девушке, мягко и успокаивающе. - Все в порядке, - произнес он. – Я удивлен, что ты ничего подобного не сказала мне до тех пор. То есть удивлен здесь, там я это воспринимал как должное. Хотя в чем-то мне понравился и твой отпор. Но я признателен за извинения. И он благодарно кивнул ей. Диана с облегчением вздохнула. Вот теперь ей не в чем себя упрекнуть и можно себя не корить. А как он будет себя вести дальше… Впрочем, это понятно как - почти так же, как и в том мире. Не стоит обманывать себя, надо только как-то попытаться понять, насколько она хочет быть с ним здесь. А если нет, то ей лучше вернуться в Париж. *** Луи уже не раз ругал себя за то, как вел себя с девушкой в том мире. То, что там казалось естественным, здесь, через призму современного сознания, было чудовищным. Ему надо поговорить с ней, объяснить все. Она начала первая, произнеся извинения, хотя ей и не за что было просить прощения. Но она начала. И как она честно просила у него прощения, так и он все должен объяснить и обсудить с ней. В том мире ее покорность и послушание он воспринимал как должное. Сейчас же он совсем этого не желал. Ему хотелось, чтобы девушка понимала его и поступала, как он хочет, разделяя его взгляды и стремления, а не из страха перед ним. Надо поговорить, думал он. Просто поговорить – и все наладится. Возможно, даже уже этой ночью они будут вместе… При этой мысли его обдало жаром. Воспоминания о совместных ночах были томительны, хотя современное сознание и считало его поведение жестоким. Тело словно помнило мгновения близости с ней, которых вроде бы не должно было знать. Как было приятно ощущать ее горячее дыхание, ее жаркие объятия! Современное сознание, словно издеваясь, подбросило мысль, что если бы он был нежнее, то узнал бы большее. А если бы еще и смелее в фантазиях!.. Можно было бы целовать ее повсюду, уговорив на ответные ласки… Луи сжал ладонь в кулак. То, что сознание двойника того мира считало ужасным и порочным, современное считало вполне приемлемым и твердило, что в этом нет греха. Раз они любят друг друга, почему не выразить это возможным способом? Да, этот способ не дает детей, но ведь не только ради продолжения рода следует быть с любимым человеком, а просто ради того, чтобы поделиться с ним теплом и лаской! Сознание короля так не считало. Как сын Генриха Наваррского, он желал близости с женщиной. Но высокая религиозность мешала ему этим заниматься, если это не требуется для продолжения рода. Здесь не было религии, но была среда, в которой он вырос, обязанность соответствовать определенному статусу. Поэтому выходило что-то среднее: он не слыл кутилой и не проводил ночи, снимая девиц, однако же назвать себя скромником, который позволяет себе только разговоры с любимой женщиной до свадьбы, тоже не мог. А вот некоторая застенчивость, во многом обоснованная его заиканием и неуверенностью перед противоположным полом, были, что тоже мешало легко менять партнерш. Так что половой опыт у Людовика был совсем небольшой. Женившись, он и вовсе был верен Анне. Прошлая супруга была довольно искусна в сексе. Правда, по ее словам, до него у нее был лишь один мужчина, и то лишь один раз, но она была девушкой раскованной и, уже с ним, с интересом пробовала новые способы любви, подсмотренные в книгах, фильмах или еще где-то. Луи это нравилось, несмотря на его некоторую замкнутость, в первые месяцы отношения с Анной были самыми безоблачными, и он доверялся во многом, с таким же энтузиазмом, как и она, желая пробовать различные способы удовольствия. Тогда все совпадало: он мог предаваться любви с законной супругой. Он доверился ей тогда, как никому, не стесняясь в выражении эмоций и в откровенности любовных игр. Хотя в остальном оставался все так же закрыт. Он и не допускал мысли, что на самом деле их и объединяет только секс, никаких общих интересов, никакого душевного влечения друг к другу. Однако постепенно стало ясно, что Анне было мало лишь ласк, она желала получать постоянное подтверждение своей уникальности, комплиментов и драгоценностей. Луи же хотел дружбы и понимания. Конечно, это постепенно их отдалило. Сейчас же Луи, имея немалый опыт в сексе, пусть и практически только с одной партнершей, не применял его нигде, избегая отношений с женщинами. То есть, возможно, он бы и попытался еще раз с кем-то, но… Но именно тогда в нем пробудилось второе сознание, которое дало ему знание о том, кого он хочет видеть рядом с собой. Интересно, мельком подумал он, граф также? Он знал, что Оливье после того брака избегал женщин. Как знал и то, что с прошлой женой тот тоже испробовал немало способов любви – они порой делились на небольших дружеских посиделках за бокалом арманьяка. Оливье не обсуждал достоинства и недостатки супруги, как и Луи, но поделиться способом был не против, как и обсудить, насколько тот хорош или плох. Однако сейчас ему была нужна только одна женщина… Точнее, девушка, прибывшая сегодня сама сюда. И ради этого еще предстояло постараться. *** - Я тебя прошу, выслушай, пожалуйста, - Луи взял девушку за руки, заставил ее сесть обратно в кресло. Диана молча слушала его. Однако если самому Людовику казалось, что он объясняет девушке то, что для него очевидно, то на деле все было не совсем так. Луи расхаживал по комнатке, бурно жестикулируя, его речь была сбивчивой и нелогичной. Более того, слушавшей Диане порой казалось, что он не пытается оправдаться, а скорее обвиняет ее. И если бы она не так хорошо знала его, то уже обиделась бы, а дальше вновь ничего так и не услышала… - Да, я поднимал на тебя руку, я был часто жесток, но мне и в голову не приходило, что ты не видишь в этом преступления, что ты судишь, как... как не судит обычная девушка того времени. Если бы ты объяснила мне тогда, что приняла все меры предосторожности… То есть ты объяснила потом, я поэтому и не выпорол тебя… Но если бы вообще не сказала бы, то наверняка это было бы так… То есть как с твоей подругой… И потом, сознание того мира… оно должно было говорить тебе, что так поступать нельзя… Людовику казалось, что тем самым он разъясняет ей простую истину, что его поведение было нормальным в том времени. Но Диане приходилось прорываться через его путанные фразы, в которых он сам уже путался. А может, зря она истолковывает? Возможно, это тоже ее попытка подстроиться под него? Пусть уже учится быть конкретным! Постепенно в ней закипал гнев. - Конечно, я был не прав, что не поговорил с тобой о суде! – тем временем продолжал свое оправдание-упреки Людовик. – Но ты же знаешь религиозность того времени, ты же сама понимаешь… Девушка едва сдерживала слезы, но уже не обиды, а гнева. Опять выходит, что она виновата буквально во всем! - Ну, ты ведь согласна со мной? Луи остановился прямо напротив, выжидательно глядя на нее. Он буквально… требовал ее согласия?! Взгляд его темных, почти черных, глаз словно прожигал насквозь. Диане показалось, что стоит ей сейчас сказать «да», и он бросится на нее, насилуя прямо в этом кресле, вновь давая понять, что он господствует и повелевает. А она… она пока не могла решить, как ей реагировать. В висках буквально билось: он вновь ее упрекает! Да кто он такой, чтобы так с ней обходиться?! Но одновременно в ней, где-то глубоко, жил прежний страх перед ним, который заставлял молчать, не позволял сейчас произнести ни слова в ответ, опасаясь этим разозлить Луи, даже если это справедливо… - Я… я пока… в душ, - пролепетала девушка. И пока Луи не успел ответить что-то конкретное, Диана торопливо скрылась за дверью ванной комнаты. Бывшая королева желала одного – остаться сейчас наедине с собой и обдумать все. Понять, что же он ей пытался сказать, что ей надо на все это ответить. Пусть это будет даже гнев, но уже гнев обдуманный… Звучало странно, но она хотела именно так. *** - Не отвлекаю? – сразу спросил Оливье. Звонок по внутреннему телефону стал некоторой неожиданностью, зато позволил хоть на время отвлечься от мыслей о Диане. Впрочем, сам разговор и вовсе перевернул многие намерения на этот вечер. - Нет, - отозвался Луи. – Она в душе. - Надо же, какое совпадение. Я как раз решил воспользоваться аналогичной паузой. Вы поговорили? - Вроде того, - неопределенно ответил Людовик. - Она тебе ничего о себе не рассказывала? - А должна была? Оливье тихо хмыкнул – значит, ничего не сказала. Что ж, тогда он очень вовремя, а то неизвестно, чем бы это могло закончиться! - Возможно, что еще скажет после, - предположил он. – Но в любом случае, если у вас сегодня все сладится, ты поосторожнее лезь к ней, если не хочешь все испортить, а то опять слез и обид натерпишься. Несколько секунд Луи пытался сообразить, что ему пытался сказать друг. Потом, наконец, понял. - Подожди, ты хочешь сказать, что тут она еще ни с кем… - Угадал, - иронично отозвался Оливье. – Только ты паспорт сначала спроси. Если все совпадает, то прошел год. Но тут ведь несколько дней туда, несколько сюда – ходишь буквально по лезвию! Имей в виду и уточни возраст! Оливье положил трубку, Луи тихо застонал сквозь зубы, заранее проклиная то, что они встретились сейчас. Нет, не то чтобы он не был рад новости, ему даже приятно было узнать, что здесь их история начнется заново. Однако же Делафер прав: возможно, что Диана еще вовсе не достигла совершеннолетия! В том времени все наступало гораздо раньше, он и не задавался особенно вопросом возраста молодой супруги, достаточно было того, что она достигла периода деторождения. Здесь все было иначе, возможно, оставаясь с ней в одной спальне, он рискует попасть под статью о растлении малолетних. А он-то уже почти спланировал их совместную жизнь! Теперь же надо для начала предусмотреть пункт о ее возрасте… *** Элен появилась из душа уже спокойная и полностью счастливая. Только несколько смущенная. - Спасибо за халат, - пробормотала она, кутаясь в него. - Ты в порядке? – улыбнулся ей Атос, пытаясь угадать причину ее смущения. – Тебе идет этот наряд. - Я только хотела спросить… Она сглотнула и попыталась взять себя в руки. Ведет себя как неопытная девчонка! А это… ну почти так и есть. - Мы будем спать в одной комнате? – решилась она. - Тебя это смущает? – Оливье притянул бывшую супругу к себе, обнимая. – Вообще-то для тебя и Дианы отведены комнаты. Но я предлагаю тебе никого не смущать, бегая по коридору в одном халате. - Так ты придумал это специально? – шутливо изумилась девушка. – Ваше сиятельство, разве это честно?! Вместо ответа он ее поцеловал в губы, постепенно просто нежное прикосновение к губам превращалось в глубокую страсть. И, как он понял, отвечала она ему старательно, но при этом не очень умело. - Твое тело плохо понимает, как это делать, - прошептал он, отстраняясь. – Оно пытается повторить то, что знает сознание… Элен не ответила, глубоко дыша и думая о том, как давно хотела вновь ощутить его губы. И, одновременно, какими новыми были ощущения при старых чувствах. Сможет ли она отличить, где новое, а где старое? - Останься со мной, - вновь прошептал Оливье. - Мне кажется, это… не очень правильно. - Я обещал тебе, я не трону тебя, - повторил он. – И если ты хочешь, я провожу тебя в выделенную тебе комнату. Но при этих словах он сильнее прижал ее к себе. - Однако я очень прошу тебя остаться здесь, - продолжил граф. – Кровать тут широкая, нам хватит места обоим. - Оливье, мы… знакомы один день. - И один год. Элен не нашла, что возразить. *** Вода в душе прекратила литься. Людовик уже успел к этому времени успокоиться, придумать, о чем говорить… Но прошла четверть часа, затем полчаса, а Диана в комнату не выходила. Шума в ванной тоже не было слышно. И если поначалу Луи полагал, что она просто одевается, то теперь уже не мог придумать объяснения. Бывший король, и без того с трудом сохранявший терпение, давя в себе теперь еще и волнение, постучал. - Диана, с тобой все в порядке? Ответа не последовало. Людовик, уже не на шутку взволнованный ее молчанием, вновь заколотил в дверь. - Диана, открой! Что с тобой?! На этот раз из-за двери донесся тихий то ли всхлип, то ли стон, но требование никто не выполнил. Луи, тихо чертыхнувшись, огляделся, ища взглядом, чем можно вскрыть дверной замок. Конечно же, ничего не отыскалось, что заставило бывшего короля вновь от души выругаться – в том веке здесь была бы хотя бы кочерга! - Открой эту чертову дверь, или я снесу ее к дьяволу! – прорычал он, яростно дернув ручку. – Диана! Да что происходит?! Девушка не отвечала, и вряд ли можно было считать утешением то, что из-за двери доносились едва слышимые всхлипы. Разве что это был знак того, что она жива. Это Луи не успокаивало, словно бы назло в голову лезли неприятные мысли о том, что его бритвенный станок остался на полочке над раковиной. Вдруг в голову девчонке взбрело что-то невероятно ужасное? Может, ее страх был настолько силен, что… - Диана, если ты немедленно не откроешь дверь, я выломаю ее! И вряд ли мадам Делафер будет нам признательна, это огромные убытки замку! Людовик бросил эту угрозу, ни на что не надеясь. Дверь бывшей гардеробной, переоборудованной в ванную комнату, делалась из материалов, схожих со старинными дверьми - стиль древнего замка полностью поддерживался даже в жилых комнатах. А потому перед ним была отличная дубовая дверь на металлических петлях. И Луи отлично понимал, что выбить ее не получится. Так что он был готов уже поднимать на ноги весь замок, требовать вызвать полицию и слесаря… Однако, к его удивлению, довод подействовал. Диана, очевидно считавшая, что Людовик способен и не на такое, поверила, что из-за нее семья Делаферов понесет огромные убытки. Замок тихо щелкнул. Луи, толкнувший дверь, увидел, как Диана буквально отпрянула к другому концу комнатки, испуганно прижимаясь спиной к стене. *** Поначалу бывшая королева была раздражена. И первые мысли ее, когда она стояла под водными струями, были о том, что она выскажет Людовику. Каждый раз он все переворачивает так, что она виновата! Каждый раз он переворачивает все с ног на голову! А ей казалось, что они обо всем поговорили там, они все выяснили! Но он вновь взялся ее упрекать… От теплой воды Диана чуть расслабилась. И раздражение вдруг преобразовывалось и выходило иначе – девушку начинала колотить нервная дрожь. Она целый год читала о нем, отчаивалась, понимая, что никогда больше с ним не встретится, но сама себя уговаривала, что все возможно. Она отправилась в это путешествие, отдала почти последние деньги, когда сегодня решилась вместе с Элен отправиться сюда! Она не верила и все равно чего-то ждала! И чем все завершилось?! Тот поцелуй, которым он ее встретил. Поднявшиеся в ней чувства заставили забыть почти обо всем, ощущения – новые и старые – перемешивались, она пыталась ответить ему, но получалось неумело… Она краснела сегодня за столом при Дорбье и родителях графа, его родне – какая-то непонятная туристка в пыльной одежде, вдруг очутившаяся на семейно-дружеском вечере. Она чувствовала на себе любопытствующие взгляды, попытки угадать, кто она, откуда она взялась и что ее связывает с Луи. Диана выбралась из душа, чувствуя себя совершенно разбитой и измученной. Она была обижена и зла – и все это вылилось во вдруг прорвавшиеся слезы. Слезы не страха, как раньше, а именно досады на постоянное пренебрежение ею! А Людовик уже колотил в дверь, угрожал… Она открыла, но немедленно отступила в сторону, глотая слезы и пытаясь успокоиться. Надо просто холодно высказать ему то, что она думает! Вот только слезы так и лились. *** - Ну и что это было? – хмуро осведомился Людовик. Девушка, укутанная в гостевой банный халат, молчала, только смотрела на него красными от слез глазами, глубоко вдыхая воздух, но все никак не в силах унять слезы, а потому не в силах и ответить. - Может, выйдешь и объяснишь? Луи старался сдерживать себя и не сорваться на крик, при этом не входил в ванну, предполагая, что это может привести к еще большему ее ужасу и неконтролируемой истерике – он это видел именно так. Диана не двигалась, ничего не говорила и все также странно смотрела на него, как ему казалось – обиженно. Наплевав на попытку нормально поговорить и тихо выругавшись, Людовик в два шага пересек комнатку, подхватил девушку на руки и уже вместе с ней вернулся в спальню, стараясь не обращать внимания на то, что Диану колотит дрожь. Усадив ее на край кровати, Луи опустился на колени рядом, держа ее холодные мокрые ладошки в своих, словно бы стараясь передать тем самым ей хоть каплю спокойствия. Но заодно и проверяя ее руки – чистые, вены не трогала. - Диана, что происходит? – очень тихо спросил он. – С чего тебе вздумалось запираться в ванной? Помолчал. Но не дождавшись ответа, продолжил: - Мы ведь обо всем поговорили. Я решил, что ты поняла меня. Ну что я опять не так сделал? – на последних словах он едва не сорвался на крик, приглушив его лишь в самый последний момент, сообразив, что его страх лишь еще больше испугает ее. - Н-не трогайте… меня, - наконец смогла выдавить из себя Диана. – Оставьте! У-уберите руки! - Черт! – выругался Луи, понимая сейчас одно: его девочка уже не просто испугана, еще немного – и с ней случится истерика, срыв… Действуя просто интуитивно, он подхватил девушку на руки, садясь на кровать вместе с ней и крепко прижимая ее к себе, слегка покачивая ее на коленях, как ребенка, пытаясь хоть как-то передать ей уверенность. - Диана, родная, - перешел он на шепот. – Ну что случилось? Я не трону тебя, обещаю, если только ты не согласишься. Успокойся же! Девушка слабо осознавала то, что ей говорилось. Но то, что он просто обнимал ее, что-то говорил, но при этом не делал ничего плохого, все же подействовало – пусть не сразу и очень медленно. Диана наконец смогла мыслить логически. До сознания наконец дошло, что ничего ужасного с ней не делают, постепенно она даже начала понимать то, что ей говорят. Кричать уже не хотелось, то, чему до этого мешали слезы, теперь просто схлынуло. Но упреки до конца еще не уходили. - Я… почему опять я виновата? – прошептала она наконец. Луи опешил, ничего подобного он не ожидал. - В чем виновата? – пробормотал он. - Во всем, - тихо отозвалась Диана. – В том, что не сказала… не предупредила… не догадалась… Еще одна истерика все же случилась, правда, в этом уже было все меньше упреков, все больше просто отчаяния и усталости этого дня. Девочка рыдала у него на коленях, Людовик, не зная, как утешить, просто обнимал, чуть поглаживая по плечам. И ошарашенно слушал ее объяснения между всхлипами, интуитивно понимал – что-то говорить пока бесполезно. Когда рыдания несколько стихли, Луи заговорил, теперь уже довольно медленно и тоном, каким разговаривают с маленькими детьми. - Диана, я ни в чем тебя не виню. Наоборот, я считаю, что я был неправ. Мне в самом деле очень жаль, поверь! - Но ты… сказал… - Тише, - Людовик осторожно тронул поцелуем висок девушки. – Не спорь со мной пока, ладно? Я говорил, что ты должна была понимать. Я не так выразился. Но я лишь хотел сказать, что ты наверняка понимала сама, чем были продиктованы мои действия там. Однако это вовсе не оправдывает меня. Диана настороженно глянула на него. - Я не понимаю, - прошептала она. – Ты говоришь, что я должна понимать сама… но что ты сожалеешь. Луи вздохнул. - Диана, ты правда полагаешь, что, причиняя боль любимой женщине, я ничего не чувствую сам? Девушка смущенно молчала, не зная, что ответить. - Надо быть бесчувственной скотиной, чтобы не жалеть, - Людовик вновь нежно коснулся поцелуем виска. – Диана, я сам себя ненавижу за то, что сотворил. Но не могу не понимать, что там… я был прав. Он помолчал мгновение и добавил: - Я лишь хочу, чтобы ты понимала, что это было сделано не из жестокости или ненависти к тебе. И уж тем более, поверь, такого не произойдет здесь. Мы с… королем очень похожи, но мы не одно целое. Она осторожно слезла с его колен, садясь рядом. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. - Там ты был прав, - подтвердила она. – И мы… говорили об этом. - А здесь мы просто начнем все с самого начала, - подхватил Людовик, ласково обнимая ее за плечи. Диана не отстранилась и больше не требовала отпустить ее. - Мы ведь оба видим друг друга первый день. - И начали мы как-то не очень, - слабо улыбнулась девушка. – Ты – с упреков, а я – с обиженной истерики. В ответ Луи тихо засмеялся. Зато это помогло разрядить атмосферу, оба уже не чувствовали себя неуютно и осознавали, что могут вести новый диалог, а не продолжать старый… Да и стоило ли возвращаться к разговору, который закончился поцелуем в церкви? Может быть, это было своего рода новое венчание? Отпущение грехов им обоим, то прощение, которого оба давно искали? - И как же мы начнем? – спросила Диана. - Ну для начала, видимо, просто ляжем спать, - глянув на часы, отозвался Людовик. – Завтра же, я думаю, мы сможем с тобой обсудить твои планы на Францию, мою готовность провести это время с тобой, а также… - Мои планы на Францию были простыми – найти тебя, - прервала его бывшая королева. – Но что делать теперь, я даже не знаю. - У тебя неплохо получается осуществлять планы! – усмехнулся он. – Что ж, тогда мы легко сможем построить новые. Думаю, самое лучшее, что я могу тебе предложить, это просто побольше проводить время вместе, чтобы узнать друг друга. Девушка кивнула, думая о том, что она ведь даже не знает, кем он тут… работает? Служит? Не королем же… Но в сон клонило так, что голова склонялась сама собой. При этом ей было удивительно спокойно, она совершенно не боялась ничего, словно бы просто вернулась домой… *** Людовик не стал давить на девочку, слишком измученной она казалась ему. Диана уснула на его кровати, по-детски свернувшись. Зато она доверяла ему, раз осталась здесь и так спокойно уснула. Луи же, укрыв ее одеялом, вновь направился в душ, попутно размышляя, что ночь ему придется провести на кушетке в комнате, потому что лечь к ней в кровать он просто не рискнет. А оставлять ее одну в комнате – выше его сил.