Марионетки демона: Саган

Вкус пышных блинчиков с кленовым сиропом пробудил Харрингтона от беззаботного сна. Он знал только одного человека, способного приготовить нежное, почти воздушное тесто. – Линда... Дэниел смахнул покрывало в сторону и побежал на первый этаж, минуя каждую вторую ступень дрянной лестницы. Это кошмар, ужасный кошмар, самое худшее сновидение за все прожитые годы. – Дорогая, я... – Безжалостный убийца... – Приветливо улыбнулся Саган, поставив фарфоровый чайник на кружевную салфетку. Он завершил сервировку стола несколькими вазами со сладостями и указал на стул белой перчаткой. – Прошу! Не сновидение. Реальность. Очередной бренный мир пришёл на смену старому, изжившему себя полотну. Новые произведения нищий художник писал самыми дорогими красками, надеясь заинтересовать публику исключительной оригинальностью. По всей видимости, стиль написания пришёлся по душе далеко не всем. – Биологические часы сбиты к черту, так почему бы не встать пораньше и не испечь имениннику его любимых блинчиков! – Саган выглядел совершенно иначе. Бодрый и весёлый старик был одет в белоснежный смокинг с золотистой бабочкой. В начищенных до блеска туфлях отражалась удивленная физиономия Харрингтона. – Именинник?! – оторопел Дэниел. – Посмотри на календарь, соня, сегодня ведь пятнадцатое октября! – У меня день рождения в апреле... Саган не ожидал подобного ответа. Об этом свидетельствовало его резко изменившееся дыхание, он явно хотел что–то сказать, но едва слышимые хрипы не позволяли произнести и слова. – Правда? – вырвалось вместе с тяжелым хрипом. – В таком случае... не пропадать же еде... садись... Он говорил с ним свойственным для человека способом, словно голоса в голове никогда и не бывало. Осталось окончательно убедиться в том, кто стоял перед Дэниелом: похорошевший старик, или же самозванец, выдающий себя за другую, ещё незнакомую фигуру. Чтобы ответить на этот вопрос, следовало играть по всем правилам. Харрингтон сел на мягкую подушку, и поднял взгляд на Сагана. – Я не могу завтракать, когда за мной так пристально наблюдают. – Прозвучало первое нарушение выдуманной игры. – Хорошо, – одобрительно произнёс старик. – Я составлю тебе компанию. Он взял нож и на мгновение застыл в одной позе, продолжая смотреть за реакцией Дэниела: – В нашем меню есть аппетитные тосты с дольками томата и кусочком нежнейшего сыра. – Ещё... – твёрдое и уверенное произношение таило животный страх. – Ещё...? – Задорно протянул Саган, вглядываясь в глаза клиента его скромного ресторана. – Есть потрясающий яблочный штрудель, подаётся с шариком ванильного мороженного и кусочками карамельной груши. – Штрудель. – Прекрасный выбор. Жаль, что фаршированное обманом мужество никто не заказывает, придётся вычеркнуть... – Саган положил полотенце на стол и вознёс над ним руку. – Закрой глаза, чтобы я смог совершить волшебство. – Я похож на доверчивого ребёнка?! – хмыкнул Харрингтон. – А почему нет? Все мы дети, в самой юности и глубокой старости. Не умеем держать ложку, не знаем языка и общаемся звуками, ходим под себя. Поверить в волшебство никогда не поздно, Дэни, а вот жить в волшебном мире – дано далеко не каждому. К слову, а кто это у нас тут такой маленький? Кухонный стол впервые показался гораздо выше стула, Харрингтон не видел еды, разглядывая лишь дощатый пол. Кровавую рубашку сменила футболка с двумя нарисованными зебрами, а порванные брюки – клетчатые шорты. Дэниел стал тем, о ком ему не хотелось вспоминать. Он вернулся в самое худшее время его жизни – в детство. – Мистер Толланс, я вижу сиротку без конфеты! – Саган звал кого–то из коридора. – Будьте любезны, зайдите к нам. Тяжелые шаги приближались все ближе, пока в дверном проёме не показались обшарпанные металлические ходули, ставшие одним целым с тощими ногами в грязных колготках. Незнакомец сделал шаг назад и согнулся, чтобы преодолеть пространство между коридором и кухней. Он еле удерживал в трясущихся руках бархатную шкатулку. Бинты сползали с обваренной головы лоскутами на шелушащиеся от солнечных ожогов плечи. – Не бойся его, Дэни, это же твоё прошлое! Пусть и не помнишь, но точно знаешь, что для тебя это время было прекрасной порой! Из ванной раздалась короткая мелодия, за которой последовала повторяющаяся речь женщины: – Доктор Толланс, срочно подойдите к восьмой палате. Мужчина на ходулях развернулся и уже хотел уйти, как его остановил Саган. – Клятва Гиппократа была дана каждым врачом, – он показал на Дэниела пальцем. – Но узнав подноготную этой твари, вам и самому захочется лишить её жизни. Давайте лучше выпьем чаю с изумительным штруделем! Чувство удушья овладело Харрингтоном и постепенно усиливалось, пока старик лакомился появившимся из знакомых крупиц на тарелке десертом. Голос женщины не прекращал звать доктора, слова переплетались в новое предложение: – Пациент восьмой палаты нуждается в срочной замене кислородной маски ввиду её повреждения. – Какой изумительный штрудель! – Саган пытался перекричать громкоговоритель. – А блинчики? Это же просто чудо! Толланс, не стесняйтесь, ну же, будьте как у себя дома! Мужчина провёл грязными пальцами по шкатулке, оставив на бархате кривые отпечатки сырой земли. Он наклонился над столом и приблизился к Дэниелу, внимая его беспомощному, совсем детскому взгляду. Харрингтон видел себя в отражении овальных зрачков – бледного ребёнка, улёгшегося на стуле и держащегося за грудь. – Симулянт, – чавкал Саган. – Дыши глубже! Доктор, посмотрите, это же чистой воды обман, пациент абсолютно здоров! Единственная мысль пронеслась в ещё не замутненном ребячьем сознании. Либо он – либо они. С каждым выдохом Харрингтон становился слабым и немощным. Руки начинали неметь, от былого рельефа не осталось и следа. Дэниел знал это чувство лучше других. В ночных кошмарах монстры всегда быстрее и ловчее, ты стараешься убежать от них, однако ноги превращаются в песок; сильный удар сменяет медлительный манёвр, легко угадываемый противником. Пока тебя не настигнут твари и сердце не забьётся с сумасшедшей силой, о пробуждении можно смело позабыть. Всего лишь несколько раз Харрингтону удавалось одолеть врага и проснуться в холодном поту, но только с посторонней помощью. На его стоны приходила мама, легко покачивала сына за плечо и успокаивала, когда тот широко раскрывал глаза и ещё не до конца понимал, где находится. – Когда ты строил домик из диванных подушек и стульев, то всегда вешал на покрывало нарисованную табличку «посторонним вход воспрещён», – странная улыбка Сагана застыла на лице. – Мама видела это, и не беспокоила скромняжку Дэни до тех пор, пока он сам не соизволял покинуть домик. Она уже тогда примеряла роль постороннего для тебя человека... Харрингтон ощутил небольшой прилив сил, который с каждым моментом даровал все больше энергии. Гнев – запасной генератор небывалой мощи, способный заставить на минуту почти мертвого индивида творить обыденные для живых людей вещи. Дэниел сполз на пол и рванул к ванной комнате, пробежав между костылей Толланса. Решительность и упорство мальчика не пришлись по душе Сагану: – Доктор, не дайте ему совершить задуманного! Нелепые передвижения сопровождались металлическим дребезжанием шатких ходулей, прерывающихся на шарканье детских сандалий. Четыре шага впереди – два топота позади. Некогда короткий коридор свернулся в спираль и растянулся вдаль на большое расстояние, ожидая в конце лишь одного победителя забега. Ненавистная игра стала соревнованием по праву жить дальше. Дэниел старался не оборачиваться, но порой ему было необходимо узнать, какова дистанция между ним и монстром, чтобы принять правильное решение: ускориться, или держать заданный темп. Широкий размах ходулей, прикреплённых ржавыми болтами к перемотанным бинтами культям, внушал Сагану победу над маленьким и заносчивым Харрингтоном. – У тебя нет шансов выбраться отсюда! – Кричал он, прерываясь на хриплый смех. – Если ему не удастся поймать тебя, поймает она! Стены и пол сворачивались по дуге, треща прогнившим деревом и затхлым бетоном. Зазубрины пытались остановить Дэниела, следуя точно под ногами и пробивая доски насквозь. С каждым новым рывком дышать становилось ещё хуже, биение сердца отдавалось где–то в затылке, постепенно сменяясь на гулкие удары. Мысли о том, что находилось в ванной ушли на второй план. Задачей первостепенной важности стала возможность остаться в живых и принести Снежку то, что изменит судьбу навсегда. Возможно, именно за дверью находилось то, за чем Дэниел был сюда послан пушистым питомцем. Желанная цель казалась всё ближе, как и грохот ходулей. Неужели Харрингтон и вправду затеял побег? И вновь вопрос: почему Саган не сдерживает своих же слов? Нога Дэниела по-прежнему оставалась целой и невредимой, вопреки угрозам старика. – Она… она! – Толланс обошел торчащие колья и вытянул руки, в попытке схватить Дэниела. – Не… не убегай! Пара метров, дыхание на исходе. Избавиться от оков кошмара и произнести сотню раз, что всё происходящее – необычный сон. Как бы не так. Силки хорошо затянуты, и Харрингтон в них чувствовал себя настоящей гадиной, за которой охотятся желающие отомстить. Он хлопнул дверью и закрыл её на несколько оборотов, внимая абсолютной тишине из коридора. Ванная комната стала палатой в больнице, где под аппаратом искусственного дыхания лежал мальчик в клетчатых шортах. – Я?! – Дэниел опять смотрел с высоты, его возраст вернулся так же, как кровавая рубашка и порванные брюки. – Не может быть… Он надел на мальчика кислородную маску, почувствовав долгожданное облегчение. – Бедный мальчик! – Саган вновь говорил в его голове. – Мамаша не уследила за ребёнком и вот, кома! Ничего страшного в этом нет, уверяю тебя. В этой больнице тебя поставят на ноги за считанные дни, гарантирую! – Ты пользуешься моим прошлым, которого я не могу вспомнить! – Осознал Харрингтон. – Против тебя такой метод будет самым результативным. А ты думал, что получится так просто сбежать?! Ты попал в ловушку, и выбраться из неё ещё сложнее, чем из дома. Удачного времяпровождения! Утром к тебе заглянет моя жена. Не смею беспокоить, больным нужен покой… – Стой, стой! Дэниел остался наедине с собой и пищащим аппаратом, на экране которого тянулись зелёные ломаные линии. Дверь оказалась запертой с другой стороны, сквозь мутное стекло едва различалась соседняя палата с номером «11». Ловушка…