I wanna hear it's alright (Я хочу услышать, что все хорошо)

В течение нескольких недель после смерти Уилбура, Фил не скорбит. Не так, как надо бы. Слишком много дел. Л’Манбург лежит в руинах, оставляя горстку детей, пытающихся вернуть ему былую славу. Уилбур сделал это. Уилбур несет ответственность за нанесенный ущерб и разбитые сердца, поэтому Фил делает все возможное, чтобы вмешаться и помочь залечить раны, где можно. Он ремонтирует разрушенные здания, строит новые, учит людей Л’Манбурга, как строить прочные лестницы, как использовать руины, чтобы построить что-то красивое. Вместе с остатками разбитой страны, он учит их исцеляться. Это не быстрый процесс. В каждой сломанной деревянной доске, в каждом оборванном флаге, который он поднимает из зияющей дыры, оставленной Уилбуром в своей стране, везде чувствуется свежая боль. Он работает, пока руки не становятся потертыми и окровавленными, трудясь в земле, чтобы построить новый фундамент для страны, которая забрала его сына. Он видит отголоски Уилбура в тени лица Томми, когда тот стоит на национальной площади, видит его отголоски в расправленных плечах Туббо, пока тот руководит строительством. Это страна Уилбура. Или была ею. Это его люди — его друзья, или они когда-то ими были. И хотя Фил не знаком с ними, он знает всю их историю из писем, написанных его сыном, любовно выведенных тушью на пергаменте, в которых он плел рассказы о революции, товариществе и тяжелых победах. О чем Уилбур забыл сказать ему, так это обо всем остальном. В какой момент все пошло не так? Он прибыл в Л’Манбург только с плащом на спине и со знанием того, что в какой-то момент письма от его сына перестали приходить. Он прибыл, ожидая, что его примут с распростертыми обьятиями и извинениями за забывчивость, в счастливой стране. Его не так встретили. Вместо этого он прибыл, чтобы увидеть кровь, взрывы, крики и панику. Он пришел и увидел, как его сын стоит один, по его лицу текут слезы, а взгляд был маниакальный. Он прибыл слишком поздно, чтобы вытащить его из безумия, слишком поздно, чтобы спасти его от самого себя. Зато прибыл как раз вовремя, чтобы убить его. Изорванные крылья служат болезненным напоминанием Филу о его неудаче. Он это заслужил, думает он однажды ночью, нанося крем на ожоги и морщась от острой боли, пронзающей искалеченную конечность. Это божественное наказание, справедливость за совершенные им злодеяния: войны, убийства, коррупция, жадность, черт, захват гребаного мира. Но самым большим грехом из всех было убийство его единственного сына. Каждый раз, закрывая глаза, он видит глаза Уилбура, залитую кровью улыбку и каштановые волосы, спутанные, покрытые слоем пыли и пороха. Большую часть ночей он просыпается с ощущением теплой крови, текущей по мечу и рукам, крылья горят. Он отбрасывает воспоминания, проект за проектом. Он почти не спит из-за страха перед кошмарами, часами лежит без сна и встает еще до рассвета. Он строит себе дом, зная, что никогда не будет по-настоящему чувствовать себя как дома. Это здание большое, одинокое и ужасно пустое, даже после того, как к нему переезжает внук. Фанди слишком сильно напоминает ему Уила. Его смех, его улыбка, черт возьми, даже его манеры речи и поведения такие же, как у его отца. Фанди рассказывает ему об ошибках Уила, о боли, которую он причинил своим близким, и Фил не может не винить себя. Логичная часть его сознания считает, что он был хорошим родителем, что Уилбур был взрослым, когда ушел. Он был в состоянии принимать собственные решения, и Фил научил его всему, что знал о мире. Но разбитое сердце говорит об обратном. «Ты – одна сплошная неудача» - Шепчет оно. – «Он подвел Фанди, потому что ты подвел его первым. Иначе почему он оставил тебя? Иначе почему он сошел с ума?» На лице Фила часто виднеются темные круги и красные пятна на щеках. Даже если другие это замечают, то ничего не говорят.

***

Филза собирает дрова с Томми. Он предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Он предпочел бы быть с кем-то еще. Они обмениваются натянутыми любезностями, Фил вымученно улыбается, пытаясь сохранить приподнятое настроение. Воздух густой от напряжения, как проволока, готовая лопнуть. И, черт, она лопается. - Как ты можешь вести себя так, будто все в порядке? – Внезапно огрызается Томми, его щеки нездорово краснеют, а глаза полны слез. Он бросает связку палок на землю. Фил игнорирует его. Его руки болят, когда он собирает бревна, прижимая их к груди. - Он был твоим сыном, ублюдок! Тебе что, плевать?! – Кричит Томми, идя за ним. Губы Фила сжимаются в тонкую полоску, глаза сужаются. Он прикусывает язык. Он сможет это выдержать. Это просто травмированный ребенок, вымещающий свою агрессию на самом очевидном козле отпущения. Бог знает, что парень эмоционально сломан после того, во что превратил его жизнь Уилбур. Он слышал истории и верит им всем без колебаний. Выражение глаз Уилбура перед тем, как он нажал на кнопку, он никогда не забудет. Нападки Томми вполне естественны, но у Филзы нет на них ни времени, ни терпения. Он старается игнорировать его изо всех сил, но Томми упорствует, слишком захваченный бурей. - Он был твоим сыном, и ты, блядь, убил его! Почему Фил чувствует себя так оцепенело? Ох. Смерть естественна. Она была его партнером на протяжении всей жизни. Он Ангел Смерти, правая рука жнеца. Он убивает и убивает, уничтожая армии, раскалывая семьи и сжигая народы. Имеет смысл только то, насколько он оцепенел, что не может даже оплакивать собственного ребенка. Он покончил с этим односторонним разговором. Фил медленно поворачивается к Томми, склонив голову набок, словно ему любопытно. - Разве? – Медленно спрашивает он, лицо опустошено, голос слабый. Томми вздрагивает. - Я не заметил. Реакция мгновенная. - Что, блять, с тобой не так? – Шипит Томми, слезы начинают течь по его щекам. Он дрожит, белая с красным футболка в пятнах грязи. Он выглядит маленьким, фасад солдата медленно ускользает, открывая под собой уязвимого подростка. Он ребенок. Ребенок, прошедший через ад туда и обратно, вынужденный сражаться на войне тогда, когда он не был готов. Он одинокий ребенок, отчаянно нуждающийся в поддержке, отчаянно нуждающийся в родителях. Фил не может быть таким для него. «Томми мне как младший брат» - Написал ему однажды Уилбур. От этого становиться еще больнее, когда Филза поворачивается и уходит, не оглядываясь. Он не собирается никого воспитывать. Даже ради Уилбура. Томми с рыданием падает на землю. Его крики умолкают позади, пока Фил возвращается к центру города, обратно к своему дому. Он захлопывает дверь своего жилища, опускается на колени и даже не может заплакать.

***

Техноблейд строит новый дом. Его друг уходит на север, начиная работу над небольшой хижиной среди холмистых полей из снега и льда. Фил помогает ему, с любовью укладывая материалы, собирая мебель из ели и шерсти, когда освобождается от восстановления Л’Манбурга. Сладко-горькая ностальгия накатывает, когда он, наконец, видит, что все в порядке. Техноблейд хорошо устраивается в тундре. Ностальгия только усиливается, когда Техно дарит ему знакомый пучок бело-голубого меха. Он застегивает застежку на шее и наблюдает, как позади него развевается знакомый синий плащ, защищая поврежденные крылья от непогоды. - Спасибо. – Тихо бормочет он, ненадолго зарываясь лицом в теплый мех и глядя на тундру. Дым вьется из ближайшей трубы, прорезая темной полоской ясное голубое небо. Техноблейд с ленивой ухмылкой прислоняется к недавно построенной лестнице, выражение его лица более расслабленное, чем Фил видел за все последние годы. Это. Это похоже на дом. Дом, которым Л’Манбург никогда не смог бы стать. Он улыбается, в горле застревает комок эмоций, которые он не может разобрать. Он чувствует себя странно легким, как будто с его плеч внезапно свалился огромный груз. Он делает шаг вперед, спотыкается и вдруг понимает, что, хотя голова кажется легкой, конечности – нет. Он не может отдышаться, грудь тяжелеет, а ноги запутываются в снегу. Мир наклоняется. Ему вдруг становиться очень, очень холодно. Все, что он может видеть, это белое. До ушей долетает приглушенный голос Техноблейда, повышающийся в панике. Он слышит шаги и чувствует, как нежные руки хватают его, переворачивая, вытаскивая его лицо из снега. «О» - Думает он, когда перед глазами пляшут черные пятна. Голос Техноблейда то появляется, то исчезает, смешиваясь со звоном в ушах. Страх в голосе друга вызывает непонимание. Почему он боится? Фил же просто отдыхает. - Фил! Фил… ты ранен..? …ответь...! …только не…Фил…! Он хочет оставаться в сознании, правда хочет. Но он просто так устал. Он так давно не спал, а объятия Техноблейда теплые и удобные. Идеально подходит для того, чтобы быстро вздремнуть. Его глаза закрываются.

***

Он просыпается и чувствует себя убого. Жалобно мыча, он перекатывается на бок и сворачивается калачиком. Его глаза тяжелеют, конечности слабеют, когда он через силу приподнимается на локтях. Череп пульсирует болью, тошнота подступает к горлу. Его вырывает в ведро, которое, к счастью, ожидает его у края кровати, а затем он падает обратно на матрас. - Да, вот что истощение делает с организмом. – Раздается знакомый хриплый голос, полный сарказма. Техноблейд сидит в кресле около кровати с книгой в одной руке и очками в другой. Он ставит оба предмета на стол, чтобы взять чашку с тумбочки и поднести ее к губам Фила. Тот жадно пьет прохладную воду, наслаждаясь тем, как она охлаждает горящее горло. Чашка отодвигается слишком быстро. Он протестует, но Техно его прерывает. - Не так быстро. Иначе тебе снова станет плохо. Фил неохотно откидывается на подушки. Обветренные руки ерошат его волосы, вытягивая спутавшиеся локоны. Он закрывает глаза с тихим вздохом. - Я почти вылечил твои ожоги. И почистил крылья. – Голос Техноблейда мягкий и обеспокоенный. Фил благодарно мычит. Он слишком устал, чтобы произносить что-то еще. - Ты не заботился о себе. – Это не вопрос. Когда он снова открывает глаза, Техноблейд смотрит на него с необычайно мягким выражением лица, но брови нахмурены от беспокойства. Он не отвечает. Не знает, что сказать. - Фил, так тебе станет только хуже. Тебе нужно заботиться о себе. «А зачем?» - Горько думает Фил. Техноблейд резко замолкает, и Фил осознает, что сказал это вслух. Пиглин долго смотрит на него, затем со вздохом откидывается назад. - …Это из-за Уилбура? Вздрагивание Фила отвечает лучше слов. - Фил, то, что ты сделал… то, что он заставил тебя сделать… ты ничего не мог изменить. - Я мог бы остановить его. – Возражает Фил, но даже ему кажется, что протест звучит очень слабо. - Как? Он зашел слишком далеко. Фил, я видел его, я сражался вместе с ним. Это был не тот Уилбур, которого ты вырастил. Ты бы спас только оболочку от человека. Фил знает это, но слышать это от Техноблейда больно. Его инстинкты разрываются между желанием ударить в ответ или убежать, но одна из этих эмоций побеждает. - Это вообще имеет значение? – Рявкает он. - …Что? - Разве это важно? Он умер. Он, блять, умер, Техно. Пришло время смириться с этим и двигаться дальше. - Заткнись, Фил. – Ответ Техноблейда резкий и мгновенный. - Прошу прощения? - Я сказал, заткнись. Не делай этого со мной… не делай этого с собой. Не смей пытаться делать вид, что тебе все равно. Возможно, ты можешь притворяться рядом с другими идиотами, но не со мной. Ты не справляешься. Ты не в порядке. Люди, у которых все в порядке, не падают без сознания от усталости и не закапывают себя в работе, Фил. Фил стискивает зубы, но его ядовитый взгляд гаснет, когда он встречается взглядом с Техно. - Ты не можешь притворяться. Не со мной. Я тебя знаю. Тебе больно. - Дрожь пробегает по телу. Сломанные крылья прижимаются к спине. Его внутренние стены трескаются. Все, что нужно, это еще одно усилие и- - Фил, дай мне помочь тебе. Он ломается. Руки Техно нежно обнимают его, пока он плачет. Противные слезы текут по его лицу, легкие горят. Зрение почти полностью размывается, все что он видит – пятно розовых и красных цветов. Все те эмоции, которые он сдерживал, вырываются наружу, заставляя будто крутиться по спирали в водовороте, где Техноблейд – его якорь. Он обнимает его одной рукой, другой убирая с лица волосы. - Почему мне все еще больно? – Мягко спрашивает Фил. Он уже сталкивался со смертью, тысячу раз. Он терял близких снова и снова, и каждый раз ему удавалось двигаться дальше с торжественным равнодушием. Уилбур был похож на него, но он до сих пор не понимает, почему в этот раз все так по-другому. Ему так хочется снова почувствовать онемение, избавиться от дыры в груди, где когда-то было место для его сына. - Он был семьей, Фил. Он был твоим сыном. Он был твоим. Уилбур - его сын. Был его сыном. Он был его подарком вселенной, его светом. Его драгоценный мальчик с улыбкой, подобной сотне солнц. С голосом, как у самой нежной певчей птицы. С пальцами, которые знали, как создать прекрасную музыку с помощью одной гитары. Эта музыка ушла, умирая вместе с ним. Музыка умерла. Его сын умер. Принятие. Болезненное и ноющее. Крылья обнимают их обоих, а по щекам Фила снова текут слезы. Он больше никогда не будет летать. Техноблейд знает это также хорошо, как и он сам, даже когда пиглин тщательно разглаживает перья. Он пожертвовал своими крыльями, обменял их на несколько дополнительных драгоценных минут с сыном, который не хотел ничего, кроме как умереть на месте. Он пожертвовал своей свободой, частичкой своей души, а взамен ему пришлось убить своего ребенка. Он оплакивает своего сына, оплакивает парня, который умер в тени Погтопии задолго до того, как умерло тело, оплакивает сломанные крылья и смерть своего духа. Часть его откололась и никогда больше не вернется. Это часть, которую не может излечить даже время. Он чувствует влагу на перьях, знает, что Техноблейд скорбит вместе с ним. Скорбит о мальчике, который рос под крылом Фила на его глазах, скорбит об очередном предательстве. - Я с тобой, Фил. – Бормочет его друг, проклиная жестокость вселенной. – Я никуда не уйду. Они сидят вместе, запутавшись в объятиях друг друга, и пытаются успокоиться, чтобы завтра встретить новый день.