Однажды он был хорни

      Его тело — оголённый нерв под чужими тонкими пальцами. Горит и тает от лёгких касаний, оставляющих за собой влажные холодные дорожки: недавно отнятый фруктовый лёд превращается в искусство соблазнения в умелых руках, растекаясь по тяжело вздымающейся груди. Син Цю играет, глаза блестят от каждого рваного вздоха Чун Юня под ним. Открытый, горячий и такой податливый. За палочку мороженое ведётся вокруг соска, обводит по ореолу и замирает возле припухшей бусины. И не касается. Разочарованный выдох так ожидаем, но всё равно заставляет усмехнуться, прикрывая рот рукой, а потом шаловливо облизывая выпачканные в сладком пальцы, нарочито медленно посасывает, не отрывая взгляда от чужих глаз. Тёмных и голодных. Син Цю играет на нервах.       — Я так сильно испачкал тебя, Юнь-Юнь. Как неаккуратно с моей стороны. Мне стоит вымыть тебя, но так жаль пропадать такой вкуснятинке.       Он причмокивает, елозя на чужих бёдрах, когда наклоняется, мимолётно целуя в губы и припадая к груди. Проводит по липкому следу языком. Самым кончиком, дразня и раззадоривая. Чун Юнь куда вкуснее любого лакомства. И Син Цю сказал бы это вслух, не будь рот так занят чужим телом, выводя свои узоры, спускаясь всё ниже к подрагивающему от напряжения животу. Сверху слышится несдержанный стон.       — Завидуешь мороженному, которое может побывать в моём рту, да?       Чун Юнь резко кивает, запрокидывая голову и пялясь в люстру на потолке спальни. Но вместо неё отчётливой картиной видит, как блестят похотью чужие глаза, когда чувствует, как бельё нарочито медленно стягивают, а потом касаются сначала ещё холодными влажными пальцами. Под чужими руками он вздрагивает, вскидывается, подмахивая бёдрами навстречу. Стонет тихо и умоляюще, лишь бы не слышать сбившийся ритм сердца. Сердец. Он не знает, не понимает. Лишь чувствуются мягкие губы вокруг изнывающего члена; как скользят по всей длине. Влажно, хлюпающе. Сводит с ума и заставляет пространство вокруг накаляться, вспыхивать звёздами, когда ещё не нагревшийся, такой прохладный и приятный язык добавляется к ласкам, хозяйничая и заставляя инстинктивно толкаться навстречу. Лишь бы получить больше, лишь бы закончить томные мучения. Сладкие как то самое мороженное.       Син Цю отстраняется и ухмыляется, когда во рту холодный ежевичный вкус мешается с горячей спермой. Кажется, он нашёл вкус своего идеального фруктового льда. И он подаётся вперёд, целуя сразу глубоко и оттягивая чужой подбородок пальцами. Так, чтобы и Чун Юнь почувствовал всю палитру вкуса и любви.