Напиши мечту на бумажном самолётике

«Не бывает безвыходных ситуаций. Тебе просто нужно умереть раньше, чем они поймут», — шептали они. Ломали сознание, принуждали, заставляли впасть в безумие. У них нет имён. Лишь чёрные глаза, что кровью обливались при ночном свете. Они всегда смеялись, а после притягивали в свои объятия. Они сломали его, но оставили выбор. Выбор, который Антон был сделать не в состоянии. Жалкая пародия жизни, от которой он заебался. Не было ни страха, ни сожаления. Антон не был опустошён. Чтобы почувствовать пустоту, нужно хоть что-то потерять, а у него уже давно ничего не осталось. Он улыбнулся, спиной откинувшись на холодную стену. Посмотрел прямо в голубые глаза, сверкающие непониманием. Кровь по запястью стекала на светлые штаны, оставляя красные пятна. Секунды стали невыносимо долгими. Так бывает в ожидании. Время не стабильно. Оно не подвластно сознанию. Антон пребывал где-то в прошлом будущем, размышляя, а что было бы… Арсений делает первый неуверенный шаг в ванную, будто боясь спугнуть. Его взгляд падает на бритву, и он сглатывает. В глазах темнеет, воспоминания болью отдаются в висках, но он сжимает кулаки, как хищник, подбираясь к парню, лицо которого отображало полное безразличие. Арсений не знает, что должен делать. Зелёные глаза напротив были тусклыми. Не пустыми. Нет. Такое примитивное сравнение просто глупая иллюзия… Там не было жизни. Была лишь смерть, которая улыбалась Арсению через расширенные зрачки, и брюнет рвано выдохнул. — И что теперь? — голос Антона лезвием резанул слух. Арсений мгновенно оказался рядом, протянув руку к парню и схватив того за шкирку, тем самым подняв на ноги. А тот и не сопротивлялся. Его разум был будто и не его вовсе. Он понимал, что происходит, чувствовал чужие руки на коже, но в то же время не мог проснуться. Будто застрял в собственных кошмарах. Арсений со злостью скрипнул зубами, силой таща Антона за собой и, не жалея сил, бросил того в ванну. Боль прошлась по плечу от столкновения с твёрдой поверхностью, а тело размякло от бессилия, и парень мог лишь с интересом следить за действиями брюнета. Одной рукой придерживая светловолосого за грудь, другой Арсений включил холодную воду, направив струю прямо на парня. Одежда на теле Антона мигом стала мокрой, неприятно прилипнув к коже. Пряди волос упали на лоб, пряча недовольный взгляд. Парень попытался отвернуться, но крепкая хватка Арсения не позволила этого сделать, заставляя смотреть прямо в его разъяренные глаза. — Почему ты злишься? — прошептал Антон сквозь сжатые от дрожи зубы. Он вновь чувствовал холод. Боль пронзила всё его тело, и он очередной раз попытался вывернуться, но его схватили за горло, прижимая к изголовью ванны. Арсений был слишком близко. Его горячее дыхание обжигало холодные щёки парня. Не было возможности выбраться, и он просто сдался, прикрыв глаза. Плевать. Он всё равно устал. — Малыш, я лично тебя убью, — шёпот прямо возле уха, кривая улыбка накрыла лицо Антона. Арсений выключил воду, одним рывком подняв продрогшего парня из ванны и усадив его на бортик. Сейчас светловолосый был больше похож на безмолвную куклу, чем на живого человека. Брюнет закинул полотенце тому на голову и взял руку парня, притягивая её к себе. Вода лишь размазала кровь по коже. Раны были довольно глубокими, но холод хоть немного остановил кровотечение, поэтому Арсений пристально уставился на Антона, размышляя, может ли оставить того одного. Но стоило взглянуть в зелёные глаза, чтобы понять: в них не было ни капли страха или сожаления. Он тяжело выдохнул, отпустив худое запястье. Взяв ещё одно полотенце, бросил его парню в руки, тихо рыкнув: — Только попробуй дёрнуться. И ушёл, а Антон так и застыл, сидя у бортика. Холодная вода с одежды стекала на пол, а волосы прилипли к шее. В зеркале на него смотрела Смерть, грустно улыбаясь. — Неужели отчаяние было таким заметным? — прошептал Антон, опустив руки вниз, от чего полотенце попросту упало на пол, другое всё ещё было на голове. До его мыслей дошёл отдалённый шёпот: — Ты так отчаянно об этом спросил… Он усмехнулся, но губы дрогнули, а по щеке скатилась слеза. Это его сердце плакало. Сердце живёт отдельно от разума, знали? И оно кровью обливалось от боли. Антон силой сжал раны на запястье, сгибаясь и упираясь в собственные колени. Его колотила дрожь. От холода, от отчаяния, от самого себя. Он скрывал немой крик за улыбкой. За иронией и безразличностью. — Неуж-то я так много прошу? — всхлип, после чего слёзы покрыли мокрую одежду. Он чувствовал, как сердце в груди дрожало. Руками вцепившись в светлые волосы он стал вырывать пряди, надеясь хоть как-то прийти в себя. Но истерика его накрыла и, не в силах больше держать собственное тело, Антон сполз на пол, головой всё так же упираясь в колени. Эмоции накрыли его. Оглушили. Слишком сильно. Взгляд устремился на бритву, что всё ещё лежала на светлом ковре. Вроде так просто — окончательно покончить со всем. Только тёплые руки вновь вытянули его из собственного разума. Антон моргнул, увидев перед собой обеспокоенного Арсения. — Малыш, посмотри на меня… Давай, очнись, — послышался отдалённый голос, а на щеках чувствовались чужие ладони, что нежно вытирали его слёзы. Но он не хотел просыпаться. Он больше не хотел пытаться. — Антон! Парень попытался оттолкнуть от себя брюнета, но крепкое тело не поддавалось. Арсений нахмурился и не сильно ударил парня по щеке, в надежде отрезвить. У него дрожали руки, а в груди отдавалась тревога. Единственное, чему он был рад, так это то, что Оксана спит, как убитая. Арсению было знакомо это отчаяние. Он поймал удивлённый взгляд зелёных глаз и с облегчением выдохнул. Любая реакция на окружение была ценнее слов. Он встал с мокрого пола, опять подняв за собой Антона, который еле стоял на ногах. Арсений недовольно посмотрел на полотенце, что было откинуто, после чего перевёл свой взгляд на принесённую одежду. Парню нужно было переодеться, но оставлять его сейчас одного было небезопасно. — Антон, тебе нужно снять мокрую одежду и надеть сухую, — как ребёнку объяснил, но в подобном состоянии парню это мало чем помогло. Тишина — она больше всего пугала. Лучше бы кричал, извиваясь в истерике, ломал вещи, оскорблял. Да что угодно… Но это знакомое безмолвие пугало Арсения больше всего. Не выдержав, он подошёл к парню в плотную, силой стягивая мокрую рубашку. В зелёных глазах проскользнуло недовольство. — И не смотри на меня так. Антон фыркнул, опустив взгляд. Арсений вновь всунул ему в руки сухое полотенце и скрестил руки на груди, выжидающе испепеляя голубыми глазами. Антону ничего больше и не осталось, кроме как повиноваться, хоть руки еле удерживали мягкую ткань. Раны вновь стали кровоточить, но Антон не обращал на это внимание. Не первый раз. Сколько крови уже утекло? — Может, выйдешь? — хрипло спросил, глядя на брюнета из-под чёлки. Он не узнал собственного голоса, а Арсения обрадовала хоть какая-то реакция, на что он самодовольно улыбнулся: — Нет уж. Ты сейчас как слепой котёнок. И слабая улыбка накрыла губы Антона, но он быстро спрятал ёё, вытирая волосы полотенцем. — Отвернись хотя бы, — попросил ровным голосом. Арсений на это лишь закатил глаза, сделав, как попросили. — Маленький невинный котёнок, — прошептал брюнет, но Антон услышал. — Укушу. — Ещё и вредный, — хмыкнул Арсений, не понимая, как всё обернулось подобным образом. Антон на это промолчал, поняв, что был не в том положении, чтобы противостоять брюнету. Он был слишком беззащитен. Возможно, именно это ему и нужно было. Чтобы хоть кто-то взял его ответственность на себя, помог понять, что он должен чувствовать, вытащил из этой бездны, в которую он добровольно себя закапывал. Антон чувствовал облегчение и страх. Ведь когда Арсений его оставит, он вновь упадёт вниз, только на этот раз будет больнее. Счастье приносит страдание тем, кто рождён для грусти. Антон не спеша снял мокрые штаны, которые теперь были и в пятнах крови. Кинул на пол, вытираясь полотенцем и надевая сухую одежду. Посмотрел на спину Арсения, который всё так же стоял лицом к двери. — Я всё, — сказал. Брюнет развернулся, недовольно посмотрев на одежду, которая всё так же висела на худом теле. Сейчас он задумался о том, что, возможно, голод для Антона просто очередной способ саморазрушения. Он подошёл к парню, нежно коснувшись опущенного подбородка и заставив посмотреть на себя. Что он желал увидеть в этих зелёных глазах? — Нужно обработать твою рану, — сказав это, невесомо толкнул парня в сторону выхода. Попутно останавившись рядом с брошенной бритвой, поднял её и выбросил в мусорное ведро. Желудок скрутило, но он уверенно вёл парня в гостиную, где был включён телевизор. Посадив светловолосого на диван, он пытался вспомнить, где у них хранилась аптечка. — Может, не надо? Само пройдёт… Всегда проходило… — попросил Антон, чуть отодвинувшись от брюнета и неуверенно посмотрев на перекись и вату, но Арсений вновь лишь закатил глаза. — Раз решил резаться у меня в квартире, придётся потерпеть и это, — а в голосе сталь, будто говорил с маленьким ребёнком. Но на Антона это мало чем подействовало, и он всё-таки попытался увильнуть, решив просто сбежать, но Арсений мигом перехватил его поперёк груди, спиной притянув к себе и сжав здоровое запястье, тем самым не позволив шевельнуться. — Блядь! Арс! Пусти! — некое отчаяние и новая волна истерики. Антон попытался ударить ногой брюнету в колено, чтобы хоть как-то высвободиться из его хватки, но Арсений и это просчитал, поставив одну ногу поперёк худого колена, тем самым поймав парня в ловушку. Антон мог лишь бессильно пыхтеть, с недоверием поглядывая на кусок ваты в руках брюнета. — А сейчас, мой маленький, ты успокоишься и позволишь мне обработать раны, если не хочешь оказаться связанным. Я, конечно, не против таких игр, но предпочитаю их немного в другой ситуации, — пояснил Арсений со сталью в голосе. На этот раз сказанное подействовало на Антона и тот застыл, перестав вырываться. Знал — Арсений мог это сделать и испытывать судьбу не хотелось. Его медленно отпустили из цепкой хватки, но брюнет всё так же прижимал хрупкое тело к своей груди, осторожно взяв за повреждённое запястье и аккуратно смыв кровь вокруг ран, очистив саму рану. Антон невольно дёрнулся от неприятных ощущений. Арсений долго не мучал парня, быстро перевязав рану. — Чай? Кофе? — спросил после минутной тишины. Антон устало прикрыл глаза, попросив кружку чёрного кофе. И плевать, что сейчас пять утра. Вряд ли он теперь вообще уснёт. Арсений оставил парня на диване, направившись в сторону кухни. Сейчас страх и истощение накрыли его самого. Он чувствовал себя разбитым. Ведь он видел знаки. Они были известны ему. Но он проигнорировал их, решив, что время ещё есть… А что, если бы он не проснулся?.. Чайная ложка упала на пол, звонким эхом отдаваясь на кухне. Арсению страшно. Арсений такой же, как и Антон. А есть ли возможность заставить его понять? Он заварил две кружки кофе, неся их в гостиную. Антон сидел, укутавшись в плед, и курил. Прямо на диване. И Арсению плевать на это. Он и сам достал одну из пачки парня, с облегчением закурив. Именно так началось их знакомство. В такой же тишине… Хоть у обоих голова была забита мыслями… Иногда нет подходящего способа их озвучить. Просто это отдельное искусство — выражать безысходность в словах. Дым покрыл всю гостиную. Брюнет надеялся, что они не разбудили Оксану. Не хотелось бы ей объяснять произошедшее. Да и не нужно ей было этого видеть. Обычно, люди спрашивают: «Зачем?». Обычно, спрашивают счастливые. Ведь сломленные и без слов понимают. Арсению так же хреново. Окровавленная бритва, которую он выбросил, так и стояла перед глазами… Всё было таким знакомым. Антон был так похож на Алёну. — Поехали на свидание, — не вопрос. Просто утверждение. Он даже не смотрел на светловолосого. Просто пялился в стену. — Сейчас? — Антон в удивлении поднял одну бровь, вглядываясь в темноту за окном. — А что? Всё равно не спим… — пожал плечами брюнет. Его руки дрожали, а горло пересохло. Он не был уверен, должен ли сейчас это говорить. Ему больно вспоминать. Он только успел забыть, но этот парень открыл старые раны, заставив окунуться в моменты, когда был счастлив. И это болью отзывалось у него в висках. Он помнил данное слово. — Алёна так же покончила с собой. И не узнал собственный голос. Сиплый, полный сожаления. Антон повернул взгляд на брюнета, пристально посмотрев тому в глаза. Промолчал. Никакое «мне жаль» не поможет. Просто кивнул. — Это моя вина…