I wanna hear it's alright (Я хочу услышать, что все хорошо)

Фил просыпается со звоном в голове и странным чувством тяги за спиной. Он приходит в себя, открывая глаза, пытаясь привыкнуть к темноте. Его голова болит, веки будто налились свинцом, он слабо дергается, вытягивая шею, чтобы посмотреть на странное давление за его спиной. В его крыльях крюки. Они тянут, оставляя его висеть, вес давит на хрупкие конечности, его ноги едва достают до каменного пола внизу. Он не чувствует боли, пока еще нет, но наблюдает, как кровь стекает по его перьям, окрашивая землю под его ногами в темно-алый. Он даже не может ощутить шок от того, что острый металл торчит сквозь кожу и пух. Он просто смотрит на рану, как будто со временем она обретет больше смысла. Его взгляд поднимается выше. Крюки прикреплены к металлическим цепям, свисающим с потолка. Они обвиваются вокруг основания его крыльев, а дальше, к наручникам на запястьях, оставляя его полностью обездвиженным. Он даже не может пошевелить крыльями. Его ноги – единственное, что хоть немного может шевелиться: цепь связывает их вместе, а не с полом. Но он не может собрать силы, чтобы сделать что то большее, чем едва заметно дернуться. Приятное онемение начинает исчезать, сердце начинает бешено стучать, когда его охватывает паника. Он схвачен. Очевидно, это один из многочисленных врагов Антарктической Империи. Его бледно-голубой плащ в пыли валяется перед ним, рваная дыра от ножа рассекает эмблему в жесте ясной угрозы. Воспоминания возвращаются к нему вспышками. Он был в разведывательной поездке, поднялся в небо с пером и бумагой, чтобы наметить лучшее место для торгового маршрута между Империей и союзниками. Погода была ясной, легкий ветерок трепал перья, пока он танцевал в облаках. Он был расслаблен – возможно, слишком расслаблен – летел в глубине территорий Империи, небрежно забывая следить за опасностью. Он думал, что все в порядке, что ни один враг не посмеет ступить так далеко на их земли после того, как они утвердили свое господство над миром. Он ошибался. Фил приземлился для быстрого перерыва у бурлящего ручья, наполняя флягу свежей родниковой водой и позволяя крыльями отдохнуть. Он ослабил бдительность, сложив крылья за спиной, присел на корточки и вытащил пергамент, чтобы посмотреть свою работу. Погрузившись в свои мысли, он размазывал чернила и набрасывал дорожки. Он слишком поздно услышал шорох, но повернулся как раз вовремя, чтобы дротик вонзился в сустав его крыла. Он рухнул на землю за считанные секунды, враги внезапно налетели со всех сторон, набрасывая тяжелую сеть и прижимая к земле, и его зрение заволокла темнота. Он потерял сознание, когда они начали тащить его, их смех сменился блаженной тишиной. Теперь он в ловушке. Его глаза бегают по небольшому пространству, анализируя ситуацию. Объективно говоря, все плохо. В комнате нет окон и только один выход – тяжелая железная дверь. За исключением крошечного потока света, пробивающегося от основания двери, и мерцающего факела в углу, везде царит мрак. Воздух холодный и гнетущий, и Фил неожиданно осознает, что он наверняка глубоко под землей. Черт. Он не сможет улететь. Да и даже если бы он мог выбраться, его крылья в отвратительном состоянии. Уже сейчас боль начинает нарастать, мышцы ужасно напряжены и им приходится держать вес всего тела, а руки скованы и он не может даже подтянуться. Лужа крови у его ног продолжает расти, перья слиплись от алой жидкости. Ему придется идти пешком, если… когда он вырвется на свободу. Еще одна проблема в том, что он понятия не имеет, где находится, или как далеко ему придется идти, пока он не найдет какое-то подобие союзников. Сначала он проверяет цепи на ногах, натягивая металл, пока не слышится слабый звон. Звенья прочные, но с изъянами. Середина цепи выглядит слабее, будто плохо выкована. Если он приложит достаточно усилий, она сломается. Его руки, однако, крепко зажаты, как бы он ни тянул. Он не сможет освободиться без дополнительной силы и тем более с подвешенными крыльями, что приводит его к последней мысли. На крюках нет зазубренных концов. Он считает это благословлением. Фил смотрит на цепи и строит план.

***

Дверь распахивается с громким хлопком, который эхом разносится по комнате, выводя Фила из полусонного состояния. Входит мужчина, размахивая уродливым плащом, в сопровождении двух хорошо вооруженных охранников. Когда незнакомец приближается, Фил изображает нарочито нейтральное выражение лица, приподнимая одну бровь в преднамеренном жесте неуважения. - Филза Майнкрафт, Командир Антарктической Империи, правая рука Императора Техноблейда. Рад знакомству с тобой. – Голос мужчины такой же напыщенный, как и ожидалось, высокий и гнусавый. Он напомнил Филу хорька, увертливого и неприятного для глаз. - А ты, должно быть…? – Тянет Фил, щуря голубые глаза. Мужчина выглядит оскорбленным, будто он ожидал, что Фил его узнает. Если бы его похититель знал его, он бы был в курсе, что Фил учит лица только тех, кто представляет угрозу. Его не волнует мелочная, бесчувственная политика. - Ты знаешь, почему я здесь, Филза. – Продолжает мужчина, будто не услышав вопроса. - На самом деле, приятель, я без понятия. – Отрезал Фил. Если бы он мог сложить руки на груди, он бы это сделал. - Ваша Империя планирует что-то на восточном фронте. И ты расскажешь мне, что вы задумали, или нам придется говорить по-плохому. Ах. Боевые планы, значит. Не совсем область знаний Фила, по крайней мере, на той стороне их территории. Он больше отвечает за внутреннюю работу Империи. Снабжение, переговоры, законы, обучение войск и тому подобное. Эти бедолаги выбрали для допроса не того человека, если им нужна военная информация. Хотя не то, чтобы им повезло, попробуй они выудить это из Техноблейда. Фил смеется, подумав об этом. Его смех грубо прерывается кулаком, врезающимся ему в нос. При ударе раздается неприятный хруст, немного крови стекает с уголка его губ, заливаясь в горло. Он смотрит на мужчину, встряхивающего руку, слезы неприятно жгут в глазах. - Тебе стоит научиться нормально бить, приятель. – Шутит Фил, пока незнакомец вздрагивает, изучая свои костяшки. - Заткнись. – Мужчина поднимает руку, словно чтобы ударить его снова, но передумывает. Вместо этого он хватает его подбородок и приподнимает, заставляя встретится взглядами. Фил скалит зубы в дикой, окровавленной ухмылке. - Извини, приятель. Вы взяли не того. Я ни черта не знаю о том, что Тех там придумал. Никогда не спрашивал даже, думал у него все под контролем. – Фил слегка пожимает плечами, цепи звенят. - Как будто я поверю в это. – Хватка на его подбородке усиливается, наверняка останется синяк. – Вы двое рассказываете друг другу все. О вашем партнерстве ходят легенды. Фил выдает усталый, драматичный вздох. Стоило ожидать, что ему не поверят. Почти забавно – он впервые добровольно сообщает правду, которую от него требуют в плену, и его просто игнорируют. - Слушай, я не знаю, что еще тебе сказать. Думаю, тебе просто не повезло. Боги, как же приятно смотреть, как лицо мужчины искажается от гнева. Его так легко вывести из себя, неопытность очевидна, как день. Фила пытали лучшие, а этот парень далеко не профессионал. Он чувствует вкус маленькой победы, когда похититель отходит в сторону, как капризный ребенок. Ухмылка Фила становится шире, плечи дрожат от едва сдерживаемого смеха. Улыбка умирает, когда он мельком видит тряпку и ведро с водой. - Эх, дерьмо. – Выдыхает он, расправляя плечи. Он знает, что будет, он уже проходил через подобное. Но легче от этого не становится. Он уверяет себя, что справится, даже когда его голову отводят назад, а тряпку прижимают к лицу. Бывало и хуже, думает он, когда вода стекает вниз и пропитывает ткань. Это скоро закончится, надеется он, когда жидкость начинает заливать нос и рот, обжигая холодом. Он пытается вывернуться, когда вода попадает в горло, легкие судорожно пытаются глотнуть воздуха. Он задыхается, давится, и пытается терпеть, снова и снова испытывая тошнотворное чувство утопления. Каждый раз, поднимая тряпку, ему задают новые вопросы, но он занят тем, что пытается изо всех сил вдохнуть воздуха, чтобы оставаться в сознании. Каждый раз он не дает желаемых ответов, и чувство начинается заново. У них кончается вода раньше, чем у него кончается воздух. Мужчина отшатывается с разочарованием, пока авиан обвисает на цепях, тяжело дыша, выплевывая воду из легких. Его легкие горят, он пытается остаться в сознании, а из горла вырывается слабый хрип. Мир вокруг кружится, на глаза наворачиваются предательские слезы. Боги, он ненавидит, когда они используют воду. Слишком напоминает веревки на шее, медленно затягивающиеся все туже и туже, пока он не может дышать и- Нет. Фил грубо вырывается из воспоминаний, смаргивая пелену с глаз. Он не может позволить себе сейчас отвлекаться. Черт, они проторчали тут всего час. Было бы жалко сдаться так легко. Он качает головой, стряхивая пряди волос, прилипшие к лицу. Мужчина перед ним тихо смеется. - И это Ангел Смерти? Серьезно? Фил предполагает, что сейчас, должно быть, выглядит не очень опрятно, с окровавленным лицом. Это не мешает его крыльям раздраженно дернуться от насмешки. Это древнее прозвище – имя, которое он носит на плечах с гордостью, возрожденное его лучшим другом в течениях войны. Использовать его так небрежно… Фил плюет ему под ноги. Это, видимо, был неверный ход. Похититель отвечает серией ударов, задевая подбородок, ребра, голову – все, до чего дотягивается. Фил жмурится. Избиение жесткое, нескоординированное. Мужчина больше набрасывается в приступе ярости, нежели пытается выведать информацию. Это становится очевидным, когда особенно сильный удар заставляет Фила подавиться воздухом. Когда похититель устает от ударов, он хватает Фила за плечо и тянет. Проходит мгновение, прежде чем Фил чувствует, как рвется. Крылья дергаются в отчаянной попытке вывернуться, только усугубляя дело. Он задыхается от боли, свежая кровь капает на пол. Чужая рука запутывается в перьях, и Фил кричит, когда крыло дергают. Кость и цепь натягиваются, пока что-то одно не поддается и не ломается. И это не цепь. - Блять! – Фил давится воздухом. Травмы крыльев тяжело лечить, даже с помощью регенерирующих зелий, а боль от веса тела на расколотую кость невыносима. Он не может остановить слезы, текущие по щекам, язык окровавлен от попыток подавить крики. Мужчина выкрикивает вопросы, но Фил не слышит их из-за гудения в ушах и собственных хрипов. Он слабо качает головой, стиснув зубы. Его едва ли не тошнит, когда одно из его перьев скомкано падает на пол. Рука зарывается в его волосы, откидывая голову назад, обнажая шею. Авиан слабо кашляет, кровь пузырится на губах, он замирает от прохладного прикосновения стали к коже. - Я теряю терпение, Командир. - Забавно… - Он снова кашляет, голова приятно кружится. - …Забавно получается. Я-я тоже его теряю, приятель. – Лезвие вдавливается немного сильнее, Филу кажется что еще немного, и пойдет кровь. - Твое неуважение выставляет тебя смелым, признаю. Но оно также делает тебя лишь неудобством и обузой. Ты быстро изживаешь свою полезность. Хорошо. Это было быстро. Обычно угрозы расправы не слышны еще как минимум неделю. - Я дам тебе последний шанс, Филза. Расскажи мне планы о восточном фронте, или я перережу тебе глотку. – Глаза мужчины опасно блестят, брови дергаются. Он молод и импульсивен, плохо знаком с допросами и их нюансами. Фил знает, что хватит еще одного толчка, и он взбесится. Хорошая новость – ему это и нужно. Призвав на помощь свои скудные актерские способности, Фил преувеличенно вздохнул, позволив голове упасть, а волосам скрыть бледное лицо. Он позволяет своим плечам поникнуть, изображая картину сломленного человека. Он сглатывает, напрягшись, будто собирается раскрыть секреты самой вселенной, и позволяет слезам спокойно течь по щекам. Когда он снова поднимает взгляд на похитителя, тот наблюдает за ним с плохо скрываемым рвением, наклоняясь вперед. Тем приятнее наблюдать, как выражение его лица искажается от следующих слов. - Иди нахуй. Окровавленные руки с рычанием сжимают его горло, превращая издевательский смех в сдавленные хрипы и поднимая выше. Ноги слабо дергаются в воздухе, часть веса ослабляется и мужчина склоняется к его лицу. - Что ты сейчас сказал? – Вырывается у похитителя. - Я сказал… ты… ты чертов придурок. Лицо мужчины краснеет от ярости. Фил ухмыляется. Как только его поднимают чуть выше, и тяга веса исчезает с крыльев, они взмывают вверх, ударяя мужчину по голове с обеих сторон. Тело падает на землю, не шевелясь. Фил легко приземляется рядом с кошачьей грацией и маниакальным смехом, ломая шею точным ударом. Дрожь в конечностях стихает, когда адреналин проходит через кровь. Авиан выпрямляется, расправляя раненые крылья, заполоняя всю комнату. Охранники вздрагивают, когда он останавливает на них свой взгляд. Филу не нужно оружие, чтобы быть смертельным. Их предсмертные крики привлекают внимание других, но теперь, когда он на свободнее, у них нет шансов. Адреналин не угасает, пока он прокладывает путь наверх, поднимаясь по одной лестнице за другой, пока не вырывается на прохладный свежий воздух через люк. Спотыкаясь, Авиан идет вперед, максимально увеличивая расстояние между собой и люком. Он шагает, пока его ноги не подгибаются и он не падает вперед. Каким-то образом удар оказался менее болезненным, чем он ожидал. Дневной свет омывает его перья, пока он лежит в попытках отдышаться посреди поля… льда и снега? Он все еще в Арктике. Должен быть. Сама ситуация настораживает. Прямо у них под носом вражеская база, в глубине границ. Он невольно задумывается, сколько еще их может быть, сколько врагов может незаметно проскользнуть сквозь их защиту. Как только он вернется, он начнет полное расследование и будет работать с Техно над усилением безопасности. «Техно…» Он нащупывает свой коммуникатор, украденный с пояса охранника, пальцы скользят по крови, пока он ищет знакомое имя на экране. Его сообщение краткое. Жив. Следом быстро следуют его координаты. Он ослабляет хватку на коммуникаторе и тот опускается в снег рядом с его головой. Рука безвольно падает рядом, боль и усталость настигают его. Часть сознания уговаривает его встать и двигаться дальше, найти место, где можно спрятаться, его за ним придут – зелень его плаща торчит на белом снегу заметным пятном. Но он не может найти в себе силы подчиниться, взгляд прикован к экрану переписки, глаза изо всех сил стараются не закрытья. На экране высвечивается ответ, но, даже приподняв голову, он не может сосредоточиться на размытых словах, чтобы понять смысл. Голова характерным звуком падает обратно в снег. Боги, они действительно его нехило задели. Каждая часть тела болит. Ему не привыкать к пыткам, но последствия всегда хуже всего. По мере того, как адреналин угасает, ему приходится терпеть всю боль сразу. Она заглушает все остальные чувства, заставляя задыхаться в агонии, широко раскинув крылья, оставляя красный след на снегу. В легких неприятное бульканье, во рту привкус меди. Дышать трудно. В ушах стоит глухой звон, как от настойчивого комара. Как же больно. В первую очередь он сосредотачивается на дыхании, затем на бодрствовании. Он должен оставаться в сознании. Холодно и ему не хватает мехового плаща и привычных слоев одежды, что делает кожу восприимчивой для жестокого ветра. Даже шляпа исчезла, оставляя уши на растерзание снегу. Сначала холод жалил, но вскоре превратился в знакомое покалывание, которое Фил слишком хорошо знает, как начало переохлаждения. Если он позволит себе сейчас заснуть, то может уже никогда не проснуться. Он не знает, как долго там лежит, ожидая, когда друг или враг наткнется на его неподвижное тело. Все, что он знает, что когда слышит стук копыт, он даже не чувствует ничего. Ни страха, ни облегчения. Просто блаженное оцепенение. - Фил! Чьи-то сапоги погружаются в снег, лошадь в отдалении фыркает, а шаги набирают скорость по мере приближения к нему. Колени тяжело падают у его головы, что-то теплое и тяжелое обворачивается вокруг его тела. Оно мягкое и уютное, а знакомый запах дома заставляет голову кружится. От радости это или от истощения – он не может сказать. - Получил твое сообщение. – Бормочет знакомый голос, низкий баритон сквозит облегчением. Бутылка прижимается к его губам. Он пьет, и огненное тепло растекается по телу, покалывая кончики пальцев. Фил одобрительно мычит, еще сильнее закутываясь в плащ, обернутый вокруг него, и зарываясь лицом в знакомый красный цвет. Опасно принимать более одного зелья одновременно, поэтому руки Техно перемещаются на его крылья, осторожно оборачивая мягкими бинтами, чтобы остановить драгоценную алую жидкость. Пиглин рычит, когда видит степень травм, его лицо отражает что-то темное, пока он накладывает шину на сломанную кость. - Я их убью. – Клянется он, прижав уши. Фил сухо смеется. - Не можешь убить их, если они уже мертвы, приятель. Он моргает. - Ну, по крайней мере большинство. Глаза Техноблейда смотрят в сторону скрытой базы. В направлении люка ведет четкий кровавый след, доходящий до того места, где отдыхает Фил. - Я могу войти и выйти через пять минут. – Фырчит он, хватаясь одной рукой за меч. Фил качает головой, подняв один палец. - Уже позаботился об этом. Раздается громовой грохот, сотрясающий землю. Вдалеке в чистом голубом небе над заснеженными холмами начал вздыматься черный дым. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. - Фил, ты просто сумашедший. – Смеется Техно, проводя рукой по волосам и глядя на бойню. Фил хихикает про себя, морщась, когда это напрягает легкие и ребра. Техно помогает ему подняться, закинув одну руку на плечо и осторожно поддерживая, чтобы не задеть крылья. Фил тяжело опирается на него, ноги больше похожи на груз, чем на функционирующие конечности. Он благодарен, что Техно избавляет его от унижения и не несет на руках, по крайней мере сейчас – он не уверен, что сможет бодрствовать во время долгого пути обратно на базу. Его поднимают, сажая в седло. Он наклоняется вперед, ненадолго обнимая шею знакомой лошади и проводя руками по красивой гриве. - Привет, приятель. – Бормочет он, жеребец поворачивает голову, чтобы понюхать его, покусывая свисающие вниз волосы Фила. Следующим его встречает мягкое карканье, знакомая черная фигура опускается между ушами коня. Техноблейд забирается в седло позади него, приобнимая, пока Фил позволяет маленькому ворону запрыгнуть на запястье. Он проводит пальцами по нежным перьям на голове птицы, та с довольным звуком наклоняется к касанию. Фил откидывается спиной на Техно с усталым вздохом, пиглин кладет подбородок на растрепанные светлые волосы. Путь домой долгий. Мягкое покачивание седла заставляет его то засыпать, то просыпаться, хотя Техноблейд старается держать его в сознании, бормоча тихие заверения и рассказывая истории о том, что произошло в его отсутствие. Истории о долгой ночи, поведенной без сна за изучением карт, о посланном письме с угрозой и слухах о внезапном исчезновении командира. С течением времени Фил опирается на него все больше и больше, и в конце концов Техно издает смирившийся вздох. - Спи, Фил. – Шепчет он, целуя окровавленный лоб авиана. Фил издает тихое воркование, сонно улыбаясь. - Спи. – Техноблейд крепче обнимает друга. – Я рядом.