Грань

      — Эй, чего же ты боишься?       Квартира братьев оказалась огромной и уж очень уютной и приятной. Находилась она на двенадцатом этаже шестнадцатиэтажной кирпичной новостройки, сильно контрастирующей с советскими «будками» в пять этажей, которыми всё вокруг было заставлено. Несмотря на то, что совсем рядом находилась довольно таки оживлённая дорога, во дворе тихо, пели птицы, было много деревьев, склонившихся над припаркованными автомобилями.       Эта самая Учиховская квартира оказалась двухкомнатной, располагалась под номером двести пятьдесят семь. Стены во всей квартире выкрашены в белый. При входе длинный коридор, в котором стоит шкаф и комод, ведущий прямиком в огромную комнату Шисуи. У Шисуи в комнате относительно небольшой письменный стол, рядом стул, у окна деревянная кровать, а на стене картина с какими-то чёрными и оливковыми разводами. В комнате Итачи, находившейся с левой стороны коридора, рядом с дверью в спальню кудрявого, был пустой балкон, опять же столик, близко к которому на стене висит пробковая доска, а в дальнем углу кровать, напротив которой комодик с телевизором наверху. По той же стене, что и комната Итачи, арка, ведущая на кухню, обставленную более лучше и, если так можно сказать, дороже. Всё опять же в белых тонах, поблёскивает сталь на дверцах шкафов, рабочая поверхность тёмного цвета изумруда. В ванну и туалет, которые находились раздельно, Кёка пока не заходила, так что рассказать о них не может.       Вся компания сидела у Итачи в комнате. Свет от круглой светодиодной лампы, располагавшейся на потолке, ярко лился по комнате, ведь парни решили наглухо закрыть чёрные шторы. На столе разложили несколько фотографий разных людей и предметов, среди которых Катто увидела и свою заветную коробочку, диск, отданный участковым, ручку и бумагу, также канцелярские кнопки, нитки и ножницы.       — Это у нас Кушина, — в самый угол Шисуи прикрепил фотографию красноволосой девушки. — Она работает вот здесь, — рядом с фото появилось здание «Невского». — Начальник Хаширама Сенджу, по совместительству являющийся её троюродным дедушкой, — рядом появилась фотография мужчины лет семидесяти, в его волосах, доросших до плеч, было много седых волосков. На лице, в частности возле губ, были морщины.       — Секунду, — Итачи всунул в один из отсеков компьютера диск, нажал несколько кнопок на клавиатуре и на экране появилось видео.       На стуле, на фоне белой стены сидел этот самый мужчина - Хаширама Сенджу. Допрос. Вопросы задавались голосом Шисуи.       — Где Вы были четвёртого июля?       — Как где? В магазине своём, — отвечал он. — У нас новый завоз одежды был, а половина персонала в отпуске. Пришлось самому спину гнуть… Теперь кремами мажусь.       — Хорошо. Надеюсь, Ваша спина в скором времени перестанет болеть.       — Ох, спасибо, — Хаширама улыбнулся в знак благодарности.       — Скажите, Узумаки Кушина была с Вами?       — Ох, нет, — брюнет покачал головой. — Я её на обед отпустил.       — А где она обедает? Не знаете?       — Нет, знаю. На четвёртом этаже рестораны. Туда она бегает.       — Понятно. А что после обеда было?       — После обеда? — Сенджу прошёлся взглядом по потолку, почесал подбородок. — Мне не известно. После обеда у неё ещё около часа работы, после она домой идёт. Я отдыхал после разгрузки, у себя в кабинете сидел.       — То есть после того, как Кушина ушла на обед, Вы её не видели.       — Не видел, — подтвердил старик.       — У неё в последнее время были какие-то подозрительные связи?       — Связи? Не припоминаю, — Хаширама сделал паузу, вспоминая что-то. — Она очень много времени с семьёй проводит, больше ни с кем.       — Ясно, спасибо за ответы.       На этом запись остановили. Итачи сделал несколько пометок в своём блокноте. У Кёки появилась мысль, что девушку украли прямо из торгового центра, причём сделать это могли именно те, кто привёз товар. Братья тоже так решили. На доске появился маленький грузовичок, вырезанный из бумаги. От девушки до него Шисуи повёл нить, а затем прикрепил фотографию какого-то темноволосого мужчины.       — Это Шуджи Джин - водитель грузовика, — пояснил старший. — Итачи…       Итачи поставил запись разговора с Джином.       — Четвёртого июля Вы привезли в «Hash&Mad» новую порцию одежды. Расскажите обо всём, начиная с загрузки и заканчивая приездом обратно на завод.       — Ну, эт самое, я в «Hash&Mad» уже давно, эт, водителем работаю, — голос опрашиваемого был хриплым и пустым, но в то же время тёплым и дружеским. — Только везут одежду на грузовике из другого города, так что в грузовик я сажусь уже гружёный.       — М-г, — хмыкнули за кадром.       — В тот день мне дали, эт самое, напарника. Он только собирается на работу устраиваться, — начал Шуджи.       — М-г, опишите его, пожалуйста.       — Ну, эт самое, волосы чёрные, короткие, глаза серые.       — Хорошо. Рассказывайте, что было дальше.       — Когда мы приехали, этот напарник мой, эт самое, в уборную ускакал, — продолжал он. — А я с Хаширамой Сенджу остался разгружать вещи.       — М-г.       — Напарник этот обратно прискакал только тогда, когда мы почти закончили.       — М-г.       — После этого он помог нам.       — М-г.       — И мы.       — М-г.       — Поехали.       — М-г.       — Обратно.       — М-г.       — Всё.       — М-г, — мгыкающий голос принадлежал не Шисуи и не Итачи точно, и видимо его обладатель что-то такое успел нарешать. — Спасибо за ответы. Вы очень нам помогли.       — Всё понятно, — выдохнул Итачи. — Вряд ли он виновен, а вот его напарника надо бы проверить…       — Понял, — улыбнулся Шисуи, доставая телефон из кармана штанов, располагавшегося спереди, и, нажав какие-то кнопки, начал звонок.       — Хидан, здарова, — парень говорил обычным своим тоном - без улыбочки и смешков, но без усталости, грусти или негодования. — Созывай Кисамечку и Джуна Шуджи. Пусть накалякают портрет того человека, который четвёртого был напарником у Джуна. Ага. Ну да. Угу, пока.       Оставив телефон на столе, кудрявый взял фотографии светловолосого голубоглазого мужчины и такого же вида мальчика лет четырнадцати, отец и сын. На первом открытом видео был старший. Допрашивал Итачи.       — Здравствуйте, Минато, примите мои соболезнования.       — Да, — отстранённо отвечал Минато. — Спасибо.       — Скажите, пожалуйста, Кушина в последнее время общалась с кем-то подозрительным?       — Нет, она всегда со мной и Наруто. Мы всегда всей семьёй вместе. Утром я везу её в “Hash&Mad”, а Наруто в школу. Сейчас, когда летние каникулы, Наруто один дома, но мы стараемся прийти домой как можно быстрее…       — А где Вы работаете?       — В “Marshwell”. Мы занимаемся перевозкой из-за границы всякой техники и оптом продаём её магазинам и предприятиям… — он остановился, а затем продолжил гордо. — Например, на футбольном стадионе камеры, стоящие там, заказчик со мной обговаривал.       — Ого, — голос Итачи не был удивлён и вообще не изменился, но блондина, судя по всему, это не задело. — То есть Наруто с утра, после того, как вы уехали, был один. Кушина должна была вернуться где-то к семнадцати часам. Мальчик сообщил Вам о том, что мама домой не вернулась?       — Да, — тише и грустнее говорил Намиказе. — Наруто позвонил мне часов в шесть. Сказал, что Кушины дома ещё нет, телефон она не берёт. Я звонил ей, но ответа и вправду не было. Отпросился с работы, поехал домой, а там уже и в полицию обратились.       — Как думаете, зачем Кушину похитили?       — Она из родовитой и богатой семьи, ну, Вы понимаете, и преступники могут потребовать взамен от семьи много денег...       — Я понял, спасибо Вам.       Сразу же после Минато, на экране появился Наруто. Его голос оказался ещё совсем мальчишечьим, хотя рост и внешность казались взрослыми.       — Наруто, — допрос всё ещё вёл Итачи. — Расскажи-ка о том, что было четвёртого июля.       — Было всё, как обычно, — парень отвечал медленно. — Родители уехали на работу, а я остался дома. Мама приходит обычно в этот день недели в пять часов и обязательно приносит какую-нибудь вкусняшку, но я ждал-ждал её, а она не приходила. Я стал звонить ей, — по всему было видно, что вспоминать ему это сложновато, и он пытается держать себя в руках и не расплакаться случайно. — Но мама не отвечала. Я раз семь набрал! Затем позвонил папе. Через час он вернулся домой и мы снова звонили ей, но аппарат был недоступен.       — Хорошо, я всё понял, — Итачи по-прежнему не сменил тон. — Спасибо за помощь, от тебя больше ничего не требуется, можешь идти.       Кудрявый остановил запись и прикрепил неподалёку от Кушины фотографии членов её семьи, а затем обернулся к Катто.       — Ну что, Кёка, раз уж увязалась, то помогай, — его тон был весёлым. — Есть какие-либо идеи по поводу произошедшего?       Итачи на миг прищурился, не понимая действий брата, а затем успокоился. До него дошло, что брат опять же продумал всё наперёд.       — Ну-у, — протянула девушка. — Кушину мог как-то аккуратно похитить тот напарник Джина, отключить её телефон и передать какому-то своему сообщнику.       — Ну, это логично, — зевнул кудрявый. — Попробуй дать нам с Итачичем указание, что дальше делать.       Итачи скривил лицо, выражая неприязнь к такому коверканью своего имени.       — Что дальше делать?... — переспросила брюнетка. — Минато ничего по поводу обмена Кушины на деньги не приходило, ведь так?       — Так.       — Её семье могло что-то такое прийти, возможно?       — Возможно.       — Значит нужно связаться с Узумаки и спросить их об этом.       Шисуи кивнул и, взяв телефон, позвонил кому-то.       — Хиданыч… — через секунду его глаза округлились. Через трубку было слышно негодование. — Ладно, больше не буду. Свяжись с Узумаками и порасспрашивай про обмен Кушины на деньги. Да нет пока. Планировал, но Итачи не позволит. Сбежит. Не надо. Пока.       — Как думаешь, — обратился к Кёке младший. — Откуда и зачем у тебя под дверью появилась коробочка с ногтем? Почему ты отнесла её в полицию? Какие эмоции были?       — Э-э-э… — от неожиданного количества вопросов девушка на секунду зависла. — Возможно похитители хотели запугать Минато и Наруто, но ошиблись номером квартиры… Эмоции… Ну, если бы я не окончила хирургический, то были бы далеко не спокойными.       — А в полицию почему отнесла? —прищурился брюнет.       — Итачи, зачем так подозрительно? — усмехнулся старший. — Куда ж ей её было девать такой сюрприз? Она первый день, если не ошибаюсь, в городе была и никого не знала. Что бы ты на её месте…       Шисуи перебил звонок его же телефона. Он со странным лицом снял трубку и начал разговор.       — Уже привезли? Отлично. Сейчас забегу.       Убрав устройство в карман штанов, парень обратился к своим коллегам.       — Привезли видео с камер возле твоей, Кёка, квартиры. Так что я побежал в участок. Не передеритесь тут, хорошо?       С этими словами он покинул комнату и буквально таки сбежал из квартиры.

***

      Время проведённое в компании Итачи было весьма напряжённым. Хоть Шисуи не было всего минут так двадцать, казалось, что прошло около часа. Сначала и Учиха, и Катто оставались там, где стояли, а затем в голове у первого что-то щелкнуло, и он решил наконец проявить вежливость.       — Будешь чай?       — Да, — ответила девушка. — Спасибо.       Они, сопровождаемые давящей тишиной, отправились на кухню также жутко помалкивать там. Итачи поставил чайник, достал чашки.       — Тебе с сахаром?       — Да.       — Подойди, скажи, сколько сыпать.       Кёка не смогла не удивиться тому, что сахарный песок парень решил засыпать раньше, чем залить воду, но не стала ничего говорить на это. Она уселась обратно на диван и с нескрываемым интересом наблюдала за действиями брюнета. Учиха опустил в чашки пакетики чёрного чая, скрестив руки на груди дождался пока вскипит чайник, заполнил кипятком кружки чуть больше чем на половину, взял кувшин с холодной водой и разбавил напиток. Размешав ложечками сахар он поставил чашки на стол - одну туда, где сидела Катто, а вторую напротив - открыл один из настенных шкафчиков и, достав оттуда хлеб, положил его на стол.       Честно, Кёка такого ещё не встречала. Может, она просто не обращала внимания на этот продукт, либо в Саратове и вправду такого не было. Булка была плотно покрыта сахарной пудрой, посыпана небольшими орешками. Неразрезанное творение было завёрнуто прозрачным материалом. На этикетке большими буквами было написано «Ленинградский хлебец», рассказывая, что это такое.       — Будешь? — спросил Итачи, хватая в руку нож для хлеба.       — Не откажусь, — отвечала девушка.       Хлебец оказался очень даже вкусным и сладким, внутри скрывался изюм. Единственный минус - орешки уж очень любят осыпаться, так что приходится есть уж очень аккуратно, дабы предотвратить появление хозяина мнение о ней, как о плохой гостье. Знакомы таки всего-ничегошеньки.       — Что у тебя с рукой? — неожиданно прервал молчание брюнет, показывая взглядом на перемотанную конечность девушки.       — А? — переспросила Катто. — Это? — мозг активно шевелил извилинами, будто осьминог щупальцами, пытаясь придумать правдоподобную отговорку, ведь истинная причина повреждения была весьма странной. — На трубу железную налетела. Когда мои друзья узнали, что я переезжаю, то решили устроить подобие прощальной вечеринки и мы поехали в так называемые «прятки в заброшенном доме». Вот там и…       Тишина вновь заполнила помещение. Слышно было только пение птиц, да ветер за окном.       — Ясно, — опять же резко сказал Учиха. — О трубы невесело натыкаться, проходил.       Девушка уставилась на него странным взглядом.       — Не важно, забудь, — парень сделал последний глоток напитка и понёс пустую кружку к раковине, захватив и чашку Кёки.       Не успел Итачи убрать Ленинградский хлебец обратно в шкаф, входная дверь отворилась и Шисуи зашёл в квартиру.       — Итачи, Кёка, — он заглянул на кухню. — Идёмте, я тут нам фильм «У-ля-ля, тайный Санта» принёс.       Всей колонной направились обратно в комнату Итачи. Шисуи вынул диск с записью камер наблюдения неподалёку от квартиры Кёки и передал его брату, тот сменил диск с допросами на протянутый. На экране появилась картинка, на которой видна была дверь Кёки, в углу красовались цифры, оповещавшие о том, что время записи шестое июля двадцать три часа и сорок семь минут. Заветной коробочки ещё не было. Итачи взял в руку мышку и стал медленно проматывать видео, когда время в углу показывало сегодняшнее седьмое два часа двадцать шесть минут, стал виден мужчина. Все трое собравшихся вгляделись в экран. Этот мужчина пригнулся, опустил что-то небольшое - коробочку - на пол, развернулся и пошёл прочь. Камера сумела зафиксировать лицо. Глаза обоих братьев округлились, глазные яблоки чуть ли из орбит не повылетали.       — Итачи, — тихо обратился Шисуи. — Это же не…       — Он, — удивлённо и гневно прошептал младший. — Это он.