Лучшее во мне / İçimde en iyisi

Не хочу, чтобы мои слова тебя сломали, Но больше мне не с кем поговорить Как нам залатать наши раны? Я вовсе не собиралась попадать от тебя в зависимость. Происходящее не в нашей власти. Может быть, в итоге всё образуется? Не могу понять, ты ли тот, не знаю, та ли я. Я не желаю ничего находить, я всё потеряла.

3 месяца назад — Может, потанцуем? — А? — Хасан оторвался от своего смартфона и посмотрел на светловолосую девушку. Впервые за долгое время Дениз и Элиф решили посетить вместе с Хасаном диско-бар. Элиф подумала, что прихватить с собой подругу Лейлу будет не лишним. Но потом она поняла, что сватовство — дело неблагодарное. — Слушай, мы сидим целый вечер, пошли танцевать, — не унималась Лейла. Хасан посмотрел в сторону танцующих, где встретился взглядом с Денизом. — Хасан смотрит на нас так, как будто мы продали его в рабство террористам за шоколадку, — сказал Дениз жене и помахал другу. — Он ненавидит теперь меня? — Элиф было немного стыдно за неудачную попытку наладить чужую личную жизнь. * * * Элиф отложила свой ноутбук на диван и задумчиво посмотрела в окно. Не было у нее никакого вдохновения для написания статьи. По окончании трехнедельного отпуска Эда потребовала от нее хоть одну законченную работу, но каждый раз почта была пуста. Как, впрочем, и мысли в голове у Элиф. Она включила на телефоне очередное голосовое сообщение: «Элиф, я знаю, что ты переживаешь плохие времена, но ты должна работать, иначе мне придется сделать то, чего совсем не хочу делать. Давай, дорогая. Надеюсь, ты услышала меня». — Уф-ф-ф! Да что такое-то?! Не могу, сосредоточиться, не получается, — Элиф судорожно терла виски, надеясь, что вдохновение придет, иначе ей просто не на что будет жить. * * * — Я решу этот вопрос, не волнуйтесь, господин Бурак, — сказал Хасан и отключился от разговора. — Сколько мне еще придется решать эти вопросы, блин?! Хасан понимал, что его заместительство начальства, скорее всего, затянется еще надолго. Голова уже гудела от потока информации, которая на него сыпалась как снег, количество пациентов увеличивалось, многие спонсоры отказывались от сотрудничества, счета копились и копились. — Твою мать! Как же меня это все бесит! — Господин Хасан, — в кабинет зашел бухгалтер клиники. — У нас есть письмо из налоговой службы, я хотел спросить… — Метин, я психиатр-нарколог. Понимаешь? — на грани нервного срыва заговорил Хасан. — Я тот, кто лечит людей, а не собирает все эти бумажки! Не знаю я, что с этим делать! — Но… господин Бурак сказал, что по всем вопросам обращаться к вам… Хасан схватился за голову и попытался успокоиться. Скоро ему самому понадобится психиатр. — Господин Хасан? — Метин… — Я… давайте позже решим? В кабинет вбежала медсестра. — Господин Хасан, у нас беда! В тринадцатой палате пациент устроил скандал, напал на нашего Тимсаха. Хасан молча переводил взгляд от бухгалтера к медсестре, потом снова на него, потом на нее. Они что-то явно пытались ему донести, но в ушах слышался лишь звон. — Я увольняюсь, — только и сказал Хасан. Теперь замолчали все. — Что? — переспросил Метин. — Господин Хасан, там пациент… — Пошел он. И вы тоже, — Хасан снял свой халат, бросил его в кресло и направился к выходу. — Да, кстати, не забудьте сказать об этом господину Бураку, а то останетесь тут одни еще надолго. После того, как Хасан ушел, медсестра и бухгалтер так и остались молча стоять и смотреть друг на друга. * * * Творческий кризис Элиф нарушил звонок в дверь, когда у двери оказался Хасан с бутылкой виски в руках; она без слов впустила его. — Я психанул, — ответил он на немой вопрос. — Ясно… но если бы ты дал больше информации, то мне было бы легче понять ситуацию. — А у тебя лед есть? Хасан разлил по бокалам виски со льдом. В холодильнике были лишь яйца, которые так любила готовить госпожа Нермин, когда жила тут какое-то время. Элиф подумала, что Хасану сейчас все равно, что она предложит ему перекусить. — Рассказывай уже, — сказала Элиф, отпивая из бокала. — Я уволился из клиники, — Хасан одним глотком выпил все содержимое в своем бокале и продолжил: — Происходит полное дерьмо. Денег, которые выделяет нам государство не хватает, влиятельные спонсоры отказались от сотрудничества, так как господин Бурак прекратил посещать благотворительные мероприятия, мы тонем в бесконечных счетах за все. А один наш пациент не подпускает к себе никого и угрожает медсестрам, что если доктор Дениз не займется им, то он сломает им руки. У него постоянные рецидивы. Смотря на обезумевшего от усталости и разочарования Хасана, Элиф только сейчас поняла, что все страдания мира не достанутся ей. Было чувство, что он вот-вот просто сломается и исчезнет из ее поля зрения. Этого нельзя было допускать. — Хасан, я настолько погрузилась в свое горе, что просто не заметила твое состояние… — Ты ни в чем не виновата. — Виновата. Ты поддержал меня, а я нет. Мне очень стыдно, — она опустила глаза, злясь на себя, что была такой эгоистичной. — Мне нельзя было расклеиваться, — он помотал головой. — Но можешь поверить, хреново действительно не одной тебе. Чем больше я стараюсь не думать об этом, тем сильнее эти мысли проникают в мою голову. Иногда кажется, что я схожу с ума. Не могу принять ситуацию, все время оговариваюсь, на работе смотрят на меня как на полоумного. Из глаз Элиф потекли слезы. Конечно, Хасан страдал, он же потерял своего брата. Но пытался быть сильным, ради господина Бурака, ради нее. Она вскочила с кресла и крепко обняла его. — Прошу прощения. Прошу прощения… Хасан положил голову на ее плечо. Ему не хотелось показывать свое отчаяние, но держать все в себе не было больше сил. * * * 1 месяц назад — Брат, у тебя планы на тридцать первое октября есть? — Ты сейчас пошутил? — Я серьезно. Мы с Элиф хотим поехать на фестиваль в Кападокии. Хасан прекратил бить по груше, которую держал Дениз. — И? Зачем я вам нужен? — он вытер пот с лица. — Разве Айше будет против поездки? — Мы расстались. Уже три дня как. — О-о, то есть ты депрессуешь… Хасан слегка ударил его в плечо. — Вам, голубкам, скучно вдвоем? Могу разбавить ваш дуэт, ты только скажи. Дениз резко толкнул боксерскую грушу, и она больно врезалась в Хасана. — Я когда-нибудь вырву твой язык. Значит, если нет Айше, то и ты не нужен. — Отлично, а то я уже думал: ты опять навяжешь мне эту девицу по имени Лейла. — Ты не устаешь сам от себя? * * * — Скажу честно: виски делает меня счастливей, — Хасан откинулся на спинку дивана. — Я превращаюсь в своих подопечных. — Иногда мне кажется, что у нас всех есть зависимость, которую нельзя победить, — Элиф лежала поперек в мягком кресле, свесив ноги. — Я пьяна, и это плохо, но почему мне тогда так хорошо? — Твои проблемы уходят на второй план, исчезают навязчивые мысли, кожа на лице розовеет из-за расширения капилляров, учащается пульс, приятное состояние расслабленности и умиротворения. — Ты говоришь со мной сейчас как с алкоголичкой, которую собираешься выводить из этого состояния, — Элиф хотела поставить свой бокал на столик, но промахнулась. — И замедление скорости реакции. — Хасан, ты же был несерьезен, когда сказал, что уволился? — Я уволился? — Да… и послал подальше вашего бухгалтера с медсестрой. — Значит, я точно уволился. — Ты должен поговорить с господином Бураком, он обязательно тебя должен понять. — Как давно ты с ним разговаривала? Элиф призадумалась, вспоминая их последнюю встречу. — Очень давно. Что же я за человек?! Даже свекра не навестила! Всевышний меня проклянет… — Забей, — Хасан махнул рукой. — Он всегда был в своей нирване, а сейчас этот человек просто абстрагировался от всех и проживает свое горе в одиночестве. Он — интроверт. — Будто я поступаю иначе, — выдохнула Элиф. — Я выгнала своих мать и сестру, когда они хотели мне помочь. И продолжаю их игнорировать. Мне больно от того, что так происходит, но что я могу поделать? Я не хочу контактировать ни с кем. Скоро мой редактор уволит меня, потому что я не могу ничего написать. И мне совершенно плевать. Я в трясине, которая скоро меня полностью поглотит. Но мне и на это плевать. У меня целыми днями есть только одна мысль: зачем я вышла из машины? Если бы я осталась, сейчас не было бы всего этого. Если бы я не захотела кофе, мы бы не остановились на обочине и та фура не смогла врезаться. Или другой исход… — Стоп, стоп! — Хасан не дал ей договорить. — Ты не должна считать себя виновной. Это неправильно и не нужно тебе. Из-за стресса могут быть такие мысли, но не подпускай их к себе близко. Иначе ты никогда не поправишься. Мы не можем изменить то, что уже случилось, но в нашей власти справиться с этим. И ты должна сделать именно это. Слова Хасана действовали на Элиф успокаивающе, а главное — целительно. Его хотелось слушать — то ли от того, что голос был спокойный, но твердый в своих убеждениях, то ли суть сказанного была истиной, которую сейчас пыталась найти Элиф. Принять правду, а потом научиться жить с этой правдой. — Я пообещала, что поддержу тебя, но на самом деле все с точностью до наоборот. Спасибо. — Я тоже должен так поступить. Сегодня был срыв, но нужно взять себя в руки. — Хорошо, что ты есть, — Элиф посмотрела прямо в глаза Хасану и улыбнулась. За окном уже была глубокая ночь, время за разговорами по душам пролетело незаметно. Элиф обрела сейчас некое внутренние спокойствие, поэтому медленно начала погружаться в сон, но громкий сигнал на ее телефоне нарушил это умиротворение. — Твоя начальница не может успокоиться даже ночью? — спросил Хасан, который тоже был уже готов отключиться. Прочитав сообщение, Элиф долго молчала. Ее взгляд опять стал опустошённым. — Это уведомление о фестивале шаров, — слова давались ей трудно. — Они напоминают, что есть два забронированных билета на тридцать первое октября. Хасан не знал, что ей сказать в ответ. Да и говорить ничего не хотелось. — Помню, он говорил мне об этом. — Мы очень хотели поехать, — глаза ее опять были на мокром месте. Хасан вспомнил о том разговоре в спортивном зале. — Значит, ты обязательно должна поехать, — решительно сказал он. Элиф было невозможно трудно представить, как она одна будет наблюдать за яркими шарами, повисшими в небе прекрасной Кападокии. — Не могу. Это слишком. — Элиф, — голос Хасана стал намного тверже, — Дениз хотел этого. Он сказал, что ты никогда не была там, поэтому он купил билеты. Чтобы ты увидела. Давящая и сжимающая боль в области сердца все больше нарастала внутри. Она вспоминала свой восторг, когда Дениз сообщил ей эту новость. Ему было важно видеть счастливую Элиф. — Хорошо, я сделаю это, — согласилась она. — Но у меня будет просьба. Хасан внимательно на нее посмотрел. — Дениз всегда говорил, что меня нельзя отпускать никуда одну. У меня слегка повышен географический кретинизм. Да и билет второй пропадет, очень жаль. Может, ты поедешь со мной?