«— Каспар, расскажи историю. — О нас с тобой? — Да, но только не заканчивай. — Тогда предлагаю открытый финал».
Раз. Два. Три. Помутневшая от времени бронзовая голова дракона пристально смотрела на него, сжимая в клыкастой пасти толстое витое кольцо. Эрик постучал кнокером в ворота усадьбы ровно три раза. Гулкий металлический звук оказался настолько громким и пронзительным, что мог бы поднять мертвецов со всей округи. От этой мысли стало особенно неуютно. Если сведения были правдивыми, где-то рядом располагалось фамильное кладбище — оплот неупокоенных душ, по преданиям любящих бродить туда-сюда и стенать в ночи. Хотя всё это выдумки. Городские легенды, нелепые страшные истории, способные напугать разве что впечатлительного ребёнка. Эрик передёрнул плечами, отошёл подальше, окидывая взглядом особняк, виднеющийся за высокой оградой. Массивные кованые ворота тянулись вверх острыми копьями, придавая унылому месту ещё больше мрачности. Само здание сохранило былой лоск и роскошь неоготического стиля, из-за чего больше напоминало сказочный замок. Непроходимые заросли вокруг только усиливали эффект погружения: Эрик чувствовал себя Красной шапочкой, которую поджидал в кустах злой и голодный волк. Оставалось надеяться, что хозяин местной достопримечательности на него не похож. Впрочем, впускать его никто не спешил. Да что за херня? Эрик постучал снова, как можно сильнее ударяя кольцом по поскрипывающим воротам. Ладони уже давно вспотели: то ли от волнения, то ли от непривычно жаркой погоды в конце сентября. Он успел несколько раз пожалеть о решении написать статью о старинной усадьбе Сазерленд, которая так удачно перешла в наследство некоему Каспару Мицци. Удачно, потому что богатый наследничек почти сразу же выставил родовое гнездо на продажу, и его мог осмотреть любой желающий. Не то чтобы Эрику не было чем заняться. Однако начальство требовало пусть маленьких, но сенсаций. Поэтому пришлось пожертвовать своим выходным, встать в пять утра и тащиться сюда ради интересного материала для будущей не менее интересной статьи. К тому же появился прекрасный шанс проявить себя и набраться опыта. Для Эрика это одно из первых полноценных интервью. Уже на стадии сбора материалов он понял, что дело будет необычным. Всё-таки, не так скучно, как писать об открытии нового торгового центра, страйках или делать сводку спортивных новостей. Наконец до слуха донеслись шаркающие звуки шагов, затем — отчётливое покашливание и протяжные щелчки открывающегося замка. Правая сторона ворот шумно отдалилась назад, а перед Эриком появился крепкий седой старик в помятой клетчатой рубашке и затёртых джинсах. — Здравствуйте, — осторожно начал он, разглядывая неприветливое морщинистое лицо. — Я — Эрик Бим, журналист. Я пишу статью об этой усадьбе, и хозяин сказал, что сегодня можно приехать. Он дома? Помедлив, старик кивнул. Громко промычал что-то неопределённое, ткнул пальцем в сторону особняка, махнул рукой. Эрик расценил это как приглашение. Видимо, бедолага был глухонемым и читал по губам, поэтому так пристально на него смотрел. Любопытно, знает ли он язык жестов? Внутри усадьба оказалась более ухоженной, чем снаружи. При беглом осмотре внимание привлекали некогда пышные клумбы, заросшие розами и сорняками, одинокая каменная беседка, а также небольшой фонтанчик в центре лужайки перед домом. Пока старик возился с воротами, Эрик раскрыл свой блокнот, делая пометки. Его прервал бестактный тычок в спину, заставивший вздрогнуть от лёгкого испуга. На лице старика не было даже намёка на сожаление: хмуро сдвинув густые брови, он тыкал пальцем в сторону двери, а успокоился только тогда, когда Эрик двинулся в указываемом направлении. Да уж, малоприятное знакомство. Чем ближе он подходил, тем сильнее нарастало беспокойство. Мрачный особняк возвышался над ним, глядя тёмными окнами, кругом — ни души, кроме странного старика и незнакомого хозяина усадьбы. Джип пришлось оставить далеко возле дороги: иначе как пешком сюда не добраться. А если с ним что-то случится? Что если этот Каспар Мицци какой-то маньяк? А даже если и не маньяк, то кто помешает ему сделать с Эриком что-то противозаконное? И какие обвинения потом сможет предъявить полиция? Каждый шаг гулко отдавался в голове, сознание туманилось от пугающих мыслей. Блокнот с ручкой, диктофон и телефон — вот и все улики, от которых несложно избавиться. Эрик остановился, вслушиваясь в почти звенящую тишину. Так странно… Не слышно ни птиц, ни шелеста листьев, ни других звуков природы. Только рваное дыхание, рвущееся из груди. Пусть Эрик не верил в интуицию, гороскопы и прочую предсказательную чушь, но что-то, сидящее глубоко внутри, заставило его развернуться и чуть ли не бегом направиться к воротам. — Вы идёте в противоположную сторону, — насмешливо прозвучал за спиной глубокий приятный голос. — Впрочем, особняк почти всегда производит на гостей отрицательное впечатление. Вы ведь Эрик Бим, журналист? Я — Каспар Мицци, мы договаривались о встрече. Вот насколько нелепой может быть ситуация, когда поддаёшься панике без видимой на то причины. Эрик тщетно пытался дышать ровнее, ощущая, как щёки горят от стыда. Сейчас, когда страх растворился, он словно вынырнул из глубины на поверхность: всё так же щебетали птицы, отчётливо шумела листва, потревоженная осенним ветром, тихо журчала вода в фонтане. Эрик вскинул голову и развернулся. На крыльце стоял высокий, хорошо сложённый мужчина. Как раз из тех чертовски привлекательных засранцев, делающих вид, что знать не знают, насколько они шикарны. Каспар был одет в чёрные брюки и белую рубашку с закатанными рукавами и расстёгнутым воротом. Да, сегодня непривычно жарко. Эрик понимал, что нужно поздороваться. Понимал, что абсолютно невежливо так пялиться на хозяина усадьбы, рассматривая красивое, с точёными чертами лицо: тонкие губы, растянутые в приятной улыбке, выразительные тёмно-зелёные глаза, ухоженные брови и чёрные короткостриженые волосы. Но Каспара такое внимание, похоже, ничуть не смущало. Пользуясь моментом, он тоже рассматривал Эрика. Изучающе и оценивающе. — Эм... Да, я Эрик. Рад знакомству. Знаете, у вас тут красиво. А ещё я читал, что здесь есть семейный склеп. Хотя некоторые источники утверждают, что даже целое кладбище. Крайне любопытно. Покажете? Впрочем, давайте потом. Вы лучше скажите, вот тот старик, открывший ворота, кто он? Представляете, толкал меня к самому порогу, не давая осмотреться и сделать заметки. Крайне странно, если честно. — О, понимаю. Старина Джек — бывший военный, всегда угрюмый, такой уж характер. А после того, как оглох, решил, что с окружающими можно вообще не общаться. Даже меня порой игнорирует, так что не обижайтесь. Кстати, вы вопросы прямо на крыльце задавать будете или всё-таки пойдём в дом? — Думаю, в доме будет удобнее. Каспар кивнул и широко улыбнулся, показывая ровные белые зубы. — Я тоже так думаю.***
Внутренний интерьер Эрика откровенно разочаровал. Великолепно отполированные, отлично сохранившиеся дубовые панели, а также кованая люстра в гостиной — единственное, чем можно было искренне восхититься. Всё остальное — мебель, зеркала, картины на стенах, огромный камин — накрыто белой тканью, посеревшей от толстого налёта пыли. Скучно. И нос постоянно чесался. Эрик сидел на маленьком новом диванчике, видимо, Каспар поставил для удобства посетителей. Сам же хозяин разместился в удобном массивном кресле, терпеливо ожидая, пока его гость немного осмотрится. — Я подготовил список вопросов, — Эрик деловито закинул ногу на ногу и раскрыл свой блокнот. — Почему вы решили продать усадьбу, доставшуюся вам по наследству? — Действительно, что может быть лучше запущенного мрачного дома, внезапно свалившегося мне на голову? — рассмеялся Каспар. — Я ведь согласился на встречу с вами в надежде на то, что огласка в прессе и соцсетях поможет мне быстрее найти покупателя. — Можете рассчитывать на интересную статью, но покупателя будете искать сами. Продолжим? Усадьба Сазерленд имеет многовековую историю и является уникальным строением в неоготическом архитектурном стиле. Подлежит ли дом восстановлению? — Подлежит. Но для меня это слишком дорого. Даже если растянуть ремонт на несколько лет, придётся нанимать уникальных специалистов для реставрационных работ, чьи услуги доступны разве что людям из списков Форбс. — Что вы можете рассказать о семье, которой принадлежала усадьба? — По большому счёту, не так уж и много, — Каспар замолчал, обдумывая вопрос. — Я прихожусь семейству Сазерленд очень дальним родственником. — А конкретнее? — настаивал Эрик, чувствуя, что нащупал что-то интересное. Чутьё журналиста его никогда не подводило. — Конкретнее? Хммм… Только если это останется между нами. Каспар чуть подался вперёд, словно их мог кто-то подслушать. Вблизи он оказался ещё красивее. Эрик мог бы и дальше списывать своё участившееся сердцебиение на духоту в старом захламлённом доме, но он привык быть честным с самим собой. Если бы этот мужчина сейчас пригласил его на свидание, Эрик бы без раздумий согласился. Впрочем, не стоило принимать обычную вежливость и гостеприимность за проявление личной заинтересованности. — Хорошо. Обещаю, что так и будет. — Мой отец — внебрачный сын Томаса Сазерленда, — Каспар многозначительно кивнул, словно это могло объяснить буквально всё на свете. — Дедуля умирал от рака кишечника, знал, сколько примерно протянет и упорно искал наследников. Я оказался единственным живым и, главное, дееспособным кандидатом. Остальные родственники либо давно умерли, либо находятся на попечении государства. Его юристы даже экспертизу ДНК провели, чтобы доказать степень родства. Благо не за мой счёт. — Просто бомба, — выдохнул Эрик. — Не волнуйтесь, этот материал в статью не войдёт. И вы никогда не общались со своим дедом? — Нет. Не общался. Правда он регулярно присылал открытки и даже подарки на праздники. У меня где-то сохранились несколько писем с его фотографиями. Дедуля даже приглашал моего отца в гости, но тот наотрез отказывался. — Любопытно… Верите ли вы, что здесь есть какая-то мистика? Верите ли вы в легенды, которые рассказывают люди об усадьбе Сазерленд? — Не стоит верить всему, что говорят люди. А насчёт мистики вы мне сами расскажете, когда осмотрите усадьбу. Каспар так обаятельно улыбнулся, что Эрика снова бросило в жар. Это незаконно. Нет, правда? Он правда делал вид, что не видел и не замечал всего, что творил? Чёртов сукин сын. — Есть ли здесь призраки? — упрямо продолжил задавать вопросы. — Вы встречали хоть одного? — Нет, не встречал. Но говорят, что здешние духи, особо злобные и сильные способны вселяться в живых людей. Каспар выдержал театральную паузу, затем плавно поднялся со своего места. Подошёл вплотную, дотронулся до его плеча, вынудив ещё и покраснеть. Просто отлично! — Не желаете чего-нибудь выпить перед тем, как я покажу вам дом? Кофе, чай или, может, лимонад со льдом? — Лимонад со льдом! — выпалил Эрик, ещё больше краснея от собственной неловкости. — Спасибо. — Прекрасно, я тоже буду лимонад. Воспользовавшись тем, что хозяин удалился, по всей видимости, на кухню, Эрик поднялся с места, чтобы разглядеть убранство дома поближе. Он аккуратно поднимал пыльные покрывала, восторженно разглядывал раритетную мебель, чихал и делал пометки. За очередной тряпкой Эрик обнаружил огромное, практически на всю стену зеркало. В старинной золочёной раме оно, тем не менее, казалось практически новым. Блокнот быстро пополнялся записями, пока Каспар задерживался на кухне. В очередной раз, подняв взгляд, Эрик увидел, что в отражении рядом с ним стоял чей-то силуэт, накрытый белой тканью. Побледнев от осознания, он медленно отвернулся от зеркала, покрываясь мурашками. За спиной ничего не оказалось. Ни силуэта, ни покрывала. Ни-че-го. От внезапного прикосновения к шее Эрик буквально подскочил на месте. Он инстинктивно отпрянул в сторону. Завертел головой, но в гостиной кроме него никого не было. Это всё от переутомления и недосыпа. Эрик успокаивал себя как мог. Вот только мерзкое ощущение от ледяных пальцев на коже никак не проходило. — Что с вами? Вам плохо? — обычный вопрос прозвучал словно гром. Каспар потрясённо рассматривал его, затем решительно подошёл ближе. — Эрик? — Я… Я видел здесь… видел… Эрик показывал в сторону зеркала, прекрасно понимая, что там уже ничего нет. Но ведь было! Было же? — Там никого нет, — спокойно ответил Каспар и вдруг прикоснулся тыльной стороной ладони к его лбу. — Да вы перегрелись! Ну-ка, снимайте куртку. Он повиновался. Стянул трясущимися руками спортивную куртку, позволил усадить себя в кресло. Почти залпом выпил протянутый лимонад, вполуха слушая, как Каспар рассказывает что-то о зеркале. Нужно потом записать. Эрику действительно стало лучше. Тело наполнила удивительная лёгкость. Веки закрывались сами собой, и бороться с внезапно нахлынувшей сонливостью абсолютно не хотелось.***
Длинная цепь тянулась от потолка, крепко фиксируя скованные наручниками руки. Сталь впивалась в запястья, сдирая нежную кожу. По предплечьям стекали тонкие кровавые струйки, изредка капая на пол. Приходилось вставать на носки, чтобы рукам не было так больно. С каждым разом выходило всё хуже. Ноги затекали и чертовски дрожали, подкашиваясь. Вот бы упасть на колени, свернуться калачиком и больше ничего не чувствовать. К сожалению, решал не Эрик, потому приходилось терпеть, кусая губы, и пытаться удержаться на трясущихся ногах. Он стучал зубами, слушая мерное жужжание генератора. Вот бы стать мотыльком и подлететь к старой грязной лампочке. Ему бы стало тепло. Он бы сгорел, но согрелся. Тяжёлая дверь открылась со скрипом. Эрик тут же зажмурился, покрываясь мурашками. Каждый шаг вгонял в оцепенение. Из ловушки не выбраться, а хотелось надеяться на обратное. Эрик дёрнулся, звеня цепями. Как глупо. Кто он такой, чтобы совладать с железом? Горячая рука легла на лопатки. Эрик выдохнул, пытаясь собраться. Сердце забилось сильнее, дыхание участилось, обнажая всё, что необходимо спрятать. Это неправильно. Нельзя позволять Каспару наслаждаться этим. Пальцы зарылись в волосы, грубо потянув назад. Эрик опустился на ноги, выгибаясь и пища. Сталь снова вонзилась в кожу, а чужие ногти оцарапали затылок. — Считай, — чуть слышно произнёс, прижимаясь к спине и поглаживая шею. Так мягко и нежно, будто невинная просьба. Она отдавалась набатом, ударяя по вискам, с каждой секундой разрастаясь, точно снежный ком. — Раз, — произнёс, сжимая кулаки и стараясь оставаться сильным, когда хвосты плети коснулись лопаток. — Два, — считал чуть слышно, тяжело дыша. — Три, — прохрипел, проглатывая последний звук. Приказ требовал подчинения, но горло пересохло. Получалось лишь невнятно кряхтеть. Каспар наносил удары размеренно, требуя считать, но ответа не получал. Сил хватало лишь на то, чтобы хорошенько стиснуть зубы и не закричать от очередной вспышки боли. На седьмой раз всё стихло. Эрик благодарно выдохнул, опуская голову и подёргивая саднящими плечами. Мир как-то странно кружился, а в ушах до сих пор стоял свист плети. Эрик прикрыл глаза, желая исчезнуть и забыться. Секунда. Приближающиеся шаги. И резкий холод. По лицу стекала ледяная вода, заставляя ёжиться и загнанно дышать. Каспар хмыкнул чему-то своему, взял другую ёмкость, повторив процедуру. Эрик широко распахнул глаза, ругаясь себе под нос и глотая попадающую в глотку воду. Дрожь пробивала насквозь, но отчего-то стало значительно легче. — Думаю, теперь ты сможешь считать вслух, мой золотой мальчик, — погладил по мокрым, слипшимся волосам, мягко улыбаясь. Каспар ненадолго замер, его взгляд прояснился на краткий миг, а черты лица стали мягче и привычнее. Хотелось прикоснуться к нему, провести ладонью по щеке, сказать, что всё в порядке, но замешательство и оцепенение быстро улетучились, являя более привычную картину: затуманенный взгляд, равнодушие и желание причинять боль. Каспар вернулся назад, а Эрик приготовился к новой порции боли. — Во-осемь, — голос сорвался от очередного удара, Эрик прогнулся в пояснице, пытаясь уйти от него, но лучше не стало. Плеть настигла лопаток так же быстро, как и в прошлый раз. Коснулась, выбивая последний воздух из лёгких, заставив кашлять и глотать слёзы. Из старой ржавой трубы мерно капала грязная вода. Эрик считал, концентрируясь на звуке, с каждым ударом погружаясь куда-то глубоко в себя. Впадая в транс, отдаляясь от всего, что происходило. Плеть гуляла по разгорячённому телу, доставляя уже не боль, а какую-то странную смесь ощущений. Приятно. Немного холодно. В запястья врезалась сталь, а ноги с каждым ударом подкашивались, но было как-то непривычно хорошо. Эрик прикрыл глаза, проваливаясь в странный экстаз, похожий на сладкую, дурманящую грёзу. За завесой век лишь свет. Такой родной и дружелюбный. Эрик потянулся к нему, словно мотылёк. Не страшно сгореть, когда так сильно желаешь согреться.***
— Почему ты так на меня смотришь? Я в этом не виноват, — Эрик лежал у лестницы, ведущей на второй этаж. Лежал и даже не пытался встать. Как же он заебался. Этот дом вгонял его в ужас. Невозможно находиться в такой убогой развалюхе. Нет, конечно, особняк прекрасен и невероятен, но многим местам требовался капитальный ремонт. Теперь и Эрику необходим ремонт или хотя бы доктор, потому что нога начинала болеть, и лучше бы это был просто вывих. — Серьёзно, Каспар, не смотри на меня так. Я не виноват, что эта развалюха разваливается и пытается убить меня. Зачем я вообще решил остаться у тебя на ночь? Зачем я вообще сюда приехал? Теперь я не смогу встать и, вероятно, умру прям здесь, если ты, конечно, не поможешь мне. Тот выразительно приподнял бровь, внимательно слушая этот активный монолог. Эрик ругался, бурно жестикулируя и сокрушаясь, обвиняя в неудачах особняк, Каспара и свою природную неуклюжесть. Тот терпеливо ждал, пока Эрик умолкнет, а после подошёл и аккуратно поднял его на руки, придерживая за поясницу. — Если ты забыл, зачем остался у меня, я с удовольствием обо всём напомню, — сообщил он, направляясь в гостиную. — И не раз? — хихикнул Эрик, прижимаясь ближе к широкой и тёплой груди. — И не два, — заверил Каспар, укладывая его на широкий диван. — Сойдёмся на трёх? — Подходит. Он откинулся на мягкую спинку, пока Каспар аккуратно ощупывал его больную лодыжку. Эрик шипел и жмурился. Слишком неприятно. Пора бы уже привыкнуть получать синяки и ссадины, но как-то не выходило. Эрик наблюдал за действиями Каспара и постоянно стремился прижать ногу ближе. — Чёрт! Больно. — Кажется, всё не так плохо, как ты предполагал, — пожал он плечами, отстраняясь. — Просто ушиб. — Нет! Не может быть. Ты говоришь так специально, чтобы успокоить меня. Скажи правду. Она сломана? — Да. Придётся ампутировать. — Ну вот! Я так и… Стоп! Что?! Подожди. Куда ты уходишь? Не оставляй меня здесь одного. Кас! Каспар молча вышел из комнаты, заставив Эрика хмуриться и малость обижаться. Глупо и по-детски? Пусть так. Эрик нуждался в заботе, требовал внимания и не уставал об этом сообщать. Взрослый и самостоятельный? Да. Только вот урвать себе кусочек Каспара в любом виде — святое. — Эй, а что это у тебя там, — поинтересовался, разглядывая какое-то полотенце в руках Каса, когда тот вернулся. — Лёд. Каспар сел рядом, аккуратно закинув ноги Эрика к себе на колени. Стянул с них кроссовки и носки, закатал штанину джинс и приложил к ушибу свёрток. Эрик зажмурился от холодка, прошедшего по телу, но быстро расслабился под успокаивающими прикосновениями. — Забавный ты. — И ещё невероятно очаровательный. Каспар выдохнул и покачал головой, улыбаясь на такое заявление. — Скажи, как можно сейчас жмуриться от боли, а в нашей спальне наслаждаться тем же? — Это, — Эрик отвёл глаза в сторону, щёки начинали гореть, а от воспоминаний накатывало возбуждение, — это совсем другое. — Другое? Каспар коснулся губами лодыжки, спускаясь поцелуями к пальцам. Эрик замер, прислушиваясь к ощущениям и наблюдая из-под полуопущенных век. — Мне нравится, как ты прикрываешь глаза, когда я тебя целую, — сообщил Каспар, поднимаясь к голени. — Что ещё? — Нравится обнимать, — он притянул его ближе, устраивая руки под лопатками и заглядывая в глаза, — и смотреть, как ты краснеешь. — Ещё? — чуть слышно спросил Эрик. — Лицо, усыпанное веснушками. — Ещё? — он потянулся за поцелуем, обхватывая шею Каспара. — Твои светлые кудрявые волосы. В свете солнца передо мной будто ангел. — Как много я должен услышать, пока ты не доберёшься до губ. — Ах, да-а, то-очно. Губы. Даже и не знаю. Как только они размыкаются, вылетает так много слов. — То есть это причина их не любить? — Это причина их обожать, — хмыкнул и, улыбаясь, замер в паре сантиметров от его губ. — Кас, — выдохнул Эрик, подаваясь навстречу.***
Эрик держался за дверной косяк мёртвой хваткой. Пальцы белели, а ногти продирали обои насквозь, ломаясь и оставляя кровавые следы на сером камне. Эрик вцепился в свою спасательную соломинку, надеясь удержаться и укрыться от бушующего урагана. Только не снова. Он не способен больше терпеть издевательства. По щекам текли непрошеные слёзы, Эрик всхлипывал и молил отпустить. Каспар непреклонно двигался вперёд, собираясь во что бы то ни стало совершить задуманное. Эрик отлично видел это во взгляде холодных зелёных глаз. Считывал агрессию и дикое желание подчинять. Хотелось проснуться, потому что реальность не могла быть столь отвратительной. Так не бывает! Это всё кошмар! Он жмурился и шептал себе каждодневную мантру: всё пройдёт. Он верил. Он надеялся. Действительность поступала по собственным законам, и плевать она хотела на сказки, которыми кормил себя Эрик. Каспар грубо зарылся пальцами в его волосы, потянул на себя, заглядывая в глаза, затем резко приложил его лбом о стену. Эрик не собирался сдаваться, он держался из последних сил, пока голова не пошла кругом, а вещи перед ним не начали превращаться в какие-то загадочные абстракции. Руки ослабли и задрожали, отпуская спасательный островок, который был так нужен. Каспар не мешкая потащил Эрика к подвалу, волоча по полу за волосы. — Хватит! Слышишь? Отстань! Эрик сгребал ногами ковёр, желая зацепиться, ронял тумбочки и близстоящие вещи, пытаясь схватиться хоть за что-то, но Каспар удерживал крепко, продолжая тянуть в уже привычное и ненавистное место. Он бил Эрика за неповиновение и усиливал хватку каждый раз, когда тот пытался отстраниться или оттолкнуть его от себя. — Пожалуйста! Только не снова. На мне уже нет живого места, — он рыдал, цепляясь за широкое запястье, оставляя на нём свои кровавые следы. Тяжёлая дверь с громким скрипом открылась. Эрик держался за неё, умоляя остановиться. Каспар нахмурился. Ему, очевидно, надоело подобное поведение, потому, взяв Эрика за шиворот, швырнул его с лестницы вниз. Он чудом не свернул себе шею, приложившись рёбрами и позвоночником о ступени. Тело неистово ныло. Оно не способно выносить столько боли за раз, но приходилось стискивать зубы и, тихо скуля, смиряться. Эрик не пробовал подняться. Попытки к бегству пресекали на корню, а злить Каспара больше он не желал. Сердце заходилось в бешеном ритме, набатным отзвуком ударяя по вискам. К горлу подкатывал ком желчи, и хотелось проблеваться, но в желудке пусто, да и Эрик не готов раскисать до такой степени. Он смотрел на проржавевшие трубы, слушая, как по ним бежала вода. Это малость отрезвляло и успокаивало. Он давно привык концентрироваться на чём-то простом. Лопаток Эрика что-то коснулось. Поморщившись, он обернулся, видя возвышавшуюся фигуру над собой. Такую массивную и властную. С прохладой во взгляде, отрешённостью и ненавистью. Как-то слишком не по себе, но желания отвернуться нет. Эрик разглядывал любимые родинки на руках и лице. Они простые. На них легко сосредоточиться. Их хотелось считать, и это помогало. Он избегал зелёных глаз, затягивающих в свой плен, как в болото. Избегал тонких губ и щетины, что царапала спину, когда Каспар целовал свежие кровоподтёки, оставленные любимой плетью. — Вставай, — скорее просьба, чем жёсткий приказ, но неповиновение каралось, потому Эрик слушался. Он придерживался за стену, поднимаясь на ноги. Выпрямиться не получалось. Рёбра горели огнём, а ноги подкашивались, норовя поставить его на колени. — Раздевайся. Эрик посмотрел на Каса лишь на миг. Никчёмная попытка выдержать адскую бездну, заглянуть в душу и оказаться наравне. Глупо. Взгляд устремился в пол, на запачканный камень. Руки поднялись к вороту толстовки, стягивая, обнажая бледное покрытое синяками тело. Эрик поёжился, прижимая одежду к груди. Он должен уже привыкнуть. Их ритуал проходил ежедневно. — Сегодня снимай всё, — приказал, забирая толстовку и отбрасывая её в сторону. — Что ты… — сглотнул, отступая назад, — собираешься делать?.. — голос сел от осознания, когда Каспар расстегнул ремень своих брюк. — Тебе правда нужно объяснять? — выгнул бровь, стягивая футболку. — Не надо… — Тогда продолжай раздеваться. — Пожалуйста… — Эрик мямлил, отступая к стене, упираясь спиной в выступающие кирпичи. Он вжимался в них, желая пройти сквозь стену, этим лишь отрубая себе пути для отступления, которых, в общем-то, и не было. — Сегодня я помогу тебе, но в следующий раз будешь делать всё сам. — Сле-ду-ю-щий… раз?.. — Эрик сглотнул, отчётливо проговаривая каждой слог, покрываясь мурашками от мыслей, что роились в сознании, и не веря в происходящее. — Не надо, — он, хныча, рухнул на колени, закрывая лицо руками и продолжая умолять. — Всё что угодно, Кас. Лупи хоть до обморока, я больше ничего не скажу, но не заходи так далеко. Каспар присел на корточки, подцепил его подбородок двумя пальцами и заставил посмотреть на себя. — Будешь послушным, — он провёл остриём ножа по щеке Эрика. Глаза тут же округлились, он бесшумно выдохнул и замер, оцепенев, — и я сделаю всё аккуратно, — поцеловал в лоб. — Будешь кричать и брыкаться, — лезвие коснулось плеча, — буду трахать и резать тебя, пока не сдохнешь, истекая кровью в этом богом забытом подвале. Понятно? Эрик кивнул, посматривая то на Каспара, то на нож. Тело не слушалось, а в ушах звучал лишь гул из каких-то странных незнакомых голосов. Они разрывали сознание на части, крича о чём-то своём, но всё стихло, когда чужая рука легла на его ремень. Эрик смотрел, будто наблюдая со стороны. Не сопротивлялся и старался смириться. Прикосновения Каспара обжигали, оставляя невидимые следы где-то под кожей. Он втягивал живот и ёжился, но более шевельнуться не смел. По лицу прилетел удар. Неожиданно. Наотмашь. — За что? — Раздражаешь. Каспар грубо толкнул его в грудь, прикладывая головой о стену. В глазах на миг потемнело, а по щекам потекли слёзы. Эрик вытер их и взглянул на свои дрожащие руки. Неужели шансов на спасение нет и он останется здесь навсегда? Он смотрел на перекошенное от злости лицо Каспара. Смотрел и понимал, что нужно что-то предпринять. — Я понял. Можно я всё сделаю сам. Пожалуйста, — голос дрожал, но Эрик пытался улыбаться, пытался показать, что готов подчиняться, что будет слушаться и вести себя хорошо. Каспар недоверчиво посмотрел на него, но отступил, позволяя Эрику подняться и продолжить. Он медленно встал, опираясь о стену, вытащил ремень из шлёвок и с размаху хлестнул им по лицу Касапара. Тот хмыкнул, потирая ушибленное место, и разразился жутким смехом. — Хорошо, а что дальше, золотце? Попробуешь ещё раз? Каспар стоял на месте, раскинув руки в стороны. Явная провокация, но другого выбора не было. Пятиться назад просто некуда. Дальше стены не продвинешься. Оставалось идти в наступление. Он сделал шаг вперёд, снова замахнулся, но ремень был пойман, а сам Эрик оказался прижат к груди Каспара. — Мне нравится. Теперь ты решил доказать, что чего-то стоишь? Знаешь, путь к обнажённому нутру может быть куда проще, чем ты думаешь, — провёл ножом по груди, разрезая кожу. — Посмотрим, насколько глубоко я смогу пробраться? Эрик проскулил что-то невнятное, пытаясь отпихнуть Каспара в сторону, пока лезвие не коснулось шеи. Он замер, выпуская ремень из рук. — Подними и отдай мне. Эрик наклонился и со всей силы боднул Каспара головой в живот, роняя его на пол, а сам побежал к лестнице, надеясь выбраться. — Гадёныш! — выругался тот, поднимаясь. Он схватил его за плечи у самой двери. Отшвырнул в сторону и, наблюдая, как Эрик катился по ступеням вниз, медленно спускался следом. — Признайся, мой золотой мальчик, тебе нравится, когда я так груб? Нравится быть непослушным, а после наказанным? Нравится считать ступени рёбрами? Каспар присел на корточки, наблюдая за ним, точно хищник за добычей. Но Эрик не жертва и подчиняться не станет. — Катись к чёрту, — прошипел он, нагло глядя в глаза, за что тут же получил новый удар о каменный пол. — Разве ты не понял, Эрик? Мы уже в аду. Сил подняться снова не осталось. Всё тело ломило, а голова кружилась и гудела. Голос Каспара почему-то перестал пугать и казался каким-то далёким, а глаза застилала пелена, смешивая предметы и цвета друг с другом. Он почти не видел Каспара, пытался прислушиваться к шагам, которые то отдалялись, то приближались, но разобрать ничего не мог. Звон нарастал, и перед ним стали появляться незнакомые тени. Они мелькали, кружась и перебегая из стороны в сторону. Кричали и плакали, звали на помощь. И так до тех пор, пока Эрик не услышал знакомый звон цепей. Снова? Он ненавидел этот звук. Каспар надел на его шею ошейник, туго затягивая и прикрепляя к цепи. Грубо, не церемонясь, стащил с Эрика джинсы, оставляя голым на ледяном полу. Удовлетворённо хмыкнул и разложил перед ним набор небольших ножей. Эрик тут же сжался сильнее, представляя, как все эти лезвия впиваются в тело, заставляя стискивать зубы и глотать слёзы. — Золотце, следовало сказать, что тебя возбуждают ножи, я достал бы их гораздо раньше. Возбуждают? Да что он несёт? Эрик не понимал, пока пальцы Каспара не коснулись его полуэрегированного члена, нежно поглаживая головку и вынуждая подаваться бёдрами навстречу. Он не сразу осознал, что творит, потому пресечь вожделение быстро не удалось. Нет... Это неправильно! Он отвернулся, сосредотачиваясь на шуме воды, текущей по трубам, стыдя себя и своё тело за никчёмную слабость. Каспар провёл лезвием по плечам, а после сжал руками свежие порезы, принося ещё больше боли, отвлекая от приятного журчащего звука и возвращая обратно в затхлый подвал. Несколько маленьких тонких ножей воткнулись в бёдра, заставляя кричать и рыдать. Эрик сорвал голос, пока Каспар упивался игрой. Он не скрывал наслаждения. Резал кожу без остановки, окрашивая всё тело в алый цвет. Он целовал и зализывал раны, оставлял поверх них синяки и засосы, а Эрик извивался под ним, чередуя ругательства и мольбы. Его никто не слушал. Каспар продолжал издеваться, а Эрик моментами выпадал из реальности. Наваждение и морок прошли, когда влажные пальцы Каспара коснулись ануса. Эрик резко отпрянул назад, вжимаясь в грязную холодную стену. — Кас, пожалуйста. Хва-атит, — умолял, прижимая ноги к груди и обхватывая их руками. — Ещё одно мгновение, — начал он, целуя изрезанные плечи Эрика, — и всё закончится, а сейчас закрой глаза. Я разрешаю тебе не смотреть. Что-то в его речи было успокаивающим и родным, но Эрик отказывался верить в притягательные слова. Слишком страшно. Страшно закрыть глаза и не проснуться. Страшно не знать, что с тобой будут делать. Да, наблюдать за этим так же жутко, но не видеть — ещё хуже. Тогда краткое мгновение могло затянуться, превращаясь в вечность. — Нет. Я хочу всё видеть. Он сам не верил своим словам, но это лучшее из зол. — Закрывай глаза. Я не прошу твоего мнения. Закрывай, — терпеливо убеждал Кас, укладывая ладонь на лицо Эрика. — Посчитай со мной, Эрик. Раз, — он притянул его к себе, поглаживая лопатки и целуя в шею. — Два, — ягодиц коснулись горячие ладони. — Три, — палец аккуратно надавил на анус, проникая внутрь. Эрик пискнул, прогибаясь и прижимаясь к Каспару ближе. Он хватался за его плечи, пока тот вылизывал и целовал ключицы. По коже стекала кровь, и Каспар собирал каждую каплю, что успевал достать. Эрик жмурился и всхлипывал, расслабляясь от такой странной и редкой нежности. Непривычно, но чертовски приятно. Каспар отстранился, завозился с чем-то за его спиной. Эрик напрягся, но потом понял, что тот всего лишь открыл тюбик лубриканта. Он обильно смазывал Эрика прохладной смазкой, перед тем как добавить ещё один палец. Не спешил, растягивал методично и мягко, позволяя привыкнуть. Можно лишь поблагодарить за такую заботу, но хотелось, чтобы всё закончилось как можно скорее. Терпеть не было никаких сил, ровно, как и сопротивляться. — Кас, ты обещал мне одно мгновение… — озвучил свою просьбу, шумно выдыхая. — Хорошо. Я обещал. Он вытащил пальцы и, придерживая Эрика за бёдра, стал опускать на свой член. Странные ощущения. Распирающие, почти болезненные, но вполне терпимые. — Сейчас, пожалуйста, открой глаза. Невозможно отказать такому тону. Эрик кивнул. Несмело посмотрел на Каспара, замирая в его руках на краткий миг, привыкая к нему внутри и не смея шевелиться, пока не разрешили. Ожидание не было долгим. Каспар повёл бёдрами, приподнимая Эрика и толкаясь, сгоняя с него лёгкое оцепенение. Чувства мешались. Эрик отказывался разбирать и принимать всё то, что с ним происходило. Осталось не так много важных вещей и почему-то почти не осталось ничего, на чём бы он мог сосредоточиться, лишь бы голова и тело перестали разрываться. Он затуманенными глазами смотрел на Каспара, считая родинки. Слушал, как капала вода, и гудел генератор. Он пытался отвлечься, абстрагироваться и остаться наедине со своими простыми вещами. Каспар видно не желал этого допускать. Потому что его толчки выбивали воздух и заставляли и без того больное горло срываться на громкие крики. Потому что прикосновения согревали. Потому что поцелуи сводили с ума. Это слишком сложно. Он не справлялся, и продолжал считать. Эрик кончил первым, обмякая в объятиях Каспара и сжимая его изнутри. Он морщился с каждым новым проникновением, жалобно хныкал, но не сопротивлялся, позволяя излиться внутрь. — Я люблю тебя, мой золотой мальчик, — прошептал он, прижимая Эрика к себе. — Неправда. И мы оба это знаем. Последнее, что Эрик почувствовал, прежде чем отключиться, как Каспар аккуратно выскользнул из него и поднял на руки, а после лишь забвение и долгий исцеляющий сон.***
Каспар свихнулся. Окончательно и бесповоротно. Эрик думал, что видел уже всё самое ужасное, что тот мог сотворить. Как же он ошибался! С самого утра Каспар пребывал в неописуемой ярости: крушил кулаками мебель, срывал шторы и орал в пустоту, требуя выпустить его из проклятого дома. Как будто это он, а не Эрик был пленником. Как будто это его запирали в подвале, держали на цепи и ежедневно избивали, принуждая к сексу. В какой-то момент он затих. Долго смотрел на Эрика тяжёлым затуманенным взглядом, дышал как загнанный зверь, а с его разбитых кулаков струйками стекала кровь. Хотелось подползти к нему на коленях — подняться на трясущееся от страха ноги Эрик бы всё равно не смог. Хотелось прижаться, разжать кулаки, хотелось умолять, лишь бы только пришёл в себя и не бил его снова… Но Каспар даже не подошёл. Просто удалился, бормоча что-то под нос на родном немецком. Нужно подняться и уйти, иначе не миновать беды. Гостиная превратилась в сплошную свалку: повсюду осколки, обломки, а в центре — смятые разорванные шторы. Эрик отстранённо подумал, что разгром напоминает ему корабль, разбившийся в шторм о скалы. Тишина успокаивала и пугала одновременно. Ноздри щекотал резкий неприятный запах, но невозможно было разобрать, откуда он вдруг взялся. Опираясь о стену, Эрику всё же удалось встать. Это хорошо. Теперь бы ещё добраться до лестницы, а затем спрятаться в одной из многочисленных комнат особняка. Да, его будут искать и, скорее всего, найдут. Но, вполне возможно, что к тому моменту Каспар опомнится. Возможно даже обнимет, возьмёт на руки и будет долго баюкать, пока Эрик не расслабится и не уснёт в его руках. Резкий запах стал отчётливее. Бензин. Это бензин. Осознание перевернуло картинку с ног на голову, беспощадно впилось в тело сотней рыболовных крючков. Эрику казалось, что он идёт уже вечность, а на деле всего лишь дополз до противоположного угла гостиной. Вот и всё. Это конец. Он обессилено опустился на пол. Сдерживаемый страх разросся внутри, вылез наружу сдавленными рыданиями. За что? Неужели Каспар настолько его ненавидит, что решил лишить жизни сожжением заживо? Неужели ему недостаточно было той боли, которую он уже успел причинить? Лучше бы свернул шею или перерезал горло. Почти акт милосердия, неужели Эрик этого не заслужил? Температура резко подскочила, горло и глаза начал раздирать едкий вонючий дым. Дом горел. Огонь пожирал голодными языками проклятое нутро и Эрику казалось, что он слышит призрачные крики, видит тени, беспорядочно мелькающие где-то под потолком. Бред… Иллюзии… Нужно было собраться, попытаться спастись, но тело не слушалось. Эрика словно парализовало, он не мог пошевелить даже пальцем, только давился слезами и жалобно подвывал от ужаса. Когда перед глазами возникла знакомая фигура, он шарахнулся в сторону, с размаху приложившись головой о стену. Больно… Каспар тянул руки, безумно улыбаясь и Эрик не выдержал. Заверещал, отбиваясь так, словно к нему внезапно вернулись все силы, отнятые за долгое время пребывания здесь. Несмотря на сопротивление, Каспар крепко ухватил его за плечи, рывком поставил на ноги. Эрик уже охрип и почти оглох от собственного ора, но внезапно прилетевшая пощёчина заставила замолчать. Следом последовали ещё две, такие увесистые и обжигающие, что из головы вылетели все мысли. — Извини. Это последняя боль, которую я тебе причинил. Обещаю. Каспар подхватил его на руки и понёс к выходу. Эрик чуть не задохнулся, увидев тёмное звёздное небо. Впервые в жизни он так ясно ощутил свободу, ощутил себя настоящим и живым. Они удалялись от пылающего особняка, который, разваливаясь, стонал разными голосами.***
Эрик стоял перед настенным зеркалом, придирчиво рассматривая себя со всех сторон. Побои почти сошли. Даже не верилось, что его кожа перестала быть похожей на холст безумного художника. Он водил пальцами по телу, огибая желтеющие синяки, и пытался сосчитать шрамы. Не получалось. Некоторые стали практически незаметными, хотя Эрик помнил о каждом ударе и каждом порезе. Ему до дрожи хотелось, чтобы Кас — тот, другой Кас — посмотрел на то, что с ним сделал. Эрик ненавидел его… Ненавидел и очень скучал. Прошло почти два месяца с той ночи, когда Каспар сжёг свой особняк и привёз его в эту съёмную квартиру. О проблемах на работе либо с друзьями он позаботился задолго до пожара: угрожая ножом, заставил Эрика позвонить в редакцию и заявить об увольнении по причине переезда в другой город. Друзьям пришлось сообщить то же самое. Идеальный план, если честно. Никто особо не удивился, что молодой, энергичный парень принял такое спонтанное решение. Даже его пожилой начальник отреагировал достаточно лояльно, намекнув, что, если дела в другом городе не пойдут, Эрик всегда может вернуться. Горько и смешно. Кас, желая того или нет, оставил им обоим тропинку в прошлое. Только вот как жить после всего? Сделать вид, что обо всём забыл? Что не было никакого особняка, плена и странных, пугающих событий, из которых оба чудом выбрались живыми? Эрик случайно увидел Каса в супермаркете. Не понимая до конца причины своих действий, проследил за ним до самого дома, виртуозно скрываясь за деревьями, машинами и углами. Престижный район, небольшой коттедж с белым заборчиком. Скорее всего, с арендной платой, а не частная собственность. Неделя ушла на размышления. Почему Каспар не уехал в Европу? Был так уверен в собственной безнаказанности или ждал от него каких-то действий? Либо сумел обо всём забыть, так как действительно был одержим призраками? Эрик терялся в догадках, забыв о покое. И однажды сорвался, наспех оделся и отправился к тому дому. Будь что будет. Им нужно поговорить. — Я ждал полицию, — первое, что сказал Кас, открыв двери. Судя по внешнему виду, он очень устал. Под глазами залегли тёмные круги, щетина почти превратилась в бороду, но Каспар был всё так же притягателен и красив. Эрик мялся на пороге, испытывая бешеную смесь эмоций. Страх, радость, грусть и надежда на что-то неясное скачками сменяли друг друга, мешая нормально дышать. — Полиция — это всё, о чём ты думал? — рот как будто открывался сам по себе, выплёвывая слова. — А как же я, Кас? Не думал, что нам нужно поговорить? Или ты всё забыл? — Я ничего не забыл. Я хотел… Хотел приехать, но не был уверен, что ты вообще захочешь меня видеть. Зайдёшь? Каспар отошёл немного в сторону, приглашая в дом. Сцена повторялась с поразительной точностью, но сбегать Эрик не собирался. Он не чувствовал себя единственной жертвой в этой ситуации. Светлая уютная гостиная не имела ничего общего с мрачной гостиной особняка, но чувство дежавю не покидало. Они долго молчали. Кас сидел на диване, а Эрик не мог найти себе места, расхаживал по комнате, не зная, с чего начать. — Если ты собираешься выдвинуть против меня обвинения, я пойму. Я готов ответить за свои поступки. Готов оплачивать тебе лечение и реабилитацию. — Реабилитацию? Эрик буквально взорвался. Быстро стянул серую толстовку, демонстрируя желтеющие синяки и тонкие линии шрамов. — А что ты готов сделать с этим, Кас? — Эрик… Он отвернулся, не в силах смотреть. — Нет! Смотри! Смотри, что ты сделал. И хотел бы тебя забыть, но не смогу. Ни один психолог уже не поможет. Я весь покрыт твоими метками. Ты привязал меня к себе, а теперь надеешься, что я исчезну из твоей жизни? Так не пойдёт. Сначала скажи, то, что ты говорил там, в подвале, — это правда? Скажи, как есть. — Правда. Но это ничего не меняет. Я насиловал и избивал тебя, Эрик. Между нами не было ничего светлого, ничего… — Ложь! Я помню, как мы проводили вечера в саду и на веранде, кутаясь в плед и распивая чай. Я помню, как ты лечил мой ушиб, помню, как носил на руках и как мы занимались любовью. — Эрик… — он медленно поднялся, глядя на него с нескрываемой глубокой болью. — Ничего этого не было. Ты всё придумал. Мне жаль. Обычно собранный и контролирующий всё Каспар дрожал, не в состоянии собраться с мыслями. Он сделал пару шагов навстречу, но вдруг остановился. Отступил назад, пряча руки за спину. — Нет! Это ты помнишь только плохое, потому что был одержим! — Эрик наступал, не давая и шанса сбежать. Он заслужил своё право на счастье, особенно после всего, что пережил. Они оба заслужили. — Давай же, посмотри на меня, — он подошёл к Каспару ближе, обхватил его лицо руками и развернул к себе, заглядывая в тёмно-зелёные глаза, успевшие стать такими родными. В них больше не было гнева или беспощадного желания ломать и подчинять. Только растерянность, вина и сочувствие. Так не должно быть. Эрик не хотел видеть эту никому ненужную жалость. — Вспомни, как я упал. Вспомни, как обещал купить мне цветочный магазин. Вспомни, какой мы пили чай, — голос становился громче и уверенней с каждым словом. Эрик требовал. Каспар обязан вспомнить. Ради них двоих. — Я люблю с имбирём, а ты — зелёный с лимоном, — произнёс он почти шёпотом. — Кас, я так не могу больше. Я очень сильно по тебе соскучился. — Ты не знаешь меня, Эрик, — он покачал головой, медленно моргнул, позволяя слезам скатиться по щекам. Эрик замер. Как больно видеть его мучения. Сам едва сдерживался, кусал губы, лишь бы не заплакать. Сейчас нужно быть сильным. — Тогда позволь узнать заново. — Нет. Ничего не получится. — Ты так в этом уверен? — он оставил одну ладонь на щеке Каспара, а второй накрыл его ладонь, переплетая пальцы. — Нет. Я ни в чём, чёрт возьми, не уверен, — снова отвернулся, убирая руки за спину. — Кас, ты мне доверяешь? — Эрик использовал старый приём, которому научился у него же. — Закрой глаза, пожалуйста. Я разрешаю тебе не смотреть. — Я не могу… Не могу, Эрик, прости. Я очень виноват. Ты не должен… — Раз. Посчитай со мной, Кас. Прошу. — Раз, — еле слышно повторил он, подчиняясь. — Два, — выдохнули оба, ближе прижимаясь друг к другу. — Три. Эрик замер, едва касаясь его лица. Горячее дыхание согревало, тепло разливалось по телу, заставляя прикрывать глаза от предвкушения. Каспар обязан ответить, иначе всё происходящее теряло смысл. — Три, — произнёс в самые губы, оставляя осторожный и нежный поцелуй.