Однажды он был хорни

      Син Цю в который раз готов проклясть себя за то, что при выборе квартиры он ткнул на самый верх многоэтажки. Чун Юнь перед ним слишком красивый: растрепавшийся от ветра на улице с раскрасневшимися щеками. Стоит так близко, обнимая со спины за талию, а двери старого лифта только начали закрываться. Время тянется слишком медленно для того, чтобы в голове не возникало поистине сумасшедших и, надо признать, очень горячих идей. От мыслей вокруг становится жарче; Син Цю сумбурным движением расстёгивает верхние пуговицы рубашки, обнажая ключицы, когда разворачивается в своеобразных объятьях, закидывая руки на чужие плечи и поднимаясь на носочки, чтобы пройтись вмиг пересохшими губами по раковине уха, прежде чем зашептать, томно растягивая гласные.       — Я хочу, чтобы ты взял меня прямо здесь.       Возражения не принимаются. Затыкаются глубоким нетерпеливым поцелуем, так отчаянно жаждущим большего, сминая губы и сплетаясь в нахлынувшем желании языком с чужим, что Чун Юнь не способен сопротивляться. У Син Цю взгляд темнеет, пальцы ощутимо дрожат от накатывающего возбуждения, когда он жмётся ближе, позволяя с лёгкостью подхватить себя под ягодицы.       Чун Юнь бросает взгляд на закрытую дверь кабинки лифта, умоляя вышние силы избавить их от непрошенных пассажиров на пути на верх, а потом шагает вперёд к стене, безмолвно прося Син Цю приподняться, чтобы стянуть с него брюки до колен сразу вместе с бельём, вырывая нетерпеливый хнык из чужого горла. От одного пристального взгляда Чун Юня у Син Цю стоит так, что почти больно. Но он не обращает внимания, тянется ближе за ещё одним поцелуем, обхватывая коленями за талию.       — У нас очень мало времени, Юнь-Юнь.       Чун Юнь любил прелюдии, знал, как сильно долгие предварительные ласки заводят возлюбленного, но сейчас всё иначе. По-хорошему нужно бы остановиться, но Син Цю так просит, так призывно трётся неприкрытым возбуждением, сдавленно всхлипывая. Противостоять этому демону невозможно, да и не хочется, и Чун Юнь звякает бляшкой, приспуская штаны и приподнимая Син Цю на руках, чтобы ткнуться вставшим членом между упругих половинок. Руки сминают, разводят в стороны ягодицы, сразу двумя пальцами скользя к сморщенной дырочке, обводя колечко мышц и толкаясь внутрь. Было бы больно, если бы у них ещё этим утром не было секса под предлогом «чтобы взбодриться».       — Дай мне что-то побольше твоих пальцев, пожалуйста.       Дыхание Син Цю сбивается, выходит рвано; сам он дрожит от непривычного напряжения в ногах, откидывается на стенку кабинки, задирая голову и отводя потяжелевший взгляд. И натыкается им на зеркало, почти полностью замещающее собой смежную стену. Заворожено он смотрит, как с едва слышным хлюпом выходят пальцы из собственного тела, как пристраивается у входа набухшая тёмная головка, протираясь перед тем как толкнуться внутрь. Син Цю вскрикивает, цепляясь пальцами за одежду на плечах, сжимает до воображаемого треска ткани, соскальзывая ниже по члену, принимая в себя больше. Сразу и до конца. Новый крик перекрывает воздух, заставляет задыхаться, а на глазах выступать слезинкам. Он срывается на стоны, запрокидывая голову, закатывая глаза и крепче хватаясь за чужие плечи. Взгляд снова падает на зеркало, где сам он так развратно и бесстыже каждый раз всё глубже насаживается и выпускает из себя. Внизу так тянет, так влажно и горячо. Так быстро и сильно, что хочется выть от наслаждения. Но выходит только хрип вперемешку с мольбами не останавливаться.       Взгляд цепляется за табло. Ещё три этажа. И будто понимая его волнение, Чун Юнь прижимает его плотнее к стене, крепче подхватывая и вколачиваясь с новой силой, каждым толчком попадая прямёхонько по простате и вырывая полузадушенные стоны. У Син Цю сводит мышцы от напора, он крупно дрожит, кончая прямо на чужую рубашку. Потом купят новую. Всё потом. А сейчас все чувства вместе с чужой спермой в собственном теле разливаются тёплой негой. Он полностью пропускает то, как его снова одевают, подхватывая удобнее на руки и вынося из прибывшего на нужный этаж лифта. Он лишь чувствует себя полностью опустошённым, но таким счастливым.