Расскажи мне историю

Лютик очень любил цветы, сладости и красивые одежды, но почему-то их никто никогда не приносил. Он в целом был далеко не самым популярным у жителей Континента, но не до такой же степени! Даже у Вейопатиса были свои последователи в глухих деревнях! А он что? Разве хуже какого-то языческого божка? Да ни в жизнь! Казалось бы, у него есть всё для процветания: и красивая легенда, и алтари, разбросанные по миру, и знание тайных путей. Почему же? Почему никто не решается последовать за ним? Лютик ничего не мог понять. Чем он плох? Прекрасный покровитель же! Кроме того, он не признавал, что похож на остальных богов. Боги же всегда себе на уме, ну а Лютик ведь совсем не такой! И на контакт запросто пойдёт, и помощь его без подводных камней. Странно это всё. Или, быть может, музыкальный талант в этом мире уже никому не нужен? Но это же просто невозможно! А как же барды, прославляющие героев, а как же влюблённые с серенадами под окнами девушек, а как же матери, что поют колыбельные детям? Или, возможно, не надо было опаздывать на собрание, когда распределялись места для алтарей? Вон, Мелитэле пришла первая – ей и досталось несколько храмов, которые не так сложно найти. А Лютику что? Семь-восемь булыжников, разбросанных по Континенту, которые вообще на святилища не похожи. Любой мог просто пройти мимо и даже не понять, что прошёл. Впрочем, Лютик привык, что колокольчики, которые обычно оповещают богов о молитвах и подношениях, для него никогда не звенят, и со временем стал воспринимать это как должное. Вот и сейчас он спокойно прогуливался вдоль розовых кустов и с наслаждением вдыхал пьянящий аромат цветов. Он любил это место и в какой-то мере даже был рад возможности пребывать здесь дольше остальных богов, которые то и дело спускались на землю в ответ на людские мольбы. Лютик без всяких тревог любовался багряными хризантемами и лилиями, слушая тихий ропот невидимых ручьёв, бьющих из-под земли. Это даже льстило его эго – среди богов он казался самым маленьким и незаметным, но именно в этом и был его высший триумф, потому что почти никто не знал, каков он на самом деле. Поэтому, без зазрения совести, стараясь не попасться никому на глаза, мужчина переходил от куста к кусту, пока не дошёл до небольшого водоёма, через гладь которого можно было следить за сохранностью своих святилищ. Он опустился на гранитный выступ и посмотрел на суетящихся богов. Все куда-то спешили, отвечали на молитвы, что-то подправляли и залечивали, о чём-то спорили, и только он, Лютый Цвет, был неподвижен и одинок. И вдруг от колокольчиков донёсся звон. Совсем тихий, но от него у Лютика ёкнуло сердце. Он готов был поверить, что всё это ему просто кажется, настолько невероятными показались эти звуки. «Я схожу с ума, – подумал он, – я слышу колокольчик, потому что сошёл с ума. Да, да!». И Лютик испугался. Но время шло, а звон не прекращался. Наконец он поднял глаза на воду и ахнул. Кто-то принёс цветы на его алтарь.

***

– Боги, ну и дыра... Геральт пробирался между зарослей дикого винограда, земля была влажной, и иногда ему приходилось перепрыгивать через невидимые в траве корни. Часто он останавливался и поднимал голову, оглядывая верхушки деревьев, которые росли вокруг небольшой рощи. Это явно было что-то фруктовое, потому что все ветви были увешаны белыми и розовыми цветами. Ведьмак шёл, стараясь более беззвучно ступать ногами по мягкой траве, чтобы не заглушить тишину, – обычно в таких местах можно было услышать множество различных звуков: птиц, мелких зверьков, и жужжание насекомых, доносящихся со всех сторон, – но сейчас, однако, вокруг стояло полнейшее безмолвие, нарушаемое только шумом ветра в вершинах деревьев. Мужчина сам не знал, куда брёл. Сейчас его будто что-то вело, и он не в состоянии был остановиться или повернуть назад. Он шёл уже больше часа, постепенно удаляясь от цивилизации, и, судя по пробивающимся сквозь листву солнечным лучам, до заката было ещё далеко. Волосы цеплялись за ветки, а ноги то и дело утопали в грязи. На его счастье, вскоре цветущие деревья остались позади, а на смену им пришла поросшая травой и заросшая кустарником поляна, в центре которой располагался небольшой угловатый валун. От него не исходило никаких чар, да и он в целом был слабо похож на место силы, у которого принято медитировать, поэтому Геральт без задней мысли шаркнул подошвой сапога о его край, чтоб очистить грязь, параллельно вытаскивая из волос цветы то ли яблони, то ли сливы и складывая их небрежной кучей сверху. И тут же, словно в ответ на его движение, валун вспыхнул нежно-жёлтым пламенем, засверкал и заиграл искрами – словно он горел изнутри, а не был просто серой каменной глыбой. На этом месте земля начинала тихонько подрагивать, и в ушах стали слышны мягкие, гипнотические, вкрадчивые переливы лютни, наполняющие воздух вокруг. – Зачем ты меня позвал? – игра прекратилась, а за спиной ведьмака послышался бархатный голос. Геральт повернулся и увидел мужчину лет двадцати пяти в ярком фиолетовом плаще и в широкополой шляпе, тень от которой закрывала большую часть его лица. Он смотрел на ведьмака совершенно спокойно, так, будто ничего необычного в этом не было. Но стоило Геральту медленно поднять глаза, чтобы посмотреть ему в лицо, как мужчина вздрогнул и схватился за гриф лютни. – Это мои земли, – сказал он. – Зачем ты звал меня? Хочешь получить какой-нибудь талант? – Твои земли? – переспросил Геральт и огляделся по сторонам. – А ты кто вообще? – Минуточку. То есть ты что, действительно не знаешь, что к тебе с небес спустился сам Горицвет Великолепный? Мужчина отрицательно покачал головой. – Лютый Цвет? – Тоже нет. – Лютик...? – А, так ты Прыщинец... – Фу, сиськи Мелитэле, какой невежа придумал это прозвище?! Не смей меня так называть! Мерзость какая! Вот так работаешь над репутацией и стилем, а тебя потом Прыщинцом называют! Безобразие какое! – Успокойся, я пошутил, никто тебя так не называет, – улыбнулся Геральт и слегка пихнул его локтём. – Ты откуда взялся? – Как откуда? Ты сам меня позвал! Вот же! – он подошёл к валуну и указал на лежащие на нём соцветия. Но почти сразу же его взгляд переместился на край камня. – Нет, ну ты погляди! Меня не было на земле чуть больше двух сотен лет, а они за это время мне весь алтарь изгадили! Ироды! Кто же так со святынями поступает? – Э-э-э... Может, они просто не знали, что это твоя святыня? – Это же каким безмозглым надо быть, чтоб этого не понять? Впрочем, я отвлёкся, – Лютик поправил воротник и, сняв шляпу, поклонился ведьмаку. – Я к вашим услугам, пан... Боги, я так спешил на зов, что не успел посмотреть твоё имя. – Геральт. Только вот... – Отлично! Пан Геральт значит. Так чего изволите? Песенный талант? Или, быть может, желаете овладеть каким-нибудь музыкальным инструментом? Гитара? Скрипка? Флейта? Барабан? Лютня? Дай-ка взглянуть на руки! – он схватил ведьмака за ладонь и принялся внимательно осматривать его пальцы. – Боги, все подушечки в мозолях! Это же идеально для струнника! Будет совсем не больно зажимать аккорды! Ты кто, кузнец? – Ведьмак. Видишь ли... м-м-м... Лютоцвет. Тебя можно так называть? Мне в моей профессии музыкальный талант без надобности. – Погоди, – божок сделал шаг назад и вскинул бровь. – А зачем тогда меня вызвал? Или ты просто решил поиздеваться надо мной? – Да я не собирался тебя вызывать! Это вышло случайно, я просто вытаскивал из волос мусор! – Оу... С лица Лютика вмиг исчезла улыбка, а ясные голубые глаза потемнели и стали больше походить на грозовое небо. Он опустился на землю и закрыл лицо руками, запутывая пальцы в каштановых прядях. Минуту он молчал, и Геральт не понимал, плачет ли он, или это были просто конвульсии его души. Наконец он убрал руки и откинул назад голову, облокотившись о камень. Его тело содрогнулось от плача, а из груди вырвался долгий и мучительный стон. Все вокруг как будто замерло, даже ветер на секунду стих. Ведьмак не знал, что делать и говорить, а когда наконец решил, что нужно нарушить затянувшееся молчание, его опередил тихий голос Лютика: – Я самый никудышный бог на свете. Меня никто не любит. Я одинок. Ты себе представить не можешь, какая это мука – быть таким одиноким. Это просто невыносимо. У каждого божества есть последователи, культы, храмы. И только о мои алтари прохожие вытирают грязные ботинки! Геральта начала грызть совесть за то, что натворил, так что он сел рядом и попытался сменить тему: – А откуда ты взялся? Я живу больше сотни лет и ни разу не слышал твою легенду. Расскажешь мне? – Это было не очень давно, – заговорил Лютик. – Я – плод великого чувства. Однажды моя мать Река полюбила Лунный Свет. Они виделись каждую ночь, и их любовь становилась все сильней. Но Лунный Свет не мог быть с Рекой днём, и она очень по нему тосковала. Тогда она решила взять несколько его лучей и посадить их на берегу, чтоб даже при свете дня частица её возлюбленного оставалась с ней. Прошло время и вся суша покрылась яркими жёлтыми цветами – лютиками, отражением их чувств друг к другу. Цветами, что будут воспевать любовь до тех пор, пока не завянут, чтоб ни одно сердце в мире не испытывало тоски... А ты откуда взялся, ведьмак? – Да так. Из пробирки. История моего возникновения не такая захватывающая и красивая. – Да уж, и вид у тебя потрёпанный, – мужчина щёлкнул пальцами, и все пятна и дырки на одежде Геральта исчезли, будто их и не было. – Ну ладно, раз я тебе не нужен, я пойду. Авось ещё через двести лет кто-то снова случайно положит на мой алтарь какой-нибудь мусор. Грустно, конечно, что мой первый в жизни призыв оказался ошибкой. Но я не жалуюсь. Видимо, такова судьба. Бывай, ведьмак. Геральту вдруг стало очень жаль этого непутёвого божка и захотелось сказать что-то такое, чтобы хоть немного искупить вину перед ним, и он с трудом выдавил из себя: – Знаешь, мне действительно не нужен музыкальный талант, – Лютик поднял на него печальные глаза, и Геральт быстро добавил: – То есть нужен, конечно. Но не такой. Я не менее одинокий, чем ты. Мы могли бы путешествовать вместе, если захочешь. Я много где бываю, вижу огромное количество людей. Ты мог бы стать бардом, писать песни, выступать на публике и зарабатывать на этом столько, сколько захочешь. Найти поклонников и последователей. Просто жить, понимаешь? – Боюсь, моя компания не будет тебе по душе. Я ужасно болтлив и часто притягиваю проблемы. – А я почти всегда молчу, да и моя работа заключается в избавлении людей от проблем. Так что среднее количество болтовни и неприятностей на двоих будет не очень высоким. Ну как, ты согласен? – Не знаю, – нерешительно протянул тот. – Давай попробуем. Может, со временем мне понравится. В конце концов, я всегда смогу вернуться домой, так ведь? – Ну конечно. Я всего лишь зову тебя развеяться. Две сотни лет одиночества кого угодно с ума сведут. – В таком случае, – мужчина бережно взял ведьмака за руку, – хорошо, что мы теперь вместе. Можешь звать меня Лютиком.