Не любя – полюбишь, не хваля – похвалишь

– Располагайтесь, – пригласила Ганна, открыв дверь для Гоголя. – А ваша комната дальше. Гуро проследовал за ней, осматриваясь и изучая обстановку. Хозяйка остановилась перед дверью в конце коридора, нашла нужный ключ и представила гостю точно такую же комнату, как и первая. Яков замер на пороге, разглядывая интерьер. – Не столицы, но не хуже других, – с достоинством произнесла Ганна. – Если распоряжений нет, то я пойду. Еще на кухне присмотреть надо… – Постойте, душа моя, – Гуро повернулся к женщине и весело улыбнулся ей. – Ганна, верно? Задержитесь ненадолго. А там и обедать можно будет… *** Когда Гоголь и Гуро закончили обед и отправились на кладбище, Ганна собрала посуду и свалила ее в кадушку. – Баре вечером придут, чтоб чисто было и ужин готов! Все поняли? – Поняли, чего ж тут непонятного, – проворчала Христина и ушла в глубину кухни. Еще одна девушка, Манька, помогавшая на постоялом дворе, подхватила ведро, чтобы натаскать воды. – Ой, Ганна, у тебя колечко новое! – Ну, – отозвалась женщина, любуясь украшением на пальце. – Счастливая, – вздохнула с легкой завистью Манька. – Раньше к тебе Басаврюк хаживал, каменьями да золотом одаривал! А теперь кто? Неужто городские? – Не твоего ума дела, – беззлобно ответила Ганна. – За водой иди. – Да точно городские! – из-за забора выглянула еще одна девушка, которая тащила ворох белья на реку. – Вот только кто из них? – Чай, не кучер, откуда у них такое богатство! – прыснула первая. – Небось, тот мужчина в красном, у самого на пальце такой перстень! – Да ну тебя, он же старый! – Ты его вблизи не видела, такой взгляд у него… – Да разве наша Ганна пойдет за старика? – А другой для нее совсем мальчишка, в сыновья ей годится… – А ну цыц! – Ганна встала между хихикающими болтушками. – Ты, Милка, ступай своей дорогой, а ты работать иди! Только бы языком чесать! Девушки бросились врассыпную. *** – Нда, не дурна собой была, – заметил Гуро, склонившись над гробом. – Жаль девку. Как полагаете, Николай Васильевич? Гоголь пробормотал что-то невразумительное. Любоваться мертвой девушкой желание не возникало. А потом еще и видение это… с вскрытием, Яковом Петровичем и девушкой на лошади, только без лошади. И кончилось это все ослепительной огненной вспышкой, поглотившей следователя… *** – Ганночка, душа моя, ты что ж делаешь? Ведьма обернулась и отшвырнула бросившегося на помощь Гоголю Гуро, а потом принялась душить писаря. У того помутнело в глазах, поэтому он не мог видеть, как следователь, ловко перевернувшись в воздухе, скользнул прямиком в печную трубу. И только потом соломенную крышу проломило мощным ударом – но уже изнутри. А потом Яков Петрович сидел, затаившись, на балке под потолком сарая, где лежало тело Ганны, и наблюдал, как Всадник, оживив ее, выслушивает путанные оправдания. Может, помочь ведьме? Она следователю даже приглянулась. Хотя… судя по тому, как быстро провел ритуал воскрешения Всадник, долго жизнь Ганны и не продлится. Скорее всего, до рассвета. А может, и вовсе упырицей станет… упыриц Гуро не любил. Да и кто полюбит страшную бледную мертвячку, которая так и норовит от тебя кусок отхватить? И вообще, нехорошо получилось, Яков к ней всей душой, а Ганна, оказывается, душегубцу служит… Всадник внезапно обернулся и посмотрел темным провалом под капюшоном прямо на Якова. Тот улыбнулся в ответ. Вряд ли Всадник его сейчас узнает… Черная фигура удалилась, а Гуро выбрался на крышу, поудобнее устроив свой хвост. Он хотел схорониться у Ганны, поскольку та все равно ведьма, но тут такая неудача вышла… Христина слишком старая, Василина слишком маленькая… может, сунуться к Ульяне? У нее, правда, Вий в покровителях, но и Яков ненадолго… может, всего на пару дней, а потом можно будет и к кому-то из обычных баб наведаться – только для начала вызнать бы, к кому. А если слетать на запруду к мавкам? Хотя нет, а ну как в воду затащат? Гуро ничего не имел против того, что его затаскивали в воду. Но у мавок была нехорошая привычка утягивать в самый омут, а у тебя потом полный желудок воды… Яков фыркнул и взлетел в ночное небо. Он предпочитал полный желудок борща. Ульяна особо не удивилась, когда после стука в дверь к ней в печную трубу ввалился столпом искр столичный следователь. Точнее, столичным следователем он стал после того, как оказался в доме – чтобы пальто золой не пачкать. – Ну, теперь хоть понятно, откуда пожар у Ганны, – заметила ведьма, собирая на стол. Гуро усмехнулся и подошел к ней, приобнимая за талию. Ульяна хлопнула его по руке, но не сильно – можно даже сказать, игриво. – Да брось, голубушка, Вий против не будет. – А может, я против буду! Али думаешь, что никто тебе и отказать не может? – Откажи, – Гуро широко улыбнулся и прижался ближе, – сделай милость. Ульяна нахмурилась и отвернулась – больно глубокие и манящие глаза были у ночного гостя. – Все, можешь отужинать. Яков тут же отпустил ее и уселся за стол, нахваливая кулинарные способности хозяюшки. Ульяна села напротив и подперла кулаком щеку. – Вот уж не знала, что летун – такой обжора. – Не обжора, – поправил ее Гуро, отправив в рот соленый грибок и довольно жмурясь, – а ценитель хорошей кухни и гурман. Но если я тебя стесняю, то надолго не задержусь. Скажи, у кого можно будет ночи скоротать, и я мигом тебя покину. – Даже не знаю… – ведьма задумалась. – Нет, ну заглядывать можешь иногда, что я, против такой компании? А вот у кого ночи провести… есть пара вдов, но они старухи похлеще Христины. Хотя, если тебя только стряпня волнует… – она засмеялась, а Гуро весело погрозил ей вилкой с нанизанным на нее огурчиком. – Есть еще одна молоденькая вдовушка, да только эта долго не убивалась, как траур пройдет, так замуж и выскочит… – То-то я нигде горьких стенаний не слышал, – Яков сокрушенно покачал головой. – Впрочем, мне и не с руки сейчас мужьями покойными прикидываться, слухи поползут. Ульяна захлопала в ладоши, придумав. – А ты к Хавронье заходи! У нее муж вечно в шинке торчит, оттого к ней полюбовник и шастает. Да только не всякий раз, вот она и скучает одна. И еще парочку таких женушек верных подскажу. – Умница! – Гуро в один миг оказался рядом с ведьмой и звонко чмокнул в щеку. Та фыркнула и кокетливо завела прядь волос за ухо. – А ты вообще зачем приехал? В столице девок мало? – В столице мало, да только у вас меньше. Кто-то их убивает… – Яков помрачнел. – Ты не знаешь, кто таков Всадник? – Кто таков или что такое? Впрочем, я ни одного ответа не ведаю, – Ульяна покачала головой. – Я сюда по весне перебралась, а потом и Всадник объявился. Уеду, к чему мне такое соседство? – Ганна ему служила, уж не знаю, как, – задумчиво произнес Гуро. – Коли предложит ему служить, соглашайся! А потом мне все доложишь. Как тебе такое? – Даже не знаю… – засомневалась ведьма, и Яков, взяв ее за руку, аккуратно надел на палец перстенек с красным, огнем горящим камешком. – Я тебя очень прошу, Ульяночка. Я щедро отблагодарю. Девушка полюбовалась подарком и тут же получила еще янтарные бусы. – Обаясник, ты не понимаешь. Мне… страшно. Я никогда ничего подобного не встречала. Хоть я и не видела Всадника, но чувствую его силу. – Ничего не бойся, – Гуро привлек ее к себе. – Любимице Вия не к лицу бояться – это перед ней должна трепетать мелкая нечисть. – Что же ты не трепещешь? – Это кто тут мелкая нечисть? – шутливо оскорбился Яков, и его недовольство осыпалось искрами. Ульяна повертела в пальцах бусы и сдалась. – Хорошо, я постараюсь помочь. – Я в долгу не останусь, – следователь обнял ее и щелкнул пальцами. Огарок свечи в миске вспыхнул ярче и мигом прогорел, погрузив комнату в темноту. *** Какая досада. Такая хорошая женщина была, ласковая, а как готовила! И нате вам, теперь упырица. Гуро безутешно покачал головой, наблюдая, как недавно почившая Хавронья гоняет Параску по лесу. Упырицы обедов не стряпают. Да и ему к чему мертвячка? Интересных себе Всадник слуг набирает… у девиц кровь забирает, мертвых оживляет… что же он такое? – Яков Петрович! Гуро вздрогнул и обернулся. Вот черт, и угораздило его по лесу бродить в своем человеческом обличии… рассыпавшись искрами, он устроился на ветке, свернул удобно хвост и стал наблюдать уже за Гоголем. Что за прелестное создание! Вроде не девица, а сохнет по нему и чахнет, как будто влюблен… или это не из-за него? Яков почесал нос кончиком хвоста. Может, к графине слетать да Гоголем обернуться? Или к Гоголю – графиней? Нет, больно стыдливый да набожный. Да и что в этом Гоголе сил да крови? Но делать что-то надо. К Хавронье-то теперь не полетаешь. Яков вытянул шею и огляделся. Ну вот, Всадник опять куда-то подевался, а Гоголя взяла в оборот мавка. Ну что за тоска… ни работы, ни личной жизни… *** Иной нечисти нужно разрешение, чтобы войти в дом. Иной не нужно, а только с разрешением-то приятнее и проще. Вроде как тебя пригласили, тебе рады, тебя и выгнать просто так нельзя. С точки зрения Гуро женщины его в дом звали. Может, не конкретно его, и приходил он в чужом облике, но ведь звали же? Свято место пусто не бывает. Поэтому к мужчинам он ходил реже: те не убиваются так по женам и не ждут полюбовниц – сами к ним приходят. И уж точно вкусным ужином не накормят. С другой стороны, в Диканьке такая чертовщина творится, хоть воскресай! Вчера до самого утра едва ли кто глаза сомкнул – то свадьба (следователь там успел погулять), то поиски сбежавшей невесты. Нашли с утра, в лодке. Без крови… Яков выбрал себе дупло и там вздремнул. Нет, пора с этим завязывать и обосноваться где-то на постоянной основе, чтобы не только ночевать, но и дневать, если что. Конечно, он может в любой момент явиться, легко объяснив свое внезапное воскрешение, и снова жить на постоялом дворе, но… Гуро, рассыпая искры, присел на печную трубу ближайшей хаты и обвил ее хвостом. Вроде солому не поджег… так вот. Слишком жалко упускать удачный случай, когда Всадник его считает мертвым! Можно кому-то открыться. Но кому? Гоголю? Он тайну сохранить вряд ли сможет… у Ульяны жить – Вия нервировать. Может, действительно к Христине податься? Нет, чутье показывало, что с ней что-то не так, а чутью Яков доверял. А вот сельский пристав… он тоже был весьма подозрителен, и Гуро решил, что неплохо бы за ним присматривать. Он оттолкнулся от трубы и кометой рухнул во двор. Бинх не ожидал гостей так поздно. И уж тем более не ожидал, что этим гостем будет Яков Петрович, которого все уже отпели, похоронили и благополучно о нем забыли. – Скучали? – широко улыбнулся Гуро и тут же прижал палец к губам, призывая не отвечать на этот риторический вопрос. – Позволите? Пристав машинально посторонился и закрыл за поздним посетителем дверь. Оглядел его с ног до головы. – Но как? – Вы мне не рады? – Нет, разумеется, я рад, что империя не лишилась легенды сыска, но, черт побери, как?! Яков коротко рассмеялся и сел за стол, мимоходом печально отметив, что он пуст. Бинх, оправившись от шока, сообразил, что гостей нужно угощать, и полез в погреб. Собрав перед Гуро нехитрый ужин, он сел напротив и настойчиво повторил свой вопрос. Яков поболтал ложкой в каше и рассеянно пояснил, что по случайности успел выскочить из огня, какое-то время прятался в лесу, а теперь вот решил схорониться у пристава. – Мы ведь все равно ведем расследование вместе? А так я узнаю все из первых рук. – А ваш писарь? Он так убивался. Тесак говорит, он чуть за вами в огонь не прыгнул! – Хорошо, что не прыгнул, – Яков принюхался к кувшину кваса. Вроде не скис. – Тесак и удержал. – Вот так и сгорают от любви… – пробормотал Гуро. Бинх чуть нахмурился и подался вперед. – Прошу прощения? Не расслышал. – Нет-нет, ничего. Расскажите-ка о последних новостях, милейший. Пристав, все еще несколько обескураженный внезапным воскрешением Якова Петровича, собрался с мыслями и приступил к рассказу. Гуро слушал внимательно и сравнивал со своими наблюдениями. В целом, слова Бинха совпадали с ними, за исключением того, что пристав обошел всю мистику, вскользь упомянув лишь припадки Гоголя. Ясненько… – …к утру нашли Параску в лодке, – закончил Александр. – На сей раз точно Всадник – и знак верный, и рана такая же, и крови нет. – А как вы полагаете, – склонил Яков голову к плечу, – что такое этот Всадник? – Да если б мы его личность знали, то в столицу не стали бы писать! – Бинх скептически глянул на следователя, который похрумкивал соленым огурчиком. – Я имел в виду, не допускаете ли вы, что Всадник – не человек? Александр допускал, что рухнувшая во время пожара балка приложила Гуро прямиком по темечку. Вслух он этого, разумеется, говорить не стал, только решительно потряс головой. – Сейчас не время для шуток, Яков Петрович. Сваливать все на нечистую силу легко, а нам надо преступника ловить. – Надо, надо… – согласился Гуро и поднялся на ноги. – Спасибо за ужин и за отчет, перейдем к делу. Вы не против, если я остановлюсь у вас, покуда не придет время себя раскрыть? Поколебавшись, Бинх взвесил все аргументы, не нашел способа увильнуть от почетной обязанности, кивнул и сделал приглашающий жест. – Да как тут откажешь? Можете располагать мной и моим жилищем. Яков широко улыбнулся. Это Александр зря сказал, конечно, но слово не воробей. *** До следующего праздника оставалось еще довольно много времени, Всадник не появлялся, поэтому Гуро, в основном, изучал документы и отчеты тридцатилетней давности, которые откопал для него Бинх. А еще – какие-то сомнительные с точки зрения пристава бумаги и манускрипты. Все больше Яков склонялся к выводу, что Всадник – это не отдельный представитель какого-то вида нечисти, а единица совершенно самостоятельная и аналогов, возможно, не имеющая. Интересно… Он наведался к мавкам и опросил потерпевших. Конечно, пришлось с ними поплавать, и в ту ночь от воды натурально валил пар, превратив запруду в импровизированную баньку. Личность Всадника это не прояснило, но добавило несколько штрихов к общему портрету. Раньше Гуро предполагал, что имеет дело с очень сильным колдуном, который что-то мутит с темными кровавыми ритуалами, но теперь допускал, что колдуну пришла пора умирать. И все происходящее – либо передача дара, либо его буйство оттого, что преемника пока нет. Тридцать лет назад таковой нашелся, и наступило затишье. Хотя тридцать лет – маловато для жизни колдуна. Может, все же обряд… Да и не слышал никто о колдуне в Диканьке. Ведьмы – это да, их полно. Басаврюк иногда проездом бывает. Кстати, надо бы с ним словом перемолвиться, он наверняка скоро прибудет, на кровоцвет позарится… Гоголь копался в его сундучке и, кажется, пришел к верным выводам. Гуро иногда прокрадывался в его комнату и наблюдал, как писарь то пытается разобраться в его бумажках, то пишет свои. Яков даже почитал что-то и решил, что проза дается молодому человеку лучше, чем поэзия. А еще влюбленный Николай бегал на встречи с Елизаветой Андреевной. Гуро накрыл глаза хвостом и долго смеялся – это ж надо, такие невинные отношения! И это после ночи пожара, когда мавка под видом графини… Яков засмеялся пуще прежнего и чуть не подпалил дерево, на котором сидел – искры-смешинки так и сыпались во все стороны. Гоголя даже было жалко. Нет, к нему Гуро ночью не пойдет. Кроме того, он Темный, кто знает, чем это чревато… а вот заявиться к Лизе… Так Яков нашел колдуна. Хотя Данишевский явно не был столь могущественным колдуном, как тот, которого искал Гуро. Это немного озадачивало. Здесь, скорее, не дар, а ремесло, хотя как знать, может, для того кровавый обряд и нужен, чтобы усилить свои способности… Яков так увлекся исследованием тайной библиотеки особняка, что супруги уже давно легли спать. Поэтому следователь потратил остаток ночи на поиски информации о Всаднике или заклятьях на крови. Но там было, в основном, о травах и лекарствах, о знахарстве, проклятьях и поиске бессмертия. Яков вернулся к Бинху в глубокой задумчивости. Жить у пристава оказалось легко и приятно. Кушаний роскошных он, правда, не стряпал, но часто приносил что-то из шинка, а порой сам что-то готовил – просто, но со вкусом. Держался он поначалу настороженно, но Гуро умел к себе расположить – рассказывал новости из Петербурга, о новинках искусства. Бинх отряхнул пыль со своих культурных знаний – в селе они были ни к чему, помещики его не жаловали, впрочем, взаимно. Александр не любил пустые разговоры, но беседы с Яковом получались сами собой – может оттого, что обсуждали они расследования и нашумевшие дела? Следователь сам участвовал во многих, так что и поделиться мог самыми точными данными. Бинха же он расспрашивал о жизни на Кавказе, особенно испытывая интерес к преданиям, легендам и сказкам, которые любили вспоминать солдаты у костра. Александр не считал себя хорошим рассказчиком, но Гуро слушал с таким вниманием, что это подкупало. *** До праздника оставались несколько дней, но скучно Якову стало уже сейчас. Точнее, не скучно, а… сущность давала о себе знать. Нет, ну можно было немного потерпеть, но ведь и скучно тоже! Поэтому, когда Бинх уснул, Гуро бесшумно спустился с печи на пол и прокрался к чужой постели. – Саша… Пристав завозился и повернулся на другой бок. – Саша! Пристав накрылся одеялом с головой. – Саша, чтоб тебя! Шепот был слишком настойчивым и требовательным, и Бинху все же пришлось открыть глаза. Сонно щурясь, он сел и огляделся в поисках того, кто его звал. Почти полная луна выглянула из-за облаков и осветила тонкую и хрупкую, почти призрачную фигурку девушки. Александр протер глаза и растерянно выдохнул: – Ты?.. – Сашенька, я так долго тебя ждала… почему ты меня покинул? – Так ведь… дуэль… ссылка… – с трудом выдавил Бинх, вглядываясь в знакомые и такие родные черты. Девушка приблизилась тихо, словно не касаясь пола, и села рядом с ним. Александр сглотнул. – Я не хотел портить тебе жизнь. – Глупый, я бы за тобой хоть на край света… – девушка взяла его за руку, и пальцы ее оказались неожиданно горячими, земными, настоящими. Пристав потряс головой и нахмурился. – Погоди… сколько лет прошло… Девушка потянулась к его губам, и Бинх почувствовал на лице теплое дыхание. Он отпрянул. – Что за наваждение? Тебе не может быть до сих пор девятнадцать! – Не бери в голову… Александр крепко схватил ее за руку, дернул, и они вместе полетели на пол, утянув за собой одеяло. Бинх торопливо его отдернул и столкнулся нос к носу с порядком обескураженным Гуро. – Что?.. – Пожар, Александр Христофорович! Я вас разбудить пытаюсь, а вы меня за руки хватаете! – Пожар?.. – пристав вскочил, огляделся и заметил в полумраке опасно высовывающиеся из-под стола язычки пламени. Бинх бросился отодвигать стол – до огня невозможно было добраться, возгорание случилось где-то под скамьей. – Ведро в сенях, там должна быть вода! Гуро испарился, но быстро вернулся, помог двигать тяжелый стол. Когда дорога к источнику огня оказалась открыта, следователь плеснул туда воды. Александр заглянул под скамью, пошарил там и достал огарок свечи и едва тлеющую ветошь – он уже и не помнил, чем была эта тряпка при «жизни». – Вот черт. Спасибо, Яков Петрович, за бдительность. – Не за что, – отозвался тот, наблюдая, как хозяин дома запихивает ветошь в печку, чтобы потом сжечь. В глубине глаз Гуро до сих пор отражалось уже погаснувшее пламя. *** – Сашенька… На сей раз Бинх открыл глаза сразу и сел на постели. Подле него сидела его невеста – такая же красивая и трогательно застенчивая, как в тот день, когда он видел ее в последний раз. – Не может такого быть, – упрямо проговорил пристав, вглядываясь в свежее и юное лицо. – Ты давно вышла замуж, завела детей и… и… – И постарела? – девушка улыбнулась и до боли знакомым движением тряхнула золотистыми локонами. – Но запомнил меня ты такую. – Запомнил? То есть… – Ты ведь до сих пор любишь меня? – голос девушки погрустнел. – Тоскуешь по мне. Надеешься увидеть меня хоть во сне… – Я сейчас сплю, да? – Бинху стало немного горько. Он думал, что уже забыл свою старую любовь, но вот нет – вторую ночь к нему в сновидениях приходит… – Да, мой милый… и во сне возможно все… – невеста обвила его за шею белыми теплыми руками, заключая в страстные объятия, и, не дожидаясь ответа, поцеловала. Александр от неожиданности взмахнул руками и неловко задел кувшин с водой, который ранее поставил у изголовья – на всякий случай. Кувшин отлетел в сторону, ударился о скамью и раскололся. Бинх от неожиданности вскочил и огляделся. Рядом с ним стоял Гуро, оторопело сжимающий виски. – Что за шум?! – Да я кувшин ненароком разбил, – с досадой отозвался Александр и, нашарив под лавкой какую-то тряпицу, принялся собирать воду. Яков присел на корточки рядом, осторожно собирая в самый крупный черепок осколки помельче. Бинх был так занят, что не заметил недовольные искры, которые рассыпались от следователя и гасли, не долетев до пола. *** – АлексанХристофорыч, что это вы бледный такой, не заболели? – обеспокоился Тесак. Бинх рассеянно провел ладонью по лицу. – Нет… сплю плохо. – Из-за Всадника, да? Чегой-то не слышно его, чай, затишье перед бурей… – писарь поежился, а Александр невнимательно кивнул. – Давайте, я вам травок дам! От бессонницы первое дело, мне бабка отвар делала, опять же, в избе повесить… – Так, не надо мне травок! – быстро пришел в себя Бинх. – Я лучше к Бомгарту схожу, а то помню я твой отвар, у меня живот так крутило… – Потому что сами заваривали, не умеючи, – забурчал Тесак. – А как надобно – показать не дали… – Да чего там уметь! – Вот я вам кошачьей травы дам… – Я пошел к Бомгарту! *** – А прав Тесак, – заметил доктор, перебирая мешочки, – иногда и травки полезны. Кошачья трава – это Valeriana officinalis, валериана лекарственная. Только лучше не траву использовать, а корень – от нервного возбуждения и при бессоннице помогает. Вам с вашим характером вообще настойка полезна, она успокаивает, а то на людей почем зря бросаетесь. – Я не бросаюсь! – огрызнулся Бинх, которого всегда раздражали врачи. – Ну вот, что и требовалось доказать, – укоризненно заворчал Бомгарт. – Нервы вам, сударь, полечить надо. Давно пора. – Не надо меня лечить! Тем более, вам! – Да не очень-то и хотелось! – теперь доктор уже обиделся. – Кошки траву эту любят… кошки у вас нет? Оттого и злой такой ходите, что ни единая живая душа вас не любит. – Леопольд Леопольдович, будьте так любезны, просто дайте мне вашу настойку и замолчите. Бомгарт, чопорно поджав губы, объяснил, как принимать лекарство и отдал бутылочку. Александр, сухо поблагодарив, забрал ее и вернулся в участок, где Тесак все же всучил ему свою высушенную кошачью траву с острым запоминающимся запахом. Бинх завернул ее в тряпицу, чтоб сильно не пахла, и дома куда-то забросил. Поужинав с Гуро, он принял настойку и завалился спать. Через какое-то время его разбудил стук в дверь. С трудом разлепив веки и чувствуя себя Вием из сказок, Александр открыл дверь и так и обмер. Перед ним стояла дама в темном пальто и в шляпке с вуалью. Посторонившись и пропустив ее, Бинх осведомился: – Прошу прощения, чем обязан столь позднему визиту? – Ты не узнаешь меня, Саша? Дама сняла шляпку и бросила ее на скамью. В свете луны блеснуло серебро в выцветших, некогда золотых волосах. За морщинками все еще легко угадывались знакомые черты. Бинху подумалось, что он сходит с ума. Женщина некоторое время болезненно вглядывалась в его лицо, а затем отвернулась и отошла к столу. – Конечно, я, наверное, так подурнела… – Ну что ты, я сразу тебя узнал, – вышел из ступора Александр и подошел к ней. Женщина с надеждой повернулась к нему. – Но как ты очутилась здесь, в этой глуши? – Я приехала к тебе… ах, Саша, мне стыдно, я проявила такую трусость! Ты пропал, до меня доходили слухи о дуэли, ссылке, и я вышла замуж… думала, забуду тебя, но куда там! Потом говорили, будто ты погиб на Кавказе. Я не хотела в это верить! Потом умер мой муж… а недавно я разузнала о тебе! Саша… – ее глаза наполнились слезами. – Саша, я понимаю, что прошли годы, что ты имеешь полное право презирать меня, но… – Успокойся, прошу тебя! – Бинх поспешно поймал ее руки, а затем заключил в объятия, чувствуя, как она содрогается от рыданий. – Мне не за что тебя презирать, ведь я сам хотел, чтобы ты нашла свое счастье… – Мне нет счастья без тебя! – рыдания стали почти истеричными, и Александр, заметив на столе тряпичный сверток, подтянул к себе и развернул, надеясь, что запах валерианы успокоит гостью. – У меня есть лекарство, успокоительное… погоди… Женщина судорожно вздохнула и вдруг часто-часто заморгала. – Это что же… кошачья трава? Валериана? – Да, вроде бы… – Бинх удивленно посмотрел на моментально высохшие глаза. – А что? Женщина шмыгнула носом, отшатнулась и оглушительно чихнула, внезапно рассыпавшись снопом искр. Александр попятился, рассыпая сухие травы и обескураженно глядя на зависший в центре комнаты огненный шар, где извивался немалых размеров змей, который чихал и мотал головой. Стебли валерианы вспыхнули, но прежде, чем Бинх схватился за ведро с водой, они уже прогорели и рассыпались пеплом, оставив в воздухе тяжелый лекарственный аромат. Огненный шар разросся, ослепительно моргнул, а потом сжался, приняв форму человека, и вот уже на его месте стоял Гуро, кашляя, морща нос и разгоняя ладонью вонь. – Черт побери, зачем вам дрянь? – Нервы… сплю плохо, – не отдавая себе отчета, ответил Александр, но тут же спохватился, бросился к одежде, достал оружие и, моментально взведя курок, наставил на Якова. – Что вы такое?! – Может, это вам снится? – без особой надежды предположил следователь. Бинх покачал головой, отвергая эту мысль. – Ну… мне казалось, вы видели мой облик. Я Огненный Змей. – Это какая-то нечисть? – подозрительно уточнил Александр, который, несмотря на внешнюю уверенность, все еще допускал, что спит. Гуро, пристально за ним наблюдавший, отметил в глазах пристава полное отсутствие понимания. Похоже, об Огненном Змее он узнал впервые. – Я только о зеленом змии слышал. – Шутить изволите? – Яков улыбнулся. Заряженный пистолет его особо не волновал. – Даже если вы пили сегодня что-то крепче этой своей настойки, я – не он. – Что вы здесь делаете? – Вы же сами мне позволили остаться, забыли? – Какого дьявола вы… вы… – в глазах Бинха сверкнула ярость, и он чуть было не выстрелил, но сдержался. Гуро перестал улыбаться. – Присядем? Александр приподнял бровь, выражая сомнение в целесообразности данного действа. Яков вздохнул. – Ладно, хорошо, давайте будем стоять. Можете так и держать меня на прицеле, пока рука не устанет. Но я не причиню вам вреда, правда. – С чего бы мне вам доверять? – С того, что я этого не сделал раньше? У меня были возможности. – Но вы превращались… да как вы посмели! – Легко, – Гуро вздохнул. – Я в принципе могу принимать разные облики, для меня это совсем не сложно. – Но как вы узнали? Вы с ней знакомы? Яков немного помедлил, размышляя, откуда начать. – Понимаете, Александр Христофорович… в народе говорят, что не следует сильно убиваться по покойникам, а то Огненный Змей прознает и… – Она умерла? – Бинх побледнел, и Яков, прикусив язык, успокаивающе вскинул руки. – Нет-нет, когда я видел ее год назад, она была вполне жива и здорова. – Так вы ее знаете? – У меня работа такая – всех знать, – не без гордости пояснил Гуро. – Но с вашей бывшей невестой я лично не знаком. Был представлен ее мужу. – Она все-таки вышла замуж. – Разве не того вы хотели? Александр осторожно положил пистолет на стол и устало опустился на лавку. Яков присел на его постель напротив. – Если вы хотите что-то узнать о ней… – Только то, что у нее все хорошо. И что она счастлива. – Ну, голубчик, – Гуро пожал плечами, – такого я вам сказать не возьмусь. Я читаю по сердцу только тоску и боль утраты, я их чую и прихожу на них. – Зачем? – не понял Бинх. Яков неопределенно повел плечами. – Чтобы утешить. Успокоить. Помочь справиться с горем. – Слишком благородно для нечисти. – А будто вся нечисть плохая! – Гуро фыркнул. – Домовой так и вовсе полезный. У вас, кстати, его нет в избе. Судя по тому, что я наблюдал, потому что дома почти не бываете, вот дед и обиделся. – Ладно, – было видно, что Александр ни на грош ему не поверил. – А зачем вы вообще приехали в Диканьку? – Так Всадника ловить. Они некоторое время смотрели друг на друга в тишине. Наконец, Бинх не выдержал. – Не понимаю. Зачем? Гуро вздохнул. Ладно, придется признаваться. – Надеюсь, вы умеете хранить тайны, поскольку то, что я вам сейчас скажу, тайна даже не моя, а государственная. Существует некое общество Бенкендорфа – да-да, того самого. Туда входят довольно известные и влиятельные личности. И не только человеческого происхождения. Иногда нечисти бывает скучно, иногда нечисть проигрывает спор, иногда нечисти платят, иногда нечисть вынуждают… всякое бывает, но мы выполняем некоторую работу на благо государства. – Вас вынудили или купили? Гуро засмеялся. – Это тоже государственная тайна. В одну из моих обязанностей входит поиск… нестандартной нечисти. Я занимаюсь расследованиями, поскольку мне это действительно интересно, а для нашего общества я ищу… аномалии. – Такие, как Всадник? – Или как Гоголь. Ну-ну, не смотрите на меня так, я тоже не совсем уверен, что он такое, а он сам и вовсе не в курсе. – И вы мне хотите сказать, что нечисть ищет нечисть?! – Да! – Яков с готовностью кивнул. – Чтобы поймать вора – думай как вор. Чтобы поймать нечисть – думай как нечисть. А если ты сам нечисть – и того проще! Гоголь хорошо начал, общался с мавками. Вот только он их главную мавку не слушает, допрос по всем правилам не вел… ну ничего, я все исправил. С ведьмами поговорил, в общем, проверял все версии. – И какой вы вывод сделали? – Бинх все-таки решил, что немного тронулся умом. – Что я совершенно не представляю, с чем мы имеем дело! Пристав закрыл лицо ладонями и начал нервно смеяться. Нет, он определенно сошел с ума! Этого просто не может быть, не может! Гуро с беспокойством посмотрел на него, прошел к столу, по запаху нашел бутылочку и протянул Александру. – Держите, ваша настойка из корня валерианы должна успокаивать. – Мне показалось, вы ее не переносите? – спросил Бинх, вспоминая, как принимать лекарство. Яков тем временем зачерпнул из ведра воды, отобрал у него бутылочку и влил раствор валерианы сам, после чего сунул кружку приставу. – Да что мне будет. Я только траву не люблю. Как видите, чихать начинаю и облик змея принимаю. Но это не всегда, а если совсем не ожидаю, – пояснил Гуро, не вдаваясь в подробности, что если бы пучок травы висел над дверью, то он и войти бы не смог. Александр некоторое время колебался, но потом осушил кружку – он уже несколько дней делил со своим гостем пищу, и если бы тот желал его отравить, то давно бы это сделал. Пару раз вздохнув и выдохнув, Бинх снова посмотрел на Якова. – Итак. Вы – не человек, а нечисть, которая приехала из столицы ловить другую нечисть, действия которой идут вразрез с мнением вашего общества относительно нечисти. Для этого вы общаетесь с окрестной нечистью и притащили с собой еще и… неопытную нечисть, которая не знает, что она… он – нечисть? Гуро мысленно повторил цепочку, проверяя ее правильность, после чего кивнул. – Да, именно так. И я надеюсь, все это останется между нами. – Ну разумеется! Я не хочу, чтобы меня отправили в желтый дом. Хотя мне кажется, туда мне и дорога. – Нет-нет, – Яков сел рядом с ним и заглянул в глаза. Бинх вздрогнул, и ему стало немного не по себе – глаза следователя были темными, но в глубине танцевали язычки пламени, иногда рассыпаясь искрами и вновь разгораясь. А еще эти глаза как-то долго, слишком долго не моргали. И как он раньше ничего подобного не замечал? – Рано вам в желтый дом. Вы на редкость здраво оцениваете происходящее, не впадаете в панику, хотя тыкать оружием в каждого, кто меняет облик, не лучшая тактика. Впрочем, это объясняется родом вашей деятельности. – Приятно слышать. И что мы теперь будем делать? – Оставим все как есть, если вы не против. Меня все устраивает. Послезавтра праздник – нужно быть начеку. А теперь – спать. Не знаю, как вам, а нечисти тоже нужно восстанавливать силы. *** – Тесак, послушай, а Огненный змей – это кто? – А вам зачем, АлексанХристофорыч? – писарь обескураженно посмотрел на начальство, ранее в сказках да легендах интереса не находившего. Более того, Тесаку не раз попадало, когда он ссылался на нечисть. – Да вот где-то кто-то сказал, а я раньше о таком и не слышал. – Ой, коли Огненный змей к кому повадился… – забеспокоился Тесак. – Да только к кому? – Так кто он? – напомнил о себе Бинх. – Полюбовник-чаровник, обаясник! Прилетает к вдовам или девицам, которые мужа, любимого потеряли али ждут издалека, его облик принимает и силы из женщин тянет. – Как тянет? – Ну… – Тесак засмущался, принялся шляпу мять. – В постель с ними ложится… – Так. *** Гуро быстро заполнял бумагу непонятными знаками – свои заметки он предпочитал вести на древнерусском и с помощью глаголицы. Сегодня приехал Басаврюк, и с заходом солнца Яков пробрался к нему в комнату на постоялом дворе, чтобы перекинуться парой слов со старым знакомым. Колдун ничего нового не сказал – Всадника он прежде не видел, в его дела лезть не будет, приехал за кровоцветом и к Ганне. Ганны не нашел, ну хоть цветок заветный раздобудет. Тридцать лет назад он Диканьку не посещал, в других местах обитал. Гуро рассказал ему об участи ведьмы, на том и расстались. Яков в задумчивости постучал себя кончиком пера по подбородку. Басаврюк мог ему и солгать, да только к чему ему это? Мир вокруг Всадника не крутится, не всякая нечисть на него оглядывается… Вдруг его бесцеремонно схватили за плечо и круто развернули. Гуро с недоумением уставился в горящие от ярости глаза Бинха. – Что-то не так, Александр Христофорович? – Так зачем вы принимали вид моей невесты? Да еще и трижды, не так ли? Вы же не только целоваться лезли? – А, вы об этом, – Яков хмыкнул. – Ну да. Я собирался к вам в постель. А что? – А что? – тупо повторил Бинх, опешив от столь непринужденного ответа. Тем более, искры в темных глазах здорово отвлекали и сбивали с мысли. – Но это же… как вам не стыдно?! – Стыдно? – Гуро запрокинул голову и расхохотался. – Милейший, дорогой мой Александр Христофорович! Я нечисть. У нас нет чувства стыда, это исключительно человеческое изобретение. Спать с одинокими женщинами – часть моей сущности. Люди едят, пьют, ходят в гости. А я прихожу на глубокую тоску, на горечь от потери и… – Утешаете? – иронично закончил за него Бинх. Яков кивнул. – И хотите сказать, что ваши жертвы после того живут долго и счастливо? – А, вы об этом… – Гуро чуть поморщился. – Все ваше пресловутое чувство стыда. Некоторые кончают с собой. Некоторые сами чахнут, чувствуя вину. Некоторые перестают нормально есть, выходить из дому… почему всегда я виноват?! – Потому что вы – нечисть? Вы питаетесь их силами! – Я беру совсем немного! – Яков оскорбленно поджал губы. – В принципе, мне достаточно ужина и самого процесса. – Но зачем вам это?! – Ну что тут непонятного?! – Гуро всплеснул руками. – А что, по-вашему, нужно нечисти?! – Душа? – Душа-а-а, – протянул следователь и фыркнул. – Это чисто религиозное. Это к демоническим порождениям. А я жил на вашей земле еще до крещения! К чему мне душа? Я просто голодный. – Вы просто хотите, чтобы вас накормили? Обычной пищей?! – Ну почти, – уклончиво отозвался Яков. – Простая нечисть хочет есть. Как, впрочем, и люди. Упыри, вурдалаки едят людей. Я людьми не питаюсь, фу. Но человеческая пища мне по нраву. – А все остальное? – Слушайте, – Гуро глубоко вздохнул, – вы задаете сложные, глубинные вопросы, ответы на которые требуют времени. Нужно поговорить о теории, о том, что такое нечисть, что ей нужно вообще и от людей конкретно… – Хорошо, отложим эти вопросы. Тогда скажите, зачем вы полезли в постель ко мне?! Я, смею заметить, не вдова и не влюбленная девица! – А какая разница? – Эм… – Бинх замялся и не сразу нашелся с ответом. – Анатомическая? – Мелочи. Ну, я в те ночи был женщиной, но, поверьте, это вовсе не обязательно. – Что-о? – Да в чем дело-то? – этот бессодержательный разговор Якову порядком надоел. – Если вы хотите поговорить о том, почему по быличкам и сказкам я летаю исключительно к особам женского пола – ну, так сложилось исторически, делаю я это действительно чаще. Но к мужчинам я тоже летал. Просто возможностей меньше. Мужчины реже остаются в одиночестве, – Гуро принялся загибать пальцы. – Мужчины уходят на войну, на службу, на заработки. Женщина остается одна и тоскует по мужу, ждет и надеется, что он приедет в отпуск или на побывку. Мужчине намного сложнее внушить, что, пока он тут работает или сражается за родину, жена приехала его навестить. После смерти супруги муж часто женится снова, особенно если он молод или у него остается ребенок. Вдовы выходят замуж не так часто. – Вакула так и не женился второй раз. – Не люблю кузнецов. Да и Вакула не один, у него дочь. Я так не приду, – Гуро пожал плечами. – Хотя он тоскует, я чую. Все чую… – он положил ладонь на грудь Бинха и заглянул ему в глаза. Пристав сквозь одежду ощущал жар его кожи. – Прошлое должно оставаться в прошлом. Нельзя вечно горевать о потере. Если бы все понимали это, то Огненные Змеи давно бы вымерли. А мы живем и здравствуем. Александр оттолкнул его руку и отошел. – Я надеюсь, вы больше не будете принимать облик моей невесты? – Пожалуй, – Яков непринужденно развернулся к столу и подобрал забытое перо. *** Следующая ночь была весьма оживленная. Гуро пытался успеть везде, но, к сожалению, разделиться на несколько мелких змеек не мог. Облетая в очередной раз лес, он первым наткнулся на убитую девушку. Человеческая смерть всегда вызывала у него сожаление. Люди и так живут мало, а тут кто-то обрывает их жизнь совсем рано. Тем более, когда девица еще не успела познать все прелести этой жизни… Огненный Змей никогда не посещал невинных дев, уж так повелось. И чисто математически, чем больше Всадник убивает девственниц, тем меньше добычи остается у Гуро. Немного подумав о вечном, Яков нашел Бинха и, дождавшись, когда тот останется один, нашептал, где искать погибшую. Домой они вернулись только под утро, а потом началась чехарда с борделем. Яков заглянул на огонек и подумал, что какая жалость – если бы он знал об этом месте, он бы остановился там. Но на такие мероприятия нюха у него не было. Как несовершенен мир… Гуро расстроился и поджег особняк. Когда уставший Александр вернулся домой, Яков уже был там, сосредоточенно исписывая очередной лист. – А ужин? – возмутился он, когда пристав, из последних сил стягивая сапоги, рухнул прямо на одеяло. – Сами-то еще и горилки хлебнули. – Да уже завтрак скоро… – отозвался Бинх, закрывая глаза. – Я там… на столе оставил. Пироги из шинка… и в погребе найдите что-нибудь… – он запнулся, почувствовав, как с него стягивают рубашку, распахнул глаза и быстро сел, отталкивая чужие руки. На него уставились немигающие глаза с искрами в глубине. – Вы что удумали?! – Ну, вы же просили не оборачиваться вашей невестой. Можно и так. – Нельзя! – Бинх разъяренно уставился на Гуро. Из головы разом вышел весь хмель. – Вы с ума сошли! – Абсолютно нет, – Яков невозмутимо отбросил чужую рубашку. – Что вас не устраивает? – Меня не устраивает все! – Александр нащупал пистолет, но, заметив равнодушный взгляд Гуро, подумал, что надо бы взять у Тесака еще валерианы. И разузнать, чего вообще боятся эти Огненные Змеи. – Я не собираюсь с вами спать! – Отчего же? Я вот собираюсь. Бинх приставил дуло пистолета к его груди. Яков чуть поморщился. – Неужто застрелите? – Если потребуется. – Вы ведете себя как девица, на честь которой посягают. – Черт, вы вообще понимаете слово «нет»?! – Я не черт, я змей, – Гуро пожал плечами и испытующе посмотрел на Александра. – Я понимаю слово «нет». Но мне его не говорят. Я не знаю отказа. – Ну так узнайте! Нет, нет и нет! – Не любя – полюбишь, не хваля – похвалишь, – прошипел Гуро, опасно щурясь. Вокруг него стали собираться языки огня. – Так люди говорят, не я придумал. От его шипения у Бинха по спине пробежали мурашки, и это разозлило его еще больше. Спихнув Якова с постели, он поднял ведро и окатил следователя водой. Пламя погасло, а Гуро вскочил на ноги, отряхиваясь. – Что вы себе позволяете? – Напоминаю, что однажды вы чуть не устроили у меня пожар. Надеюсь, вы не повторите этого, – язвительно откликнулся Александр, ставя ведро на пол. Яков фыркнул. От его одежды повалил пар, на пол упали несколько искр, а затем следователь забрался на печь и затих там. *** Пока Бинх собирался в участок утром, Яков с печи так и не слез, лежал там и не мигая наблюдал. Только когда дверь за приставом закрылась, он соскользнул на пол и потянулся, разминая кости. Пока никто не видел, Гуро позволил себе согнуться в спине сильнее, чем позволял обычным людям позвоночник – у него такой ерунды не имелось. То ли Якову хотелось поступать наперекор, то ли ему действительно приглянулся Александр, но только Змей уже определился, что ему нужно. Осталось понять, что нужно Бинху. Следователь сел за стол, принялся перебирать бумаги. Достал из рукавов перстни и браслеты, потом, поморщившись, подул на них, заставив исчезнуть. Отчего кровоцвет его не интересовал? Оттого, что своих богатств хватало. Он сам клады в земле видит. Более того, его иной раз ради этого богатства и призывали. Гуро не очень любил эти ритуалы, ну что это такое, неужто к обаятельному образованному змею кроме как за золотом и обратиться незачем? Впрочем, соблазнять колдунов бывало весело. Но недолго, многие быстро надоедали. Хотя Басаврюк вон долго продержался, но в конце концов решил, что проще раз в год добыть кровоцвет, чем возиться с прожорливым змеем. Бинха клады вряд ли интересуют. В появление бывшей невесты он больше не поверит. Не пряниками же его угощать! Гуро зашипел, рассыпая недовольные искры. Говорят, если летун полюбит девицу, то она неизлечима вовек. Не знают только, что к мужчинам это тоже относится. *** План Гоголя по поводу отдаленного хутора Якову понравился бы, если одновременно с тем Николай не застрял бы в церкви, изгоняя Вия. Проклятый экзорцист Хома… Ульяна-Ульяна, что ж он тебя выследил так не вовремя, чем же ты его так обидела? Гуро притаился за окном, не рискуя заглядывать на домашние посиделки, куда ведьма созвала всю окрестную нечисть. Но Всадника ведь не позвала? Яков, рассыпая искры, метнулся к хутору, и чуть не опоздал – Всадник уже убил казаков и намеревался собрать свою кровавую жатву. Тут же вокруг сгрудившихся девушек вспыхнуло пламя. Раздались визги и крики, а Всадник замер – то ли боялся огня (этого Гуро в первую ночь так и не понял), то ли его, как и многую нечисть, останавливал защитный круг. В любом случае, Яков кометой рухнул во двор и, выхватив клинок, вступил в бой. Вопли, конечно, порядком раздражали, тем более из-за пламени девушки не видели сражения и с минуты на минуту ожидали убийцы. Следователь прищурился, подпалив капюшон Всадника. Тот отшатнулся, принялся рукой сбивать пламя, но Гуро показалось, что гореть там нечему – просто дым и огонь закрыли обзор. Он снова бросился в атаку, а тут и Бинх подоспел – налетел на Всадника яростным вихрем. Оружие, к сожалению, не наносило противнику повреждений, огонь потух, а снова вызывать его Яков опасался – еще Александра заденет ненароком… Наконец, Всадник обратился в бегство. Бинх остановился, тяжело дыша, и только сейчас осознал, что за пожар на хуторе. Побледнел и обернулся к Гуро, но увидел лишь огненный всполох, который ринулся в погоню за Всадником. Яков досадливо махнул хвостом, туша пламя и вдруг замер в ночном небе. В церкви творилось что-то невообразимое. Змеи не умеют закатывать глаза, но Гуро с этим справился и повернул к месту экзорцизма. *** – Ай, жжется! – Потерпи, душа моя. – Горячо, горячо! – Ну уж такие у меня страстные объятия, голуба. – У меня волдыри останутся от твоей страсти! – Ладно, ладно, уже спускаюсь… Гуро осторожно приземлился и распустил кольца, отпуская Ульяну. Та принялась озабоченно осматривать руки, и Яков, принявший облик человека, мягко коснулся губами покрасневшей кожи, выпивая свой жар. Краснота спала, и ведьма недоверчиво почесала места несостоявшихся ожогов. – Не трогай, – поморщившись, велел Гуро. – Ну что же такое, голубушка, в упырицы подалась? Ульяна провела языком по клыкам и вздохнула. – Пройдет. Меня не так-то легко убить, тем более, обряд не был завершен, ты меня вовремя вытащил. Я бы тебя поцеловала в уста сахарные, да только тебе мои зубки не по нраву! Гуро засмеялся, и они отошли под сень деревьев. Небо на востоке постепенно светлело. – Мне, конечно, лестно, что ты меня оттуда унес, – проговорила ведьма, пальцами расчесывая волосы, – да только твой мальчишка там остался. Жалко его. Кажется, тебе он нравился. Яков поднял голову, по облакам пытаясь определить погоду на сегодня. – А знаешь ли ты, ненаглядная моя, как птенцов летать учат? – Ульяна с недоумением нахмурила брови, не понимая, о чем он. – Их выкидывают из гнезда, и они быстро-быстро машут крылышками, чтобы полететь. Так и с Темными – рано или поздно придется уже помереть, чтобы воскреснуть. Так лучше на первый раз без телесных повреждений, так что Вий – не худший расклад. – Ужас какой. – Ужас? – Гуро изогнул бровь. – А о чем ты думала, милая, когда к нечисти пришла? – Я не думала. Меня до рождения мать прокляла. – Обреченная, значит… – Яков посмотрел на нее сочувственно. – Не по своей воле. Тогда вы с Гоголем и впрямь похожи. – Вия моего больше нет, – Ульяна насупилась, – я теперь простая ведьма. Еще и все запасы в Диканьке остались. – Ну… в порядке исключения… – следователь прикинул время и решил сделать широкий жест. – Могу принести все самое необходимое. Но только то, что влезет в одну котомку! И никаких трав, новые наберешь. – Но новые теперь только по весне будут! – Новые, голуба! – Гуро страшно округлил глаза, и наземь осыпались искры. – Я не хочу рухнуть в полете оттого, что что-то там загорелось! – Хорошо, – покладисто согласилась Ульяна и начала перечислять, без чего она не сможет обойтись хотя бы поначалу. Яков выслушал и вернулся в село, отметив, что Гоголя уже хоронят. Быстро Бинх подсуетился! Оставалось надеяться, что Темный как-то выберется сам. Да куда он денется? Гуро нырнул в печную трубу, быстро побросал в котомку какую-то одежку, заговоренные ножи, свечи и прочие столь нужные в колдовстве вещи, после чего вылетел, пробив крышу и поджигая сухую солому. Покидал Диканьку он в зареве занимавшегося пожара. Ульяну он нашел на том же месте. Она сидела под деревом и все еще пыталась распутать волосы. Перед ней на траву упал коралловый гребень, и ведьма подняла голову. Гуро улыбнулся ей из ветвей и, спустившись на землю, сгрузил котомку, а потом одарил золотом на первое время. Это заморские драконы до злата жадные, а ему ничего не жалко. А если жалко, все в черепки обратится. Обратно Яков летел медленно и как-то мечтательно, когда уже сгустились сумерки. И уж чего он не ожидал, так это казни на площади. Да что ж такое, ни на минуту оставить нельзя! Темный только воскрес, ему снова умирать нельзя, пока совсем не оправился! Спасибо маленькой ведьмочке, которая устроила локальный дождик, а то бы Гуро и не успел. *** Мария с предвкушающей улыбкой смотрела на саблю, которая под ее взглядом раскалилась и оплавилась. А затем, не двигая и пальцем, подчинила себе тело пристава. Он ей не мешал, но хотелось показать Лизке, на что она способна… Бинх чувствовал, как в глубине души нарастает паника. Он пытался что-то сделать, но руки не слушались, а острый, похожий на кость, обломок сабли с гнетущей неизбежностью приближался, готовый вспороть сначала ткань, а потом и его, Александра, собственную кожу… – Мария! Ведьма побледнела, узнав голос, и круто развернулась. Бинх рухнул на пол, поскольку ведьма отвела взгляд и вообще отвлеклась – нашла себе немного другое занятие. Гоголь и Лиза тоже упали, Николай заозирался, растирая шею, и с удивлением уставился на черноволосого и чернобрового красавца. – Казимир… откуда… как ты… – Мария с какой-то совсем девичьей робостью прижала ладонь к груди. – Я же тебе сама голову отрубила! – ошарашенно произнесла Лиза, садясь на полу и утирая кровь с лица. Гоголь нервно посмотрел на возлюбленную, которая, как он узнал за последние пару часов, отличалась некоторой кровожадностью. – Что?! – вспылила Мария, волчицей глянув на сестру. – Да как ты могла! – Ты все время забываешь, что он убил нашего отца! И с его легкой руки вырезали все наше село! – А ты не дала ему и шанса исправиться! – Ты дура? Такие не исправляются! – Девушки, девушки… – Казимир ласково обнял Марию и улыбнулся Лизе. – Давайте не будем ссориться. Кто старое помянет… – Да я тебе не только глаз, я тебе с удовольствием и голову снова снесу! – хищно пригрозила Лиза, оглядываясь и подбирая меч. Мария сдвинула брови. – Казимир, отойди, мне надо с сестрой переговорить… – Лиза, не надо… – взмолился Гоголь, запаниковав. Бинх тоже поднялся на ноги и с сожалением осматривал обрубок сабли. Хорошая сталь была… пристав перевел взгляд на так кстати появившегося Казимира. И широко распахнул глаза от изумления – ухмылка у него была больно знакомая… – Пойдемте-ка, Николай Васильевич, – тихо позвал он, положив ладонь на плечо молодого человека. Тот вздрогнул и обернулся. – Но… Лиза… – Мы далеко не уйдем, просто где-нибудь переждем, пока нечисть между собой разберется… хотя бы за угол. – А Яков Петрович? Надо его найти, помочь ему! – спохватился Гоголь. Бинх криво усмехнулся. – Он сам справится. Лиза меж тем замахнулась мечом, Мария оттолкнула Казимира и вскинула руку, останавливая меч в воздухе. Вокруг графини начал собираться знакомый черный вихрь, как вдруг ее платье вспыхнуло точно сухая трава. Лиза вскрикнула, превращение прервалось, и она принялась сбивать пламя. Мария, ухмыляясь, протянула руку, и зависший меч нырнул к ней в ладонь. Она шагнула вперед, но между ней и сестрой выросла стена огня. Казимир сокрушенно покачал головой. – Ну вот всегда так, разве можно верить женщинам? Пойдешь к девице красной – а она еще позапрошлого царя видела. К старухе не пойдешь – а она молода и пригожа! Ну что же вы, сестрицы дорогие, так неласковы? Какая-никакая, а семья. Давайте вместе сядем за стол и все обсудим. Ах, да, мы же стол немного поломали… – черноусый колдун хрустнул шеей и расправил плечи. – Хорошо, что у меня хребта нет, а то бы точно переломил… Лиза, которой удалось справиться с огнем, вскинула голову и нахмурилась. – Погоди, ты не Казимир. Казимир улыбнулся ей, и его лицо с одеждой стали меняться, волосы укоротились и посветлели, усы исчезли… – Яков Петрович… – выдохнул Николай, ошарашенно глядя на Гуро, который весело подмигнул ему. Трость послушно скакнула хозяину в руку. – Ты не Казимир? – вспылила Мария, яростно сжимая меч. – Да как ты посмел… – Душа моя, а чем я хуже Казимира? – огорченно спросил Яков. Мария опасно прищурилась, и его, точно котенка за шиворот, дернуло вверх. Гоголь кинулся вперед, но Гуро вдруг исчез – вместо него в воздухе извивался, купаясь в языках пламени, гигантский змей. Ведьма машинально отступила на пару шагов, а змей ударился оземь и вновь предстал в виде столичного следователя – весьма недовольного. Огонь по-прежнему окружал его, танцуя, а затем ринулся вперед и разделился надвое, окружив обеих сестер. Гуро кивнул ему и смахнул пылинку с плеча. На пол осыпалось несколько искр. – Итак. Что мы имеем? Прекрасная Всадница и ее не менее прекрасная сестра-ведьма. Обе ко мне весьма неласковы. Впрочем, мы с вами просто еще плохо друг друга знаем… мы могли бы познакомиться поближе, а, красавицы? Ответом ему были два яростных взгляда. Яков равнодушно пожал плечами и повернулся к невольным зрителям. – Ну, девиц я в столицу забираю. Сами понимаете, господа, все случившееся здесь строго конфиденциально. Никто не должен об этом узнать. – Яков Петрович, вы… вы… – Гоголь не мог подобрать слова и руками попытался изобразить свои мысли. Получилось все так же невразумительно. – Я, – подтвердил Гуро весело и чуть поклонился ему. – Надеюсь, вы не приняли близко к сердцу мои слова о вашей смерти? Я не позволил бы и волосу упасть с вашей головы. Как, впрочем, и с головы нашего безрассудного пристава. Ну что ж вы так, Александр Христофорович, с саблей на ведьму… Бинх побледнел. – Яков Петрович! Сзади! Гуро рассыпался тысячей искр, и меч, запущенный разгневанной Марией, вонзился в стену. Змей, чешуя которого отражала окружившее его пламя, величественно проплыл по обеденному залу и завис перед кольцом огня, где стояла Мария. – Ну вот что это такое, голуба моя? Я к вам всей душой, а вы меня мечом… нельзя меня мечом, я хороший. Александр, не удержавшись, усмехнулся. – А как же ваше «не любя – полюбишь, не хваля – похвалишь», а, Яков Петрович? Кажется, девушки не готовы принять вас в свои объятия. – Так мы еще речи сладкие говорить не начинали, в уста сахарные не целовались, – Гуро так ласково улыбнулся ему, что Бинх разом помрачнел, вспоминая ночной поцелуй. В голове зашумело. – Все-то у нас еще впереди, у всех нас, верно? Николай Васильевич! – он круто развернулся к Гоголю. – Нам надо решать, как в столицу поедем, в бричке места на всех не хватит. Слыхали задачку про козла, волка и капусту? – он прошел к сломанному столу и поднял кольцо от своего сундучка. Выпрямился и покрутил его в руках. – А знаете ли, девицы, отчего эта милая вещица в виде змеиных голов выполнена? – Яков дружелюбно погладил нос сначала одной, а потом другой змеи. Никто ничего не сказал, и он ответил сам. – Против меня ковали. Давно это было, повадился я ходить к одной вдовушке, сестре кузнеца… а кузнец-то колдуном оказался, как это часто бывает. Я все равно сбежал, а потом повсюду кольцо это разыскивал. Такую вещь лучше иметь при себе. И пустить на пользу делу… – он вздохнул, переводя взгляд с одной сестры на другую. – А вот задачка посложнее. Девиц две, кольцо одно. Не буду же я постоянно поджаривать одну из них. А то еще ожоги изуродуют красивое личико… есть идеи? Может быть, одна из вас пойдет со мной добром? – А у вас больше нет ничего, что может их сдержать? – уточнил Гоголь, потихоньку приходя в себя. Бинх во время разговора бродил по залу, подбирал оружие и складывал его в коридоре, вне зоны досягаемости Марии. Сейчас он, сосредоточенно пыхтя, пытался выдернуть из стены застрявший меч. – Хороший вопрос. Можно потратить пару дней, выясняя это, – Гуро пожал плечами. – Вашу возлюбленную вряд ли что-то еще сдержит, а вот на ее милой, но недоброй сестрице можно испробовать крест, святую воду и что-то из народных оберегов. Некоторые вещи, правда, придется проверять вам – вы вроде на такие вещи не реагируете, а, Темный? – Яков испытующе посмотрел на Николая. – Вы знаете, кто я? – В общих чертах, душа моя, в общих чертах, – следователь сокрушенно вздохнул. – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… но я готов вам помочь и подсказать все, что знаю. – У меня нет пары дней, – хмуро ответила из-за стены огня Лиза. Похоже, она, как и многая нечисть, все же не была способна пересечь круг. – Сегодня последняя ночь, когда я могла бы спастись, а теперь уже поздно. – Вы можете ей помочь? – взволнованно спросил Гоголь. Бинх избавился от меча и подошел к ним, отряхивая ладони. В его глазах тоже читался вопрос. – Мда, – Гуро поджал губы. – Слушайте, если я нечисть, это не значит, что я могу все! Я даже колдовать не умею. Некоторые колдуны могут оборачиваться Огненным Змеем, а я Змеем был изначально, знаете ли. Сжечь могу. Золотом одарить могу. А проклятье снять… – Марушка сказала, что я могу помочь. Все обернулись к дверям, где стояла Василинка. Яков приблизился к ней и присел на корточки, ласково улыбаясь. – И чем ты поможешь, маленькая ведьмочка? Что тебе советчица говорит? – Что у господина Данишевского здесь комната тайная есть, где он зелья варил. – Есть, – кивнул Гуро и поднялся на ноги. – Я тебе покажу. – Я вас с ребенком никуда не отпущу! – забеспокоился Бинх. Следователь даже засмеялся. – Вот как раз детям меня страшиться нечего. Но, если не боитесь оставлять Гоголя с двумя ведьмами… уж больно подвержен он зову сирен. Впрочем, – он увидел вбежавших в зал Тесака, Бомгарта и Вакулу, – теперь уж точно Николай Васильевич в огонь не полезет. Господа! Пламя не тушить, ведьм не дразнить, а мы пойдем… Гуро проводил Василину и Александра в тайную библиотеку, где он уже бывал. Замок он попросту расплавил, и они оказались в небольшой комнатке, полной книг, склянок и сухих трав. Яков, зашипев, остался в дверях, а Василинка прошла прямиком к столу, откуда взяла стеклянный графин, стоящий в окружении пустых флаконов. Вылив его содержимое в котелок, девочка подошла к камину. Там тут же вспыхнул веселый огонь. Василина обернулась и благодарно улыбнулась Гуро, точно звездочки с неба подмигнули. Тот дружелюбно махнул рукой. Бинх вошел в библиотеку, но остановился у стены, чтобы не мешать девочке, которая ходила по всей комнате в поисках необходимых ингредиентов. – Что, не нравится? – с легкой насмешкой обратился пристав к Якову, который морщил нос, принюхиваясь, и иногда шипел. – Некоторые травы, которые здесь находятся, могут меня прогнать. – Изгнать? – Нет, – Гуро повернулся к Александру, гипнотизируя его своим огненным взглядом, – именно прогнать. Не очень люблю эту охранную магию, но отвар из определенных трав несколько… лишает меня памяти. Вы не представляете, как глупо себя чувствуешь, когда летишь к девице и вдруг понимаешь, что совершенно не помнишь дороги. Напрочь память отбило. Такие грубые намеки, что тебе в доме не рады, нет бы просто сказать! – А какие травы? – Так я вам и поведал, – Яков усмехнулся. – А изгнать меня и вовсе нельзя. – Как это? – Бинх недоверчиво прищурился. – Вы же нечисть. Нечисть изгоняют. – Не всю, – следователь почесал нос и задумчиво посмотрел в потолок. – Александр Христофорович, вот вы до встречи со мной в нечисть и вовсе не верили, скажите, отчего в поле в жаркий полдень гулять нельзя? – Солнечный удар случится. – А отчего пьяные в лес идут и блуждают там, дорогу найти не могут? – Оттого что пьяные! – Вот, – Яков улыбнулся, – а если вы Тесака своего спросите, он вам сразу ответит: в летний полдень в поле полудница сковородой по темечку приласкает, а в лесу пьяных леший путает. И правы будете оба! – Чушь какая-то. – Не чушь. Полудницы действительно зверствуют в поле в самое пекло, а лешие правда дурят неосмотрительных пьяниц, – Гуро развел руками. – Но не каждый обморок в полдень – удар полудницы, не каждый заблудший пьянчуга запутан лешим, и не каждую вдову, которая чахнет от тоски по погибшему мужу, посещает Огненный Змей. В странном мире, где всем нам довелось жить, довольно много правил, которые не стоит нарушать по объективным причинам. Поэтому у полудницы всегда наготове сковорода. А я всегда буду чувствовать, – следователь наклонился к лицу Бинха, обдавая его жаром, и почти коснулся носом чужого носа, – как кто-то тоскует по потерянной любви. Это все равно, что позвать меня. Александр, нахмурившись, отступил. Искры в темных глазах закручивались смеющимся вихрем. – Я пригласил вас как следователя из Петербурга, а не как Огненного Змея. – Как следователя вы пригласили меня на словах и предложили хлеб-соль. А как Змея позвали сердцем и предложили кое-что другое, – Гуро указал на грудь пристава. – И до тех пор, пока вы не оставите свое прошлое, я буду вас слышать. И смогу прийти. Александр Христофорович, вы мне глубоко симпатичны, – он снова лукаво улыбнулся и ненароком обнял Бинха за плечи. – Мне нравится ваш рациональный склад ума, мне нравится ваша решительность, граничащая с безумством – как вы напали на Марию! И из уважения к вам я, как уже сказал, не буду принимать облик вашей невесты. Но вам от меня все равно никуда не деться. Александр рассерженно хлопнул его по рукам, отталкивая, и в этот момент Василина позвала их: – Готово! *** В обеденном зале ничего не изменилось: озлобленные ведьмы сидели в кольцах огня, все остальные стояли поодаль и настороженно наблюдали. Гуро, держа бокал с мутно-зеленой жидкостью и игнорируя растерянные перешептывания за спиной, беспрепятственно прошел сквозь пламя к Лизе. – Пейте, – протянул он бокал. – Пейте-пейте, вам ведь все равно терять нечего, не так ли, голуба? Я не собираюсь тащить вам на растерзание десяток девиц и одного воскресшего. Хотя я понимаю, что сестру свою, которая технически тоже воскресла, вы бы с удовольствием придушили. Графиня, настороженно глядя на него, приняла бокал и залпом осушила. И тут же упала на подставленные руки Гуро. – Лиза! – воскликнул Гоголь, бросаясь вперед. – Да держите кто-нибудь этого дурака! – воскликнул раздраженно Яков. – Сгорит же! Вакула вовремя перехватил Николая и дождался, когда пламя угаснет. Гуро осторожно уложил девушку на пол. – Что с ней? – спросил Тесак, снимая шляпу. – Госпожа Данишевская спит, – пояснила Василинка, баюкая куклу. Вакула отпустил Гоголя, который кинулся к возлюбленной и склонился над ней. – Но она не дышит! Бомгарт тоже подошел, взял безвольную руку Лизы и нахмурился. – Пульса тоже нет. – Спит, – упрямо повторила Василина и спряталась за отца. Яков оперся на трость, разглядывая безмятежное лицо Всадницы. – Это зелье на основе того, что делал для нее граф. Она сейчас почти человек, и в этом состоянии мы погрузили ее в… летаргический сон, так это, кажется, называется, доктор? Она останется в таком состоянии, пока мы ее не разбудим. А разбудим мы ее тогда, когда сможем что-то сделать с проклятьем. – Это сработает? – с надеждой и сомнением спросил Гоголь. Гуро пожал плечами. – Понятия не имею. Но или так, или мы приводим сюда девушек, чтобы завершить кровавой ритуал и выиграть для вашей возлюбленной еще тридцать лет. А вам я вот что скажу, Николай Васильевич. Не важно, что вы думаете сейчас обо мне. Но ваши видения могут помочь в расследованиях. Вас боится мелкая нечисть. У вас есть некоторые способности. Хотите узнать больше – поезжайте со мной. Заодно, – он кивнул на Лизу, которую бережно поднял на руки Вакула, – присмотрите за своей зазнобой. Ну? Гоголь, поколебавшись лишь пару мгновений, кивнул. Бинх, стоящий за спиной Якова, сокрушенно покачал головой. Было так поздно, что уже рано. Александр собрал себе завтрак и сел за стол, ощущая непривычное одиночество. За последние дни он уже привык, что все трапезы он делил со своим гостем, который всегда находил тему для беседы. Бинх думал, что совсем огрубел после Кавказа и жизни в глубинке, но Гуро легко говорил на любые темы, в том числе и модные десять лет назад. С ним было… легко. А уж когда пристав узнал, что перед ним не человек, то, как ни странно, перестал чувствовать какое-либо стеснение. Ведь если тебя доводит нечисть, ее совершенно законно можно окатить ведром воды. Даже если эта нечисть немного столичный следователь. Впрочем, прощаться он не пошел. *** Жизнь вернулась в прежнее русло. Кражи, бытовые ссоры, драки. Никаких убийств, никаких Всадников, никакой нечисти. Идиллия. Только Бинх часто ловил себя на непонятной тоске, от которой иной раз сжималось сердце. Особенно когда он оставался один в пустой избе. Александр очень злился на Гуро за то, что тот разбередил забытую рану, напомнил о невесте, о прошлом… он сам не ожидал, что так скучает по возлюбленной, хотя прекрасно понимал, что тоскует он не столько о ней, сколько о жизни, которую загубил. Там остались и невеста, и карьера, и служба… А потом Бинх с неожиданной ясностью осознал, что скучает не по девушке и даже не по тому недосягаемому образу, который запечатлел в памяти – он скучает по лукавому Огненному Змею, который своими острыми как скальпель словами вскрыл нарыв на сердце. Да черт бы его побрал, пропади все пропадом! – Как бы АлексанХристофорыч в запой не ушел, – пожаловался Тесак Бомгарту. – Не ест почти ничего, совсем с лица спал…уж не знаю, с чего бы… – Судя по тому, что рассказал Николай Васильевич – хотя его рассказ совершенно и абсолютно невероятен! – Александр Христофорович был на волосок от смерти, Яков Петрович вовремя подоспел. Когда люди так близко видят смерть, они иной раз переосмысляют все… – А еще он узнал, что нечисть существует, – добавил Тесак. – Наверное, тоже сказалось. – Нечисть, – нравоучительно произнес Бомгарт, – есть плод фантазии темного, необразованного человека. – Да вы же сами видели! В лесу и в особняке! – Если наука чему-то еще не нашла объяснения, это не значит, что его нет! – Ну так может и нечисть имеет это ваше научное объяснение! – Тесак, ты тут что почем зря лясы точишь? Работать! – рявкнул Бинх, проходя мимо них. Тесак втянул голову в плечи и поспешил за ним. – Это еще что такое? Писарь проследил за рукой Бинха и быстро передал конверт начальству. – Нынче утром доставили. Лично вам. Из самого Петербурга. Может, награждение какое? – Или наоборот, – мрачно отозвался Александр и резким движением вскрыл конверт. Перед глазами запрыгали слова: «сим приказом… назначаю… Александра Христофоровича Бинха… пожаловать ему… после получения приказа… явиться в Петербург не позднее…» Приставу почему-то стало не по себе. Он беспомощно сел на скамью, и документ, выскользнув из его пальцев, спланировал на пол. Тесак бросился подбирать его и, прочитав, поздравлять Бинха. А у того в ушах звенел знакомый голос: …вам от меня все равно никуда не деться. Не любя – полюбишь, не хваля – похвалишь… Александру захотелось немедленно ехать в Петербург и придушить проклятого следователя.