Удар. И ещё. И ещё один.
Меч замахивается прямо над её головой, перед тем как выскальзывает и летит куда-то в стену. Её дыхание сбитое, глаза тёмные, а взгляд убийственный. Она словно ненавидит всё, к чему прикасаются её глаза.
— Сегодня ты агрессивнее обычного. Что вывело тебя из себя, куколка?
Верно подмечено. Она не в настроении. Об этом можно было догадаться с закрытыми глазами. Её запах был злым, её атмосфера была злой. Всё, что было хоть на метр приближённым к ней — горело пламенем гнева.
— Ты едва не зарезала меня.
Она не отвечает. Слова не нужны. Достаточно лишь её уверенной походки в угол комнаты, чтобы сложить оружие на свое место.
— Не ответишь?
— Это были вопросы? — иронично, но холодно спрашивает Гермиона. — Я думала, ты рассуждаешь вслух.
Блейз молча смотрел на неё. Выжидал. Грейнджер даже сбилась с мысли, кто над кем издевается.
— Месяц снова подходит к концу. Новостей нет, — выпалила она, постепенно расстёгивая тёмный защитный костюм.
Гермиона тренировалась и раньше. Ежедневно. Всё было в разумных пределах. Тело защищено зачарованной тканью, как бронёй, от чего пораниться практически невозможно. А Блейз лишь выступал добровольцем в этих делах. Хотел помочь ей не сойти с ума.
— Ты расстроена?
— Я в ярости, — тихо прорычала гриффиндорка в ответ. Она не пугала Блейза, однако заставляла чувствовать себя униженным. — Но должна признать, что попытка убить тебя была лишней.
Её голос, как и выражение лица, стали на секунду теплее.
— Это извинения? — усмехнулся он.
— Как пожелаешь.
Гермиона добралась до перчаток. Под слоем толстой чёрной ткани виднелись тонкие, залитые кровью пальцы. Всё её тело было в ссадинах, из-за чего девушка всегда была в одежде, покрывающей всё тело. Эти царапины безболезненны. Иногда ей кажется, что они — плод её воображения. Иллюзия. Они есть, но они не ощутимы.
Однако, реальная Грейнджер, которая не верит в этот бред, считала, что шрамы безболезненны из-за их переизбытка. Она пережила столько, что синяки — это пыль, покрывающая её с ног до головы. Словно веснушки на лице, словно волосы на голове, — это было естественным. Частью неё самой.
Разделась. На фоне облегающих черных джинсов и такого же цвета гольфа как нельзя лучше выделялось крепящееся на поясе оружие.
— Палочки тебе недостаточно, чтобы быть сильной? Решила таскать с собой ножи и другое, Грейнджер?
На её лице ничего не изменилось. По-прежнему холодная и злая Грейнджер.
— Ты только что сам убедился, что ножами я размахиваю куда лучше, чем палочкой. Хотя ничто не мешает мне совмещать и то, и другое, — она, ухмыляясь, подошла к Забини и, легким движением достав кинжал, повертела им у него перед глазами. — Совсем новый.
И не соврала ведь: он блестел, словно на чистку ушли целые сутки.
— Кому-то крупно повезёт. Обычно я не предоставляю такого удовольствия, как чистота, — договаривает Гермиона и закусывает губу.
— Не боишься, что заиграешься?
— А ты?
— Я спросил первым.
Гриффиндорка вздыхает.
— Это не игра, Блейз. Соответственно, как я могу заиграться?
Он посмотрел на неё так, что Гермиона прочитала ответ-вопрос в его глазах.
— Я убиваю не потому, что мне это приносит удовольствие, а потому, что люди заслуживают этого, — спокойно ответила она, сложив руки на груди. Такая поза выглядела детской, однако голос звучал грубо.
— Если бы ты сейчас сказала это своей прошлой версии… Как думаешь, вы бы сошлись мнениями? — спрашивает Блейз и тут же отвечает, сделав вид, что в голову ему пришёл гениальный ответ: — Уверен, что нет.
— Прошлая я умерла в тот последний вечер, проведённый в Хогвартсе. И вы все обязаны с этим смириться.
Он открыл рот, чтобы возразить, но не увидел в этом смысла. Она сильнее. Спорить бесполезно.
— А вот я боюсь, — ответил он на раннее поставленный ею вопрос. — Не хочу однажды не проснуться из-за того, что косо на тебя посмотрел.
Она улыбнулась. Редкость.
— Я скажу тебе в первый и последний раз. Скажу, только потому, что ценю тебя в каком-то роде, — Гермиона сглотнула, прежде чем начать. — Я буду делать это до тех пор, пока не добьюсь своей цели; пока не верну то, что по праву принадлежит мне; пока не сотрусь в пыль и прах, — я буду это делать. И никто, даже ты, не сможет помешать мне.
Грейнджер направилась к двери, перекидывая косу назад. Её ровные плечи слегка дрожали, однако Блейз не мог судить: от страха это, или от злости.
— Каждый, кто станет на моём пути — будет уничтожен.
Ушла. Как обычно.
***
Те кошмары больше не преследуют меня. Второй год подряд.
Никогда не могла подумать, что буду скучать по ним.
***
— Выглядишь хреново.
— Сомнительный комплимент.
— Когда ты последний раз ела?
— Волнуешься?
Гермиона подбирает вечерний наряд для семейного ужина. Семейного. Ха-ха. Это, скорее, по-другому называется. Её всего лишь приглашают теперь поесть за столом, а не быстро перекусить в комнате так, как это делалось обычно.
— Ты выглядишь достаточно бледной, — продолжает слизеринец.
— Судя по событиям, которые не оставляют меня уже несколько лет, — это неудивительно.
Она вытащила одно платье из шкафа - короткое чёрное, больше похожее материалом на ночнушку.
— Это пойдёт?
— Я похож на эксперта по моде? — фыркнул он.
— Чтобы ответить на мой вопрос, не обязательно быть экспертом по моде, — уголок её губ скользнул вверх.
— Как по мне, чересчур откровенно.
— Значит, в самый раз.
***
Сегодня на ужин рыба. Грейнджер вела себя скромно, но от голода взяла три больших куска.
Нарцисса, как обычно, смотрела на Гермиону со всей душой. Однако позабыла, что рядом сидела Беллатриса Лестрейндж, наровящая убить гриффиндорку одним взглядом. Они играли в эти гляделки молча, лишь иногда опуская глаза в тарелку. И Гермиона ни разу не проигрывала. Это удовольствие. В своём роде.
— Мисс Паркинсон говорила мне, что на днях у тебя была температура, — начала Нарцисса. — Сейчас тебе лучше?
Пришлось прервать зрительный контакт с Беллатрисой и всё же посмотреть на всегда спокойную миссис Малфой.
— Да, — чеканит Гермиона.
— Тебе не следует пренебрегать своим здоровьем, милая. Ты должна была отдохнуть в тот день.
— Ничего катастрофического не случится, если мир потеряет очередную грязнокровку, — изобразив наивность, сказала Беллатриса.
Грейнджер ничего не ответила. Ни одной, ни второй. Она только продолжила ковыряться вилкой в тарелке, понимая, что ком тошноты вновь поступает к горлу. Такое случалось каждый раз, когда Гермиона пыталась поесть. Это чувство проявлялось из-за её безответственности. В последние два месяца она совсем наплевала на своё здоровье: иногда не ела ничего сутками, запивая голод водой, просто потому, что не успевала, а иногда ела даже ночью.
Это то, что Гермиона перестала контролировать.
— Спасибо. Я наелась, — вставая, пробормотала Гермиона.
— Но ты ничего не съела.
А ведь хотелось бы целых три куска. Больших и сочных. Но её организм так не считал.
Туфли уже застучали, а их звук становился всё тише и тише.
***
Кровь брызгает ей в лицо. Грейнджер морщится. Видимо, она никогда к этому не привыкнет.
Тёмные волосы, голубые глаза, кривой нос, пухлые губы, сильное тело. А теперь возьмите и отнимите этого человека из целого мира. Вы ничего не потеряли, не так ли?
Грейнджер тоже.
Однако она испачкалась, так что потеряла свой костюм.
— Уилл. Так написано в документах, — грубо, почти что рыча, тараторит Фенрир, подходя к Гермионе.
— Сожги его тело, пока не явились люди, — приказывает Грейнджер, вытирая лицо от крови.
Сивый уходит в другой зал, таща за собой мужчину за одну ногу. Уже безвольная голова пару раз ударяется об углы стен и дверей, оставляя новые кровяные брызги.
— Этот дебил надеялся, что спрячется в оперном театре? — вдруг спрашивает Торфинн Роули.
— В том то и дело, что нет. Он знал, что я приду. Было бы глупо находиться здесь, так ещё и в нерабочее время, — ведёт Гермиона, а затем взмахивает палочкой. Красные пятна исчезают. — Его мотивы для меня — загадка. Но я нашла в его кармане карту. Посмотри, какие места тут помечены.
— Пустые? — вскидывает бровь блондин.
Гриффиндорка кивает.
— Не думаю, что он отмечал, где лучше посадить цветочки. Поблизости этих красных кружков нет домов, нет воды, нет людей. Если смотреть только по карте на расстояние от этого, скажем так, села до города, то ехать, примерно, часа четыре, если не больше. Зачем было так далеко что-то оставлять? И некоторые из отметин сделаны не вчера, а, возможно, месяцы назад.
Она видит это, потому что красные линии протёртые и нечёткие.
Гермиона прекрасно понимает, что у того, чьё тело уже пылает в соседней комнате, не просто так возникла идея рисовать по карте. У неё есть догадки на этот счёт, но вслух она их озвучивать не стала.
Пожар усиливается, возвращается Сивый.
— Убираемся, пока тоже не сгорели.
