Бабочки в животе и тараканы в голове

      Сапоги неумолимо тонули в сыром от ночного тумана песке, замедляя их ход. Дэвид ещё справлялся, исправно продолжал бежать, в слепой надежде догнать таможенных стражников, что возвращались назад, или хотя бы уйти подальше. Жалкая свора, что объявилась за картой, была не последней бедой. Единственная пуля в пистолете, была потрачена. Она убила пирата, который оказался слишком близко, но не могла остановить остальных. Джим уже почти выдохся, но крепкая рука доктора не давала ему отставать. Они бежали прочь, едва поспевая. Не рискуя свернуть на твёрдую землю и быть пойманными. К такому Ливси готов не был. Мистер Данс был слишком занят поимкой напавших на трактир, и тут же ускакал прочь со своим отрядом, за ними, но вскоре, вернулся с неудачой, отправляясь теперь послать сторожевой катер. Дэвид остался в разгромленном трактире, с двумя трупами и плачущим над телом матери мальчиком. Миссис Хокинс не сумела скрыться от разбойников. Его самого потрясло произошедшее. Ливси намеревался увести ребёнка к себе домой, подальше от этого кошмара, дать ему прийти в себя. Он с трудом оторвал Хокинса от мёртвого тела, посадил на коня, перед собой, и ускакал прочь. Прочь, не оборачиваясь и не сбавляя хода, пока Джим ревел, вцепившись пальцами в руку, что придерживала его. Внезапно, послышались выстрелы. Всадников не задело, но их лошадь упала замертво. Из своей засады поспешили появится люди, явно пираты, что было видно по их неопрятной морской одежде. Беглецы добрались до рыбацкого причала, и дряхлой лачуги, что временами служила этим же рыбакам. Ливси обернулся — преследователей пока что не было видно. — Джим, быстро беги в дом и прячься, — велел лекарь. — Но... — Живее! Хокинс послушался, сделал, как приказали. Дэвид же поднялся наверх, в сторону от берега. Когда показались разбойники, к счастью, не верхом, помчался вперёд, уводя их от рыбацкого домика. Джим без труда вошёл в хижину — на двери замка с роду не было, и она была столь ветхой, что выбить её, не составило бы труда даже двенадцатилетнему ребёнку. Закрыв за собой, Хокинс без сил завалился на пыльную койку, с сеном вместо матраса, и рваной тряпкой вместо одеяла. Бег сильно утомил его, но страх быстро выветрился, прибавив сил. Он поднялся и подошёл к окну. Луна отдавалась бликами на безмятежном море. Вдруг, он услышал глухое ржание лошади. Прислонился щекой к стеклу. Возле домика, остановился всадник. Он слез с коня и привязал его. Тёмный, длинный мундир и треуголка, наводили впечатление уважаемого капитана из большого города Бристоля, но потрёпанный вид его одежды и платок на поясе, это впечатление сразу же замазывали. Рука незнакомца легла на эфес сабли, а взгляд тут же устремился к окошку, из которого выглядывало лицо мальчика. Джим испугался этих недобро, и почти буквально горящих в темноте синих глаз. Он отскочил от окна и бросился прятаться. Казалось, ничего не могло его надёжно защитить от того жуткого мужчины. Но нашлось место, где наверное, его бы стали искать в последнюю очередь. Он затаился под ящиком, среди других таких же, и пустых бочек, небрежно раскиданных в углу. Тем временем, дверь с грохотом отворилась, и снова повисла тишина. Сквозь щёлочку, Джим разглядел ноги незнакомца. Он неподвижно стоял на пороге, пока, медленно, осторожно не стал заходить, аккуратно, игриво касаясь пола чёрными сапогами. Уши прошиб его низкий, жуткий, нарочито мягкий голос: — Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто плохо спрятался, я не виноват! Гулкими в тишине шагами, он подошёл к кровати. Встал перед ней, и спустя пару мгновений, резко присел, заглядывая под неё. Не обнаружив никого, задумчиво хмыкнул, и прошёлся взглядом по помещению. Встал, пошёл дальше. Резким, внезапным движением он опрокинул стол и стулья, разбросав их ногой. Джим чуть не вскрикнул от громкого грохота. Снова стало тихо, и мальчик затаил дыхание, отстранившись от щели. Вдруг, бочки рядом были разбросаны, а ящики, по одному поднимались, и тут же летели на пол. Дошла и очередь того, под которым лежал мальчик. Выкрикнув громкое «бу!», мужчина обнаружил Джима, и победоносная улыбка сменилась свирепым оскалом. Он уже было схватил Хокинса за шиворот, но мальчишка пнул не глядя, и оттолкнув незнакомца, подскочил к двери. Но у самого выхода его схватили и повалили на пол. Джим схлопотал пару ударов в живот, прежде чем его подняли за волосы, и велев "не реветь и заткнуться", потащили наружу. Там, на помосте, стояла пара пиратов, из тех которые преследовали их с доктором. Страшный незнакомец, что схватил Джима, кинул ребёнка одному из них — хмурому мужчине с шрамом на пол лица. Он крепко поймал извивающегося паренька и приставил нож к шее, тут же погасив пыл. — Пустить ему кровь? — Спросил он. — Пусть Джон решит, — ответил мужчина в мундире. Поправил растрёпанные светлые волосы, и надел треуголку. Тем временем, к ним подошло ещё несколько разбойников. Двое из них, грубо волокли за собой доктора. Тот, молча сверлил их ненавистным взглядом. Губа была разбита, на бедре виднелась неглубокая рана. Один из пиратов, передал незнакомцу в мундире свёрток бумаг Билли Бонса. Тот довольно улыбнулся, подбросив его в руке, и снова помрачнел. В тумане показалось судно, а к берегу уже плыли две лодки. Доктора и Джима грубо посадили в одну из них, держа на прицеле пистолета. — Вы заплатите за всё это. Клянусь, скоро вы все будете болтаться на виселице, — раздавались угрозы Ливси, которые в его положении, окружающим казались не больше чем тявканьем. — Молчать! — Отрезал светловолосый. Дэвид разглядывал его весь путь до корабля. Хмурый, судя по одежде капитан. Верхнюю губу и ус, почти под самый глаз рассекал тонкий шрам. Невысокий, плечи не так широки как у его спутников, но одна осанка и взгляд, давали понять, что соперника в нём искать не стоит. Но несмотря на всю строгость, пиратский дух в нём легко угадывался: золотая серьга в ухе и медальон в виде медного солнца с меланхоличным ликом, старый платок морского цвета на поясе. Тем не менее, его вид всё это не портило. По прибытии на борт, им сразу же связали руки за спиной, и повели в капитанскую каюту. Её занимал отнюдь не светловолосый разбойник, а совсем другая особа. Немолодой пират в богато расшитом камзоле, удостоил пленников лишь безразличным коротким взглядом, его интерес был прикован к бумагам Флинта, а именно — карте. — Прекрасно, теперь сокровища у нас в кармане, — довольно изрёк он. — Что делать с пленными? — Спросил светловолосый. — Убить. Тот, кивнул, и пленников уже подняли чтобы вывести на палубу и там разобраться, как Дэвид вскрикнул: — Стойте! Прошу, сохраните жизнь хотя бы мальчику. — С чего бы это? — Не отрываясь от бумаги поинтересовался главарь пиратов. — Благодаря ему у вас сейчас в руках эти документы. Если бы не он, они бы сейчас были в руках у других разбойников. — Он слишком много знает. Увы, выполнить просьбу не могу. Уведите. Дэвид судорожно пытался придумать что-нибудь ещё, и у него получилось. — Скажите, — продолжил он, — у вас есть судовой врач? Именно. Вы не найдете ни одного пирата, и при этом хорошего лекаря. И как понимаю, вы собираетесь отправляться в нелёгкое путешествие. Врач вам бесспорно понадобится. Я отличный доктор. Пират вздохнул, и прикрыл глаза. — Так понимаю, вы станете судовым доктором при одном условии. — Да, лишь при одном, не трогайте Джима. Трелони долго смотрел на доктора, будто проверял на прочность. Наконец, сказал: — Что ж, капитан Смоллетт, — он обратился к стоящему сбоку мужчине. — У нас пополнение — корабельный доктор и юнга. Проводите их туда, где они сей ночью будут отдыхать. Капитан Смоллетт фыркнул, и вышел из каюты. За ним, последовали матросы с новыми членами команды. Дэвида и Джима развязали. — Учтите, — капитан строго посмотрел на обоих, — любая попытка побега или прочая авантюра, и вы оба, полетите за борт, с перерезанной глоткой, на корм рыбам! На плохое поведение юнги это тоже распространяется. Я ничего не стану терпеть. Доктору выделили жёсткий гамак, на котором ему пришлось меститься вместе с Джимом. Мальчику не дали другого места, да и, он был не против спать с доктором. Напуганный, уставший, он в последнюю очередь хотел спать один среди пиратов. Когда, Дэвид кое-как разобрался со своей раной (нужно надеяться, что ему предоставят в дальнейшем хотя бы лекарства и инструменты для лечения команды), Хокинс забрался к Ливси под камзол, что служил обоим одеялом, и не стесняясь прижался к груди. Доктор в ответ тоже приобнял его. Он был практически счастлив, что мальчик жив, всё остальное ушло на второй план. Но об этих проблемах, напомнил детский голос: — Доктор, мне... мне страшно. Что будет дальше? — Не бойся, мальчик мой. Всё будет хорошо, обещаю. Будто подтверждая свои слова, он поцеловал его в лоб.