А-Юань выбирает себе маму.

Январское утро выдалось на удивление тихим и безмятежным. Плотно затворенные шторы и царивший в комнате полумрак скрывали силуэты двух мужчин, в обнимку спящих в кровати, укрытых теплым пуховым одеялом. Первым начал ворочаться мужчина с разметавшимися по подушке длинными волосами цвета вороного крыла. Сладко потянувшись, Лань Сичэнь приоткрыл глаза, понемногу пробуждаясь ото сна. С улыбкой посмотрев на спящего в его объятиях Цзян Чэна, мужчина улыбнулся. После Рождества Сичэнь предложил ему съехаться, на что Цзян Чэн, хоть и не сразу, но согласился, так очаровательно сморщив носик, словно недовольный еж, хотя глаза сияли от счастья. И теперь каждую ночь его жених засыпал в его объятиях, и просыпался в них же. Оставив на шее любимого несколько едва ощутимых поцелуев, Сичэнь улыбнулся, услышав утреннее бурчание Цзян Чэна. — Хуань… имей совесть… а не меня… Ты делал это всю ночь… — Прости, любовь моя. Но так трудно устоять перед тобой. Тихо прошептал Лань, коснувшись губами теплого плеча, пока рука не спеша скользила по бедру, все выше и выше, пройдя в опасной близости от самой чувствительной точки парня. Цзян Чэн недовольно поерзал, пытаясь отстраниться, но сбежать от настроившегося на заигрывания Сичэня было не так-то просто. Сильные руки тут же притянули его обратно, прижимая к не менее сильному телу, а в бедра ему уже упирался «нефритовый жезл». — Блядь, Сичэнь, ты когда-нибудь отдыхаешь? С такой жаждой поиметь меня едва ли не каждую ночь, у меня скоро задница будет как японский флаг! — Кто виноват в том, что ты настолько сексуален, что я просто не могу устоять перед тобой, любовь моя. — Достался же мне такой ненасытный жених. Фыркнув, Цзян Чэн повернулся к нему лицом, впиваясь в губы страстным поцелуем и всем телом прижимаясь к нему. На самом деле Ваньинь был безумно счастлив, что его любимый мужчина так реагировал на него. Видеть, с какой любовью и страстью смотрел на него Сичэнь, было безумно приятно. Разумеется, Цзян Чэн никогда в этом не признается, иначе его жених точно не выпустит его из спальни минимум неделю. Ощутив, как горячая рука тут же подхватила его бедро, закидывая на чужое, Ваньинь придвинулся еще ближе, отчего ощущение прикосновения плоти к плоти стало только острее. Мягкие губы целовали его так страстно и пылко, что сопротивляться было невозможно, и Ваньинь уже был готов отдаться ему. Но здравый смысл, и маленький Цзинъи, который мог проснуться в любую минуту и вбежать в их комнату, вносили существенные коррективы в это утро. — Прости, малыш, но не сегодня. Я чертовски устал. — Хорошо, любимый, отдыхай. Оставив на губах жениха короткий поцелуй, Цзян Чэн отвернулся от него, закутываясь в одеяло, как в кокон, и снова погружаясь в сладкую дремоту. Понимая, что сегодня ему ничего не светит, Сичэнь лишь улыбнулся и, накинув халат, встал с постели, направляясь в ванную. Умывшись и почистив зубы, Сичэнь скинул халат и уже собирался зайти в душевую кабинку, когда услышал тихий щелчок двери, а затем ощутил чьи-то руки, крепко обнимавшие его за торс. — Ваньинь? — Иногда я тебя просто ненавижу. — А я обожаю тебя, душа моя. Улыбнувшись, мужчина затянул жениха в душевую кабинку. Закрыв прозрачную дверцу, Ваньинь тут же прижал Сичэня к прохладной стене ванной, страстно целуя столь любимые губы, пока его тело миллиметр за миллиметром исследовали горячие и такие нежные руки. В следующую секунду Цзян Чэна подхватили под бедра, с легкостью поднимая над полом и прижимая к стенке. Не разрывая поцелуя, парень крепко обвил руками шею любимого, прижимаясь к нему настолько плотно, что даже стекавшая по их телам вода не могла просочиться между ними. Когда его бедер коснулось нечто горячее и твердое, не спеша начиная проникать внутрь его естества, Ваньинь лишь что-то промычал в губы, уже сам насаживаясь на него и полностью впуская в себя. Массивный «нефритовый жезл» с легкостью проник в уже разработанное нутро, полностью заполняя его, и срывая с губ сладостный стон. — Если ты сейчас же не начнешь двигаться, клянусь, я тебя убью. Со страстью смотря на любимого, прорычал Цзян Чэн, вцепившись руками в его плечи и нетерпеливо ерзая. Дважды просить Сичэня не пришлось, и, ощутив массивный толчок, Ваньинь непроизвольно вскрикнул, крепче вцепившись в спину любимого, царапая ногтями кожу. Толчки понемногу увеличивались, задевая ту самую заветную точку и заставляя мужчину таять от страсти и желания, а шум воды скрывал страстные стоны, заполнявшие кабинку. Контраст горячего тела и прохладной воды сводил с ума, только сильнее распаляя желание. Мокрые волосы прилипли к лицу и телу, но парочку, казалось, это нисколько не волновало. Они просто отдались страсти, что уже бесконтрольно владела ими. После первой разрядки, вновь ощутив под ногами прохладный пол ванной, Ваньинь поцеловал Сичэня в губы, после поворачиваясь к нему спиной. Начинался второй раунд. *** — Черт, я так и знал! Выйдя из ванной спустя почти час занятий любовью где только было возможно, Ваньинь направился в комнату, на ходу вытирая волосы. Следом вышел довольный, как слон, Сичэнь, завязывая пояс халата. — Хуань, тебе надо научиться сдерживать свои похотливые порывы. — Сказал человек, которому захотелось сделать «это» на столике возле раковины. — Замолчи. Иначе, клянусь, я… — Ты — что? Отшлепаешь меня? Если бы ты знал, КАК я этого жду. — Ты… ты… ты просто невозможен! Покраснев, как маков цвет, Цзян Чэн скрылся в комнате, закрыв дверь прямо перед носом жениха. Воспоминания того, чем они занимались в ванной, волной накатывали на него, заставляя краснеть все сильнее. Тело сладко ныло после стольких разрядок, и Цзян Чэн был вынужден признать. Ему понравилось. Да, черт возьми. Ему понравилось заниматься сексом в ванной. Нравилось, с какой страстью его брал Сичэнь, как смотрел на него, как шептал какие-то глупости ему на ухо, как касался его, целовал. Безумно нравилось. И Ваньинь поймал себя на мысли, что хотел бы повторить все это. И не раз. И он точно знал, что Хуань желает того же. Достаточно было только заглянуть в его глаза. — Сердце мое, открой дверь. — Если обещаешь держать свой член в штанах хотя бы до вечера. — Все, что пожелаешь, душа моя. Выдохнув, Цзян Чэн открыл дверь, впуская внутрь мужчину. Понимая, что уснуть он уже не сможет, Ваньинь начал одеваться, мелком замечая донельзя довольного Сичэня. Недовольно фыркнув и демонстративно повернувшись к нему спиной, Цзян Чэн начал надевать штаны, перед этим скинув с себя халат. — У тебя классная задница, малыш. — Сказал самый идеальный мужчина в стране. Тихо хихикнув, Сичэнь надел рубашку и штаны. Почему его любовник даже дома одевался так, словно его могли в любое мгновение вызвать в офис, Цзян Чэн до сих пор не мог понять. Но отрицать тот факт, что все это сидело на нем бесподобно, было бы глупо. — Какие будут пожелания относительно завтрака? — Ты говоришь как гребаный дворецкий, Сичэнь. — Это плохо? — Да, потому что ты НЕ дворецкий, а мой прекрасный и любимый жених. Хмыкнув, Цзян Чэн притянул мужчину к себе, целуя в губы, после чего отстранился. — Я хочу на завтрак блинчики. — С малиной? — С малиной. — Сейчас приготовлю. Улыбнувшись на поцелуй, Хуань непроизвольно лизнул губы, после чего направился на кухню. Похоже, блинчики, которые готовит он и Ванцзи, очень полюбились их возлюбленным. Разница была лишь в выборе джема. Как оказалось, Ваньинь был просто без ума от малинового джема, и никогда не отказывал себе в удовольствие полакомиться им. Эта его черта была очень милой, и безумно нравилась Сичэню. Сам Цзян Чэн пошел в комнату Цзинъи. Малыш часто любил поспать даже после звонка будильника, и его иногда приходилось будить. Тихо постучав в дверь, мужчина заглянул внутрь. — Малыш, пора вставать. На кровати послышалось шебуршание, а следом ему ответил и сонный, детский голосок. — Я еще сплю. Услышав весьма похожий на посапывание звук, Ваньинь чуть улыбнулся. — О, какая жалость. Значит, ты не будешь есть блинчики, которые готовит твой отец? — Блинчики? Цзинъи тут же вскочил на постели без каких-либо признаков сна, с сияющими глазками посмотрев на мужчину. Видя довольную ухмылку, малыш понял, что его уловка раскрылась. — Тогда одевайся, умойся и к столу. Цзинъи тут же вскочил с кровати, кое-как заправляя ее и переодевая пижамку, после чего поспешил в ванную. *** — Твой сын уже проснулся. Зайдя на кухню, где уже аппетитно пахло блинчиками, Цзян Чэн подошел к жениху и поцеловал его в щеку. — Отлично. Все уже готово. — Кстати, Вэй Ин прислал сообщение. Он что-то готовит для А-Юаня, и просил нас приехать. — Ах да, сегодня у малыша день рождения. Наверняка твой брат придумал что-то грандиозное для своего сына. Сичэнь улыбнулся, поставив тарелку с блинчиками на стол, добавив небольшую масленку со сливочным маслом и две баночки с малиновым и черничным джемом. Вернувшись из ванной, Цзинъи тут же сел на свое место за столом, где на тарелке уже лежало несколько блинчиков с черникой, с аппетитом вгрызаясь в подрумяненное воздушное угощение. — Фкуфно, пфапа! — Цзинъи, не говори с набитым ртом. Подавишься. Хихикнул Сичэнь, глядя на довольное лицо сына, тоже приступая к завтраку, запивая ароматным чаем. — Теперь понимаю, почему Вэй Ин так полюбил чай. Ты и твой брат бесподобно его готовите. Цзян Чэн с наслаждением отпил душистый чай, закусывая. Завтрак прошел на удивление оживленно, и так по-семейному, что любой со стороны, если бы взглянул на них, с уверенностью мог бы сказать, что перед ним настоящая любящая семья. После завтрака, пока Сичэнь мыл посуду, Ваньинь одевал Цзинъи. Учитывая, что для Лань Юаня это должно было стать вечеринкой-сюрпризом, именинник не должен был ни о чем догадаться. Поэтому все должно было быть как обычно. Тем более, что раньше все его дни рождения проходили скромно и в сугубо семейном кругу Ланей. По сути, даже Цзинъи не догадывался о том, что планировалось, иначе тут же все рассказал бы брату. *** К дому, где проживал Ванцзи вместе со своим сыном и возлюбленным, Сичэнь и Цзян Чэн подъехали ближе к 9:00 утра. У дверей их встречал Вэй Ин вместе с именинником на руках. — Дядя Хуань! Дядя Чэн! Цзинъи! — Привет, Чэн-Чэн, братец Хуань. — Доброе утро, Вэй Ин. А кто у нас сегодня именинник? Улыбнулся мужчина, взяв племянника на руки и ласково потрепав по волосам, пока они не спеша входили в квартиру. — Брат. Цзян Чэн. — Доброе утро, Ванцзи. — Привет, зятек. — И тебе привет… невестушка. — Что? Цзян Чэн ошарашено уставился на невозмутимо стоящего напротив него Лань Чжаня, словно пытаясь понять, послышалось ему или же нет. Он только что назвал его невестушкой? Черт возьми, как же ему хотелось сейчас врезать по этой невозмутимой физиономии за такие слова. А раздражающий смех Вэй Ина, который ржал, как пьяный осел, только сильнее выводил из себя. Только наличие детей сдерживало его от того, чтобы не накинуться и не отвесить каждому по паре десятков тумаков. Сичэнь, едва слышно хихикнув на слова брата, поспешил увести своего жениха подальше, чтобы успокоить. — Ваньинь, не слушай его. Он просто пошутил. — Твой брат не умеет шутить. А ты, Хуань… не думай, что я не слышал, как ты хихикал. Пофыркав несколько минут, как сердитый еж, Ваньинь выдохнул, чтобы успокоиться, после направился к Вэй Ину, пока Сичэнь общался с братом и племянником. — Итак, каков план? — Через полчаса я и А-Юань отправимся на прогулку. А через час должна приехать цзецзе, вместе с А-Лином. И еще несколько гостей. И дети из группы А-Юаня. — Ты что, позвал их всех? — Разумеется. Малыш очень хорошо со всеми ладит. А я хочу устроить моему мальчику самый лучший день рождения. И Лань Чжань меня в этом поддержал. — Пф, ладно. — Лань Чжань уже знает, что делать. Так что слушай его… невестушка… — Ах ты… В этот раз Ваньин терпеть не стал и замахнулся кулаком. Со смехом увернувшись от удара, Вэй Ин поспешил под защиту возлюбленного. — Лань Чжань, спаси! — Когда-нибудь я точно переломаю тебе все ноги! — Да-да, братец. Идем, А-Юань. С улыбкой подхватив сына на руки, Вэй Ин направился в комнату, чтобы собраться. Лань Цижэнь попросил навестить его, чтобы поздравить внука с днем рождения, так как сам приехать не сможет. Одевшись потеплее, они направились к входной двери. Лань Чжань пошел следом, чтобы проводить их. Едва дверь квартиры за ними закрылась, Сичэнь посмотрел на брата. — Пора начинать.