***
Когда Вэй Усянь проснулся во второй раз, тяжесть, которая так долго сдерживала его тело, исчезла. На его месте что-то тонкое, прохладное, мягкое на ощупь. Когда он приоткрыл глаз, чтобы посмотреть вниз, он увидел, тонкое, белое одеяло, аккуратно лежащее на его груди, от ног до ключицы. А вот одеяла у него не было. Когда он наконец проснулся, он понял, что на самом деле ему ничего в этой комнате не принадлежало. Если бы он не был так истощен, возможно, он бы вскочил в шоке, но каждое движение давалось через силу. Он лежал в большой кровати, комната вокруг него была такой белой и почти пустой, что казалась необитаемой. Если это и был лазарет, то он был самым чистым из всех, что он когда-либо видел. Вся мебель была чисто-белой на фоне темного дерева высокого качества. Он никогда не видел столько белого в одной комнате, кроме похоронных комнат. Когда он попытался собрать воедино свои разбитые мысли, его чувства наполнил непреодолимый запах сандалового дерева. Это определенно был не тот лекарственный запах, которого он ожидал. Это был не лазарет. В голове звенело. Я снова потерял контроль? Неужели самосовершенствование в конечном итоге навредило моему телу, как меня все предупреждали? Почему я не могу правильно мыслить? Наконец, поднявшись с кровати, он внимательно оглядел незнакомую комнату. Потолки были высокими, и яркий свет из ближайшего окна заставлял его чуткие глаза щипать. Он так привык к темноте своей пещеры, что от внезапной белизны и яркости у него заболела голова. В комнате не было никаких признаков жизни. У противоположной стены стояла книжная полка, на которой хранилась впечатляющая коллекция толстых книг, упорядоченных по высоте. Может быть, это какой-то постоялый двор? Его суставы протестующе закричали, когда он поднялся на ноги. Их не использовали неизвестно сколько времени, и они чувствовали себя так, как будто они слишком долго были раздавлены нечестивой массой. Он не чувствовал уверенности в способности ног долго выдерживать его вес. Если бы в его ушах не звенело, если бы его голова не колотилась от света, возможно, он бы услышал шарканье. Выйдя из двери в другом конце комнаты, внутрь вошла высокая фигура. Вэй Усянь, по-прежнему избегая смотреть в любое окно, мог смотреть только в землю. Ноги этого человека были без обуви, а белые одежды перекинулись через его лодыжки, когда он остановился перед Старейшиной Илина. — Вэй Ин, — сказал знакомый голос. Он было глубоким, спокойным, возможно, даже содержал намек на удивление, если бы у Вэй Усяня хватило сил заметить. В глубине души он знал, что находится в уязвимом состоянии. Этот незнакомец мог без проблем убить его, и он не смог бы остановить его. Но человек все еще стоял там, желая, чтобы глаза снова сфокусировались. Две сильные руки схватили Вэй Усяня за предплечья, удерживая его. Он не заметил, что его раскачивает. Сначала он по глупости подумал, что этот человек собирается драться с ним. Конечно, все ждали своего шанса убить его, почему этот человек должен быть другим? У него заболела голова. Ха, удачи! Я уже чувствую себя мертвым. Даже его внутренние мысли стонали от дискомфорта. Но… он знал этот голос. Он знал это самообладание, ту сильную хватку, которая не давала ему расслабиться. Подняв глаза, он увидел, что его лицо находилось в дюймах от Второго Молодого Нефрита ордена Лань. Черные волосы Лань Ванцзи ниспадали ему на плечи, тяжелый аромат сандалового дерева окутывал борющиеся чувства Вэй Усяня. Его волосы казались влажными на фоне мантии, но в остальном он выглядел таким же собранным, как и всегда. Его налобная лента идеально сидела на нем. Вэй Усянь не знал, почему это так важно, но заметил это. — Лань Чжань, — слабо прохрипел он, — Ч-что ты здесь делаешь? Зачем я здесь? Лань Ванцзи осмотрел стоящего перед ним человека. Лицо Вэй Усяня покраснело, по лбу катилась капля пота, но это был самый румянец, который он видел на лице молодого человека за последние дни. — Ты проснулся, — сказал он с пустым выражением лица. Затем последовало — Ешь. Конечно, Вэй Усянь хотел запротестовать. Ему хотелось кричать, что он хочет ответов, и он хотел, чтобы боль в каждом уголке его тела прекратилась. Но, услышав эту простую команду, он осознал, насколько опустошен его желудок, и тот зарычал на него от голода. Его горло тоже сжалось, от внезапной мысли о еде у него возникло ощущение, будто оно сделано из наждачной бумаги, как будто он не пил несколько дней. — Эй, Лань Чжань, — подумал он, — почему, когда я чувствую, что вот-вот умру, ты всегда появляешься? Он позволил провести себя в другой конец комнаты, рука Лань Ванцзи прижалась к его пояснице, чтобы направлять его вперед, пока Вэй Ин не сел перед маленьким столиком на полу. Он попытался посмотреть на стол, на стоящие перед ним миски, но они сливались воедино, входя и выходя из фокуса. — Ешь, — повторил Лань Ванцзи. Вэй Усянь кивнул, несмотря на то, что его голова ревела от боли при каждом новом движении. Он смутился перед Хангуан-цзюнем. По крайней мере, он мог покормить себя. Что-то шевельнулось в глубине его разума. Ему нужно было кое-что спросить. Но он мог думать только о еде. О пропитании и восстановлении сил. Еда была на вкус никакой. Пресная и мягкая. Будто из ничего. Он понял, что это был отвар, после нескольких безумных глотков. Это сильно отличалось от еды, наполненной специями, к которой он привык, но он не стал комментировать неприятный вкус или недовольство, которое он испытывал из-за сопутствующих блюд из овощей. Он голодал и был благодарен за то, что его ждала какая-то еда. Он выпивал стакан за стаканом воды между укусами, и Лань Ванцзи каждый раз молча наполнял свою чашку. Почему Лань Ванцзи смотрит, как я ем? Может, я еще сплю, и это все сон. Боль во всем теле говорила ему об обратном, но он не мог придти к какому-либо другому рациональному объяснению того, почему Хангуан-Цзюнь наливал ему воду, когда они сидели в спальне. Лань Ванцзи протянул ему сложенную белую салфетку, чтобы вытереть отвар, скопившийся в уголках его рта. Вэй Усянь проглотил еще один глоток рисовой каши и, наконец, задумался над вопросом: — Лань Чжань, почему … — Не говори во время еды. Все еще ошеломленный, Вэй Усянь подчинился и продолжал пить все больше и больше воды, пока его желудок не почувствовал, что может взорваться, но, к сожалению, его горло почти не почувствовало облегчения. Он вытер рот тыльной стороной рукава и встретился глазами с Лань Ванцзи. — Как долго я спал? — Он решил начать с этого вопроса. Возможно, это даст ему ключ к пониманию того, что произошло и что происходит сейчас. Это не имело смысла, как бы он ни пытался об этом думать. Если бы Вэй Усянь не так пристально смотрел на Лань Ванцзи, он бы не заметил неодобрительного взгляда. — Ты похудел. — Я… — Вэй Усянь не получил ответа. Он давно не видел свое отражение, это не было чем-то важным для Могильных курганов. У них наверняка были проблемы поважнее тщеславия. — Отдохни, — сказал Лань Ванцзи, снова маневрируя руками Вэй Усяня, которые казались невесомыми и в то же время пульсировали от движения после столь долгого времени. Это было странно. Ему хотелось спать, ему хотелось кричать, ему хотелось. Его эмоции имели смысл, почему ничего другого? Но в тот момент он только знал, что его отодвигают обратно к большому каркасу кровати, и часть его дискомфорта уменьшилась после еды. Обдумывая это и позволяя себе неуклюже рухнуть обратно на кровать, Вэй Усянь все еще не был полностью уверен, что это не какая-то странная последовательность снов. «Должно быть, он болен, — подумал он. Он, должно быть, простудился, играя на улице с А-Юанем слишком долго. Он должен извиниться перед своими старшими, когда он в следующий раз увидит их, они уже некоторое время предупреждали его, чтобы он оделся потеплее, но он не послушал. В его сновидениях с лихорадкой, вызванной болезнью, это то, что его мозг мог собрать — странные сны о Лань Ванцзи и невкусной пище. Как интересно, должно быть, какое-то время назад у меня закончились интересные сны. Его щека прижалась к прохладной белой материи, которая накрыла его незадолго до этого. Я иду спать, а проснусь и почувствую себя лучше. И Лань Ванцзи там не будет. Неудивительно, что прошло всего несколько секунд, прежде чем он снова потерял сознание.***
Когда он снова проснулся, в комнате было темно, хотя она была тускло освещена несколькими свечами. Он уставился в потолок, слегка покачиваясь, чтобы сдержать боль. Ощущение сжатия в груди утихло, и он снова смог контролировать свои конечности. Он остался в той же постели, что и раньше, и с болью осознал, что это не сон. Раньше тоже не было мечтой. Его действительно спас Лань Ванцзи, один из лучших практикующих своего возраста, и он потерял сознание перед ним, вытер отвар с лица. Он уже собирался упиваться собственным смущением, когда почувствовал волну облегчения.***
Верно. Я был с Вэнь Цин… И Вэнь Нин! Я, нет, мы убили Цзинь Цзысюаня. Черт, мы его и правда убили! А потом… Нет! Я сказал им не ходить в Башню Кои. Я говорил им не так много раз. Я их умолял. Я кричал на них больше, чем когда-либо кричал на Цзян Чэна, на тех, кто плюнул в меня, когда я жил на улице. Я помню, как кричал на них. Когда я остановился? Я помню, как Вэнь Цин смотрел на меня так же, как мой Шицзе смотрел на меня много лет назад, когда я был беспомощным ребенком, когда я убежал, боясь собаки Цзян Чэна, но мне некуда было деваться. Но что она сказала, Вэнь Цин? Он закрыл глаза, прижав к ним ладони, пытаясь вспомнить эти воспоминания. Он сильно надавил, пока боль, напоминавшая его предыдущую головную боль, не начала пульсировать в его руках. Воспоминание вернулось. — Спасибо, и мне очень жаль, — сказала она ему. А потом все стало черным. Вэнь Цин сделал это со мной? Неужели она так мало ценит свою жизнь? Чтобы я не следил за ней? Я мог бы их спасти! Обоих из них! Нет, всех! Он пробил каркас кровати. Она была лучшим медиком, которого он знал. Конечно, она могла так хорошо меня нокаутировать. Но… но тогда почему я здесь с Лань Ванцзи? Как он узнал, где я? Почему меня привезли сюда? Его глаза резко распахнулись, когда он сел и оглядел полутемную комнату. Стол, за которым он сидел раньше, был придвинут к дальней стене и теперь был пуст. Блюда, из которых он ел раньше, убрали. Дверь, из которой вышел Лань Ванцзи, была плотно закрыта, с другой стороны не доносилось ни звука. — Лань Чжань! — он крикнул — Лань Чжань! — Когда он заговорил, его горло больше не горело. Нет ответа. Не было ни звука шагов, спешащих к двери, когда он снова выкрикнул имя, его голос дрожал, когда он кричал так громко, как только мог. Он обязательно разбудит всех вокруг себя. Однако теперь, когда Вэй Усянь подумал об этом, это не мог быть в постоялом дворе. Отвар. Еда, которую он съел ранее, была не только вегетарианской, но и характерно безвкусной. Он ел такую пищу раньше, в течение тех нескольких месяцев, которые он учился в Гусу, когда ему было пятнадцать лет. Ни один постоялый дом в здравом уме не заставит платежеспособных клиентов это употреблять! И было слишком тихо, он не мог оказаться поблизости от шумного города, что не имело бы смысла, если бы это была гостиница. В какой таверне есть такие красивые комнаты в глуши? — Я нахожусь в Облачных Глубинах, — с ужасом осознал он. Ему нужно было объяснение; ему нужен был выход. Чем дольше я здесь, тем хуже будет для Вэней. Пока не… Он покачал головой. Он не стал бы рассматривать возможность того, что было слишком поздно, пока он не был уверен. Ему нужны были ответы. Он огляделся, отчаянно желая получить свою Чэньцин. Ему нужно было уйти, но он не мог этого сделать без флейты. Было бы слишком опасно идти в Башню Кои с пустыми руками. Однако черной флейты нигде не было, даже когда он разорвал комнату на части в поисках. Он сорвал с кровати простыни, книги с полок, в комноте царит хаос. Когда солнце начало подниматься, он стал еще более безумным. Он терял время. Ее нет в этой комнате! Еего больше нет! Нет, этого не может быть! Когда он рывком открыл ящик, дверь распахнулась. Лань Ванцзи молча вошел в комнату, держа в руках небольшой поднос. Он остановился как вкопанный, когда увидел Вэй Усяня, который копошился глубоко в ящике, а его содержимое было разбросано по полу. Похоже уже около 5 утра. Он проигнорировал появление Лань Ванцзи. У него не было времени. Чем позже это произойдет, тем больше шансов, что кто-то остановит меня до того, как я доберусь туда. Черт побери, зачем орден Лань просыпаться в такой безбожный час?! — Вэй Ин, — послышался спокойный голос Лань Ванцзи, ставя поднос. — Позволь мне объяснить. — В этом нет необходимости, — разочаровался Вэй Усянь, поскольку каждый поиск закончился безрезультатно. Он подошел к ящику внизу. — Просто, пожалуйста, верните мне Чэньцин, чтобы я мог уйти. У меня нет времени! Лань Ванцзи осторожно подошел к обезумевшему мужчине, стараясь не стоять ни на чем, брошенном на пол. — Вэй Ин, перестань, — сказал он неизменным тоном, несмотря на то, что на него кричал какой-то сумасшедший. — Не пытайся меня остановить! — крикнул он, шагая к двери и отправляя поднос и чайник с чаем, которые Лань Ванцзи принес, на пол с громким грохотом. Чай пролился на книги, лежавшие на полу, и брови Лань Ванцзи слегка приподнялись, но он ничего не сказал. Теперь, когда Лань Ванцзи отвлекся, Вэй Усянь дерзко направился к двери. У меня есть шанс! — Вэй Ин! НЕТ! — Когда его рука потянулась, чтобы схватить ручку, он был сбит с ног. Лань Ванцзи столкнулся с ним, и они с глухим стуком повалились на пол. Воздух был выбит из легких Вэй Усяня, но в основном он ударил рукой Лань Ванцзи, в которую врезался его спиной. Осколки разбитого чайника вонзились в плечо Лань Ванцзи, когда он упал на землю, вес Вэй Усяня, упавший на него, только усугубил удар. Красный расцвел на белом, когда кровь просочилась через его мантию. Этого было достаточно, чтобы шокировать Вэй Усяня, он сел и почти извинился, несмотря на его предыдущую вспышку гнева. — Лань Чжань, я просто… Просто хотел уйти, что это, черт возьми, было? — Все в порядке, — проворчал Лань Ванцзи, приподнимаясь окровавленной рукой. Вэй Усянь смотрел на другого, когда тонкая струйка крови текла по его руке и плескалась на половицы, смешиваясь с пролитым чаем. — Дверь, — сказал он, затаив дыхание, — ты не можешь. — Почему нет? — Опасно, — ответил Лань Ванцзи, наконец обратив внимание на собственную травму. Он казался недовольным, но не испытывал особой боли. — Нелепо! — Вэй Усянь заставил себя встать, следя за тем, чтобы осколки керамики не пронзили его кожу. — Ты только что вошел! Лань Ванцзи закрыл глаза, через несколько секунд взял себя в руки и наконец сказал: — Нет. Я объясню. — Он осторожно вытащил зазубренный край, который застрял в его руке, он выскочил с шумоподавлением, брызгами крови и ранее белым керамическим покрытием красного цвета. — Вы не будешь. — Вэй- — Я сказал нет! У меня нет времени на это. Ты бросился, поэтому я не прошу прощения за твою травму! Я ухожу! Вэй Усянь не мог предсказать, что будет дальше, слова, на которых он настаивал, были ложью, если бы их не произнес Лань Ванцзи. Слова, которые заставили его снова встать на ноги, план в его голове превратился в пыль. С пустым выражением лица, несмотря на льющуюся кровь, Лань Ванцзи наконец ответил на свой следущий вопрос. — Прошел месяц.