Серёжу не пугала смерть.

Серёжа уже не надеялся на спасение. Он вообще больше ни на что не надеялся. Огонь подбирался медленно, мучительно, сладко облизывая ветки, которые находились совсем рядом, с обнаженными коленями. Разумовский принял решение не смотреть на все это и как следует зажмурился до боли в покрасневших от слез и дыма глазах. Сизый дым начал проникать в ноздри, заставляя Серёжу задыхаться и свидетельствуя о том, что огонь все ближе, едкий запах вызывал кашель, который казалось, заставит выплюнуть лёгкие вместе с кровью. Сергей издал измученный стон и пожалел, что огонь все ещё не поглотил его полностью. Было мучительно жарко и уже казалось, что он в аду, своём личном, с ублюдком - дьяволом, который слишком нечестно распорядился с судьбой ещё совсем юного парня. Смирись и расслабься, верно? Совершенно неожиданно довольные вопли толпы сменились на рев. Страшный и возмущенный гул, будто Серёжу не только сжечь собрались, но ещё в добавок и вилами проткнуть, да привязать к чему-то на скормление волкам, ох как же Серёжа хотел бы к этим волкам, точнее к одному, точнее не совсем к волку, Волкову. Издалека, будто звоном в левом ухе что-то лязгнуло ледяным металлом, отрезвляюще и даже устрашающе. Затем в ту же минуту запястья были наконец освобождены от ненавистной верёвки, послышалось и знакомое, совершенно родное "Серёж!" Разумовский тут же распахнул глаза и увидел любимое лицо. Видение? Он уже сгорел и попал в рай? Нет, живой, настоящий, Олег! Сразу стало ясно, почему это толпа, жаждущая крови вдруг стала негодовать. Выкусите, кровожадные сволочи! Олег непривычно был взволнован, а где-то совсем на дне карих глаз плескался чёрный угольный страх, но не за себя, за эту бедовую бледную, покрытую изумительными веснушками задницу. За это беззащитное рыжее создание. Потом скорее всего страх сменился бы на злость, безусловно на себя, ведь из-за него мог погибнуть самый родной сердцу человек, хоть и вины Олеговой тут нет, но злиться было некогда, ведь они все ещё стояли уже в огне. - Серёж! Слышишь меня?! - Олег хорошенько встряхнул, казалось бы опьяненного Разумовского и прижался к холодному лбу. Было жарко, невыносимо. - Серёженька, все будет хорошо, ты только посмотри на меня, пожалуйста и прямо сейчас, обещай, что не отведёшь взгляд, пока мы не выберемся. Волков не стал ждать, пока Серёжа подтвердит свое обещание, Волков не дурак, ведь он прекрасно знает, что огонь не вода и умереть такой смертью нельзя. Нужно было действовать, либо в огне, либо в толпе, но вместе. Разумовский же вцепился в потную ладонь мёртвой хваткой, был готов разрыдаться прямо тут, прямо сейчас. Вот же он! Его Олеженька! Стоит тут, рядом, потому что за ним пришёл, за Серёжей, даже в огонь ради него полез, ну что за идиот! Олег резко дёрнул Серёжу на себя и заставил того бежать, прочь. Прочь от всего этого, от грязного города, прочь от огня, прочь от глупых людей, которые были слишком потрясёны, чтобы что-то сказать или попытаться остановить сбежавших от гнилого правосудия двух безумно влюблённых идиотов, которые и в огонь и в воду, но вместе, всегда вместе. - Олеженька! Родной мой! - за спиной послышались всхлипы. Они уже довольно далеко убежали из города, в лес и Серёжа не выдержал, расклеился, бедный. - Я думал уже все, не увижу тебя никогда. Боялся, что так и не попрощался с тобой. Как же я люблю тебя, Олег. Олег прижал парня к себе, крепко его обнимая и перебирая рыжие, пахнущие гарью волосы. - Ну как же я без тебя, Серёж. Все будет хорошо, я рядом, милый мой. Ты жив, мы живы. В тот вечер они ещё долго успокаивали друг друга, целовались и не отпускали ни на шаг, боясь вновь побывать в том огне. Серёжа не боится смерти. Серёжа боится потерять Олега, такого родного и такого любимого.