Арсений не был сильным.
Просто ещё с детства у него был талант скрывать самые глубокие чувства за яркой улыбкой.
Арсений не был лжецом.
Просто никто не пытался увидеть истину, игнорируя печаль в голубых глазах. Актёрам ведь свойственно быть
другими.
Арсений не знал, что такое беззаботность.
Оксана — самый важный для него человек, и он был готов голову отдать на отсечение, лишь бы сохранить её искреннюю наивность.
Но мало кто видел темноту в этих глазах. Мало кто слышал немой крик его в клочья разорванной души.
— Арс, не думаешь, что пора ответить Стасу? — Алёна как всегда нежно улыбалась, вглядываясь в глаза брюнета. Как в зазеркалье видела собственное отражение, от чего по телу проносилась волна мурашек. Она привыкла к другим взглядам.
Телефон Арсения был переполнен сообщениями. Сестра пыталась дозвониться несколько раз, ведь брат не возвращался домой уже несколько суток. Она знала, что он опять с Алёной. Илья ей говорил, но она не могла не волноваться.
Иногда Арсений спрашивал себя, кто из них более ответственный.
— Ты же знаешь, что я не могу, — хриплый голос парня разнёсся по комнате, оставив за собой лишь эхо молчания. Алёна не давила. Она понимающе встала с дивана и направилась на кухню. Арсений смог с облегчением выдохнуть.
Даже если эта иллюзия развеется при первых лучах солнца.
— Ты убиваешь в себе актёра, — тихо прошептала девушка, поставив кружку с кофе на стол и сев рядом, протянув руку в сторону полупустой пачки сигарет. Арсений на это грустно хмыкнул, из тонких рук вытаскивая одну сигарету для себя. Он уже скурил свои.
— Он уже давно убил меня в себе…
Зелёные глаза внимательно следили за одиноким силуэтом, так красиво ловящем летний воздух моря. Арсений был будто художником нарисованная картина, впитавшая в себя все самые тёмные краски. Слишком красивый. Слишком идеальный и в то же время сломленный.
Антон не испытывал жалость. Он сделал шаг вперёд, встав вплотную напротив брюнета и протянув тому пачку сигарет, ведь так и не докурил свою.
Взгляд голубых глаз с лёгким удивлением опустился на худые запястья. Часть белого бинта высовывалась через ткань свитера, и это отрезвило мысли Арсения. Помутнение исчезло, оставив место осознанности.
Близость парня отбирала воздух. Брюнет взял одну сигарету, сумев зажечь её лишь с четвёртого раза, и сделал затяжку, так и не вдыхая воздух. Лёгкие наполнились дымом, боль от нехватки кислорода отрезвила, и Арсений с облегчением вздохнул. Антон всё так же молча стоял напротив, и в какой-то момент брюнету показалось, что парень просто плод его воображения.
— Большинство дней в году не запоминаются ничем. Они начинаются. Они кончаются. Так почему сегодня я чувствую, что не смогу забыть этот момент? — прошептал Арсений в никуда, не веря, что его услышат. Возможно, он даже этого не произнёс. Возможно, это очередная мысль, что мимолётно проплыла в его сознании. Но Антон медленно наклонил голову набок, нахмурившись, и Арсений увидел в нём маленького несносного котёнка.
— Может, потому что сейчас ты
настоящий? — и тихий голос Антон лезвием резанул чужую душу, в одно мгновение открыв врата в самый Ад. В голубых глазах блеснул огонь, но парень будто не заметил этого или решил проигнорировать, спиной развернувшись к собеседнику и сделав шаг назад к морю. Волны поднялись — само море бушевало против их чувств. — Люди всегда думают, что они видят тебя насквозь. Мне-то наплевать, хотя тоска берёт, когда тебя поучают — веди себя так, делай это, уйми свою гордость… Хоть на самом деле они ничего не видят. Вообще ни черта они не замечают, — слова мурашками покрывали тело, а пепел от сигареты больно обжигал пальцы рук. — Мы все так слепы… Даже смешно… И только Смерть открывает нам глаза, — в чужом голосе Арсений уловил хрип, за которым скрывалась глубокая грусть. Он не видел лица парня, но хотел подойти и обнять его, только почему-то тело не слушалось, не позволяло двинуться с места. — Жизнь нам постоянно лжёт.
Антон крепко прижал ладони к глазам, в надежде затолкнуть слёзы обратно… И ему удалось, но Арсений уловил его дрожь.
Он опустил взгляд, размышляя об услышанном. Он часто об этом задумывался. Он понимал Антона. Тот верил в то, что видел. Арсений так же…
— Алёна… Какой она была? — поинтересовался светловолосый, всё так же не отрывая взора от неба и воды. Губы брюнета накрыла нежная улыбка.
— Она была несносной. Бунтаркой, готовой идти наперекор всем, если считала это нужным, — Арсений часто вытаскивал её из неприятностей, слушая очередные упрёки Ильи. Улыбка погасла, а лицо стало более серьёзным. Антон следил за этой сменой эмоций, выглядывая через собственное плечо. — Она была готова на всё ради брата. В какой-то степени, она отдала собственную жизнь ради его счастья. Как же это прискорбно, однако… А тот даже никогда ей не сказал простого
«спасибо».
Горечь сарказмом лилась из уст брюнета. Антон закусил губу, задумчиво вспоминая его с Ильёй диалог в кафе. Нет, там было что-то ещё. Что-то более тёмное, приносящее чувство вины и играющее на людской совести и парень пытался понять, специально ли Арсений об этом умалчивает или просто выжидает. Но чего?
Молчание прервал телефонный звонок, а в следующую секунду Антон услышал всхлип Оксаны. Он не смог разобрать и предложения, уловив лишь несколько слов сквозь слёзы. Сколько они уже тут стояли?
— Оксана, успокойся, — потребовал Арсений, но его голос был мягкий и бархатный, и Антон медленно тонул в нём, для себя решив, что это самая прекрасная мелодия для его ушей. — Я еду… Буду через пару часов, — Антон окинул брюнета обеспокоенным взглядом, а в голубых глазах увидел явный гнев; тот резко вздохнул полной грудью, пытаясь втянуть в себя больше кислорода. — Я сказал никуда! Я скоро буду, поняла?
А после сбросил звонок, стиснув зубы. Антон мог поклясться, что видел метания и нерешительность на чужом лице. Он не вмешивался, позволив брюнету принять нужное решение, хоть у самого кошки на груди скребли из-за тревоги. А когда спина собеседника будто струна ровно вытянулась, и холодный взгляд теперь буравил хрупкий силуэт парня, Антону вообще снесло крышу от непонятных чувств.
Не может простой человек так быстро меняться.
— Нужно возвращаться. Поехали, — произнёс с металлом, без капли радости или сожаления. Развернувшись, он пошёл в сторону машины, даже не посмотрев, следует ли Антон за ним. А парень так и стоял в ступоре.
Зачем ему идти?
Он мог остаться. На короткое мгновение забыться у моря, ища смысл в бесконечности небытия, но ноги сами оторвали его от земли, ведя за ушедшим брюнетом. Эта печаль в голубых глазах притягивала, давая ощущение надежности.
Ведь когда мёртвый человек встречает мёртвого, разрушается то, что должно было быть разрушено живыми.
Не успел Антон сесть в машину, как Арсений резко нажал на газ, нахмурено смотря вперёд. Он больше не поворачивался к светловолосому, его губы не накрывала ехидная улыбка, а в голосе не было насмешки.
Арсений был другим.
Опять.
И Антон задумался, какой из них он настоящий.
А тишина давила тяжёлым воздухом. Так и шептала на ухо: «
Посмотри. Ты опять стал ненужным». Смеялась, издевательски проходя по сундуку памяти, нащупывая самое больное и возвращая всё это на поверхность. Вина никогда не утонет. Антон это знал.
Он сжал ладони, откинув голову. Хотелось спать. Эта поездка высосала все силы. Только вот ему было страшно, что, закрой он глаза сейчас, Арсений просто исчезнет.
Антону было страшно остаться одному сегодня. Он чувствовал, что может натворить что-то и похуже. И даже осознание этого его не спасёт. Ему нужен был Арсений.
Но он никогда не признается в этом.
***
До лифта они дошли в той же тишине. Арсений так и не проронил ни слова, а Антон не докапывался. Было глупо надеяться услышать больше, чем сосед сам захочет рассказать. Порезы на запястье болели всё сильнее, пламенем выжигая кожу и отрезвляя мысли. Он чувствовал, как ткань бинта противно прилипала к открытой ране и ему хотелось содрать её вместе с собственной кожей, но он держался, пряча подрагивающие пальцы рук в карманах свитера.
Арсений неотрывно следил за парнем, но его глаза смотрели будто сквозь него. Шастун отчётливо видел все метания брюнета, но, стоило лифту открыться, как его и след простыл. Антон остался стоять с открытым ртом, пытаясь понять, стоит ли ему идти за соседом или же всё-таки вернуться к себе. На подрагивающих ногах он сделал шаг из лифта, пока Арсений пытался найти ключи. Почему-то Антон отчётливо понял свою ненужность. От него очередной раз отмахнулись, как от мухи, но он хотел услышать это лично. Из уст Арсения. Ему нужно было убедиться.
— Ты… так ничего и не скажешь? — тихо спросил, сглотнув ком в горле. В момент сердце ушло в пятки, ведь сосед наконец-то поднял на него осознанный взгляд, оглядывая с неким презрением.
Как старую игрушку.
Невыносимо.
— Что ты хочешь от меня услышать, Антон? — донеслось устало, но губы скривились в полуулыбке. Вот она, его главная роль, и Антон поверил. Поверил, потому что иначе быть не может. — Не занимайся самообманом, малыш. Это всего лишь прихоть.
Он открыл дверь, прошёл вглубь собственной квартиры, оставив Антона в одиночестве. Лучи солнца пробирались через окно, освещая коридор. Антон поморщился и, устало опершись спиной о стену, сполз вниз. Ему хотелось свернуться в комочек и уснуть.
Забыть. Это утро, эту ночь, что отголосками боли так и возвращалась в его память.
Людям не свойственно забывать самое ужасное.
Губы дрогнули в улыбке. Тихий смех дрожью покрыл тело парня, и он почувствовал некую потерянность, будто не осознавал, где находится. Но начинающую истерику прервало пришедшее сообщение. Парень не сразу понял, что это его телефон, но всё-таки вытащил его из кармана, фокусируя взгляд на отправителе.
Илья 11:04
Прогуляемся?
И плевать, что целью Ильи была явно не прогулка. Антон согласился. Его устрашала сама мысль вернуться в собственную квартиру.
***
— Я рад, что ты согласился, — улыбнулся Илья, но карие глаза внимательно прошлись по телу парня, подметив растрёпанные волосы, синяки под глазами и свитер, что явно просто висел на нём. Беспокойство мгновенно сменило радость, но Антон отвернулся, в самый подходящий момент заметив официанта и позвав его к себе. Они сидели в том же кафе, что и несколько дней назад, только погода сегодня была солнечной, из-за чего и людей прибавилось, но утром тут всё равно было довольно тихо.
— Я вчера потерял тебя. Хотел найти, познакомить с друзьями, но Ляйсан сказала, что вы с Арсением и Оксаной ушли довольно рано… — Илья запнулся, боясь о чём-то говорить. Антон в это время закурил, пытаясь не смотреть собеседнику в глаза. — Что-то случилось?
— С чего ты взял? — ровным голосом спросил Антон, сильнее сжав сигарету между губ. Почему они не могут поговорить о каких-нибудь глупостях? Люди же любят обсуждать фильмы?.. Да и других людей…
— Ляйсан намекнула, — нехотя выдохнул Илья, но на лице появилась некая решимость. Официант принёс заказ, поставив кружки и тарелку с тостами на стол. Желудок Антона скрутился от боли. Он уже давно потерял счёт дням и забыл, когда последний раз ел что-то существеннее кофе. — Хочешь? — поинтересовался Илья, пододвинув тарелку ближе к Антону, но тот помотал головой, поджав губы. Со стороны собеседника последовал тяжёлый вздох. — Я начинаю волноваться…
— Не стоит брать на себя слишком много, Илья, — отрезал парень, взяв в руки ложку и помешав ею чёрный кофе. А ведь Арсений говорил что-то подобное. Илья нахмурился, скрестив руки на груди. Изначально он боялся переступить грань, но сейчас это казалось единственным правильным решением.
— А если я так хочу? Если ты не справляешься сам? Мне просто стоять в сторонке и смотреть, м? Так я должен поступить?
— Не перекладывай свою ответственность на меня, — перебил его Антон, но Илья уже и не слушал его.
— Паша не тот человек, который может тебе помочь, — Антон недовольно цокнкул, сцепив пальцы рук в замок и с некой неприязнью посмотрев на собеседника, который и не собирался останавливаться. — Он не принесёт тебе ничего, кроме ложных чувств.
— А может, это именно то, что мне нужно? Ведь я не могу жить с настоящими чувствами. Не могу, понимаешь?
— И что, будешь как трус убегать от жизни? — нежность и дружелюбие исчезли из карих глаз. Они пылали тьмой и отчаянием. Виной и злостью. Антон дёрнулся с места, громко бросив ложку на стол. Хотелось перевернуть стол, разбить тарелку и плеснуть горячим кофе Илье в лицо, но Антон сжал руки в кулаки, и, тряхнув головой, с презрением оглядел собеседника, после чего холодно произнёс:
— Даже если и так, это не твоё дело. Отвали уже, хренов спаситель.
И ушёл, не услышав крик за спиной. Уши заложило, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ногти до боли впились в кожу на ладонях. Парень почти бежал, изредка цепляя прохожих плечом и бурча под носом тихое «
простите». Люди косо на него поглядывали. Мысли парня спутались. Он не понимал, куда ему бежать.
Он хотел остаться один, хоть и знал, что одиночество сожрёт его с потрохами.
Переулок, дорога. Зелёный на светофоре. Антон бежал, не оглядываясь. Глухой звук дошёл до разума слишком поздно и, подняв взгляд, он увидел машину буквально в трёх метрах от себя.
Тело застыло из-за шока, а в голове была лишь одна мысль:
«Наконец-то я встречусь с Ней». Но чужие руки охватили его поперёк груди, в последний момент спасая от несущейся на огромной скорости машины, водитель которой не пожалел громких ругательств.
Но Антон ничего не слышал. Здания плыли, а дорога покрылась чёрными пятнами. Крепкие руки всё ещё устойчиво держали его и перед тем, как провалиться в бессознание, Антон уловил знакомый запах одеколона и сигарет.
— Чёрт… 
