Пока тлеет палочка благовония

Застряв в забытой всеми богами деревушке, в очередной раз, словно наивные детишки, попавшиеся в ловушку, они сидят в ветхой чайной и молчат. Рано или поздно они найдут выход, ответ на загадку наверняка лежит под самым носом, только видеть его не хочется. Сюаньчжень уж точно не хочет, наслаждаясь минутами тишины и покоя. Похоже, что и Наньян выдохся, просто сидит и смотрит в одну точку - в треснувшую чашку на столе, словно в ней есть какой-то смысл. Но смысла даже он не находит. Тяжёлым вздохом нарушает покой Фен Синь. - В общем-то, я никак не мог подобрать подходящее время, - бормочет он под нос, роясь за пазухой и извлекая на свет коробочку, в какой драгоценности обычно дарят, - но как увидел эту вещь, сразу подумал о тебе и твоих волосах. Если ты засмеешься, я тебя ударю, имей ввиду. Он смотрит хмуро и серьёзно, что Му Цин уже начинает нервно хихикать, то ли польщенный вниманием, то ли от неловкости ситуации. - Тебе нравятся мои волосы, - Му Цин накручивать прядь волос на палец, но не кокетливо, а нервно. И чего Фен Синь вообще все это начал? Но в его руки впихивают коробку, вынуждая отвлечься. Внутри гребень для волос. Милый, аккуратный, почти что во вкусе Му Цина. Такое он ни за чтобы не надел прилюдно, но наедине… чего стесняться? - Поможешь? - он почему-то шепчет, протягивая гребень Фен Синю. Тот бормочет, что не так хорош в этом, но делает. Неловко мнется, примеряясь, прежде чем воткнуть его в чужие волосы, отступить назад и полюбоваться. - Красиво? - качает головой Сюаньчжень, и кончики губ изгибаются в счастливой улыбке. Наньян смотрит как завороженный, заторможено кивает и бормочет: - Очень красивый. - Тогда и я должен сделать ответный подарок, - Му Цин поднимается и подходит ближе, протягивает руки для объятий, медленно скользит ладонями по плечами и шее, давая шанс себя оттолкнуть, но вместо этого Фен Синь порывисто притягивает его к себе за талию, обнимая так крепко, что с губ срывается удивлённый возглас. Этого он не ожидал. Фен Синь так близко, что голова кругом, а внутри сжимается все от невозможно сладкой боли и желания. Му Цин никогда ещё не чувствовал так много всего. Единственное, о чем он может думать - человек перед ним. Его объятия, его запах, его тепло, его чертовы губы, к которым хочется прикоснуться. - Не надо, это все усложнит, - шепчет Фен Синь, отворачиваясь и продолжая обнимать крепко и отчаянно. Но он уже все усложнил. Полутон тут неуместен. Му Цин хочет спросить с обидой "почему?". Это бессердечно давать надежду и отбирать. Это как показать голодному кусок хлеба, а страждущему чашу с водой. Уж Му Цин точно знает эту жажду. Он знаком с подобным издевательством с самого детства. А невыносимый голос отвечает, пробиваясь через пелену желания: - На небесах все будет по прежнему. - Да, разумно, - Му Цин соглашается, но знает, что не будет. Знает, что сойдёт с ума, если будет по прежнему. Невыносимая тоска, холод, одиночество. Он либо сорвется и сам придёт в чужой дворец, либо наконец один из них пронзит сердце другого и отправит на перерождение. Что же будет в итоге? Му Цин смотрит на губы и хочет. Много всего хочет. К черту совершенствование. Он это делал для других. И те, ради кого это все было, больше не нуждаются в нем. Так может пора сделать что-то для себя. - Ты хочешь разрушить свою репутацию? - спрашивает Фен Синь, когда другой кладёт руку ему на щеку и разворачивает к себе, чтобы смотреть глаза в глаза, и только мельком на невыносимые губы. - Да, - это так просто даётся сказать. Для себя Му Цин все решил, если что-то стоит на его пути - он должен это уничтожить. Пришло время расстаться и с сотнями лет совершенствования. - Я не хочу тебя потерять, - признается Фен Синь. Му Цин понимает, о чем тот говорит, но не может сдержаться. - Если я перестану быть богом, то стану не нужен? - Не говори ерунды! Язвить это способ защищаться. Так просто задеть другого и заставить замолчать, уйти, лишь бы не слышать. - Тогда возьми на себя ответственность, - предлагает Му Цин выход. Страшно падать в любовь, страшно доверять другому. Но желание сильнее страха. Тёплые губы на щеке лишают связных мыслей. В ответ получается только легкое касание, это даже поцелуем сложно назвать. Просто Му Цин не умеет. Он ни за что не признается в этом, но все, что делает Фен Синь - все это для него впервые. Так странно держать за руку того, кого так долго ненавидел. Они тёплые, приятные, ласковые, почему же так больно били раньше? Их отношения были запутанными, они не умели говорить словами, годами копили обиды, но Му Цин понимает, что слова теперь особо и не нужны. Никогда не были нужны. Потому что их действия говорят ярче слов. Он вновь обнимает Фен Синя, утыкается носом в шею, тихо вздыхает. Ему нужно совсем немного времени помечтать, что все станет по другому. Он не знает, как по другому, но жадно хочет верить в лучшее.