Пропажа

Славка вывалился из "Семнашки" и облегчённо выдохнул. Два часа назад закончился баттл с Окси, и весь Антихайп с наглыми ебальниками запёрся в святая святых окситабора. Пьяный в жопу Фаллен орал на весь бар, что пизда пришла ебучему императору и всей их долбанной империи, и только благодаря огромным усилиям самого Славки и конечно Андрюхи Замая, они не огребли хорошего пропиздона и смогли отметить победу. Окси и его верные прихвостни так и не появились, хотя понятно: им-то отмечать как раз было нечего. А Славка, устав сидеть в душном помещении, решил перекурить на улице. — Значит, не зайдешь? — услышал он голос Рестора. — Ты же понимаешь, что сейчас мне там нечего делать? — с ним разговаривал явно Окси. Славка завернул за угол. — Какие люди и без охраны! — выдал он, пьяно улыбаясь. — Окси боится заходить в родной бар? — Гнойный, отъебись, — устало вздохнул Рестор. — Ты уже выиграл, доказал всем, что лучший. Что тебе ещё надо? — Вот видишь, — хмыкнул Окси, протягивая ему руку для прощального рукопожатия. — Этот клоун меня и тут нашёл, а ты в бар звал. — Зассал, значит, зайти? — делая вид, что Рестора вообще, нахуй, не существует в природе, Славка опять обратился только к Окси. — Давай, вали обидки зализывать. — Идиот ты, Гнойный, — ответил тот, направляясь к своей машине. — Саш, пока, увидимся. Но Славка не отставал. — Ты, блядь, корону с башки своей лысой снимай иногда, знаешь, полезно, — кривлялся он. Его вдруг такая злость заела, что захотелось Окси по ебальнику настучать. Вот ведь вроде проиграл он Славке, всухую, блядь, просрал, а ведёт себя так, словно своим поражением сделал великое одолжение. Высокомерие и снисхождение у еврея аж из ушей хлестали, и Славка, как ни странно, чувствовал себя быдлом. Было в этом ебаном Окси что-то такое, что делало его выше Славки. Вроде как простому крестьянину не тягаться с императором, и это сильно бесило. * * * Мирон устал. Хотелось домой, закрыться ото всех и наконец уже подумать о том, что случилось несколько часов назад и почему он просрал баттл этому долговязому придурку. А тот шёл за ним и не отставал. Не обращая на него внимания, Мирон сел в салон машины и повернул ключ зажигания. Гнойный встал неподалеку, прищурился и молча смотрел на него, прожигая яростным взглядом. Уехать было самым разумным, но что-то держало Мирона. Какая-то недосказанность, неудовлетворённость. Гнойный по-прежнему стоял, пялился и будто чего-то ждал. Несмотря на то, что баттл остался за ним, тот не выглядел счастливым. Да он даже просто радостным не казался! Во время баттла глаза у него были шалые, хмельные. Хотя тот, кроме пары стаканов пива, ничего не пил, выглядел словно под кайфом, в хорошем смысле. Буквально горел, фонтанировал панчами и рифмами. Мирону даже начало казаться, что он их на ходу придумывал, импровизировал, настолько это всё было в тему. А сейчас словно запал кончился. Будто рвался, стремился из последних сил, а пришёл — и оказалось, что всё зря, нет в том месте ничего, что хотел увидеть и услышать. Да, Гнойный не выглядел победителем, скорее глубоко разочарованным. У Мирона кольнуло под рёбрами, нет не жалость, а даже непонятно что, и, матеря себя за долбоебизм, он открыл окно: — Залезай в машину, Слав, перетрём за все твои предъявы и разойдёмся миром. Тот не торопясь подошёл, сел рядом и снова уставился на него. — Пристегнись, — устало попросил Мирон. — Не в машине же базарить будем, ко мне поедем, жрать пиздец как хочу. Тот пожал плечами, пристегнулся, а Мирон, трогаясь, снова мысленно выматерился. Вот какого хуя вписался? Ехал бы спокойно домой, отдыхал, но нет, дурная голова всему телу покоя не даёт. Главное, он же всех своих по домам отправил, отмечать было нечего, а бухать с горя не хотелось. Да и не горе это совсем. Приятного, конечно, мало, но не смертельно. Решил, посидит в тишине и покое, подумает и сам же, как последний дебил, согласился на разборки с Гнойным. Ох, не к добру это, точно не к добру. * * * Дома Мирон достал непочатую бутылку вискаря из шкафа и полез в холодильник. К нему два раза в неделю приходила домработница — убирала квартиру и готовила, так что холодос под завязку был забит приготовленной жратвой. — Есть будешь? — спросил он, накрывая на стол. — Буду, — буркнул тот и сел на табурет. Сначала ели молча, но постепенно, по мере опустошения бутылки, разговорились. Спорили, орали друг на друга, доказывая каждый свою правоту. О чём договорились, наутро ни тот, ни другой понятия не имели, зато проснулись в одной постели голыми. Хотя воспоминания о занятии сексом тоже благополучно прошли мимо них, но не понять, что они трахались, было невозможно. Сытая удовлетворённость разливалась внутри, да и Гнойный постоянно морщился, чувствуя довольно болезненные ощущения в непривычном месте. — Бля-а, — протянул он недовольно, — ты нас что, галлюциногенными грибами накормил, что мы ебаться ринулись? — Делать мне больше нечего, — усмехнулся Мирон, блаженно потягиваясь. — Жалко только, не помним ни хера. На этом и разошлись, но обоим как будто полегчало. Они практически не пересекались больше, не до того было, но Мирон часто пытался вспомнить, что же они творили той ночью, хотя и безрезультатно. А потом Мирон выиграл батлл у Дизастера. Гнойный неожиданно кинул ему в телегу: "ПОРВИ АМЕРИКОСА", — когда тот уже прилетел в Лос-Анджелес. Мирон отправил ему ржущий смайлик, а у самого как-то тепло на душе стало. Будто Гнойный где-то рядом и поддерживает его. Ему, конечно, и от своих поддержки хватало: например, Рудбой, у которого оказались какие-то проблемы с визой, в штаты с ним не полетел, но устроил в "Семнашке" онлайн трансляцию для всех желающих. И всё равно получить весточку от Гнойного, которого с августа не видел, было приятно. Правда, это ничего не изменило между ними. И только через несколько месяцев, когда пересеклись на одной вписке, их отношения сдвинулись с мёртвой точки. Мирон уже прилично выпил, когда на тусу вдруг заявился Антихайп. А Гнойный припёрся ещё и с какой-то тёлочкой. Невысокая, с синими волосами и тенями-блестками, она жалась к тому и весело щебетала без остановки. Гнойный обнимал её за плечи, кивал головой в такт и по-блядски улыбался. Мирона неожиданно заколотило от злости и ревности. Прищурившись, он следил за этой парочкой глазами и заводился всё сильнее. Когда Гнойный оторвал от себя девчонку и направился в сортир, у Мирона от бешенства подрагивали руки. Он кое-как отмазался от Порчи и рванул следом за Гнойным. Тот как раз выходил, и Мирон не задумываясь пихнул его обратно. — Блядь, — выругался тот. — Оксанка, ты пизданулся? Мирон прижал его к стене всем телом и, с трудом дотянувшись до шпингалета, задвинул его. — Ещё раз назовёшь меня Оксанкой, Сонечка, выебу без смазки и гондонов. Гнойный хохотнул и вдруг толкнулся бёдрами. — Так приспичило поебаться, что даже в толчке готов? Мирон выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Гнойный не дурак, сразу понял, что он заинтересован, а этого нельзя было допускать, он же сейчас подъёбками изведёт. В этот момент дверь дёрнули снаружи, и Мирон решился. — Короче, я домой. — Он пару секунд смотрел на Гнойного в упор и добавил: — А ты сам решай, больше предлагать не буду. Дома он только успел снять куртку, когда по домофону позвонил Гнойный. Мирон не знал, каким образом тот избавился от девчонки, его это не волновало, но больше он её не видел. Они снова трахнулись тогда, хоть и не совсем трезвые, но и до полной отключки обоим было ещё далеко. С тех пор прошло уже несколько лет. Нельзя было сказать, что они жили вместе. У Славки была своя квартира, и к нему неделю назад перебрался Фаллен, так как ушёл от Каринки, но встречались они по мере возможности часто, других отношений не заводили и друг с другом считались. Правда, был один нюанс: ни тот, ни другой никому, даже самым близким друзьям, о своих отношениях так и не рассказали. И окситабор, и Антихайп, конечно, подозревали, что у их лидеров кто-то есть, такое невозможно утаить, но с кем те мутят, понятия не имели. Первое время ещё пытались разузнать из чистого любопытства, потом успокоились и махнули рукой. А Мирон и Славка часто обсуждали, как лучше сообщить своим, но ни к какому решению не пришли и до сих пор помалкивали. Зато шифроваться научились просто профессионально, лучше любых партизан. И возможно дальше бы так и продолжалось, если бы не один случай. А началось всё с того, что Фаллен потерял своего любимого котика Гришу... * * * — Гриша, Гриша, кыс-кыс-кыс, — звал Ваня Фаллен, уже начиная отчаиваться. Сегодня он возил кота к ветеринару: с недавних пор заметил, что у Гриши начала выпадать шерсть. Рыжие клочки валялись по всей Славкиной квартире, а всегда красивый и гладкий Гриша стал походить на помойного облезлого котяру. Ване пришлось везти его до ветклиники на руках: переноска осталась в квартире, где они жили с Каринкой, и ехать к ней Ваня не собирался, решил, лучше новую купить, чем снова с бывшей встречаться. Но до новой пока не дошли руки, и рассудив, что Гриша котик умный и проблем с ним не должно быть, потащил любимца к ветеринару. В принципе, до клиники они добрались без проблем. Врач сказал, что нужно срочно сменить корм, в более дорогом есть все витамины и минеральные вещества, нужные котику. Добавил, что выпишет специальные витамины в каплях, волноваться тут особо не о чем. То есть, у Гриши был банальный авитаминоз. Успокоенный Ваня получил рецепт, вызвал такси и вышел на улицу. Начало февраля выдалось сильно морозным, уже пару дней столбик термометра опускался ниже двадцати градусов, что в Питере случалось не так уж и часто. Ожидая машину, Ваня слегка задумался о том, как будет лечить любимого питомца, и в это время к нему подкатило такси. Водила так гнал, что шины завизжали по асфальту, когда он затормозил. Гриша, который вообще-то был домашним котиком и такие звуки раньше не слышал, истошно заорал и, сиганув из Ваниных рук, в два счета скрылся из виду. — Такси вызывали? — загорланил водила, открывая боковое окно. — Да пошёл ты, козёл, блядь! — выругался Ваня и припустил за котом. Он чуть воздухом не подавился, когда увидел, как тот выскочил на проезжую часть. Машины засигналили, поднимая такой рёв, что бедный Гриша сначала заметался, не зная, куда кинуться в испуге, потом так подорвался по сугробам в сторону жилых домов, что Ваня даже глазом не успел моргнуть, а того уже и след простыл. — Да ебаный же в рот! — в сердцах заорал Ваня и топнул ногой от злости. — Гонщик, пидорас, сука, — материл он злосчастного водилу такси, второй час бегая по району в поисках кота. * * * — Я сейчас Ваньку с Гришей дождусь и приеду, — сообщил Славка Мирону. — Ты сам-то как? Отошёл после бурной пьянки по случаю днюхи? — Слав, — недовольно протянул Мирон, — ты прекрасно знаешь, что я почти не пил. Вот на хуй ты уговорил меня устроить всю эту еботень? Лучше бы вдвоём отметили и всё. — Мироша, — засмеялся Славка, — да кто бы нам позволил-то? Твой табор всё равно бы припёрся, и что тогда, мне с восьмого этажа прыгать пришлось? — А я предлагал на Карибы сгонять. — Мирона не так-то легко было переубедить. — Там бы точно никто не мешался. — Ой, всё, завали, — отмахнулся Славка. — Вот хули по второму кругу начинать, если мы это уже обсуждали. — Я просто соскучился, — тихо отозвался Мирон. — Мы же почти неделю не виделись. — Сейчас приеду, — пообещал Славка, услышав, как открывается входная дверь. — Ванька явился, всё, пока, жди. Славка вышел в коридор встретить друга. Дело в том, что он забыл свои ключи у Мирона, когда был в его квартире в последний раз. И теперь у них с Ваней остался один комплект ключей на двоих, поэтому уйти и не дождаться того он просто не мог. Но ругаться на него за долгое отсутствие желание сразу пропало, как только он увидел, в каком состоянии друг. — Вань, что? — прошептал Славка испуганно. — Что с Гришей? Он что, был смертельно болен и его усыпили? Вань, да не молчи ты! — У него авитаминоз, — бесцветным голосом сказал Ваня. — Это не смертельно. Только нет больше Гриши, сбежал. — Как сбежал? Куда? — зачастил Славка, ничего не понимая. Он притащил Ваню на кухню и заставил всё рассказать. А потом развил поистине бурную деятельность. Позвонил Андрюхе Замаю, Феде, Мише и, договорившись с ними, велел: — Вань, ты иди оденься потеплее, а я пока машину прогрею, поедем Гришу искать. Парни сейчас подвалят, авось все вместе и найдём. Поникший Ваня кивнул и ушёл в свою комнату, а Славка, напялив пуховик, схватил с тумбочки ключи от машины и вышел в парадное. — Мир, — набрал он Мирона, — я пока не могу приехать, у нас Гриша пропал, поехали искать. — Как это — пропал? — возмутился Мирон, который про кота отлично знал, Славка ему фоточки и видосы с его участием частенько показывал. — Фаллен что, не знает про переноски? — Не начинай, — рыкнул Славка. — Всё он знает. Кота найдём, приеду и расскажу. Не злись, но Ваньку, а тем более Гришу, я бросить не могу. — Иди на хуй, — отмахнулся Мирон. — Ищи кота и не заморачивайся. * * * Впятером они искали до темноты. За ними уже бродило несколько приблудных котов, которых Фаллен подкармливал колбасой, купленной в небольшом магазинчике по дороге. Но Гриши нигде не было. Славка боялся смотреть на Фаллена, тот выглядел таким убитым, что внутри всё переворачивалось. — Так, — выдохнул Андрюха, — ни хуя уже не видно. Возвращаемся домой, завтра с утра снова приедем. — За ночь Гриша замёрзнет насмерть! — взвился Фаллен. — Вы езжайте, а я ещё поищу. Парни покачали головами, но одного его не оставили. Около полуночи Фаллен, потерев лицо окоченевшей ладонью, наконец согласился вернуться домой. К Мирону Славка так и не поехал, не мог он оставить Ваню в таком состоянии. А тот, сняв куртку и ботинки в прихожей, ушёл к себе, лёг на кровать и, отвернувшись к стене, замер. Славка звал его поесть, ведь тот весь день ничего не ел, решил, что вернётся из клиники тогда и позавтракает, и пообедает заодно, но потом стало уже не до еды. С раннего утра они снова искали кота, но тот как в воду канул. Что делать, никто не знал. Фаллен за сутки похудел, даже лицо потемнело, глаза впали, словно у него началась тяжёлая болезнь. И как помочь другу, никто понятия не имел. Тот, забив на все дела, каждое утро отправлялся искать Гришу, возвращался затемно и устало валился на кровать. Результатов не было никаких, но Фаллен не отступал. * * * Рудбой медленно ехал между жилых домов. Он совсем не знал этот район и оказался тут случайно: одна знакомая девчонка напросилась на фотосессию. Ходила за ним несколько дней и ныла, достала — пиздец. И Рудбой согласился. Потом выяснилось, что сессию она хочет обязательно в своей квартире, а не у него в студии. Так что приехал он в этот район с ней, а обратно выбирался уже один. Вдруг фары его машины выхватили сидящего под фонарём кота. Рудбой затормозил и вышел. Жилые многоэтажки остались в стороне, впереди только засыпанный снегом пустырь, кто додумался поставить тут фонарный столб, было непонятно. Дорога небольшим кольцом огибала пустырь и уходила в город. Кот был хоть и облезлый, но крупный, явно его неплохо кормили, а значит, у него был хозяин. Да и узкий красивый ошейник подтверждал эту мысль, но где искать этого ебучего хозяина, Рудбой не знал. Можно было, конечно, вернуться и помотаться по дворам, вдруг котика ищут, но у Рудбоя маковой росинки с утра во рту не было, да и устал он, как собака. Так что решил, что поисками хозяина можно и позже озаботиться, а пока нужно спасать животинку. Кот тоскливо смотрел на него, переминаясь с лапки на лапку — явно замёрз, бедолага. Да и рыжая мордашка давно покрылась инеем и маленькими сосульками. Рудбой осторожно подошёл к нему и присел на корты. — Ну что, — спросил он, пытаясь взять кота на руки, — замёрз? Котик жалобно мяукнул и даже как будто потянулся к тёплой рудбоевской ладони, но в последний момент испугался и шарахнулся в сторону. — Тихо, тихо, — попытался успокоить его Рудбой, демонстративно убирая от кота руки. — Я не обижу тебя, малыш. Тот опять мявкнул и попытался удрать. Но то ли Рудбой оказался проворнее, то ли котик уж очень сильно замёрз и лапы его не слушались, но поймать его Рудбой сумел. Прижал к себе эту кусачку и вернулся в машину. Посадил его на пассажирское сидение рядом и закрыл за собой дверь. Кот тут же рванул назад и затихарился где-то в проходе. Поискав в бардачке, Рудбой нашёл только открытую пачку крекеров со вкусом креветок. Пиво недавно с Лёхой пили, вот и завалялись. — Кыс-кыс-кыс, — позвал он, но кот признаков жизни не подавал. Вздохнув, Рудбой положил одну печенюшку туда, куда недавно посадил кота и откуда тот сразу слинял. Потом ухмыльнулся и тронулся с места. Минут через пять боковым зрением увидел, как наглючая рыжая лапа осторожно подтягивает крекер к краю, пока тот не свалился в проход между передними и задними сиденьями. Кот громко хрустел, порыкивая, и Рудбой достал из пачки ещё, положил точно так же, как и первый. Сожрав по пути к дому всё до крошки, кот наконец осмелел и вылез из укрытия. Устраиваясь, потоптался на сидении рядом, пофыркал, настороженно поглядывая на Рудбоя и, наконец свернувшись калачиком, удовлетворённо затарахтел свою кошачью песню. * * * Уже дома Рудбой сообразил, что ни кошачьего корма, ни лотка у него нет. Да и откуда им взяться, если он котов никогда не держал. Мечтал не раз, но с его-то образом жизни это было нереально. То он по Питеру с утра до ночи мотается, то в Краснодар к друзьям рванёт, то в Москву по делам. Подруги — и те не выдерживали, а уж про домашнего питомца вообще думать не следовало. Но вот появился этот рыжий нахалёнок, и что теперь делать? Не мог Рудбой его под тем фонарём оставить — верная смерть для котика. — Так, — вздохнул он, открывая холодильник, — у нас есть колбаса и даже сливки. С голоду не помрёшь, а завтра куплю всё, что нужно. Он нарезал колбасу кусочками, налил сливки в блюдце и позвал кота. Тот осторожно заглянул на кухню, чувствуя запах пищи, потянул носом и накинулся на еду. А Рудбой по-быстрому сварганил себе глазунью. Кот ел торопливо, но аккуратно, прикрывая лапой колбасные кусочки. — Эй, засранец! — засмеялся Рудбой. — Никто же у тебя не отнимает, чего жадничаешь? Но тот, пока всё не умял подчистую, не успокоился. Потом сыто облизнулся и улизнул куда-то в комнату. Когда Рудбой пришёл в спальню, кот уже по-хозяйски развалился на его кровати и мирно дрых. * * * Утро выдалось не совсем приятным. Сначала кот нагло запрыгнул на Рудбоя и точно специально топтался по нему, громко мурча и требуя еду. Когда же тот наконец разлепил глаза и встал, то сразу вляпался в вонючую лужу. Явная месть за то, что проспал завтрак. В довершение ко всему, в ванной его ждала приличная куча, которую кот загрёб почти под ванну. Рудбой матерился, ругал кота, который бегал вокруг него, пока он убирал все его следы преступления, и басовито мяукал. Вылив коту последние сливки, Рудбой всё же решил сначала сгонять за кормом, иначе эта пушистая морда спокойно работать не даст. Он набрал всяких кошачьих вкусняшек, лоток, наполнитель, двойную миску и, подумав, купил маленькую механическую мышку непонятного болотно-серого цвета. — Кот, — позвал он нового жильца, когда, загруженный под завязку, вернулся в квартиру, — иди сюда. — Мяу-у! — грозно рявкнул тот, сидя возле пустого блюдца и с прищуром глазея на Рудбоя. От неожиданности тот вздрогнул и выронил из рук все покупки. — Бля-я! — выматерился громко. — Вот чего ты горланишь-то, собирай теперь всё. Кот кинулся ему под ноги, ткнулся мордой в пустую миску, фыркнул и снова уставился на него. — Ща накормлю, — пообещал Рудбой, собирая всё кошачьи приблуды с пола. * * * За пару дней кот полностью обжился. Не шугался и не прятался больше, наоборот, ходил по квартире хозяином и громко орал, когда хотел жрать. Любил, чтобы его чесали за ушами, где попало не гадил и на купленную мышь внимания не обращал. Рудбой несколько раз пытался заинтересовать его игрушкой, но кот так выразительно смотрел на него, что он начинал чувствовать себя полным идиотом. Так что бедная мышка пылилась в углу всеми забытая. Имя коту Рудбой так и не придумал и просто звал его "Кот". Несколько дней прошли довольно спокойно, Кот и Рудбой были вполне довольны друг другом. Правда, Рудбой часто замечал, что пушистый жилец подолгу сидит на подоконнике и смотрит в окно. Складывалось такое впечатление, что тот скучает по прежней хозяйке. Хотя почему хозяйке? Скорее по хозяину. Кот был "пацанский", если можно было так выразиться. Сюсюканье на дух не выносил, лишний раз на руки не шёл и громко шипел, если ему что-то не нравилось. Рудбой иногда даже посмеивался над собой: разве можно судить о хозяине по коту? Так что они мирно существовали, котяра не мешался Рудбою, а тот не пытался его тискать каждые пять минут и с удовольствием почёсывал между ушами, только когда тот сам приходил и начинал бодаться свой рыжей башкой, требуя ласки. В один из вечеров к ним нагрянула Настя. Вообще-то они с Рудбоем полюбовно расстались ещё в ноябре. Он устал от вечной ревности и попрёков, а та, видимо, наконец сообразила, что Рудбой её не любит. Вернее она ему очень нравилась поначалу, но систематические придирки у кого угодно все чувства напрочь отобьют. Рудбой о ней и не вспоминал, а вот у Насти с "расставанием" как-то не получалось. Она периодически появлялась у него, они проводили вместе ночь, и та заявляла, что это в последний раз, но Рудой за три месяца мог с легкостью насчитать около десятка таких "последних разов". Вот и сейчас она припёрлась без звонка и упорно делала вид, что это нормально. Кот вслед за Рудбоем выбежал в коридор. — О, Вань, ты что, кота завёл? — защебетала она, снимая куртку. — Так уж получилось, — пожал плечами Рудбой. Он не собирался рассказывать бывшей девушке все подробности появления в доме питомца. — Теперь он полноправный хозяин квартиры. Настя протянула к коту руку, пытаясь погладить его, но тот вдруг зашипел, выгнул спину и ощутимо полоснул её по руке. — Ой! — воскликнула Настя, прижимая к губам пораненную ладонь. — Блядь! Пошёл на хрен, засранец! Она несильно пихнула кота ногой, а тот ещё больше ощерился и, мяукнув, удрал на кухню. — На фига ты такого злющего взял? — упрекнула она Рудбоя. — Завёл бы маленького котёнка, ласкового, а не такого рыжего монстра. — Нечего было его трогать, — отмахнулся Рудбой. — Сама полезла. А кот норм, так что отстань. Что-то не нравится — я тебя не держу, да и вообще не звал. — А напои меня чаем? — сменила тему Настя. — На улице такой колотун, меня до сих пор трясёт. За весь вечер кот так на глаза ни разу и не показался, не вышел даже тогда, когда Рудбой наложил ему полную миску мягкого корма. Утром Настя опять начала свою песню, что была у него в последний раз и бла-бла, но Рудбой её не слушал. Кот так и не пришёл к нему спать, и сейчас он задумчиво бродил по квартире, пытаясь его найти. — Ай! — закричала из коридора Настя, собирающаяся уходить. — Рудбой, твою мать! Этот блядский кот нагадил в мой ботинок! Она брезгливо держала ботинок, от которого шёл стойкий запах мочи. — Выкинь немедленно этого блядёныша, иначе я больше не приду! — рявкнула она. Рудбой ухмыльнулся и выставил перед ней её же старую пару обуви, которую та оставила у него, когда съезжала. — Вот и замечательно, — сложил он руки на груди, — не приходи. А кота я не выброшу ни за что. Настя переобулась и, громко хлопнув входной дверью, свалила. И почти сразу из ванной показалась рыжая морда. — Знаешь, — Рудбой почесал затылок, — у тебя лучше получается избавляться от бывших, чем у меня. Вернее я никогда это не умел, а ты радикально так раз — и всё. Спасибо. Кот подошёл и боднул его в ногу. Рудбой даже рассмеялся. — Пошли, будем тебя кормить, герой. Настя больше не приходила, а кот по-прежнему проводил много времени на подоконнике, пристально глядя в окно. И вроде бы всё нормально, но какой-то нудный червячок сидел внутри и тихонько грыз, не давая Рудбою спокойно жить. Чем больше проходило времени, тем отчётливее он понимал, что кота-то возможно искали, кто знает, каким образом он попал на улицу. А главное, он сожалел, что не объехал тогда тот район, вдруг и вправду хозяин нашёлся бы? Не выдержав, он всё же наведался туда, останавливался у каждого стенда, у каждого столба с объявлениями, но так и не увидел ни одного о пропаже рыжего кота. Потом купил переноску, беспокоясь, почему у кота так сильно выпадает шерсть, свозил его к ветеринару и, купив витамины в каплях, усердно следил и лечил бедолагу. * * * — Я понятия не имею, что делать, — покачал головой Славка, медленно раздеваясь. — Гришу мы так и не нашли, Ванька сам не свой. Мирон откинул для него край одеяла и предложил: — Набухайте его, пусть пьяный в ноль проорётся, поистерит, и возможно ему полегчает. — Пытались, — отмахнулся Славка, забравшись на кровать и тут же притягивая Мирона к себе. — Хуй там. Не пьёт, практически не ест, чуть не силой запихивать в него приходится, сидит, молчит. На тень стал похож. Я уже голову сломал, пытаясь ему помочь. Сил никаких нет. — Придётся тебя немного отвлечь, — Мирон прикусил ему кончик уха и тут же лизнул место укуса языком. — Никакой личной жизни не стало, ты хоть помнишь, когда мы в последний раз нормально трахались? Лично я нет. — Бля-я, да я уже скоро совсем забуду, как ты голый выглядишь, — хмыкнул Славка.— Только и слышу твой голос по телефону. Всё, сегодня ебёмся всю ночь, так что готовь задницу. — Ага, сейчас же, — обломал его Мирон и подмял под себя. — Это не я тебя игнорил, а ты меня, так что расплачиваться будет твоя жопа. — Вот так всегда, — покачал головой Славка. — Вечно во всём Гнойный крайний. — Точно, — согласился Мирон и сразу полез целоваться. Они так долго не были вместе, да что там, пересекались лично всего раза три, да и то удавалось урвать минут десять, не больше. И Мирон в конце концов не выдержал. Позвонил Славке и не поздоровавшись заорал в трубку: — Я, ёбаный в рот, всё понимаю и котика мне тоже жалко! Но если ты сегодня не приедешь ко мне ночевать, я заявлюсь в твою квартиру, и похуй мне на Фаллена, Замая, да вообще, блядь, на всех похуй! Я так тебя выебу, что неделю на жопу не сядешь! Запал прошёл, и он замолчал, тяжело дыша. На том конце связи тоже не издавали ни звука, и Мирон растерянно позвал: — Слав, Славка? — Я передам Славе ваши слова, — отозвался чужой голос, и Мирон охуело шлёпнулся на диван, автоматически нажимая отбой. Славка приехал ближе к вечеру и долго со вкусом на него матерился. — Вообще пизданулся, что ли! — рычал он, снимая пуховик. — Ты, рожа еврейская, спалил Замаю всю нашу контору! Мне пришлось ему всё рассказать. — Во-первых, какого хера ты вечно везде бросаешь свою трубу! — возмутился Мирон. — А во-вторых, мы и так хотели сообщить нашим о том, что давно вместе, так что не выёбывайся. — Конечно, хотели, — вздохнул Славка, — но не так же. Словно обухом по голове. Замай полчаса заикался и на меня как на врага народа пялился. Я собирался накрыть поляну, подготовить парней, а ты всё испортил. Но Мирон совсем не был настроен спорить: за последние годы он привык к регулярному сексу, к Славке в своей постели, к вполне устоявшейся жизни и планировал предложить тому переехать к нему совсем, тем более что Славка и так чаще бывал в его квартире, чем у себя. А потом пропал Гриша, и всё пошло по пизде. Даже когда весь бывший Антихайп перестал искать кота, Славка всё равно оставался в своей хате, не мог Фаллена одного там бросить, поддерживал как мог и волновался. Так что сейчас, когда Славка оказался в полном его распоряжении, Мирон дёрнул его за руку и потащил в спальню. Славка не стал с ним спорить: вопрос, кто сверху, у них никогда не поднимался, менялись местами и лишних тёрок не разводили. А Мирон как с цепи сорвался: кусал его шею, плечи, грудь, лапал, как будто всего разом хотел обнять, да и с подготовкой сильно не тянул. А когда вломился в Славку со всей дури, тот зажмурился, зарычал и ущипнул его за задницу. — Су-ука, аккуратнее можешь? — шикнул он. — Ты что, на танке в метро въезжаешь? Куда спешишь-то, долбоёб? — Прости, — коротко выдохнул Мирон, целуя его лицо. — Соскучился — пиздец. Он замер, давая Славке время привыкнуть, но надолго его не хватило. — Слав, можно? — попросил он хрипло, цепляясь дрожащими от нетерпения пальцами за его плечо. — Давай, — промычал тот сквозь стиснутые в напряжении губы, тесно прижимаясь всем телом. У Мирона дух перехватило от него такого. Он помедлил секунду и с протяжным стоном толкнулся снова. Славка запрокинул голову в немом крике и всхлипнул. — Ещё, — с трудом выдавил он, двинул бёдрами навстречу и впился зубами ему в плечо. Мирон крупно вздрогнул, часто дыша открытым ртом. У него за тридцать с лишним лет в постели побывало немало любовников, как мужчин, так и женщин, но никто не был таким, как Славка, отзывчивым, открытым и чертовски бесстыжим. Сердце заполошно билось, аж в ушах зашумело. Славка метался под ним, выгибался, вставая практически на лопатки, комкал в длинных пальцах и без того мятую простынь, сладко поскуливая: — Да, ох, да-а. Его сиплый, срывающийся голос прокатился по телу, как взрывная волна, аж все волоски дыбом встали, а внутри всё запульсировало от подступающего оргазма. Мирон судорожно двинул ладонью по чужому члену вверх-вниз. Славка дёрнулся, его затрясло. Он заорал в голос и, матерясь сквозь зубы, кончил. Мирон рыкнул, когда его накрыло вслед за ним. Вцепившись в Славкины бёдра, он рванул его на себя, с сумасшедшей скоростью врываясь в податливое тело. Руки подломились, и он завалился на Славку, с трудом выталкивая воздух из груди. — Не пропадай больше так надолго, — прохрипел он. — Без тебя пиздец как не кайфово. * * * — Вань, может хватит? — вздохнул Славка. — Месяц прошёл, не найти уже его, а ты всё сам не свой. Надо что-то делать, жизнь, блядь, продолжается. Ну давай возьмём в приюте котёнка, рыженького, смешного? — Слав, — Ваня внимательно посмотрел на него, — а если бы ты пропал или Андрюха, тогда что? Просто новых друзей завести и про вас забыть? — Да иди ты на хуй! — взвился тот. — Я вот сейчас совсем о другом говорил. Нельзя целыми днями пялиться в потолок, забив на всё. Мы Гришу тоже все любили, и не делай вид, что ты этого не знаешь. Славка в отчаянии пнул по стоявшему рядом стулу. Он прекрасно понимал Ванькино состояние и что значил для того его кот. Ваня вздохнул и тихо спросил: — Слав, что ты хочешь от меня? — Хочу, чтобы мой лучший друг наконец вернулся! — рыкнул Славка. — Хорошо, — согласился он, — предлагай. Славка сел рядом и обнял Ваню за плечи. — Витя приехал, у него какая-то встреча в "Семнашке", нас звал, пойдём? Ваня согласно кивнул, и Славке впервые за месяц немного полегчало. * * * На самом деле в бар Ване идти абсолютно не хотелось. Он никак не мог заставить себя не думать, что Гришенька замёрз в каком-нибудь дворе, или его загрызли собаки, или сбило машиной, или ещё с десяток вариантов трагической гибели любимого котика. Чем больше проходило времени, тем сильнее Ваня винил во всём себя. Он уже смирился, что больше не увидит своего питомца, но и быть таким, как раньше, тоже не получалось. Но Славка правильно заметил — жизнь продолжалась, и однажды Ваня понял, что его друг, которого раньше хуй вечером дома застанешь, сейчас находится при нём безвылазно. Ване даже стыдно стало, что тот жертвует своей личной жизнью из-за него. Он не представлял, с кем мутит Славка, тот, как партизан, вообще не палился, но вряд ли его девушка долго и терпеливо будет ждать, пока он нянчится с другом, который, как последний мудила, сам потерял кота, а теперь с ума из-за этого сходил. Несколько дней назад к ним заезжал Андрюха, на нём сейчас висели все вопросы по приближающемуся Славкиному туру, и к ним он приезжал нечасто. Краем уха Ваня слышал, как Славка ушёл в душ, пока Андрюха варил пельмени, потом долго звонил Славкин телефон, горланя на всю хату: "А нам всё равно, а нам всё равно!". После парни о чём-то долго спорили, и наконец Славка тихо заглянул в комнату Вани. — Мне нужно отъехать, — виновато предупредил он. — Вань, меня просто очень ждут. Я завтра утром вернусь, а с тобой пока Замай побудет. — Слав, я не грудной ребёнок и не инвалид, — вдруг разозлился Ваня. — Что, меня одного дома нельзя оставить? — Не залупайся, — примирительно хлопнул его по плечу Славка. — Один ты сидишь и грызёшь себя. Так что Андрюха останется с тобой, может даже уломает тебя в плойку поиграть. Играть Ване не хотелось. Андрей и предлагать не стал, не дурак, понял, что бесполезное это занятие — уговоры. Зато так умело втянул его в разговор, что Ваня сам не заметил, как начал рассказывать про Гришу, вспоминая все проделки своего любимца. Он говорил, говорил и в какой-то момент осознал, что становится немного легче. Словно груз в душе потихоньку сходил на нет. Вернее, совсем отпустить у Вани, конечно, не получилось, но легче точно стало. Поэтому и согласился сегодня пойти с парнями в бар. Уже несколько минут он сидел за столом один, Славка и Андрюха о чём-то трещали с Витей у барной стойки. Миша вышел покурить, и Ваня задумчиво потягивал холодное пиво. — О, Фаллен! — раздался над головой громкий голос. — А чего ебло такое печальное? Ваша уебищная группа наконец-то подохла? Пьяный в говно Микси мерзко скалился, еле заметно пошатываясь. Ваня обречённо вздохнул: связываться с бухим придурком совсем не хотелось, тем более когда сам кристально трезв. — Иди на хуй, а, — отмахнулся Ваня и отвернулся. — Эй! Ты кого на хуй послал, пидор ебучий! — рявкнул тот и замахнулся. Ваня успел вскочить, но занесённый над ним кулак Микси перехватила чья-то рука с татуированными пальцами. "Бля-я, — мысленно застонал Ваня, — ещё и Рудбой. Как же заебали, суки. Что им всем от меня надо?" — Что за кипеж? — невозмутимо спросил Рудбой, однако Микси так и не отпустил. — Вежливости хочу поучить одного мудака, — буркнул тот, пытаясь выдернуть руку из захвата. — Себя бы поучил, дебик, — огрызнулся Ваня. — Хотя куда тебе, ни одной извилины, сплошная кость в голове. — Ах ты, хуесос! — взревел Микси, но Рудбой встал между ними. — Валил бы ты, Фаллен МС, отсюда и не нарывался на пиздилово, — посоветовал он добродушно. — А то ушатают до больнички. Ваня вдруг остро ощутил, что совсем не прочь от души помахать кулаками. Вот прямо отвести эту самую душу, которая уже столько времени болела, выпустить пар. И он, расправив плечи, кровожадно усмехнулся. — Что, рэпер Охра, ты, как я погляжу, дипломатом заделался, за свою татуированную жопу боишься? А вдруг в хорошем махаче тебе её надерут? Рудбой закатил глаза и покачал головой. — Да тебе, глиста в корсете, одного удара хватит выше крыши. — Видел? — встрял Микси, которого Рудбой по-прежнему удерживал в стороне. — Этот хуесос сам нарывается. — Съебись! — рявкнули Ваня и Рудбой в один голос, и тот от неожиданности растерянно отступил на шаг. — Ты о моей жопе не беспокойся, Фаллен, — как-то даже зловеще прошипел Рудбой. — Она-то точно в полном порядке. Ты о своей лучше подумай, нарвёшься, выебу без смазки. — Ебалка у тебя пока не доросла, — ухмыльнулся Ваня. Впервые за долгие недели он чувствовал себя почти хорошо. — Иди махай своим стручком перед телочками, меня так точно не впечатлишь. — Вот пиздёныш! — рявкнул Рудбой, но в этот момент, как в сказке, между ними выросли Славка и Окси. — Эй, бро, — Славка схватил Ваню за плечи, — что такое, он на тебя наезжает? — Вано, — Окси мёртвой хваткой вцепился в Рудбоя, — вот хули ты со всякими гондонами связываешься? Пошли они на хуй. — Кто гондоны, это как раз вопрос спорный! — вызверился Славка. — Ты, блядь, базар-то фильтруй, император херов. А то и тебе, и твоему подпевале фасад попортим малость, чтобы не забывались. Ваня просто охуел, насколько широкие масштабы принял тупой наезд выскочки-Микси. Толпа вокруг них собралась уже нехилая, ситуация грозила очень быстро перерасти в коллективное побоище со всеми вытекающими. — Ша! — рявкнул Рестор, рядом с которым стояли Витя и Ян. — Хули балаган тут устроили! Что, райская жизнь на нарах покоя не даёт? — Расходитесь, — тихо, но твёрдо попросил Ян. — Мы собрались в баре отдохнуть и бухнуть, а не устраивать бойню. — Пошли отсюда, — сказал Ваня парням, которые как-то незаметно собрались вокруг него. — Микси, падла, всё начал, а всё равно спишут на нас. — Прищурившись, он зыркнул на Рудбоя и направился на выход. На улице морозный воздух пах весной. Ваня втянул его носом и, выдохнув, тихо засмеялся. Тоска о Грише не прошла, он подозревал, что ещё долго будет вспоминать своего любимого котика, но всё же ему стало заметно легче. — Жалко только, что ты не дал мне хоть разок уебать Рудбою по зубам. — Он пихнул Славку в бочину. — Тогда бы точно всё пиздато было. — Тогда бы я навещал тебя в больничке, — усмехнулся Славка. — У этого лося не кулаки, а кувалды. — Много ты понимаешь, — усмехнулся Ваня. — Он же неповоротливый бычара, а я шустрый. Наебашил бы и слинял, хуй бы он меня достал. — Так, Шварценеггер хабаровский, потопали до хаты, — велел Андрюха. — Пока нас всем баром пиздохать не вышли. Несмотря на то, что на дворе стоял март, вдруг повалил крупный и пушистый снег. Парни шли по городу, громко разговаривали и весело смеялись. Только Славка был на редкость молчаливым и невесёлым. Ваня решил, что завтра с ним обязательно поговорит, а сегодня ему совсем не хотелось думать о серьёзных вещах. Нужно было просто принять всё случившееся и даже в плохом увидеть хорошее. Например — приятный вечер, неожиданный снег, долгожданная весна и друзья, которые всегда рядом.