Сквозь серые облака падал самолёт
Присесть, прыжок, импульс. Чуя безумен. Безумен настолько, насколько хватит скорости, только бы добраться до подбитого судна. Влево, вправо, немного вверх – от частей корпуса почти не уклониться. Страха нет – есть решимость и праведный гнев. Гнев на обстоятельства, из-за которых Чуя должен геройствовать. На краю города собрались бесстрашные, безумцы и журналисты. «Торчать здесь – самоубийство», — Чуя пробежался по отлетевшему металлу и поднялся в воздух. Он готов к резкому рывку — тот должен стать завершающим. Готов держать контроль до плавного соприкосновения с землёй, готов испариться с глаз наблюдателей, готов даже к последствиям... Но не к удару под рёбра.***
— Какого хера?! – восклицание растворяется в громкой музыке, а перед глазами мельтешат сине-зелёные огни. Они бьют по сознанию, с каждым ударом вырывая остатки немногочисленных мыслей. Накахара с животным страхом заламывает руки оппонента, спрятанные под рукавами светлого пальто, заставляет приземлиться головой на барную стойку и тихо усмехнуться. — И тебе не хворать, — Дазай положил голову на бок, улыбнувшись уголками губ. Его взгляд был направлен в голубые радужки, но увы, под тенью ночного клуба в них виднелась лишь ярость, — Может, отпустишь меня? Столешница, — он поёжился, — не очень удобная. Фраза улетела в пустоту. Дыхание адресанта сбилось, взгляд метался где-то впереди, будучи не в силах остановиться на одной точке, а дрожь пробрала свободное запястье. Свободное и тёплое. Оглушает шум собственного сердца, звон заполняет ушные раковины, оседая где-то у барабанных перепонок. Живое сознание отчаянно мечется, не понимая, с какой стороны ждать угрозы. — Кончай. Со своими. Трюками. — прошипел Чуя, не разрывая зрительного контакта. Нельзя давать образу уверенности и силы разойтись по швам, нельзя показывать причину, по которой всё тело пробивает крупной дрожью. — Ах, но я ведь так люблю фокусы~ — пропел расслабленный голос, — Но так и не могу понять, какой из них завершился неудачей, — чеширская улыбка засверкала во мраке, а кисти неприятно свело. Чуя горит. Каждой молекулой своего тела сгорает от возмущения. Его чаша терпения переполняется каждый раз, стоит тёмной макушке замаячить на горизонте, а тот прекрасно это понимает. И не теряет возможности позлить вспыльчивого мафиози почём зря. — Почему он упал?! — Накахара сорвался на крик, — Как ты в этом замешан?!! — тяжёлый удар пришёлся по столу, нарочно рядом с лицом Дазая. — Невозможно противиться притяжению, — тихая усмешка стала ответом, — но и ты иногда творишь невозможное. — Как ты смеешь?! — Чуя вновь замахнулся, но чья-то крепкая ладонь обвилась вокруг предплечья, — Да ваше агенство в щепки разнесло!!! — так хотелось разместить удар прямо у тёмной головы, припугнуть назойливого наглеца, но рука не двигалась с места, а через пару секунд Накахара отлетел на пол. Его — Чую — просто откинули в сторону, словно задиристую шавку. Нельзя так просто оставаться в стороне! — Ничего личного, парни, — мускулистый мужчина поднялся с соседнего места и посмотрел на упавшего, — но вы нам мешаете. Однако рыжего не колышет общественный покой. Как и мнение любых слоёв населения, помимо, пожалуй, мнения Босса. Он вскакивает, на ходу разминая кулаки, когда лбом встречается с бледной ладонью и, покачнувшись, приземляется на стул. Дазай прежде поднялся, развёл руки в стороны, соединил их в замок и потянулся. — Благодарю за помощь, о, прекрасный спаситель, — он размял затёкшие костяшки и наградил мужчину раскованной улыбкой, — надеюсь, алкоголь послужит Вам достойной наградой, — миролюбивый нрав умерил пыл "прекрасного спасителя", а зачатки вражды погубили выпивкой. «Чёртов дипломат». — Полагаю, моему маленькому другу, — ладонь приземлилась на чёрную шляпу, — стоит отплатить по счетам, а потому сегодня пьём из его кармана. — Чуя запротестовал, но Дазай продолжил рассыпаться в извинениях-благодарностях, сместив руку с головного убора на плечи, и разговор перешёл в более мирное русло.***
— Так, ещё раз, — Накахара потёр переносицу и шумно выдохнул, — сегодня пятница, — собеседник кивнул, — Никаких авиакатастроф в Йокогаме не случалось? — бармен отрицательно покачал головой. — Ни вчера, ни позавчера, ни в прошлое воскресенье, — с широкой улыбкой подтвердил Дазай. Такой Чуя выбивается из привычного образа: рыжие пряди обрамляют задумчивое лицо, обыкновенные гнев и недовольство сменились на хмуро сведённые брови, а указательный палец очерчивает контур бокала. Алый напиток остаётся нетронутым, и Дазай внимательно разглядывает в-своём-уме Накахару. — Но если твой котелок не может это переварить, — детектив подпёр голову ладонью и прикрыл веки, — не расстраивайся, ведь сейчас ты понял, что, возможно... — Умолкни, о, презренный, — после тяжёлого вздоха такой же тяжёлый взгляд голубых глаз пал на бармена. Одного из фаворитов, между прочим, ведь если он составит заказ "на свой вкус", то напиток идеально подойдёт к настроению посетителя. Творческая личность и, помимо того, отличный собеседник. В отличие от некоторых. — ..... голова создана не только для.... — Желаете чего-нибудь ещё? — бармен отставил стакан и вопросительно глянул на Чую. Его интеллигентная манера держаться совсем не вязалась с родом деятельности, и клиент в очередной раз мысленно добавил к образу монокль и плащ Хироцу. — ...для вышибания стен и врагов... — Да, пожалуй, — голосом, полным безразличия, ответил посетитель, — хочу, чтобы тот парень справа охрип, — однако пауза после фразы не дала результата. — ...и может быть, тебе достанется более активное серое вещество... Увы, Чуя не главный герой милой сказочки, а его способность – отнюдь не мгновенное исполнение желаний. И даже сочувствующий взгляд человека по ту сторону стойки не спасёт от одного единственного проклятья. — .....но только в следующей жизни. — Ты закончил? — парень взял бокал и вопросительно уставился на детектива. — Я и не начинал, — тот непринуждённо пожал плечами, а после поймал подъехавший стакан с чем-то цветным — За что пьём? — Пить с тобой опасно для жизни, — цыкнул Чуя и лениво потянул напиток. Нотки крепкого винограда в сочетании с другими ягодами приятно пощипывали язык, а внутри расцветало тепло. Теперь, когда умиротворение влилось в глотку бордовой патокой, наверняка выдержанной не меньше декады, все внешние раздражители померкли, и в голове наступила удивительная ясность. — Пф, кто бы говорил. Почти все. Одна помеха до сих пор сидит по правую руку и опрокидывает свою рюмку залпом. На подобное расточительство больно смотреть, потому взгляд Накахары упирается в стол; течение мыслей ушло в мирное русло. Сегодня пятница, тринадцатое мая, начало десятого вечера, если верить настенным часам у потолка. Он находится в одном из центральных баров Йокогамы, в котором последние несколько месяцев нашёл собственный рай. Доброжелательный персонал быстро подстраивается под запросы клиентов, обыкновенно не вмешиваясь в их личные дела, качество напитков оправдывает (а порой и превосходит) ценник, а на входе — что стало для Накахары и даром, и проклятьем одновременно — стоят двое крепких ребят, в чьи обязанности так же входит проверка возраста входящих. В первый раз, когда мафиози решил разбавить неширокий круг посещаемых заведений, его попросту не пустили за порог. Бравые рыцари в стальных латах — либо же серьёзные мужчины в костюме и тёмных очках, кому как удобнее — загородили дорогу, явно напрашиваясь на парочку коронных. Но Чуя лишь окинул их испепеляющим взглядом, лишая чести быть впечатанными в стену самим номер-один в Портовой Мафии. Вусмерть уставший Исполнитель не при исполнении топнул ногой от возмущения, сопроводив жест тихим «суки». Тёмный асфальт разошёлся трещинами, а капризная принцесса отчалила заливать плохой день в свою башню с потаённым алкогольным хранилищем. Ладно, не таким уж и потаённым, но стоило незваному гостю открыть холодильник, как прекрасная принцесса обращалась ужасным драконом. Поэтому Накахара и не принимал гостей. Его дом – его крепость. Крыша над головой уже давно не была единой с Овцами, а важная мафиозная шишка может и не пускать посторонних в свою обитель. Светлые ресницы опустились к щекам. В опустошённом бокале отражаются тёплые мерцающие огни, и Чуя собирается с мыслями. В светлой голове лениво крутится кубик рубика, переставляя цветные квадратики на прежние места. Кажется, одна линия собралась воедино; на ум пришла одна здравая мысль. Он ведь зачем-то приходил сюда, верно? И рука на плече в бежевом пальто оказалась неслучайно. Следовательно, надо что-то сделать..? Но сейчас под действием алкоголя даже шевелиться не хочется, а вот сон необходим больше воздуха. — Эй, придурок, — он сложил голову на руки и перевёл взгляд на Дазая, — заебал следить за мной.